Какой сегодня был день! Жанна – это смерч! Просто пойти на пляж было недостаточно. Пришлось также искупаться в ледяной воде, посетить ее любимые бары, отведать орехового печенья из портовой пекарни. И говорить, говорить, говорить! Жанна – это словесная мельница.
– Я работаю весь день, одна, перед своим компьютером, поэтому когда я с кем-то, то разговариваю! Ты не против? – спрашивает Жанна.
– Нет, вовсе нет, уверяю тебя, – отвечает Манон.
С другой стороны, вернувшись к спокойствию, Манон испытывает потребность восстановить свою энергию. Она представляет Клэр и Жанну вместе. Огненные шары! Они, вероятно, очень хорошо поладили бы друг с другом.
Манон хватает ежедневник, чтобы записать в нем свой день. Привычка с детства. Она не описывает подробности, только основные моменты.
«Дерьмовое утро в офисе, Артуро и Жорж – как собака и кошка. Тина милая, но ее намерения трудно понять. Сок пролился на Артуро. Ужас! Он отвратительный! Я никогда больше не приеду сюда. Я хочу домой!
Пляж Cala Comte с Жанной, скутер, купание. Кофе на закате в Sunset Ashram. Безумные закаты. Жанна хочет показать мне что-то в другой раз. Возвращаться домой или нет? Мои мечты – что это такое?»
Полупустой чемодан все еще стоит на кровати. Манон решает подождать. Она начнет с душа, нанесет средство для ухода за волосами и увлажняющую маску для лица, подстрижет ногти, а дальше будет видно!
Счастье! Ванная – это чудо, вода была очень горячей. Потом пушистый длинный халат. Манон пробует использовать фен для завивки волос. Она редко распускает волосы: ей не нравится, что они попадают в глаза, когда она работает. Но сейчас, признаться, ее внутренний единорог говорит, что кудри – это красиво.
В детстве Манон крутилась перед зеркалом, вставала на цыпочки, посылая себе улыбку. Локоны золотились в лучах заходящего солнца, попадавшего в ванну через окно.
«Какие у тебя шелковистые и густые волосы», – восхищалась ее мать, укладывая их.
«Мягкие, как пуховка», – добавлял Тео.
Мама, Тео… Что они сейчас делают? Где они? Тео в прошлом месяце исполнился 21 год. Они очень мало общаются. Он злится на нее за то, что она так и не пришла посмотреть его новое шоу. И не заботится о маме. «Ты не интересуешься ее жизнью, черт возьми. Манон, постарайся иметь хотя бы немного сострадания, все-таки это мама», – упрекает он ее.
Мама в воздухе, мама – спортсменка на трапеции со своим новым возлюбленным, мама в золотом наряде акробатки с длинными вьющимися волосами. Они развеваются, в то время как она исполняет фигуры высшего пилотажа. Мама хватает своего партнера за руку, совершает пируэт, грациозно поворачивается. И…
– Манон, ты здесь? Не хочешь поужинать со мной? – слышится голос Маттео за дверью.
– Да, я уже иду, дай мне пять минут.
Пять минут – время стереть это видение, прилипшее к сетчатке глаза…
«Это Бог наказал ее», – повторяет ее отец после страшного падения.
«Эта фраза отвратительна! У мамы были мечты. Широкая улыбка, любящие руки, завитки волос… А теперь ничего нет, только кровь на слипшихся завитках. А меня в тот день с ней не было. А потом я вела себя ужасно. О чем это я мечтаю? С каких пор мои мечты валяются на полу?» – спрашивает себя Манон.
Она вытирает слезу, умывается холодной водой, надевает бежевое льняное платье, белые парусиновые босоножки на танкетке и присоединяется к Маттео.