Как непонятен мир людей, не имеющих цели в жизни. Сколько их? Мужчин, возвращающихся домой после нелюбимой работы и плюхающихся на диван перед ящиком развлекательных программ и разжижения мозгов. Женщин, измученных заботами по хозяйству и укоряющих себя в том, что жизнь прошла мимо…
– Антонина, ты это… денег можешь дать в долг? – Василий стоял на пороге её однушки с потерянным видом.
– На выпивку?! Не дам, – твердо ответила Тоня.
– Что ты сразу! Что ты, как… стерва!
Сосед выглядел озверевшим, не таким, как всегда. Сегодня он не был тихим и индифферентным алкашом.
– Случилось чего? – спросила Антонина.
– Таньку мою… парализовало, на лекарства деньги надо, – захлебнулся слезами Василий, – как жить-то теперь будем?
***
А на заседании кафедры всё как всегда. Заведующая пересказывает новости о реорганизации, модернизации и введении инноваций. И как следствие закрывают ещё одну лабораторию. За малопонятными словами скрываются неприятные действия с самыми отвратительными последствиями. То, что создавалось большим трудом и было результатом усилий многих людей, служило предметом гордости, уничтожалось одним росчерком пера. Нет, конечно, не одним, заседали, совещались, решили, постановили. Подписей на документе о закрытии, читай – уничтожении – лаборатории было много. Но это значило лишь одно – персональной ответственности за это никто не нёс. Решение-то коллегиальное и, как объясняла заведующая, вынужденное. У института нет средств. А нет денег – и лаборатории нет.
Члены кафедры возмущались, кто-то кричал, кто-то молча сидел, обхватив голову руками, понимая, что ничего не изменишь… Отменить принятое и утверждённое руководством решение было не проще, чем повернуть реку вспять.
Антонина работала старшим научным сотрудником в НИИ уже двадцать лет. Имела кандидатскую степень. Печатала научные статьи в российских и зарубежных изданиях. Но кому это было интересно? Любимый НИИ разваливался на глазах, теряя в месяц по кусочку. Уходить ей было некуда – вся жизнь была отдана науке. И вот настали времена, когда науке приходилось выживать.
Чтобы как-то отрешиться от жизненной безнадёги, Тоня однажды собрала свои старые записные книжки, стала перечитывать. Потом кое-что захотелось сохранить, вбить в компьютер. Старенький ноутбук всё вытерпел, помог собрать, систематизировать, перестроить и объединить… Получился вполне небезынтересный текст. Слово «небезынтересный» вертелось в Тониной голове и распадалось на части: с одной стороны, двойное отрицание – НЕ и БЕЗ, а с другой – ИНТЕРЕС – это ключевая эмоция, которая побуждает человека к действию.
Антонина сама не понимала, как она решилась отправить свой текст в литературный журнал, который выписывала еще с юности. Мама любила читать и передала свою страсть дочери. Вечерами они нередко обсуждали прочитанное. А потом мамы не стало, и интерес к художественной литературе стал затухать. В последние годы почти не читала, но всё равно выписывала этот журнал по инерции.
Однажды, когда Тоня как всегда одна сидела на кухне, раздался звонок телефона.
– Антонина Алексеевна? Это редактор журнала «Невская лира». Вы нам присылали рассказ.
Чашка с чаем предательски задрожала в руке.
– Да, слушаю.
– У меня к Вам вопрос: Вы сами это писали? Извините, конечно, но всякое бывает…
Так в жизни Антонины случилось маленькое чудо – рассказ напечатали, а вскоре появилась благожелательная рецензия. Стали поступать предложения публиковаться. Бывший научный сотрудник теперь вечерами корпел над новыми идеями, новыми текстами. Научные труды были заброшены, на полке появились книги «Как стать писателем» и «Грамматика фантазии».
Помогали записные книжки и дневник, которые Антонина вела всю жизнь, записывая свои впечатления от увиденного, прочитанного и пережитого. Незаметно для самой себя, Тоня из никому не нужного кандидата технических наук стала востребованным писателем.
***
Спустя год после первой публикации в один из мрачных, дождливых осенних вечеров к Тоне за какой-то приправой заглянула соседка Татьяна. Была она одного возраста с хозяйкой дома. Они часто виделись то в лифте, то во дворе, то в магазине… Татьяна Петровна была шире в талии, пара лишних подбородков её не красила. Пришла в заношенном халате, замученная, с давно не мытой головой. И пришла она не за чёрным перцем…
– Тоня, не говори мне ничего, нужен твой совет! – выпалила Таня на одном дыхании, врываясь в квартиру, как смерч. Как можно дать совет и при этом молчать? Фраза так озадачила Антонину, что она ничего не ответила быстро оккупирующей помещение соседке.
Но всё, что той было нужно, – это свободные уши. Складывалось впечатление, что соседка уже много раз репетировала свою речь, подбирала слова, ломала и вновь собирала синтаксические конструкции, нарочно добавляя в рассказ о своей пресной жизни средства выразительности.
– Понимаешь, у меня неприятности, – продолжала незваная гостья, – мама болеет, муж пьёт, сын сидит без работы. Ты меня извини, я покурю. Потом проветрим.
И вот уже Тоня сидит перед открытым окном на кухне и старается пореже вдыхать сигаретный дым, выдыхаемый собеседницей. Дым возвращается с каждым дуновением ветра, а совсем не выветривается, как хотелось бы Антонине…
Перед кем могла обиженная жизнью женщина произносить свой заученный монолог? Тоня была единственным зрителем этого спектакля одного актера.
В Америке очень популярен личный психоаналитик, терапевт души, свидетель интимных переживаний, вынужденно скрываемых ото всех. Такой человек по долгу службы проявляет сострадание, выслушивает согласно оплаченным часам, искренне и профессионально выражает сочувствие, хранит тайну исповеди или душевного стриптиза – у кого как получается. В России персональный психоаналитик – это даже не роскошь, это блажь.
Тут нужен человек, умеющий слушать и не умеющий отказать в сочувствии, не способный отвернуться от страдающего собеседника. В общем, в России – это не профессия, а особый склад характера. И по законам равновесия этого мира такие люди находятся и становятся носителями бесполезной информации о жизни тех, кто использует их в качестве «жилетки», в которую можно поплакаться.
В этот вечер Татьяну, что называется, «прорвало»:
– Знаешь, я молодая была, глупая. Мечтала быстрее замуж выйти, сына родить, ну, жить по-человечески, – рассказывала она, поднимая на Тоню влажные выпученные глаза, – а вот замуж вышла, сына родила, и жизнь будто кончилась. Исполнилось всё, о чём мечталось, а дальше пустота. Вроде, живу, а зачем – не знаю. Сыну уже не нужна, другую кухарку и прачку себе нашёл. А муж, сама знаешь, – соседка махнула рукой, – а ведь замуж выходила, в довольстве таком жила, через розовые занавесочки на жизнь смотрела…
– У меня же любовник был, Тоня… Я красивая была, не то что сейчас! – соседка затушила сигарету и отодвинула остывший чай.
– Да ты и сейчас…
– Он меня с ребёнком забрать хотел, – перебила Татьяна, – в другой город уговаривал уехать.
– А ты что?
– А я дура была, всё надеялась на что-то… потом узнала, что он бизнесменом стал и в Америку подался. А ведь какой роман был! – Таня закатила заплаканные глаза к потолку, – сейчас расскажу, зашатаешься…
Через какое-то время уши хозяйки квартиры, словно переполненные сосуды, больше не воспринимали речевой поток, извергавшийся в них.
Когда соседка остановилась, чтобы перевести дух (а может, кончился подготовленный текст и надо было переходить на импровизацию), Антонина воспользовалась паузой:
– Послушай, голубушка, у тебя очень интересная история, хочешь, я её… напишу?
– Куда напишешь? – опешила та.
– Понимаешь, у меня есть… как бы тебе сказать… хобби. Я пишу рассказы. Хочешь стать героиней?
– Да ну, что ты! – испугалась Таня. А если кто прочитает? Муж или сын… ты это брось, и так в последнее время нервы – ни к чёрту.
– А мы имена изменим, никто и не догадается, а ты станешь соавтором – вон какой сюжет мне тут натараторила… обижаешься на весь мир, «жизнь заканчивается»… я тоже думала, что конец света настал, когда лабораторию закрыли и с работы ушли, а вот нашла другую радость – скоро книга моих рассказов выйдет!
Не уговорила Антонина свою страдалицу – та вскочила, как чумная, поставила чашку в раковину и замахала руками – всё, всё, домой мне пора. Извини, что засиделась… вон, времени уже сколько. Что? Какой перец? Ах, да… давай… побегу. Пока.
***
Имена Таня и Тоня, конечно, разные и тем не менее созвучны. Ничего общего в происхождении, но в написании отличаются всего одной буквой. А вот полные имена совсем различны: Антонина и Татьяна. По общему убеждению, в имени «Антонина» звучат жизнерадостность и добродушие. В переводе с латинского первое означает: «пространная», «приобретение», «сравнение» и «противница». С греческого имя можно перевести как «приобретающая взамен». Отдавая, такой человек неизменно получает что-либо взамен.
Слово «Татьяна» древнегреческого происхождения и первоначально, до того, как войти в именник, значило «устроительница», «учредительница». Татьяны, с одной стороны, улыбчивы и непоседливы, а с другой – упрямы и властны, знают, чего хотят, и не любят возражений, всегда стараются настоять на своем.
Сближаются имена в уменьшительных формах Тонюшка и Танюшка. Их можно произнести и с ударением на первый слог, и с ударением на второй. Второе произношение делает практически неразличимыми на слух.
Разными, но в чем-то схожими, как и два женских имени, были две соседки: добродушная, открытая и отзывчивая на чужую беду Антонина и упрямая, напористая Татьяна, привыкшая управлять своими мужем и сыном.
После того трудного разговора, утром Тоня обнаружила листок, исписанный своим круглым ровным почерком. Уже засыпая, вчера она записала мысли, сложившиеся в рифмованный столбик.