Вага пришел в кафе как всегда с опозданием. Все уже собрались и со скучающим видом отхлебывали темный шотландский «Белхавен», заедая его чесночными гренками и косо поглядывая на экран висевшего на стене телевизора, где шла ожесточенная борьба за какой-то английский трофей.
Встреча была полурабочей, как у японцев, любящих в вечерние часы обсудить повестку следующего дня, а то и недели. Вага охотно принимал участие в этих посиделках, потому что дома его все равно никто не ждал, и он сейчас смотрел бы тот же самый футбол в одиночестве и без гренок, потому что он ни за что на свете не стал бы готовить самому себе гренки, хотя любил их, сырно-чесночные, к тому же здесь можно было подхватить оброненную кем-нибудь мыслишку или идею. Он с детства был внимательным, умел слушать, а главное, помнил потом услышанное. Для этого ему не нужны были записные книжки и ежедневники. Если Вага о чем-то забывал, то это для него самого было четким признаком финансовой бесперспективности того, о чем он забыл. Чтобы торговать именами, нужна хорошая память. Непосредственный шеф Ваги всегда подчеркивал, что они продают не тексты, а имена. «Текст я и сам за него напишу, – лаконично говорил он, – ты мне, б…дь, договорись, чтобы он под ним свою подпись поставил. Люди не за текст деньги платят».
Это Вага усвоил быстро. Люди платят деньги не за текст. За что угодно – за имя на обложке, за саму обложку, за полуголую блондинку на этой обложке, за место автора в шорт-листе или среди лауреатов, за проплаченный (чаще) или непроплаченный (реже) отзыв критика – но только не за текст. Мечтой Ваги было издать дневники Брейвика. Это была бы настоящая сенсация, но все его попытки осуществить эту задумку, пока ничем не закончились. Но он ни на день не забывал про эту историю. «Это была бы история так история, бомба атомная», – думал Вага иногда с грустью.
«Нахрен тебе это надо? – спрашивала его Света Сорнякова, рулившая одной из редакций в том же издательстве. – Не боишься, что тебя грохнут? Это как с исламистами, лучше держаться от таких вещей подальше. Всех денег не заработаешь».
Но Вагу интересовали не деньги, как это ни странно. Он никогда не отличался жадностью. Вопрос стоял для него иначе: он хотел реализоваться. Хотел видеть книги изданных им авторов в списке бестселлеров и топ-продаж, чтобы было понятно, так сказать, ху из ху. Кто лучший. Это была возможность влиять на умы. Что ставило его практически в один ряд с этим типом, который создал фейсбук, тьфу ты, как его… Марком Цукербергом. Вот еще чьи дневники неплохо бы издать. Тогда, может, и она поймет и оценит, женщины любят успешных мужчин. Уверенных в себе, сильных, но главное, успешных. Саксесфул. Внешность здесь не главное. К черту внешность. Внешность вон у каждого второго плейбоя, закончившего ПТУ. В мужчине важна харизма, отсутствие страха перед обстоятельствами. Вага чувствовал себя буйволом, способным растоптать тигра, вставшего у него на пути. Он устал от промежуточных удач со средней руки авторами. Ему нужен был настоящий скандал, гиперхайп, от которого вздрогнула бы вся писательская тусовка, как от подземных толчков начинающегося землетрясения, потому что у него по венам течет раскаленная лава, и она вот-вот вырвется на поверхность, а пока… пока нужны продажи, нужны интересные с точки зрения финансовой привлекательности истории, и он находил их каждый день десятками и десятками же забывал, отсеивая только самое-самое, и, конечно же, про свою идею делать книжку хокку в прозе он тоже уже забыл, она превратилась во что-то смутное, и спроси его сейчас Македонов про детали и подробности, он бы попросил напомнить, в чем вообще изначально был замысел, но Македонов его ни о чем не спросил, а Вага уже включился в обсуждение коллегами московского проекта – книги про Москву, сделанной по фильмам про Москву, она хорошо «шла», и у него мелькнула мысль, не сделать ли что-то похожее в Питере, московская книжка называлась «Я шагаю по Москве», как же еще ей было называться, а питерскую можно было бы назвать… можно ее было бы назвать… Черт, ничего не лезло в голову, кроме «Шинели» и укокошенной Раскольниковым старушки, ну да это не главное, название приложится само, главное, найти какого-нибудь известного режиссера, который черкнет пару строк на главной обложке. Нужно кого-то всемирно известного. Например, Кристофера Нолана. Он производил впечатление человека, многое могущего за деньги. Успешного человека. Саксесфул мэн. Надо найти кого-то, кто знает выходы на Нолана. В его профессии нужны выходы, без них никак. Только не просто выходы, в смысле изнутри наружу, а наоборот, в каком-то смысле внутрь, как бы парадоксально это ни звучало, но русский язык давал такую возможность, Ваге нужны были выходы на… Можно, кстати, и на этого датчанина, как его… Триера. Он как раз очень удачно то ли показал кому-то фак на кинофестивале, то ли хвалил Гитлера, не суть важно. Важно, что его знает каждая собака.