За произошедшее в дальнейшем Глафире стало бы стыдно перед своими детьми и внуками. Но хорошо, что их пока не имелось, значит, и краснеть ей пока было не перед кем. (Хоть она и надеялась заиметь детишек в будущем.) Глаша перемерила всю одежду, с таким размахом приобретенную Настей, и ужаснулась. Во-первых, половина вещей оказалась ей абсолютно мала. Это удручило даже Настю – та была покрупнее, следовательно, на нее-то они точно не полезут. По размеру Глафире подошли яркие панталоны и блестящая кофта-кимоно. Сама себя в зеркале она видеть не хотела, а Настя, буркнув, что подруга прекрасно выглядит, быстренько испарилась, пообещав быть на «трубе» (или на связи, кому как больше нравится).
«Наверное, я сейчас похожа на престарелого Майкла Джексона», – решила Глаша и короткими перебежками спряталась в автомобиле подруги, серьезно пожалев о том, что стекла в нем незатемненные. Порывшись в сумке и косметичке, она нанесла себе макияж поярче, так как на фоне блесток ее лицо выглядело просто бледным пятном, словно она упилась и перетанцевала в ночном клубе и ее уже стошнило.
Именно в таком «гламурном» виде Глаша была доставлена Настей к ночному клубу «Господарь». Больше всего ей хотелось, чтобы там не оказалось «БМВ» со знакомым номером. Она даже подумала, не сбежать ли сразу домой, а потом солгать Насте о неудаче. Но ей стало стыдно за еще не произнесенную ложь, и Глаша осталась. И, как назло, мимо нее проехала та машина, которую она высматривала. Автомобиль проехал в подземный паркинг, принадлежащий клубу, а оттуда сразу можно было подняться наверх.
– Вот ведь черт! – с досады выругалась Глафира. И, обойдя здание клуба, она оказалась перед входом.
На улице уже стемнело, включилось уличное освещение, которое здесь было оформлено под очень красивые старые фонари. На фасаде здания призывно мигали огоньки всех цветов радуги. Глафира оторопела – перед входом в клуб стояла целая орда очень ярко одетых молодых девушек. На нее никто не обращал внимания, взгляды молодых девчонок были устремлены на подъезжающие машины и выходящих из них людей. Особо их интересовали мужчины в дорогих машинах и дорогой одежде, приехавшие без спутниц.
Глафира попыталась втереться в толпу, и тут ее одарили презрительными взглядами сильно накрашенных глаз.
– А тебе что здесь надо? – высказалась одна из девиц.
«Вот этого я и боялась», – мелькнула мысль у Глафиры, но отступать было уже нельзя, ее сразу бы заклевали.
– А что такое? Сама-то ты тут что делаешь? – заговорила она столь же дерзко.
– Я на этом месте каждый день! – возмутилась девушка, нервно жуя жвачку.
– Вот и я теперь тут буду стоять.
– Да тебе сколько лет?!
– Ну больше, чем тебе, и что?
– Как что?! – еще больше возмутилась девица. – Ты в своем уме вообще? Да ты же старуха! – Девчонка надула пузырь из жвачки и со всей силой лопнула его языком, словно для усиления своих слов.
– Допустим, через несколько лет и ты будешь такого же возраста, – ударилась в философию Глафира.
– Да не дай бог! Ну, если только лет через сто…
– Не зарекайся. А чего здесь все стоят? Внутрь не пускают, что ли? – решила все-таки поговорить с ней Глафира, так как другие девицы вообще с ней не разговаривали.
– С луны упала? Конечно, все хотят попасть в клуб! Там, говорят, офигительный стайл.
Глаша решила не уточнять, что это означает, чтобы лишний раз не злить девушку. Фигура у той была очень красивая, а кожа, как и положено, загорела под солнцем… то есть от посещений солярия.