– Итак… Третья мировая война. Поговорим сегодня об ее итогах. О том, к чему привело бездумное желание человечества устроить драку за мировое господство… Это – очень важно, понимать причинно-следственную связь. История всегда развивается и движется по спирали.
Учитель, солидный мужик, лет сорока, с аккуратными усиками и бородкой, в классическом сером костюме и очках, расхаживал вдоль кафедры, громко рассуждая о теме урока. Говорил он, кстати, достаточно интересно, увлеченно. Ему явно нравится история.
Однако, из всех присутствующих слушал его только я, наверное. И то, вполуха. Просто лично меня занимали немного другие вещи. Я изучал тех, кто сидел в классе. Ликвидатор заверил, в школе защиты от псиоников нет. Все предельно просто. Псионикам даром не нужны отпрыски богатеев. Им бы самим выжить. На Ликвидатора они с той целью и покушались. Наивно полагая, будто смерть полковника изменит что-то.
А учеников ежегодно проверяют на наличие способностей. В этом плане исключений нет ни для кого. Хоть ты нищеброд из рабочего района, хоть охреневший сынок бенефициара. Ну, и кроме того, я так понял, эта удивительная защита – секретная фишка особистов. Они не сильно о ней распространяются. Поэтому свои возможности мог использовать без опасения быть пойманным. Правда, не совсем уж в наглую. Это – уточнение Романовского. Он велел делать все аккуратно.
Если я хоть частично вникал в то, что говорил преподаватель, остальные вообще откровенно зевали, ковырялись в телефонах и планшетах, тихо переговаривались между собой. Сильно никто не хамел, конечно, но и с дисциплиной у них явно не задалось.
Ах, нет… была еще одна особа, внимавшая каждому слову господина Вятича. Так назвал свою фамилию историк, когда поприветствовал всех в начале урока.
Анна Морозова. Она сидела на первом ряду, слушала тему внимательно, периодически что-то строчила в планшете, но явно по делу, а не просто так. Наследница не общалась ни с девчонками, ни с парнями. Вообще. В классе она появилась одна. Ни с кем не здороваясь, прошла к своему месту. Устроилась поудобнее, достала все необходимое, так же не обращая внимания на одноклассников. В общем, всячески давала понять, мол, я не с вами, придурки. Я выше вас.
– Господи… – Громким шепотом высказалась Ангелина после того, как учитель сообщил, что зовут его Николай Вятич. Почему-то без отчества. Романовская закатила глаза вверх, демонстрируя легкое раздражение. – Он идиот, мне кажется. Каждый раз называется. Каждый долбаный раз урок начинается с фразы, напомню вам… Ну, и дальше по тексту. Думает, за эти три года мы не запомнили, как его зовут?
– Ну, сестричка, тут сто́ит задуматься. Из всех присутствующих в аудитории, только у господина Вятича есть документ, подтверждающий наличие ума. Диплом о высшем образовании. Его мнению можно доверять. А то, что он считает вас одноклеточными амебами, не способными выучить фамилию… Знаешь, не его в том вина… не его…
Я закончил свою речь, повернулся и с насмешкой посмотрел на Романовскую. Она тоже в этот момент смотрела на меня. И физиономия у Лины была злая. А что ты хотела, стерва? Твой папаша сказал ведь, демонстрируем обоюдную неприязнь. Или девчонка думала, только она будет меня цеплять? Да хрен там.
– Мммм… – Варя выглянула из-за плеча подруги и подмигнула мне. – Я даже готова простить тебе, красавчик, что меня ты тоже внес в число идиотов. Зато нашу девочку поставил на месте знатно. А вы, смотрю, не сильно любите друг друга…
– Лопухина, Романовская и… простите, молодой человек. Вас вижу впервые. Представьтесь, будьте добры. – Учитель сразу отреагировал на нашу беседу. Видимо, мы все же слишком громко говорили между собой.
– Антон Лерманов. – Я встал из-за длинного стола и назвал имя, которое теперь принадлежит мне.
Вообще, школьные классы здесь, в этом заведении, сильно отличались от привычных. Во-первых, их называли иначе – аудитории. Во-вторых, выглядели они, как небольшой амфитеатр. Широкие ступени шли вверх, на каждой такой ступени стояли длиннющие столы с лавочками. В итоге, ученики сидели не по два человека, а полноценными рядами. Поэтому по правую руку от меня устроились Влад и Николай, а по левую – Ангелина с Варей. Дальше – еще человек десять одноклассников.
– Ах, да… Вы – племянник Сергея Сергеевича… Как же… Помню, помню… Давно шел разговор о Вашем переводе. – Учитель кивнул. – Присаживайтесь. Вернёмся к началу диалога. Лопухина, Романовская и Лерманов, будьте любезны, оставьте ваши разговоры до перерыва. А Вам, Варвара Леонидовна, вообще надо вникать в историю более внимательно. Будущим бенефициарам весьма важно знать данный предмет.
– Да мне до черта чего надо и важно. – Тихо буркнула себе под нос Варя. – Жить только когда?
Учитель сделал вид, будто не услышал ее высказывания, и продолжил урок. Вернее, собрался продолжить. Дверь аудитории с грохотом распахнулась, в кабинет вошли трое парней.
– Мммм… Вот и наши звезды… – Тихо прокомментировала Лина. – Им, как видишь, Варечка, нихрена не надо. Они живут по своим правилам. Привыкают быть особенными.
Всех троих я узнал сразу. Шереметев, Бутурлин и Головин. Еще в начале урока, едва мы только пришли в класс, обратил внимание на их отсутствие.
– Молодые люди… – Вятич снова замолчал на пару секунд. Наверное, подбирал приличные выражения. Феноменальная выдержка у мужика, конечно. – Урок начался десять минут назад. Вы опоздали. Будьте добры, покиньте класс.
– Бегу и падаю. – Бросил в сторону преподавателя Макс Бутурлин.
При этом он даже не сбился с шага. Топал уверенно в сторону рядов, чтоб занять свободное место. Наследник «Источника» демонстративно пережёвывал жвачку, надувая пузыри.
Головин и Шереметев вели себя чуть адекватнее, но на слова учителя тоже внимания не обратили.
– Молодые люди! – Вятич, видимо, решил пойти на принцип. – Вы стабильно опаздываете на мои уроки. Я уже предупреждал, что больше такого не потреплю.
– Ой, мляяяя… – Бутурлин замер. Стоял он в данный момент лицом к ученикам. Наследник усмехнулся, окинул взглядом одноклассников, которые с интересом ожидали продолжения, а затем резко крутанулся на месте, развернувшись, и в два шага оказался рядом с учителем. – А если мы не хотим выходить?
Этот мудак задал вопрос, затем надул очередной пузырь и лопнул его почти перед носом Вятича.
Учитель от неожиданности и откровенности такого хамства вздрогнул. Выглядел он, конечно, совсем несчастным. С одной стороны, есть вопрос уважения и субординации, на которые сейчас кладут мужской плловой орган, а с другой – трое этих мудаков являются будущими владельцами Корпораций. С ними связываться – себе дороже. Конечно, никто не осудит Вятича, если он отступит.
– Тем не менее, вы все равно покинете класс.
Я с удивлением уставился на учителя. Он серьезно? Лицо у Вятича побледнело и одновременно пошло красными пятнами. Губы немного дрожали. Я видел, как сильно он нервничает. Но при этом, несмотря на обстоятельства, мужик решил стоять на своем. Ну, что ж… достойно уважения. Впервые вижу такое, если честно. В моей прошлой школе против сраного Костырева никто бы никогда слова не сказал. А тут – наследник бенефициара.
– Да пошел ты… – Бутурлин лопнул еще один пузырь.
Лопнул так «удачно», что жвачка вылетела из его рта и шлёпнулась прямо на учительский костюм. Естественно, все прекрасно поняли, Макс сделал это специально. На задних рядах кто-то тихо хихикнул.
Ну, что ж… Похоже, пора что-то предпринять. Я мысленно усмехнулся, а потом очень осторожно запустил телепатию. Если бы этому можно было бы придать физическое воплощение, то, пожалуй, возникла бы картина, как по классу медленно тянет свои щупальца туман.
Это, кстати, тоже заслуга Насти. То, что я могу включать и выключать способности. Когда начал слышать голоса окружающих, а вернее, их мысли, думал, с ума сойду. Двадцать четыре часа вокруг меня стоял гул. А если учитывать, о чем думают люди, полагая, что их мысли никому не доступны, то вообще полный треш. Я с большей частью района перестал здороваться. А при виде некоторых вообще сразу переходил на противоположную сторону. Именно подруга подсказала мне выход.
– Борь, а ты попробуй представить, будто это – не люди. Представь, будто это – самое настоящее радио. И вот ты берешь и крутишь ручку громкости. До упора, пока не щёлкнет. Мы не знаем ничего о твоих способностях. Это – плохо. Но с другой стороны, факт известный, что псионика привязана к работе мозговых клеток, к нейронным связям. Значит, ты можешь дать подобную команду. Вообрази, будто выключаешь звук и все.
Самое интересное, сработало. Чему я бесконечно был рад. Даже не считая угрозы со стороны особистов, жить, когда вокруг тебя постоянно перемещаются предметы, когда люди кричат свои поганые мыслишки прямо тебе в мозг, когда в любой момент ты можешь расплавить рандомный металлический предмет к чертям собачьим или наоборот, заморозить – очень сомнительное удовольствие.
Но в данную секунду мне нужно было понять, верно ли мое желание вмешаться в события. Не навредит ли оно. Чисто интуитивно, я понимал, лучше всего делать то, что говорит нутро. Оно вряд ли ошибается.
«Какие же мудаки, прости Господи… Стану во главе Корпорации, «закажу» этих троих. Велю, чтоб им кишки выпустили. И намотали на шею. Или… Или яйца отрезали. Зачем им яйца? Таким уродам лучше не размножаться…»
Я с удивлением посмотрел на Морозову. С удивлением – не потому что она спокойно размышляла, как грохнет своих «собратьев» при первой возможности. Нет. Дело не в этом. Просто в башке у девки – кровожадные планы, а лицо – будто святая дева сидит. Глазки честные-пречестные. Хотя, я отчетливо увидел картинку, Морозова протягивает руку и ей туда кладут окровавленные куски. Жесть… Она реально представила, как принесли отрезанные яйца этих троих.
«Черт… Антон очень хорошенький… Надо на вечеринку завтра выбрать какой-нибудь соответствующий наряд… Бутурлин! Сядь уже, мудила… Отвлекаешь!»
Ну, тут даже не стал оборачиваться в сторону Вари. И так понятно, мысли принадлежат именно ей. Интонация. Тон. Тембр. Ничего не меняется, независимо от того, говорит человек вслух или думает.
«Бутурлин крутой…»
«Блин, учителя жаль, конечно…»
«Когда же закончится этот долбаный урок… Жрать охота… Интересно, что сегодня подадут во время обеда…»
«Ну, давай… Двинь мне в морду… Ссыкло учительское… Все вы – ссыкливые трусы…»
Конкретно этот голос был наглый, самоуверенный. Принадлежал он Бутурлину. Собственно говоря, именно его мысли меня интересовали в первую очередь. Пацану скучно. Он просто в конец обнаглевший придурок, которому скучно…
Кстати… единственная, чьи мысли оставались белым шумом – Ангелина. Я не услышал ни черта. Можно, конечно, допустить, что у нее их просто нет, но это вряд ли. Девка слишком сообразительная. Видимо, папочка позаботился. Вручил ей какое-нибудь украшение с защитой.
– Ну, что ж… В морду, так в морду… – Тихо сказал я себе под нос, а потом резко встал из-за стола.
Выбираться через парней, которые сидели ближе к проходу, – тратить время. А сейчас самое главное – эффект неожиданности. Поэтому, не долго думая, я перемахнул через стол, потом перепрыгнул следующий ряд и оказался прямо возле кафедры, где стояли учитель и Бутурлин. С ходу, не останавливаясь, сгрёб наследника обеими руками за грудки, а затем без лишних слов или вопросов, зарядил ему башкой в переносицу. Так как подобной эскапады он точно не ожидал, даже, мне кажется, не понял, что происходит, то и защититься пацан не успел.
– Сука! – Взвыл Макс, ухватившись за свой благородный профиль. – Ты, млять, кто вообще такой?! Дебил!
Я не стал ждать продолжения столь содержательной речи. Рывком дернул Бутурлина вперед, а потом, что есть, волоком дотащил его до двери, толкнул створку и выкинул наследника в коридор. Благо, несмотря на мой реальный возраст, я в отличие от этих богатеев, всю жизнь провел на улице. Да, в детстве был ссыклом. Это – факт. Но потом что-то во мне поменялось. После того случая с двумя бродяжками, которые хотели обидеть Настю. Пропал страх. Вообще. Исчез, будто и не было никогда.
А после драки с Костыревым, который, на секундочку, занимался всем, чем только можно, я точно понял одну вещь. Дело не в том, насколько ты физически силен или высок ростом. Главное – твоя злость. Если она есть, если ты готов ее выпустить, то срать, насколько крепнее противник. Не достану кулаком, значит, подпрыгну и выгрызу ему кадык.
Осторожно прикрыл дверь. Матерные завывания Бутурлина, доносившиеся из коридора, стали тише. Затем обернулся к учителю.
– Извините. Продолжайте рассказывать. Очень интересно.
Вятич стоял, открыв рот. Смотрел с таким выражением, будто я только что показал ему собственную задницу, из которой, к примеру, растет хвост. Впрочем, не только он. Весь класс вытаращился в мою сторону с охреневшими лицами. Шереметев и Головин, которые еще не успели усесться, так и замерли в проходе.
Я спокойненько направился к ступеням. Проскользнул мимо двух наследников, бестолково хлопающих глазами. Они вообще, походу, не понимали, что им надо делать. С одной стороны, их другу только что разбили хлебало, а с другой, подозреваю, подобных ситуаций прежде у них не бывало.
Влад и Николай, как только я приблизился, моментально вскочили, пропуская меня на место. Оба они смотрели с неким восхищением. Отлично. Впечатление я произвёл.
– Он сейчас побежит жаловаться. – Громким шепотом высказалась Лопухина. Она снова вылезла из-за плеча Ангелины, чтоб лучше меня видеть. – Зачем ты с ним сцепился? Будет очень обидно, если тебя в первый же день выгонят из школы. Это же Бутурлин!
– Не побежит. – Я равнодушно пожал плечами.
Потому что знал наверняка, точно не побежит. Идти к директору жаловаться, это значит, расписаться в своей слабости. Бутурлин такого не допустит. Он будет думать, как отомстить. Именно мне отомстить. Лично. Так же прилюдно.
Я уселся на свое место, подтянул к себе планшет и уставился на учителя внимательным взглядом. Мол, ну, давай, чего заткнулся?
– Эм… Да… Господа, сядьте уже, будьте добры. – Вятич махнул рукой дружкам Бутурлина, которые раскорячились в проходе.
Они как-то растерянно потоптались на месте, буквально пару секунд, а потом все-таки прошли к свободным местам.
– Оригинальный подход… – Романовская, не поворачивая головы, еле слышно, почти одними губами, прокомментировала случившееся. Думаю, кроме меня никто и не заметил, не разобрал ее слов. Просто я ждал от Лины реакции, потому прислушивался.
Прекрасно понял, о чем она говорит, но промолчал. Объясню позже, когда мы окажемся подальше от лишних ушей и глаз.
– То есть, вот так теперь парни заводят дружбу… – Романовская, видимо, была слишком зла. Никак не могла заткнуться.
– Поговорим дома. – Отрезал я. – Сиди вон, слушай про третью мировую. Развязали, между прочим, такие же конченые придурки, как все вы.
– Да пошел ты! – Фыркнула Лина, но потом всё-таки замолчала.
Я был доволен. Одним поступком убил даже не двух зайцев, а трех. Выместил раздражение на его причине. Потому что Бутурлин меня реально вывел. В морду ему я дал с огромнейшим удовольствием. Привлёк внимание наследников. Причем конкретно так привлёк. Насчет Головина и Шереметева пока ничего не скажу, но Бутурлин признает только тех, кто сильнее. Слабые для него – пустое место. Даже если мы с Романовской подеремся на его глазах, он хрен соберётся завязывать со мной дружбу. А вот теперь – вполне может быть. И третье…
До конца урока я несколько раз замечал, как Морозова осторожно поворачивает голову и смотрит куда-то в угол. На самом деле, она таким образом пялилась на меня.