По мотивам книги Э. Берна «Игры, в которые играют люди»
Когда приходишь ты к себе,
Касаясь струн души случайно,
Вмиг словно дверь летит с петель.
Иль вдруг увидишь колыбель,
Родительницы взор печальный.
Родитель входит невпопад.
И в доме уж воюют трое…
Кто прав, а кто же виноват?
Событий чувственный салат,
Окрошка радости и горя.
Но то ли в люльке ты дитя,
То ль мать с склонённой головою.
Сложить пытаясь иль отнять,
Напрасно тщишься ты понять,
Что уж давно срослись с тобою
И мать, и сын, и дочь с отцом,
А также в жизнь не сосчитаешь
Всех тех, кто созданы творцом,
Хоть кто-то кажется борцом,
Глумиться извергам мешает.
И жертв немыслимая рать,
Что с ранних лет скулит привычно,
Себя привычно попирать
Привыкли, а потом орать
И обвинять других обычно
Им свойственно. В твоей душе
Ужиться может лёд и пламень.
Пока те двое в неглиже,
Спасатель ждёт на стороже,
Держа за пазухою камень.
Он роль свою блюдёт до дна,
Спасая жертву от тирана.
Его терзает мысль одна,
Оправдывает всё она…
На теле жертвы злая рана!
А значит, должен он помочь!
Не можется ему иначе.
Чтоб воду в ступе не толочь,
Раздумья отгоняя прочь,
Работают все три. Тем паче,
Чтоб жизнь напрасно не прошла,
Стараются, ей-богу, славно.
Поверишь в то, что жизнь пошла?
А правда дом твой обошла?
И примешь их игру за правду…
Навечно в заточенье тут
Живут родители, старея.
Признанье, благодарность ждут,
Пока обиды толстый жгут
На сердце у тебя истлеет.
Дитя забытое твоё,
Играть желая, здесь скучает,
Порой впадая в забытьё,
Творит, играя, бытиё,
Миры улыбкой лишь вращает.
В соседстве тесном друг и враг
За рюмкой чая песни воют.
В твоей реальности не так?
Друг – светлый свет? Враг – мрачный мрак?
А может, так судить не стоит?
Ещё в себе увидишь пыль,
Скоплённую душой веками.
Там сказки есть, а есть и быль,
В тиши поёт степной ковыль
То прозою, а то стихами…
От правды небыль отличить
Порой помочь никто не может.
И чтобы чашей жизнь испить,
С доверием придётся жить,
Хоть недоверье часто гложет.
Отмычкой может сердце стать,
Открытое в самозабвенье.
Тогда отец, дитя и мать,
Спасатель, жертва, злобный тать
Жить смогут в мире единенья.