В течение жизни под влиянием социума мы вынуждены корректировать свое поведение. То есть нам приходится менять свои воззрения «под принуждением». Но таким образом мы входим в конфликт с ранее введенными в нас программами поведения. И начинается внутренний скандал, который иногда превращается в «гражданскую войну».
Отказ от Родительских программ всегда болезнен и степень боли и моральных метаний зависит от того, насколько рано этот «закон» внесен в человека, имеет ли он статус «конституционного».
Достаточно серьезно этот конфликт проявляется в ситуации «буриданова осла». Легенда гласит, что одному ослу крупно не повезло: он оказался на одинаковом расстоянии от двух одинаковых стогов сена. И когда он решал, что правый стог выглядит аппетитнее и уже поворачивал голову в его сторону, какая-то часть его ослиного мозга говорила: «Нет, другой стог лучше!» Он поворачивал голову к этому стогу и… ситуация повторялась. Бедолага так и умер от голода на этом месте!
Люди очень часто попадают в подобные ситуации, когда сделать однозначный выбор невозможно или из-за незнания всех последствий того или иного выбора. Или когда им предлагается выбор между слишком важными вещами. И у них образуется фрустрация – состояние следующее за неспособностью человека решить свои проблемы.
И это в потенциале может привести к ОЧЕНЬ большим проблемам. Например, мама говорит ребенку: «Это белое!» И он знает, что если мама говорит такое, то это действительно так. Ей можно доверять! Но через некоторое время, когда он остается с бабушкой, та, указывая на это же, говорит: «Это черное!» И ребенок попадает в страшную ситуацию!
Ведь обе они достойны доверия, он многократно убеждался, что им ОБОИМ можно верить. Они обе являются для ребенка Богами, т.е. в это время их авторитет для него непререкаем. Но его инстинкт говорит, что иметь два мнения на одно и то же НЕЛЬЗЯ! Из-за этого в опасной ситуации можно сделать неправильный выбор и погибнуть.
Он должен сделать выбор – чему верить? И таким образом ОН ДОЛЖЕН ПРЕДАТЬ ОДНОГО ИЗ БОГОВ! Если авторитет этих Богов для него примерно одинаков, то есть с обоими он ДОЛЖЕН считаться, то сделать безболезненный выбор практически невозможно! В результате ребенок получает моральный надлом – в его «конституции» появляется неразрешимое противоречие.
В экспериментах на животных удавалось получить так называемый экспериментальный невроз. Если получить два противоположных условных рефлекса, а затем дать соответствующие раздражители одновременно, подопытные животные демонстрируют поведенческие и вегетативные нарушения вплоть до необратимых органических поражений (инфаркт миокарда, гипертония). (Петзольд и Райнделл, 1977).
Ведь если животное не знает – как поступить в данной ситуации, то это может привести к роковой ошибке при выборе своего поведения. Этот механизм образования неврозов и психозов вполне может быть причиной страданий и у людей. Ведь нам очень часто приходится попадать в ситуации, когда выбор неоднозначен, когда стимулы почти одинаковы и выбрать правильное поведение очень трудно и так далее и тому подобное.
Когда этот конфликт возникает в период формирования ядра личности (приблизительно до 3 лет), то надлом психики будет очень сильным и проявится при первых, даже не очень сильных, нагрузках на психику. Это вызовет несовместимый с нормальной жизнью «перелом позвоночного столба» психики. Что тут же приведет к дезорганизации психической деятельности и злокачественной форме шизофрении. Ядро личности такого человека рассыпается и развитие психики становится невозможным.
Или же у него в будущем появится шизофренический процесс, который затрагивает ядро личности. В этом случае у него не будет чувства болезни, чувства своей измененности. Проще говоря: все видят, что он болен, а он сам себя больным не считает.
Если в момент базового конфликта «белое\черное» резервов адаптации психики окажется достаточно (или же авторитет одного из Богов будет несколько ниже, чем у другого – слава Богу, чаще всего так и случается!), то ребенок делает выбор между этими противоположными требованиями и это никак не отражается на его поведении. Он продолжает свое развитие внешне без особых проблем.
Но внутри него может появиться слабое место, трещина в одной из «костей скелета», которая в будущем, когда жизнь предъявит ему повышенные требования, проявится в виде шизофренических расстройств.
Например, чаще всего это происходит при сдаче экзаменов – выпускных в школе или же вступительных в высшее учебное заведение. В этих случаях чаще всего у человека ядро личности не затрагивается. И он ощущает идущий внутри него шизофренический процесс как что-то чуждое, привнесенное в него извне.
Третьим вариантом проявления в жизни результатов этого конфликта является повышенная возбудимость, реактивность, неустойчивость психической деятельности такого человека. Что, в конце концов, при появлении жизненных конфликтов, очень быстро приведет к появлению у него психопатических реакций, тяжелых неврозов или же психосоматозов. На этой основе образуются ранние психосоматозы у детей.
Чем позднее образуется конфликт «белое\черное», тем в более отдаленном будущем и в более легких формах проявится шизофрения. Чем более поздно образуется конфликт, тем вероятность того, что в результате шизофренического процесса будет затронуто ядро личности, меньше. Человек в итоге будет более устойчив к психологическим нагрузкам.
И нарушения психики, ежели они все-таки появятся, будут идти по типу сенестопатий и галлюцинаций, к которым сохраняется определенный уровень критики. В этих случаях человек будет воспринимать болезнь как что-то чуждое, что руководит его поведением, но как бы привнесенное извне.
Через конфликт «белое/черное» проходит практически каждый человек (особенно в нашей стране, когда в одной квартире может жить 3-4 поколения одной семьи). Но, естественно, не у всех это вызывает шизофрению.
Связано это с тем, что если предательство «так себе», то есть если мнение одной стороны ощутимо менее значимо, чем мнение другой и, в принципе, можно с ним не очень считаться – это приучает человека к компромиссам, делает в конце концов его психику более гибкой и приспособляемой к зачастую противоречивым требованиям окружающего мира.
Исходя из этого, можно сделать вывод, что одной из самых важных причин появления у людей шизофрении, является несбалансированное воспитание в родительской семье. То есть ребенок в значительной степени является жертвой некомпетентности родителей в воспитании. Или же их фактической нелюбви к нему.
И если механизм образования его болезни примерно таков, как это описано выше, то шизофреник на бессознательном уровне это понимает и никогда своим родителям не прощает их «воспитание». И своей болезнью их за это наказывает. Даже более того! Пока он живет в родительской семье спонтанное выздоровление почти невозможно.
Психопатию часто называют уродством характера. И считают, что она соотносится с телесными уродствами примерно так, как отсутствие конечности. Но мне представляется, что это не так. Психопаты изначальные люди, такие, какими нас создала природа или Бог. Но в процессе жизни в человеческом сообществе все люди вынужденно само-ограничиваются. И чем более ребенка приучают к самоограничению поведения, тем он ближе к идеальному человеку – через пограничную аномальную личность, акцентуацию, к норме и, в конце концов, к альтруизму.
Психопаты в своем психологическом развитии остались на уровне ребенка до 2 лет, которые совершенно не способны к самоограничению. Затем ребенка приучают к послушанию, через это развивая его. Преморбид, естественно, играет свою роль. Но если программы воспитания адекватны данному конкретному ребенку, то ЛЮБОГО ребенка можно воспитать до социально приемлемого поведения. Но, к сожалению, обстоятельства жизни и отсутствие адекватного воспитания приводят к тому, что ребенок застревает в своем психологическом развитии на некотором уровне.
Где-то в специальной литературе я прочитал отчет об исследовании психики Чикатило. И выяснилось, что во время войны, когда ему было лет пять, на его глазах съели брата! Понятно, что это событие так изуродовало его психику, что он убивал людей совершенно спокойно. В ЕГО системе ценностей это было вполне нормальным, т.к. в период формирования шкалы ценностей ему дали пример того, что в этом нет ничего невозможного.
Развитие психики может сильно деформироваться также и от сильного испуга. Например, если ребенка чуть не сбила машина при переходе улицы, то страх перед машинами останется у него на долгое время (если не навсегда) и будет влиять на все выборы, которые он будет делать в своей жизни.
Например, если для того, чтобы пойти в музыкальную школу, надо будет переходить улицу, то ребенок сделает все, чтобы эту страшную процедуру не выполнять. Таким образом, страх перед машинами лишит его музыкального образования. И это, наверное, самое безобидное последствие перенесенного когда-то страха. Чаще всего неприятности бывают намного серьезнее.
В течение жизни на развитие человека влияет масса факторов, которые в той или иной мере деформируют развитие его психики. Поэтому логично предположить, что на белом свете вообще нет людей с правильной структурой психики.
Установлено, что более 80% населения имеет те или иные психические отклонения. Но многие даже не подозревают этого, живут вполне нормальной жизнью.
Все мы, кто в большей, кто в меньшей степени, но «шизофреники» или «параноики», то есть страдаем от той или иной раздвоенности своей психики и наличия неадекватных идей. Но это не повод для того, чтобы посыпать свою голову пеплом и удалиться в монастырь. Это абсолютно нормально для Человечества, так как все это компенсируется за счет ОЧЕНЬ большой гибкости психики и мощных адаптивных механизмов. В результате это чаще всего не приводит к дезадаптации их в обществе. Таким образом психическая норма – это гармоническое сочетание патологических радикалов, которые взаимно-уравновешивают свое влияние на поведение человека.
Если всех людей поставить в одну очень длинную шеренгу и на левый край поставить самых больных в психическом плане людей, а на правый – самых здоровых, то абсолютное большинство людей будет находиться на том или ином расстоянии от этих краев. То есть очень мало совершенно больных людей и очень мало 100% здоровых.
Если человек, в общем и целом, доволен собой, а им довольны другие люди, если он без особого для себя напряжения выполняет обыденные обязанности, которые на него наложила семья или общество, то вне зависимости от того, что творится в его голове, его НЕЛЬЗЯ (!) назвать шизофреником.
Если этого положения не придерживаться, то легко можно пойти даже дальше того бредового положения, которого придерживалась советская московская школа психиатрии, которая была готова поставить диагноз шизофрении чуть ли не 50 % населения нашей страны.
Я считаю абсолютно здоровыми в психологическом плане людьми только дебилов. Все остальные люди потому и называются нормальными людьми, что являются не такими «правильными», как эти представители Человечества. Мы потому и считаемся нормальными людьми, что реагируем на стимулы, идущие из внешнего мира, очень гибко. И чем более гибко мы это делаем, тем здоровее бываем.
Самую главную проблему, которая встает перед человеком в его жизни, можно сформулировать примерно так: в нужное время в нужном месте требуется делать нужное дело. Если у него это получается, то человек будет полностью адекватен той реальности, что его в это время окружает. В этом случае человек будет полностью доволен собой; он будет полон сил для достижения желаемого и здоров. Если же ему не удается выполнить ту или иную часть этой триады, то он получит проблемы – физические, психические или социальные.
Также важно то, что в разных возрастах человек стремится к разным формам и степеням баланса с окружающей средой, которые помогут ему в данных конкретных условиях тратить минимум сил для сохранения гомеостаза. И может случиться так, что в определенном возрасте определенному человеку невроз становится нужным.
И если такого человека специальными методами избавить от невроза, но не дать ему адекватной замены, то сохранение гомеостаза будет требовать от него таких усилий, на которые он не способен. И в результате он будет вынужден или вернуться в болезнь или же тем или иным способом убить себя (при помощи или психосоматоза или веревки). И благословением для него может стать алкоголь!
И критерием того – надо или не надо такого человека лечить, является его четко выраженное ощущение, что так жить дальше не удастся, что если все будет идти так, как шло, то он упадет «в пике». Человек в результате этих умозаключений приходит к выводу, что каковы бы ни были затраты (психологические и материальные) на избавление от этого, они того стоят.
Задача человека – быть адекватным ситуации сейчас и в долговременной перспективе. А также в том, чтобы тратить на этот процесс минимум усилий. Человек вынужден всю жизнь балансировать на грани оптимальной для данного времени адаптации. И вся проблема заключается в том – какой ценой он этого добивается?
Поэтому я считаю, что противопоставление: «больной – здоровый» неправомерно. И нам нужны не больницы, здравницы! То есть места, где не борются с болезнями, а учат их предотвращать.
Уход в болезнь зачастую является своеобразным компромиссом, на который человек вынужден идти, пытаясь найти баланс между шкалами ценностей и опасностей. И при этом жить в обществе и получать от него дивиденды. Болезнь становится способом адаптации, с помощью которого человеку удается сохранять физическое, психическое и социальное равновесие при взаимодействии с миром. Больной человек находит в психосоматозе возможность остаться таким же, как был.
Бессознательное человека четко запоминает условно-рефлекторные связи, которые связаны со здоровьем и сохранением жизни. К. Лоренц в своих работах отмечает, что животное начинает бояться тех кустов, около которых его чуть не съели. Поэтому оно всегда выбирает знакомые пути – ведь они неоднократно связывались у него с безопасностью. И будет избегать всего, что в потенциале может лишить его жизни.
«Если по дороге к норе эту ветку перепрыгнул, а под эту подлез, и все обошлось, поступай так и впредь». Это закон для животных, т.к. для безопасности надо запоминать ситуации и стараться их повторять. Для существа, лишенного понимания причинных взаимосвязей, должно быть в высшей степени полезно придерживаться той линии поведения, которая уже – единожды или повторно – оказалась безопасной и ведущей к цели.
Если неизвестно – какие именно детали общей последовательности действий существенны для успеха и безопасности, то лучше всего с рабской точностью выполнять ее ЦЕЛИКОМ».
И мы тоже в полной мере подчиняемся этой программе, полученной от животных предков. Кто в детстве не связывал себя уймой подобных табу: шагая по плитам, не наступай на стыки, когда идешь в школу – не оглядывайся и так далее и тому подобное. Могло случиться так, что, играя, ребенок поставил себе цель не наступать на трещины в асфальте. А после этого получил какой-то крупный успех в своих делах. И, если он решал, что успех пришел только потому, что он ни разу не наступил на трещину в асфальте, то потом уже начинал делать это сознательно. А потом это в конце концов приводит к навязчивостям.
Однажды на Макаровских курсах в Красноярске мне пришлось лечить одну свою коллегу из Казани. У этой женщины была проблема: как только дела ее начинали идти плохо, у нее появлялся страх перед движущимся транспортом.
Оказалось, что в детстве по дороге в школу она загадывала: если успею пробежать перед машиной – получу пятерку (т.е. добьюсь успеха). И у нее образовалась связь: «Перешла улицу – у меня все будет хорошо!» И, действительно, она ВСЕГДА в этом случае получала пятерку.
Но, когда она стала взрослой, этот рефлекс начал работать и в другую сторону. Если дела у нее шли на «пятерку» – она свободно переходила улицу. Если же она сама себе ставила «двойку» за достижения в жизни на данном этапе, то заодно «запрещала» себе и переход улицы.
Или, например, если человека в темном переулке изобьет группа хулиганов, то в будущем подобная ситуация всегда будет вызывать у него тревогу. И когда он на улице встретит группу мужчин, то у него может появиться неосознаваемая тревога. Если же это произойдет вечером, уровень тревоги будет на порядок выше, чем если бы это произошло днем. Но если встреча произойдет в темном переулке, то у человека может развиться неконтролируемая (и необъяснимая для него, так как эти люди никакой агрессивности относительно него не проявляли) паническая реакция.
Один мой пациент, который страдал тяжелыми навязчивостями, рассказывал о том, как у него начиналась болезнь. Инстинкт самосохранения диктует ребенку: «Одному оставаться очень опасно – запросто можно попасть на обед хищнику! Поэтому надо быть постоянно рядом с мамой». Из-за этого ребенок старается всегда быть рядом с матерью как гарантом своей безопасности.
Однажды, когда мама этого моего пациента некоторое время отсутствовала дома, ему стало очень страшно. И он всеми фибрами души захотел, чтобы мама пришла. И вот тогда-то и пришла к нему та мысль, которая, в конце концов, сделала его больным. Он решил, что если сделает определенное движение, то мама придет домой. И она действительно пришла сразу же после этого действия! Это его так поразило, что он запомнил эту связь между жестом и приходом матери.
В следующий раз, когда мама опять куда-то ушла, он повторил этот жест уже сознательно. И так получилось, что мать опять пришла почти сразу после этих действий. Ему это очень понравилось. И потом он экспериментировал с этими действиями. И у него то получалось, то не получалось, то есть бывало так, что мама приходила домой после его движений, а бывало, что и не приходила. Но эта патологическая связь уже образовалась и он «попался»! И таким образом с каждым днем сползал в болезнь все глубже и глубже.
Кстати, подобные мысли и действия были в детстве и у меня. Но мне повезло: положительного подкрепления я не получил!
Очень частая проблема, с которой сталкиваются многие люди – сверх запросы, сверх требовательность к себе – тирания долженствования. У меня был пациент, у которого были сильнейшие навязчивые желания проверить – правильно ли он сделал то или иное действие, правилен или нет перевод слова с английского.
Он называл эти навязчивости «собаками», которые терзают его тогда, когда захотят. Бывало так, что он проверял и перепроверял свои действия целыми СУТКАМИ, доводя себя до изнеможения.
При работе с ним выяснилось, что его мать была очень требовательной к его учебе и считала, что он должен учиться ТОЛЬКО на пятерки. И если он получал четверку, то она заставляла его десятки раз переписывать письменную работу до тех пор, пока он не напишет ее идеально.
И когда он стал взрослым, то стал контролировать себя уже сам, правда, бессознательно. У него появилась часть Я, ответственная за выполнение родительских заветов, которая заставляла его – хочет он этого или нет – все делать только идеально. А его «собаки» были своеобразными «полицейскими силами», направляемые ею для наведения порядка.
Когда мы попадаем в неопределенные ситуации, когда мы не уверены в том, что надо делать, чтобы получить желаемый результат, то мы в это время можем достаточно долго крутиться в одном и том же круге сомнений и колебаний. Но люди, не страдающие неврозом навязчивых страданий, при желании достаточно быстро и свободно могут подавить эту «карусель». А вот невротики этого сделать или не могут, или же им приходится прилагать для этого колоссальные усилия. Или же они делать это не хотят.
У меня, когда я жил и работал в Чебоксарах, был еще один пациент с навязчивыми мыслями и страхом смерти. На основе тестирования и опроса я пришел к выводу, что он на самом деле не хотел нести ответственность за свою семью, не хотел становиться психологически взрослым.
Оказалось, что навязчивые состояния у него были связаны с тем, что какая-то часть Я (возможно, ответственная за самосохранение или же за развитие) постоянно заставляла его думать о выходе, о работе на перспективу. А он саботировал эти импульсы и как бы заворачивал их обратно при помощи страха смерти (да ты что, это же опасно, всякое может случиться в этом случае!) Это приводило к появлению классического навязчивого круга: бессознательное давит, а он…
Невроз навязчивых состояний является системным заболеванием личности, при которой страхом (смерти, потери и так далее) поражается ядро личности. И по этому параметру он близок к ядерной форме шизофрении. И точно так же практически неизлечим. Можно с помощью различных техник в значительной степени облегчить состояние. Но не вылечить! Хотя, может быть, я просто не умею лечить таких больных.
Склонность к навязчивым состояниям характерна практически всем людям. Например, мне представляется, что можно курение у никотино-зависимых людей квалифицировать как невроз навязчивых состояний.
Поэтому критерием успешности лечения пациента от навязчивых состояний является появление у него ощущения увеличения степени его личностной свободы. И очень важно сломать у него установку на полное освобождение от навязчивостей.
Навязчивые состояния больше характерны для детей. И у большинства из них они в дальнейшем исчезают. Как это произошло у моего сына. Когда ему было всего три года, я подмигивал ему и говорил: «Ну, как дела?» А он пытался мне подмигнуть в ответ. Но у него ничего не получалось – он это делал сразу обоими глазами. И сколько бы ни пытался ответить мне – у него не получалось.
И вот через некоторое время я заметил у него тик на левом глазу. Когда я его спросил – что он делает, он сказал, что глаз дергается сам по себе. Но я-то знал, что у него, скорее всего, таким образом закрепились попытки «подмигнуть» мне.
И я попросил его больше не делать этого, объяснив, что это в такой форме закрепилось его желание подмигнуть и что так делать нельзя. Но у него ничего не получалось – подергивания продолжались.
Тогда я «разозлился» на него и сказал, что я прекрасно знаю, что если он захочет, то сможет остановить подергивания. И если я хоть еще раз увижу, что он так делает, то выпорю ремнем. И навязчивые движения тут же прекратились!
Понятно, что мой «гнев» гневом не являлся. Я просто прекрасно знал, что в этом случае надо действовать или кнутом или пряником. Я решил, что на данный момент «кнут» поможет лучше. Правда, для того, чтобы в подобных ситуациях получить желаемый эффект, с «кнутом» и с «пряником» надо обращаться очень осторожно и умело.
Но если у ребенка эти навязчивости никак не проходят, а, наоборот, усиливаются и «размножаются», то это говорит о том, что родители не знают механизмов навязчивых состояний. И вместо того, чтобы постепенно отучать ребенка делать это, они его приучают получать от навязчивостей дивиденды (например, родители из-за этой «болезни» начинают уделять ребенку больше внимания, дарить подарки, закармливать конфетами). В этом случае «пряник» является дополнительным стимулом для продолжения навязчивостей.
Но если бы в случае со своим сыном я решил применить «пряник», то заключил бы с ним договор: сегодня нет навязчивостей – получи пряник. И так далее. Но пряник предполагает использование, в случае необходимости, «кнута». И ребенок должен об этом знать. Тогда желание получить «пряник» и избежать «кнута» обязательно приведет к желаемому результату.
При помощи такого же механизма длительное время поддерживаются заикание и энурез.