В этой главе я хочу поговорить с вами, уважаемые коллеги, о влиянии истории семьи или нации на то – чем и как будет болеть живущее поколение людей. Мы миллионами нитей связаны со своими предками. И их жизнь, их достижения и их грехи влияют на нас – хотим мы этого или нет!
К. Юнг считал, что это происходит через коллективное бессознательное семьи или нации. И я совершенно согласен с ним! То есть мы со своими предками составляем как бы единый организм, который образует эгрегор – своеобразный дух семьи или народа.
Ан Анселин Шутценбергер назвала это влияние предков на судьбу человека трансгенерационными связями. Естественно, влияние родителей и окружения на развитие ребенка огромно. Но не меньшее (а может быть даже в каких-то случаях большее) влияние на жизнь человека оказывает культура и жизнь его предков.
Семья, хочет она этого или нет, несет в себе весь багаж событий, которые произошли с ее представителями во многих поколениях. Может быть, поэтому в народе бытует представление о проклятии потомков – «до седьмого колена». Из поколения в поколение, от бабушек и дедушек, через отцов и матерей, детям передаются семейные мифы и готовые сценарии жизни.
Юнг в своих знаменитых «Тевингстонских лекциях» говорит, что мозг новорожденного имеет законченную структуру и он ни в коей мере не является «табуле раза». Мозг новорожденного англичанина отличается от мозга новорожденного австралийского аборигена. Мне представляется, что это связано с тем, что фенотипические изменения могут передаваться генетически (как это происходит с животными, когда через некоторое время жизни в определенных условиях животные приобретают изменения в генетической структуре, приспосабливающие их к этой среде обитания).
Можно сказать так, что жестокая необходимость наличия белой шкурки у зайца зимой приводит к тому, что у пращуров того зайца, у которого эта шкурка появилась, произошли направленные генетические мутации, которые привели к появлению через несколько поколений этой шкурки.
Говоря упрощенно, уже при рождении и даже в чреве ребенок получает определенное количество посланий: ему передают фамилию и имя, ожидание ролей, которые ему придется играть или избегать. Эти ролевые ожидания могут быть положительными или отрицательными. На ребенка может проецироваться, например, идея о том, что он – «копия дедушкиного брата». И все вокруг начинают думать, что он будет таким же авантюристом. И он, в конце концов, становится авантюристом!
Из ребенка сделают «козла отпущения», на него оденут «одежду покойного», которого ему придется замещать. Как феи вокруг колыбели Спящей Красавицы, ему много чего подскажут – предписания, сценарии, будущее. Это может быть сказано явно или же останется невысказанным и будет подразумеваться «по умолчанию» и храниться в строгой тайне. И его жизнь и смерть, брак или безбрачие, профессия и призвание, будущее станут, таким образом, производной от всего семейного контекста – высказанного или невысказанного.
Возможно, что комплексы и страхи, какие-то экстремальные события жизни человека, образуя внутри него голографическую энграмму, не погибают вместе с ним, а передаются его потомкам. И есть мнение, что травма, которая передается, намного сильнее той, которая получена. Болезнь Рейно (смертельный холод) часто исчезает, когда обнаруживается факт чьей-то тяжелой болезни или трагической смерти в предыдущих поколениях.
Понятия «призрак» и «склеп» – некие образования бессознательного, являющиеся результатом передачи бессознательного родителя в бессознательное ребенка («Скорлупа и ядро», Н. Абрахам и М. Терек, 1978) Это тайна, которую нельзя раскрыть. Такой невыразимый словами траур размещается внутри себя, в «потайной усыпальнице», «склепе». Семейные тайны, пополняемые энергией либидо, судьбоносным образом определяют выбор профессии, времяпровождения, увлечений.
Н. Абрахам приводит пример геолога любителя, который собирал камни и раскалывал их. Кроме этого он охотился на бабочек и умерщвлял их в банке с цианидом. Оказалось, что у него был дед, которого за ужасное преступление сослали на каменоломни и, в конце концов, умертвили в газовой камере.
Наше сознание представляет собой главным образом наши собственные общество и культуру, в то время, как наше неосознанное представляет собой универсального человека в каждом из нас.
Таким образом, важная грань бессознательного – это то, что мы наследуем, и именно здесь мы начинаем проникать в юнгианское коллективное бессознательное. Стюарт говорит: «Нечто, чем я не горжусь, но что, несомненно, существует в моем личном коллективном бессознательном, представляет из себя факт, что некто из моих предков занимался работорговлей. До вполне среднего возраста этот факт мне был не известен, и, тем не менее, меня с детства беспокоило положение побежденной стороны, и я выходил из себя, когда упоминалось рабство в какой-либо форме».
Семейная сага – это история, рассказываемая семьей о своей собственной истории, в которой перемешаны воспоминания, пропуски, умолчания, добавления, фантазия и реальность. Для детей, воспитанных в такой семье, все они имеют психическую реальность. То же самое происходит и с нациями: их истории прямо и непосредственно влияют на психологическое и физическое здоровье ее членов.
И то, что это не пустое теоретизирование, подтверждают исследования немецких ученых. Они обнаружили, что в сновидениях внуков обнаруживаются фрагменты образов, которые видели их дедушки\бабушки в концлагерях. То есть эти данные подтверждают наличие семейного эгрегора, как бы духа семьи, который на бессознательном уровне (и возможно телепатически) влияет на каждого члена этого эгрегора.
У меня была пациентка, которая болела раком. В ее семье все ее родственники со стороны матери и отца болели раком или каким-либо опухолевыми заболеваниями. И очень многие из них от этого погибли.
Оказалось, что один из ее пра – пра… дедов на смертном одре признался, что будучи 13-ти летним мальчиком согрешил со второй женой своего отца. Об этом никто не узнал, но он всю жизнь носил в себе это воспоминание как страшный грех. По описаниям, которые остались в семье пра – пра. дед перед смертью весь усох (краше в гроб кладут). И можно предполагать, что он умер от рака. И этот свой грех он передал всем своим потомкам. И они, из поколения в поколение, вынуждены были расплачиваться за это.
Моральное наследство столь же значимо, как и наследство профессиональное или экономическое. Каждая семья оценивает и учитывает вклады индивида на «семейные счета», соответственно которым он имеет право на то или иное отношение к нему членов этой семьи.
И если он посчитает, что его вклад больше, чем ему отдается, то он будет переживать несправедливость. Ни географическая отдаленность, ни бегство не освобождают индивида от того, что он мог бы назвать своими «долгами» по отношению к своей семье.
Таким образом, личный (семейный) эгрегор воздействует на поведение каждого человека. Но, видимо, точно также воздействует на каждого человека и эгрегор нации. Верность предкам, ставшая бессознательной или невидимой, правит нами. Важно сделать ее видимой, осознать, понять то, что нас заставляет, что нами руководит, в случае необходимости поместить эту лояльность в новые рамки, чтобы обрести свободу жить своей жизнью. Как это сделать – я буду описывать в практической части этой книги.