Они смеялись. Почему?
Вера Васильевна сама просила рассказать, что я думаю, глядя на эту картинку. А думала и сказала я вот что: «Человечки с палками охотятся на козлов. А помогает им тот большой кот, ну или какая-то котозверушка. И потом они поделят добычу, чтобы всем досталось». А они смеются…
Учительница начальных классов Вера Васильевна без лишних эмоций аккуратно выводила цифру в журнале. Осанка, выдержанная не столько мышцами спины, сколько годами преподавания в школе, отдавала некоторое напряжение. Этот поток деток был последний, и в конце учебного года предстояло заслуженно уйти на пенсию.
– Нужно слушать, что говорят. А вместо этого ты летаешь в облаках. Я задавала вам на дом прочитать о наскальных рисунках. Люди охотятся и на тех самых козлов, и на пещерного льва, чтобы добыть шкуру и согреться.
Отбивая каждое слово, холодно отчеканила учительница, как скороговорку, скорее всего, такую же отрепетированную, как и свою осанку.
– Я только забыла слово пещерный…
– … и сказала бы, что люди охотятся вместе с пещерным котом? – не слишком теплые нотки прозвучали в голосе учительницы.
– Да… – «Может так правильно сказать?», – подумалось мне.
– Это тоже неверный ответ, Маша. Садись.
Конечно, лучше последовать совету и сесть, но есть еще время до звонка на перемену:
– Вер Васильна! Разве эти пещерные люди не дружили с такими котами?
В классе повисла тишина. Тот самый момент, когда ждут разрешения на действие от других. Сейчас происходит что-то странное – вот что все понимали. Дети, сидящие за партами, замерли. Многие переглядывались. Каждый боялся ошибиться в своей реакции. Зачем на себя брать ответственность, когда можно посмотреть, как ведут себя другие и просто присоединиться.
– Поверь мне, Маша, – прозвучало после неловкой тишины.– Если бы ты увидела «такого» кота, тебе бы не сильно захотелось с ним дружить.
Пока класс звучно гоготал, Димка с третьей парты уловил момент и покрутил у виска. Он весь год задирался на тех, кто отвечал у доски, пока учительница не видит. Таким образом он набирался историй для обсуждения во дворе.
– А «ему»? -мой голос прервал веселье в классе.
Вот как унять свою любознательность? Тем более ребенку. Тем более в школе.
– Кому «ему»? – уже с мягкой улыбкой, приспуская очки, спросила Вера Васильевна.
– Коту. Пещерному.
– Тихо класс! Урок окончен! Задание на доске! – Вера Васильевна старалась заглушить своим голосом новый взрыв детского смеха.
Уже в гомоне и стуке поднятых на парты стульев, стало понятно, что ответа не будет. И скорее всего это тоже часть домашнего задания. Все расходились. Кто-то поглядывал в мою сторону с удивлением и даже небольшим страхом, кто-то откровенно шутил на тему «пещерных котов». Но собирая учебники и тетрадки в школьную сумку, меня волновал только один вопрос: «Интересно, где найти ответ?»➡
Если пройти по длинному коридору в другую часть школы, то попадаешь в другое измерение. Высокие – уже не дети, но еще не взрослые – старшеклассники идут, толкаются, сидят на подоконниках и стоят у стен с различными книгами или журналами. Вот группа парней подшучивает над девчонкой в короткой юбке. Две девушки стоят у стенки кабинета и обсуждают совсем не школьные уроки. Когда уже в эту другую жизнь?
Последняя четверть первого класса. А впереди еще четыре года в привычном кабинете на первом этаже в секции младших классов: своя кабинка для сменной обуви и одежды; поход в столовую строго за учительницей. Вот пройдет время, и после праздничной линейки точно заверну в эту секцию.
Из кабинета слева доносятся странные звуки, наверно это английский. А вот справа кабинет и на столе стоит интересная штука и тикает как часы. Дальше в кабинете у стола с чучелом утки собрались ребята. На учебнике у одного из них цифра «восемь» и все что-то громко обсуждают. Звенит звонок. Дверь закрылась.
«Библиотека». Это табличка на двери в конце коридора. Вот сюда мне и нужно.
– Что хочешь почитать?
За столом, где обычно сидит библиотекарь – никого. Женский голос прозвучал из рядов с книгами.
– Здравствуйте. Я из Первого «А».
– А почему одна? Вас же Вера Васильевна приводит по вторникам? – доносилось из глубины полок с книгами.
– Да, мы приходили, но я не успела взять нужную книгу…
– И какая книга «нужная»? – интересовался мягкий женский голос.
– Про людей, пещеры и… котов. – «Достаточно называть содержание книги и библиотекарь точно понимает, о чем речь. Так нам говорили».
– Это у вас какой урок сейчас идет? – спросил с удивлением все тот же голос.
Из-за стеллажей вышла приятно улыбающаяся женщина. Белая кофта, заправленная в юбку серого цвета, подсказали, что это точно библиотекарь.
– Рисование. Мы смотрим на картинки и изучаем, кто их рисовал, и как они делаются.
– Хорошо. Значит «нужная» книга уже у вашей учительницы.
«Только не это».
– Я хотела взять домой.
В дверном проеме библиотеки появилась новая фигура:
– Софья Ивановна, привезли Биологию и Физику за пятый класс. Приняла, разгружают, – резко прервала меня вошедшая девушка в ярко красном платье выше колена и толстой русой косой.
Затем пришедшая девушка посмотрела на меня и, сменив голос, строго спросила:
– А ты что здесь делаешь?
– Мне нужна книга, – не торопясь, начала я объяснять.
– У вас карточка одна на класс и выдам только учителю! – резко выпалила та же девушка с косой.
Так было по правилам. Она посмотрела на Софью Ивановну пытаясь получить одобрения. Вместо этого, та снова мягко улыбнулась и протянула ко мне руку.
– Пойдем, я тебя провожу, – спокойно сказала директор школы.
Точно. Это она в ярко синем платье на линейке Первого сентября поздравляла с началом учебного года и приглашала в школу. Как можно это забыть?
Мы шли вместе по длинному коридору обратно, пока я не опомнилась. В пятницу младшие классы заканчивали пораньше.
– Уроки кончились и нас отпустили домой, – выпалила я, чтобы быстрее избавится от такого спутника. Директор школы как-никак. Кто-нибудь увидит, будет потом говорить про меня неприятные вещи.
– Родители тебя не встречают?
– Мы живем рядом. В доме через дорогу и я хожу сама, – за забором от школы была пешеходная аллея с большими тополями, а за ней виднелся пятиэтажный дом с голубыми балконами.
– Какая самостоятельная. Хорошо. Если «нужную» книгу тебе так и не дадут, можешь обратиться ко мне. Как меня зовут – ты знаешь, – подмигнув, мягко сказала Софья Ивановна и ушла дальше по коридору одна.
Вот значит как. Серая юбка ещё ни чего не говорит о хозяине. А может одежда, вообще, не так важна?
Последние календарные дни весны развесили зеленые ветви по аллеям маленького городка. Над кронами тополей выступали балконы пятиэтажек. Голубые, оранжевые, бордовые – в каждом дворе целая палитра.
Наш дом с голубыми балконами. А вот в соседнем – оранжевые. Там живет Мишка. Он гуляет со своей собакой. Она тоже рыжая, под цвет балкона, только с черной спиной и черными баками. Он говорит, что вырастет и поедет охранять границу. Туда всех берут у кого такая собака, он сам по телевизору видел.
В школьном портфеле пара учебников и альбом с рисунками. Совсем не тяжело. «Пойду, схожу в магазин за мороженым. Если мама не увидит, не будет ругаться». Всего-то нужно пройти по аллее дальше на два дома, а не свернуть во двор, как я обычно возвращаюсь из школы.
Еще в портфель нужно положить белый бантик, который сползает с тонкой косички. Постоянно приходится смотреть, не упал ли он позади меня. У всех уже модные пышные резинки, а мне до сих пор не купили.
Возвращаясь домой, я засмотрелась на мальчишек, гоняющих мяч в коробке посреди двора. Они кричат, машут руками и бегают с мячом. У нас, у девчонок, занятия проще: прыгай через резиночку «тяп-ляп» или сиди себе, как те две девчонки на лавочке у подъезда с куклами. Мальчишки девчонок к себе не берут.
– Подойди сюда. Вытру, – бабушка на лавочке всплеснула руками, тяжело поднялась со скамейки и, попыхивая, достала платок из халата.– Такая красивая девочка и в грязной юбке.
Получилось, что пока я смотрела на местных футболистов, мороженное поддалось весенним лучам и, промочив дно стаканчика, запачкало край школьной юбки.
– Ты откуда такая? – усердно оттирая ткань на юбке, поинтересовалась эта бабушка.
– Из того дома. Вон мое окно, – показывала я на пятый этаж.
– Колина дочка что ли? Я еще самого Кольку помню. Мы с его мамой, бабушкой твоей, вместе детей в школу водили, – и, проговорив еще что-то непонятное, снова грузно села на лавочку в тени.
Баба Сима известный старожил во дворе. Она каждый день, как по расписанию, выходит во двор. То просто сидит на лавочке, то вяжет, но больше всего любит завести разговор. Временами просто сидит и молча смотрит, наверное, высматривает детей в грязной одежде. Зачем же ей еще носовой платок?
Дальше пришлось идти по бордюру, дядя Леша поливал цветники у подъездов, и вода сочилась сквозь блоки прямо на асфальт. А так, весело идти в черно-белых туфлях по бордюру.
– Мама уже два раза во двор выходила, высматривала. Нельзя так.
Кусты мальвы зашевелились, и показалась фигура седовласого дворника в темно-серой робе и высоких черных сапогах. Высокие побеги цветов оплели розовыми бутонами его куртку, внесли своих красок.
– Я больше не буду, – пожала плечами, «знаю, что нельзя, но очень хотелось мороженое в такой жаркий день».
– Нельзя маму так беспокоить. Иди скорее домой.
«Такой интересный запах в подъезде. Наверное, кто то специально душит, чтобы всем было приятно», – думалось мне, пока я поднималась на пятый этаж, считая пролеты. Запах как после дождя на улице, только в подъездах дождей нет.
– Мам! Я дома!
– Ты почему так долго? Я уже десять раз выходила на улицу, думала ты во дворе на качелях, а тебя нет! – руки в боки предупреждали о том, что шутить нельзя.
По пятницам мама тоже заканчивала работать пораньше. И сейчас она пристально смотрела на меня. Замерла в ожидании.
– Я сегодня пошла в библиотеку сама, – «ну ходила же! Маме нужно говорить только правду, как учили. Не всю, конечно, но правду».
– В следующий раз предупреждай. Папа не дождался и ушел сегодня в ночную смену. Сказал, увидит на улице – даст ремня.
– Нет, я его не видела, – «хорошо, что не видела».
«Дам ремня» – это предупреждение о том, что плохие поступки родителям не нравятся. И лучше это предупреждение понять сразу.
– Я сегодня зашла в заводской магазин и кое-что там купила, – начала говорить мама с кухни, с которой слышался звук крышки на кастрюле и доносился запах супа. – Ты почему еще не переоделась?
Пока я скрывалась за шторкой, отгораживающей мою комнату от большой, мама зашуршала в пакете. В руках у нее оказалась большая желтая тоненькая книжка с девочкой и мальчиком на обложке. Они держали Мир на руках.
– Ге-о-гра-фи-че-ски-й ат-лас. Мир и че-ло-век, – прочитала я по слогам новую для меня строчку и хотела открыть.
– Сначала помой руки. С улицы пришла. Поедим и будем листать.
Постоянно одно и то же: умойся, помой руки, покушай. А вечером наверно опять придется чистить зубы. Столько лишних движений.
В супе были буквы – это весело, а вот этот лук и куски морковки – в сторону. Пусть Мурзик ест.
Мурзик, черно-белый как туфли, тем временем сидел на подоконнике за шторкой, прищуривал глаза и наблюдал за птичками. Они веселились, щебетали и перелетали с дерева на балкон соседнего дома. «Цветы в горшках стоят на окне, потому что питаются от солнца. Может он тоже сидит на окне и растет от солнца?»
– Мам, а почему люди не дружили с большими котами?
– Какие люди? – мама застыла, наверно опять хотела что-то рассказать про то, что нельзя общаться с чужими людьми.
– Пещерные, – это слово успокоило маму.
– Наверное, потому… – она задумалась.– Потому что большие коты, а правильно львы, ели тех людей. А ты ешь морковку – она полезная, – добавила она как обычно про полезность.
– Как Мурзик мышку на даче? – неугомонность всегда мучает детей, которые занимаются скучными делами, например, едят суп. – А они смеялись…
– Кто? Мыши или коты? – переспросила мама, сделав кран с водой потише.
– Ребята в классе.
– Смех – это хорошо, – произнесла мама и продолжила мыть посуду.
В книжке-атласе было много картинок. Наверное, поэтому она и была тонкая. Обычно много букв и мало картинок в толстых книжках.
– Здесь написано про космос, природу, животных и людей, – начала мама, листая атлас.
Как хорошо сидеть у мамы на ручках. А если еще и занятие интересное, то вдвойне хорошо.
– Зачем здесь точки и цифры?
– Это обозначены высокие горы. Вот здесь, – она повела пальцем на середину картинки, – самая большая гора Эверест.
– Ее прям зовут Эверест?
– Никто не зовет горы, глупышка – поправила мама.– У неживых вещей нет имен. Их называют. Эверест – это название.
– А нашу директоршу зовут Софья Ивановна, – скомкано проговорила я важную за сегодня информацию.
– Зачем тебя к ней водили? – уже насторожилась мама.
– Она в библиотеке была…
– А… – выдохнула мама и перевернула лист.
На картинке в два листа большая гора в снегу.
– Джо-мо-лунг-ма. Что это?
– Это название горы Эверест на другом языке. Дальше будут картинки про народы и ты узнаешь, что люди говорят на разных языках.
– А почему мы говорим на одном?
– Потому что мы – семья, – она улыбнулась и снова легонько постучала мне по лбу указательным пальцем.– Дедушка и бабушка тоже говорят на нашем языке и они наша семья.
– А баба Сима? – « баба Сима что, тоже наша семья?»
– Баба Сима уже не наша маленькая семья, но из нашей большой семьи, которая живет в нашей большой стране.
– А Мурзик?
Мурзик открыл свои желтые глаза. Он уже лежал в большой комнате на ковре, подсвеченном из окна заходящим солнцем.
– А Мурзик все понимает, – мама погрозила ему пальцем и расхохоталась. – Но не говорит.
– Почему?
– Ленится потому что. Не хочет мыть руки перед едой и спать в кровати по ночам.
Мурзик повел ушами и снова закрыл глаза – ночью ему предстояло дежурить у окна, следить за птицами.
Уже стал гаснуть свет в окнах противоположного дома. Дома закрывали свои желтые глазки, чтобы фонари зажгли свои дорожки.
– Спокойно ночи, – сказала мама и поцеловала меня в лоб.
Я уже в своей кровати. А на кухне Мурзик запрыгнул на подоконник и попал в мой сон. Он раскачивался на качелях и ел мороженное, в то время как дядя Леша кричал ему: «Иди домой».
С утра мама ушла тихонечко в магазин, и поэтому надо успеть взять конфет. Они лежат в верхнем кухонном шкафу за пачкой «Сода». Много конфет есть нельзя, их достают, когда мы все собираемся пить чай или приходят гости. Но одну конфетку же можно, пока никто не видит, так вкуснее.
«Раковые шейки» захрустели на зубах. Босыми ногами я затопала из кухни в ванную выпить воды из под крана. В ванной она особенно холодная и вкусная и можно пить без стакана.
Мурзик замяукал и начал корябать входную дверь, значит, мама уже поднимается.
– Уйди Хвостатый, – сказал папа, отодвигая кота ногой от двери.
Когда он зашел, зашуршал пакет, в нем пакеты с молоком. На химическом заводе людям выдают молоко, чтобы люди были здоровые. Так папа рассказывал.
– А дверь входная только с улицы, а с квартиры выходная?
– А! Котенок уже проснулся? – проговорил он радостно.– Иди поцелую.
Теплое дыхание на лбу – так наверное отцы целуют своих детей.
– Мама ушла в магазин. Мурзик опять покарябал дверь. Я вчера была в библиотеке. А они смеялись…
– Погоди-погоди, тараторка, – папа стучал ложкой о донышко тарелки с супом.– Почему ты вчера так поздно пришла домой?
Он выслушал весь рассказ от пещерных котов до бабы Симы и Джомалунгмы, пока успел съесть весь суп. А потом спокойно сказал:
– Если опять будешь гулять, не сказав маме, дам ремня.
– Не буду…
Погладив кота, я в припрыжку побежала в комнату. Нужно заправить постель, запихать пижаму в постельного жука и включить мультики. Но… «В эфире программа Время». На часах двенадцать. Папа постоянно смотрит эту программу и разговаривает с телевизором. Это надолго.
– Смотри. Мне мама «Мир» купила, – радостно проговорила я, протягивая атлас. Хорошо, что есть чем заняться.
«Время» прошло само по себе, пока папа рассказывал про длинноногих лосей, скрытных рысей с кисточками на ушах, длинном жирафе. Потом были кавказцы в мохнатых шапках, белорусы в узорных сарафанах.
– Это кто? – я ткнула пальцем в странных людей, одетых в разноцветные ткани.
– Это люди из далеких стран. Потом ты узнаешь, как их называют.
– А почему они грязные? Их не могли помыть для рисунка?
– Они не грязные, – он ласково погладил меня по спине. – Они живут там, где солнце светит круглый год как у нас летом. Их кожа становится темнее от солнца. И ты тоже станешь темнее, когда будешь много играть во дворе летом.
– Почему их не нарисовали зимой светлыми, а летом темными?
– У них нет зимы со снегом, а постоянно греет южное солнце, поэтому они постоянно темные.
– Тогда почему на Джомо-лунгме есть снег? – я не унималась. Если есть вопросы, значит, на них есть ответы.
– На чем? – папа удивился.
Пришлось листать атлас и показать ему гору. Ту самую гору, у которой несколько имен. А, нет – названий.
– А! Это потому что она находится высоко над землей.
– Почему высоко?
– Хватит на сегодня, – папа немного взъерошил себе волосы.– Почему да почему. Я хочу немного отдохнуть. А вот и мама.
Дверь приоткрылась и зашуршали пакеты. Мурзик же не царапал дверь, как папа узнал, что кто-то придет? Мама прошла на кухню и заметила меня:
– Маша, одевайся и пойдем со мной на базар.
Весеннее солнце приятно гладило по коже. Дядя Леша уже поливал цветы и ручейки, сбежавшей с клумбы воды, подсыхали, оставляя свой след на асфальте. Детвора шумела в коробке и на качелях. За ними пристально следили бабушки и дедушки, занимающие лавочки в тени. И сама баба Сима уже навязывала и поглядывала на детей, не замарался ли кто.
Еще раз перейти через дорогу и мы на базаре. Это то самое место, где за все нужно платить деньги. Вот дома можно открыть холодильник и спокойно взять, что хочешь. На базаре так нельзя. За всем следит продавец. Доносившийся с базара гул совсем отличался от детского со двора. В нем было совершенно другое звучание. Какое-то напряженное звучание и местами даже злое. Люди стояли возле прилавков с овощами и фруктами и о чем-то говорили с продавцами. Кто-то покупал, а кто-то возвращал товар обратно и уходил, не сказав до свидания. «Бери свежие», «самые вкусные», «весь базар обойдешь – лучше не найдешь» доносилось отовсюду.
– Держись рядом со мной, – сказала мама также строго, как и звучание с базара.– Здесь очень легко потеряться. А если меня потеряешь, выйди и жди у двери.
Она открыла тяжелую, скрипучую металлическую дверь и мы зашли в очень большое помещение-крытый рынок. Здесь нужно было идти по кругу и спрашивать у людей, стоящих за прилавком, сколько стоит их товар.
Птички летали под самой крышей здания и иногда садились на прилавки. Их тут же сгонял вовремя повернувшийся продавец. Они со свистом взлетали и скрывались на крыше. Шум, визг птичек, удар топора, шорох пакетов. Мы ходили от прилавка к прилавку и покупали мясо, творог, масло и сухофрукты. Приходилось даже расталкиваться среди людей, чтобы пройти в нужное место. Находиться в тесноте неприятно.
Мы вышли на улицу. После этого здания шум на улице мне показался намного приятнее. На улице было интереснее. Вместо красноватого мяса и белого творога, на прилавках оранжевые апельсины «бери без косточки», желтые связки бананов и целые россыпи яблок «сладкие-пресладкие».
– Не отходи от прилавка, – опять повторила мама.
Она была напряжена. Хотя и понятно – все взрослые напряжены, когда вне дома. Тем более в таком месте, где люди даже машут друг на друга руками и кричат.
У последнего прилавка мама заняла очередь. Можно было осмотреться и немного пройтись, пока в поле зрения. Вот, например, можно дойти до той клумбы из колеса, раскрашенной странными узорами. Этим и займусь.
Бабочки перелетали с первых цветков и кружились над клумбой. Правее от колеса, в тени деревьев, сидели странные люди. У них был тот самый летний цвет кожи, как с картинки, и цветастые юбки. И не только это привлекло мое внимание – они говорили на другом языке. Я выпрямилась и прислушалась, это был не такой язык как доносился из кабинета в школе. Женщина с седыми волосами громко говорила с двумя сидящими девушками, но потом замолчала и кивнула им, указывая в мою сторону. Одна из сидящих девушек была в ярко красном платке с какими-то бусинами, когда она повернула голову в мою сторону, бусины мелодично зазвенели. Рядом с ними привстал с травы мужчина. Он был босой. Может у него потерялись туфли? Они все одновременно посмотрели на меня, и мне пришлось притвориться, что я рассматриваю цветочки на клумбе.
– Здравствуй, красавица! – раздались на другом языке понятные мне слова.
Я обернулась в их сторону и увидела, как женщина с седыми волосами начала приближаться ко мне. На груди у нее переливались и поблескивали монеты, на запястьях звенели браслеты. Она улыбалась мне. В её улыбке была странная приветливость, как будто она узнала меня.
Мама резко отдернула меня за руку и заторопилась, чтобы уйти с базара. Мы шли быстро. Я оглянулась – та женщина замерла на месте, смотрела в нашу сторону и очень странно улыбалась. В этой улыбке не было ничего схожего ни с Софьей Ивановной, ни с мамой, даже у Мурзика не было ничего похожего. Её глаза блестели. Она подняла руку и остальные люди, которые успели подняться, сели обратно.
– Надо поговорить с Верой Васильевной, – доносилось до меня сверху, – чтобы глаз с тебя не спускала. Тебе ж и одной минуты хватит, чтобы куда – то уйти!
«Почему она так улыбалась мне?»
Мама все говорила и говорила, пока мы шли домой. До меня только доносились звуки. Мне было интересно совсем другое. Странная женщина, она была не такая старая, как баба Сима, но волосы у нее были такие же седые. И кожа не такая как у нашей семьи, а лето еще не началось.
– Ты поняла, что я тебе сказала? – это было сказано громче, чем обычно.
– Что?
Мы уже стояли перед нашим двором. Так быстро добрались до дома, в сторону базара мы шли намного дольше.
– Не подходи к цыганам.
Вечером и весь следующий день не происходило ничего необычного, как в тот день на базаре. Мы дружно провели выходные дни всей семьей. Еще были апельсины с того базара. И, правда, вкусные.
– Просыпайся. Я сегодня отведу тебя в школу. Потом на работу пойду, – донеслось из кухни.
Мама стучала бигудями о ковшик с водой, когда снимала их с головы. Так волосы получались красивее, говорила она. Папа наливал чай по кружкам.
Мы вместе дошли до школы. На улице, на самой лестнице среди взрослых стояла Софья Ивановна. Она была в нарядном костюме и с большими букетами цветов на руках. Мама быстро поздоровалась с ней и мы прошли в секцию, где находился мой класс.
Мама недолго поговорила с Верой Васильевной, которая спокойно кивала ей в ответ, и направилась на выход из класса. Я в это время стояла у входа в кабинет и ждала.
– Обещай мне, что не будешь задавать столько вопросов учительнице на уроках.
– Хорошо. Я просто буду повторять то, что она говорила.
– Будь умницей, – она потеребила меня по плечу.– Вечером дома я расскажу все, что тебе интересно.
– Кто такие цыгане? – «Зачем нужно ждать вечера?»
– Все. До вечера.
Мама поцеловала меня в щеку и заторопилась к себе на работу.
«Вот теперь придется до вечера ждать, чтобы узнать про цыган». Вздохнув, я начала снимать портфель с плеч, чтобы зайти в кабинет после звонка.
– Помни. Я все – равно тебя люблю! – донеслось до меня.
– Хорошо.
Вера Васильевна начала свои уроки. Звуки ее голоса отдавали эхом из опустевшего коридора. Катька с Димкой за соседней партой о чем-то, хихикая, переговаривались. Девочка в другом ряду молча водила карандашом по бумаге.
«Вот бы скорее узнать кто такие цыгане? Почему та женщина так смотрела на меня? И самое главное, почему к ним нельзя подходить?» Так и проглядела я в небо из школьного окна весь урок. А может и больше.
Осталась последняя неделя занятий, потом каникулы на все лето. Меня, скорее всего, отвезут в деревню к дедушке с бабушкой в гости. Можно будет покататься на коне и даже купаться в ванне, которая стоит на огороде.
Вечером за чаем с конфетами мы обсуждали чаепитие в последний день в школе. Папа спросил, что я хочу туда отнести. Я выбрала печенье с корицей, потому что мне тоже нужно было участвовать в их приготовлении, а с ними быстрее получится. Я больше думала о том, как пойду в школу в своем новом нарядном сарафане. В нем даже можно будет отметить мой день рождения этим летом.
Мурзик маячил под ногами и бил лапкой, выпрашивая еду или фантик. Мама уже начала убирать со стола.
– Иди смотреть, что Хрюша с Каркушей покажут, – позвал папа из большой комнаты.
Из комнаты доносилась мелодия передачи. Я ее уже перестала смотреть, но папе нужна компания, чтобы смотреть старые мультики. В этот раз показали про льва и большую черепаху, поющих про солнце. Папа улыбался и постукивал ногой в такт песни.
Завтра в школе нужно спросить у девчонок, что они оденут в пятницу и принесут к чаю.
С утра было прохладно. Моросил мелкий дождь, небо было неприятно серое с облаками. Все это было видно из окна в большой комнате.
– Надень кофту, сегодня прохладно, – мама услышала, что я проснулась.– Я сегодня уйду раньше. Ты поешь – все на столе. Закрой входную дверь. И после школы – домой. Никаких погулять. Поняла?
– Поняла… домой… – бубнила я себе под нос, заправляя кровать.
– Маша, не ходи одна далеко. Только во дворе, – мама стояла в двери.
Она быстрыми движениями перевязала мне белый бантик покрепче. Волосы у меня капризные, так говорили, и косички расплетаются, если их не затянуть потуже.
– Хорошо, – тихо ответила я в ответ.
Из подъезда выскочили мальчишки и, смеясь, побежали к аллее, ведущей к моей школе. Если пойти за ними, то я быстро доберусь до нее. А вот если обойти дом с другой стороны, то можно погулять еще чуть-чуть перед уроками, раз после уроков нельзя. И я пошла радостно в другом направлении.
Прямо за поворотом, еще не успев до конца обогнуть дом, я наступила на чью-то тень. Подняла взгляд с земли: передо мной стоял мужчина.
Тот самый мужчина с базара. Босой.
– ‒‒
Мама третий раз вышла во двор. На качелях нет. У коробки, где Маша могла стоять и смотреть на перелетающий мяч – тоже нет. И в соседнем дворе…
– Коля, она еще не пришла домой. Не видел во дворе?
– Нет. Мне никто ничего не говорил, – проговорил папа, снимая ботинки.
Он посидел в коридоре, где обычно разувался после работы, немного подумал. Снова надел ботинки.
– Пойду в школу – она в библиотеке. Лето скоро. Книжки выбирает.
Мама прикрыла лицо руками и присела на кухне. Тикали часы. Она молчала. Что —то не так.
– Я думала, она заболела, – в голосе Веры Васильевны прозвенело волнение.– Хотела зайти к вам сейчас. Поговорить.
О том, что Маши нет в классе, сразу было понятно. Уроки прошли спокойно. Дети совсем не проказничали.
Вера Васильевна уже сидела в учительской, когда её вызвали и начали спрашивать. Встревоженность от отца передалась сразу. Все, кто вышел в холл, переглядывались. Руки пожилой учительницы младших классов подрагивали.
Вместе с Софьей Ивановной они обошли всю школу. Ходили между рядами библиотеки. Даже заглянули в столовую, но и там никого не было.
Папа обошел все кругом. В кустах у школы нет. На стадионе девочку не видели.
Загудели соседние дворы. Люди ходили вверх вниз по лестничным площадкам в домах. Переспрашивали друг у друга. Баба Сима сидела и покачивала головой. Она сегодня Машу не видела.
Зажглись фонари. По улицам еще раздавались перекрикивания. Начался майский ливень.
Ближе к утру в дверь постучали. Принесли белый бант. Его нашли на окраине города.