Сон – безумно важная физиологическая потребность, которая помимо жизненно-важной функции отдыха дарит нам некую последовательность образов. Зачастую сновидения несут в себе ту же функцию, что и произведения жанра «фантастика». Этакий своеобразный затяжной прыжок из мира сознания в мир подсознания. Бессмысленный поток действий и фантастических образов, что возникает при ослаблении сознания и отбирает отдельные сюжеты действительности из видимой вселенной человеческого мозга, затем формируют цельную картину действительности, проецируя целые пьесы. Ученые советуют не копаться в сновидениях, ведь это всего-лишь хаотичная смесь из причудливых идей и рассуждений.
Но если отнестись к сновидениям с ноткой инфантилизма, то уже выстраивается аутентичный культ шаманизма.
Я думаю, что он сильно свойственен думающим и рефлексирующим людям. По крайней мере гораздо в большей степени, нежели у людей с техническим складом ума и постоянной работой. Сильно влияет среда обитания. Например, если за твоим окном растут зеленые пальмы, то хлопья черного снега над перерабатывающей станцией обойдут тебя стороной. Я убежден, что пальмы за окном в принципе упрощают жизнь.
Мне интересен порядок снов и образов у людей из своего мира – мира серых бетонных панелей, разбавленных лишь густой лесной растительностью и горными массивами. Окружающая среда – один из важнейших сценаристов картин во снах. Особую роль играет негативная среда, сдавливающая и безжалостная. Я считаю, что очень важно каждому, хотя бы раз, попробовать поспать в таком злостном аквариуме, что бы узнать себя поглубже.
Во сне каждый, как говорится, на что горазд. Кому-то снятся пушистые котята и укающие совята, кому-то день свадьбы или предстоящий школьный выпускной, к некоторым приходит экранизация любимой книги Говарда Лавкрафта, а кто-то из ночи в ночь путешествует в своем единственном кошмаре. Некоторые ученые объясняют всё психологическим состоянием человека. Если пробовать разбирать эту физиологическую потребность, то сон – как добротный психологический триллер, увлекательность которого создается за счет исследования себя. Он никогда не имеет четкого определения и различительных границ, но всегда создает эмоциональное напряжение на самых верхах сознания за счёт страхов и психической нестабильности главного персонажа.
Сон скорее подчеркивает неустойчивые или бредовые психологические состояния своих героев, чем создает.
Однажды я оказался в неизвестном мне дворе. Большой и серый двор в форме квадрата, разделенный на несколько этажных секций: проход к подъездам, площадка для прогулок с интересными видами на город и парковка на нижней секции в форме до боли знакомого гаражного кооператива. Подобные архитектурные решения я видел лишь в своих любимых британских сериалах, но по остальным внешним признакам могу судить, что точно был в своем маленьком городе. Уверенность мне подсказывала, что мне нужен шестой подъезд, но я не помнил номер квартиры. К моему редкому везению из нужного мне подъезда вышел высокий пожилой мужчина в спортивном костюме и фиолетовом дождевике. Он поприветствовал меня, дружелюбно улыбнувшись, и сказал, мол знает меня всю жизнь, и предложил провести меня до нужной мне квартиры. Я согласился, ведь блеск его лысины был до ужаса знакомым, а из-за участившейся мигрени я забыл куда шёл. Мы вошли в подъезд и направились к старому грузовому лифту, мужчина нажал на шестой этаж. Поездка была долгой и неловкой, мы не проронили ни слова. По прибытию на этаж мы вышли к общему балкону. Приветливый незнакомец сообщил, что ему было приятно меня видеть, открыл дверь в помещение перед квартирами, после чего указал на нужную пальцем. Буквально через секунду он исчез, а ведь я даже не успел поблагодарить его. Нужная мне дверь была открыта и я без раздумий перешел порог.
Первое что бросилось в глаза – длинный коридор с потертыми временем стенами, равное количество слегка приоткрытых дверей, не симметрично расположенных с двух сторон. В дали располагалось большое, не прикрытое, слегка скрипящее окно, свет из которого вливался в пространство неосвещенного коридора, обличивший густой сигаретный дым, доносящийся из всех дверей.
Я решил, что сначала мне надо зайти во вторую комнату слева, некая теплота забытых моментов подвела меня к ней. С неожиданностью для себя, во круг стола сидели мои друзья из детства. Ребята из соседних дворов и младших классов. Комната была увешана коврами с трёх сторон, до боли знакомые узоры, словно это именно те ковры, что я разглядывал в квартире у бабушки по утрам, каждый раз пытаясь придумывать новые сюжеты. По середине стоял овальный стол, во круг которого размещались старые кресла. На столе стоял прозрачный кувшин с вишневым компотом и пять фарфоровых кружек на аккуратных кружевных салфетках. Друзья вели оживленную беседу, горячо споря, не переходя на высокие тона. Суть их пылкой беседы я не помню, скорее всего я не уловил бы её даже находясь в эпицентре, ведь моя мигрень начала усиливаться. Сквозь головокружение я стал расспрашивать всех что это за комната и как мы все здесь собрались. Не отвлекаясь на меня они продолжали свой разговор. В какой-то момент я перестал разбирать их слова и просто разглядывал интерьеры. Всё было обставлено пугающе спокойно, сложилось ощущение, что я попал в уютную советскую картинку. Через мгновение я уже перестал улавливать происходящее и стал искать выход, что бы пойти умыться. Как ни странно, с той стороны где была дверь её не оказалось. Честно сказать я сильно испугался, но вдруг на меня обратил внимание один из друзей. Он был краток и говорил со мной так, словно меня нет и он обращается в стену. Я сообщил о своем намерении выйти. Он встал из стола, сделал пару шагов в стене и указал на плотно закрытую деревянную дверь. Как это я сразу её не увидел?