Зима наступила рано. В начале ноября сильные снегопады накрыли город. За несколько дней широкие трассы превратились в узкие, на них с трудом разъезжались встречные машины. В парках сразу появились лыжники, на горках – любители санок и тюбинга.
«Мы убежим, все будет просто…» – звучало в наушниках.
– Ночь упадет, небо уронит, – подпевала Аля. Она сидела на стуле, поджав под себя ноги, и пыталась делать задание по английскому языку.
– Аля, – в комнату зашла мама. – Может, все-таки не поедешь? Что-то мне тревожно. На улице холодно, снег, и я не могу тебя отвезти-привезти.
– Мам, – Аля вытащила один наушник, – это обычная прогулка в парке. Понимаешь, обычная прогулка. С друзьями. Мне уже почти пятнадцать.
– Тебе еще четырнадцать, – мама вздохнула. – И что за странная затея кататься на этих, как их там… ватрушках? Я вчера по телевизору видела, что эти штуки опаснее санок, можно травмироваться, а тебе нельзя. Игорь Валентинович сказал…
Аля вытащила второй наушник.
«И пустота на перекрестках, пустота нас не догонит…» – пели «Тату».
– Александра!
– Мам, я позвоню. Обещаю!
– Саша!
– И все равно я поеду. – Аля посмотрела на часы, встала со стула и достала из шкафа спортивную сумку. Прошлась по комнате, закидывая в нее запасные носки и варежки. – Я так давно никуда не ездила, мам, почему я не могу, скажи! Может быть, я не поеду с горки на ватрушке, но, скорее всего, поеду. Я хочу жить как все, понимаешь, как все.
– Но Игорь Валентинович…
– Мне все равно. – Аля натянула штаны от горнолыжного комбинезона. – Как ты думаешь, я не зажарюсь в них?