Дэмьен отпирал дверь в их квартиру на Русском Холме, престижном районе Сан-Франциско с пологими холмами и уличными кафе. Элла стояла рядом с ним.
Звон ключей напомнил ей, как они пришли сюда самый первый раз, через два месяца после знакомства. Неделю назад Дэмьен сделал предложение. Ему было тридцать два, ей тридцать. Они не были двадцатилетками, любящими проводить долгие ночи в барах и выходные на музыкальных фестивалях. Им не нужна была пышная многочисленная свадьба, организованная по принципу «все самое лучшее». У них не было родителей, которых надо порадовать. Оба знали, чего хотят от брака и отношений, – так зачем откладывать женитьбу?
Кейт Ву, их риелтор, встретила их на улице возле дома. Ловко балансируя на двенадцатисантиметровых шпильках Джимми Чу, она поднялась с ними на десятый этаж, отперла дверь, и, сделав широкий приглашающий жест, отошла в сторону, пропуская Эллу и Дэмьена в квартиру. Элла влюбилась в этот дом с первого же момента, как только увидела панорамный вид из огромных, от стены до стены, высотой в пол, окон. Он простирался от Золотых Ворот до моста Бэй, с мысом Марин посередине и городскими улицами внизу. Да еще погода в тот день не могла быть лучше, с ровным голубым небом и заливом, залитым солнцем.
Кейт водила их по квартире, цокая каблуками по темному полу орехового дерева. «Все окна выходят на залив. Четыре спальни и две с половиной ванные комнаты. Из главной спальни виден мост Золотые Ворота, и залив Сосалито по ночам просто грандиозен, – объясняла она, разводя руками во все стороны, как стюардесса в самолете, указывающая на аварийные выходы. – И вся квартира была только что обновлена и отремонтирована».
Пока Кейт перечисляла длинный список достоинств, Элла забрела в кухню. Дэмьен шел за ней, приобнимая за спину. Она провела пальцем по мраморным прожилкам кухонного стола. Эта кухня была раза в три больше всей квартирки, которую она снимала в Коул Валли.
– Что скажешь? – спросил Дэмьен, когда Кейт остановилась перевести дух.
– А мы можем себе такое позволить?
Элла неплохо зарабатывала, а Дэмьен… Ну, когда он описал Элле свое портфолио, она долго собирала упавшую челюсть. Но все равно ей было неспокойно. А если с ним что-нибудь случится? Элла была в состоянии финансово поддерживать дом, который они с ее братом Эндрю унаследовали от своей двоюродной бабушки Кейти, тетушки их отца, вырастившей его, а после и их обоих. Ипотека по нему была давно выплачена. Когда Эндрю окончил школу, они продали дом, и этих денег хватило заплатить за их обучение в университете. Эндрю даже хватило его доли на то, чтобы запустить свой первый стартап.
Но эта квартира на Русском Холме, где стоимость недвижимости начинается с пяти миллионов? Это было далеко за пределами ее журналистских доходов.
Дэмьен обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал.
– Легко.
У Кейт затрещал телефон. Она взглянула на экран.
– Простите, я должна ответить. Оглядитесь вокруг. Я на минутку.
Она вышла во входную дверь. Дэмьен прошел за ней и закрыл задвижку на двери.
– Что ты делаешь?
– Выигрываю нам время. – Он ухмыльнулся и, взяв Эллу за руку, потянул ее обратно в кухню. И она совершенно точно знала, что он имеет в виду.
– Вот прямо сейчас? – Она взглянула на входную дверь. Несмотря на всю нервозность, у нее кровь застыла в жилах от предвкушения.
– Только чтобы убедиться, что нам тут нравится, – ответил он, подмигнув.
Она хихикнула.
– Наверняка есть и другие способы.
– Ну и какая в них радость?
Он улыбнулся своей хитрой, сексуальной улыбкой. Руки скользнули по ее бедрам, задирая вверх подол юбки, а затем он поднял ее, и одним движением посадил на кухонный стол. От прикосновения холодной мраморной поверхности к голому телу по ней побежали мурашки.
Он поцеловал ее полным ртом. Он пах дыней и апельсином, как салат, который они ели на обед. Он погладил ее грудь.
– Господи, да мы действительно это делаем!
Он хихикнул в ответ на ее гортанный шепот возле его губ, и она возбудилась еще больше. Не теряя времени, он резко вошел в нее. Оба вскрикнули.
– Да, – выдохнул он ей в ухо. – Да, мы делаем это. Прямо здесь и сейчас. – И продолжил быстрые, резкие движения бедрами.
Секс в чужой кухне, с риелтором, стоящим прямо за дверью, – это было так смело и вызывающе. Совокупление было быстрым и жарким. Элла вцепилась ему в плечи.
– Это потрясающе. Ты потрясающа. Прекрасна, – повторял он.
Им было прекрасно вместе. Они были нужны друг другу, всегда, везде и особенно в этом смысле.
Дэмьен куснул ее за ухо.
– Что мне в тебе нравится, Элла Скай, так это то, что ты позволяешь мне трахать тебя где угодно.
Она развязно ухмыльнулась:
– Нет, это ты трахаешь меня где тебе угодно.
Он рассмеялся.
После, усталый и запыхавшийся, он помог ей слезть и оправил на ней юбку. Ласково убрав с ее лица упавшие волосы, он долго и нежно поцеловал ее. «Я хочу, чтобы это был наш дом, – прошептал он. – Чтобы в конце дня, в конце тяжелой рабочей недели, после долгой разлуки и после ссоры… Господи, да после всего что угодно – я хочу, чтобы мы всегда могли прийти сюда и снова найти друг друга».
Эти слова стали для нее всем. Они значили даже больше, чем он сам имел в виду. Она вгляделась в его лицо. Он пытался что-то скрыть от нее, или боялся сказать о чем-то, опасаясь ее реакции. Она чувствовала в нем это с самой первой встречи. Но ничего. Она не станет давить на него – она верила, что он сам все скажет, когда будет готов.
Услышав, как Кейт поворачивает ручку входной двери, а затем вставляет ключ в замок, они улыбнулись друг другу, как заговорщики. Все вокруг пахло сексом. Кейт сразу поймет, чем они тут занимались. Но Элла не покраснела и не попыталась спрятаться за Дэмьена. Ей не было стыдно. Она была влюблена. И, в конце концов, они все равно собирались купить эту квартиру, так что какая Кейт разница?
Здесь было четыре спальни. Одна для них, в одной будет ее кабинет, и две, надо надеяться, будут детскими. Мальчик, похожий на Дэмьена, и девочка, которую можно будет назвать Грейс, в честь ее детской подруги, которую она так рано потеряла. Она представила, как дети, смеясь, бегут по длинному холлу, а Дэмьен ловит их, целует и щекочет со счастливой улыбкой. Но это видение мгновенно исчезло. Дэмьен был предельно ясен. Он не хотел детей.
Если расстаться с мыслью о детях означало, что она будет с Дэмьеном, она была согласна. Она потеряла уже столько любимых людей. И не хочет терять еще одного. Дэмьен – ее жизнь. И, если не считать Эндрю, вся ее семья.
Звон ключей вернул Эллу к реальности. Дэмьен широко отворил дверь, но она замерла на пороге.
– Что такое? – спросил он.
– Я вспомнила, как мы пришли сюда в самый первый раз. Так странно… Я помню тот день до самых мельчайших деталей – что мы делали, что я чувствовала. О чем я думала… Но я не помню, что было два дня назад.
– Последнее, что ты помнишь, – это ужин в день аварии? – подозрительно спросил он. – Поклянись, что больше ничего не помнишь про тот вечер.
– Клянусь.
Он быстро прикрыл глаза и кивнул.
Она погладила его по щеке. Ладони было колко от шершавых небритых волос. Сегодня его одежда была чистой, но он все еще не успел побриться. Она попыталась поймать его взгляд. Он отвернулся.
– Дэмьен, – прошептала она, заставляя его посмотреть на себя. Его взгляд остановился где-то на уровне ее рта. Он ни разу не поднимался выше с того самого момента, как вчера она проснулась в больнице. Он смотрел или на ее рот, или куда-то на уровне плеч. Может быть, он тоже в шоке от ее выкидыша. Но им придется снова найти друг друга. Она не даст этой трагедии разлучить их.
– Я хочу все вспомнить, – серьезно сказала она и внезапно зевнула. – Извини. Это все из-за обезболивающих.
– Давай устроим тебя, чтобы ты отдыхала, – захлопотал Дэмьен. Он запер замок и задвижку и с громким звоном бросил на столик свою связку ключей. Ключи от этой квартиры, от квартиры в Лондоне, от его офиса; две флешки; ключ с брелоком от его седана «БМВ».
Элла вздрогнула.
– Почему тут так холодно?
– Я выключил отопление. Меня все равно не было дома.
– Ты все время был со мной в больнице? – При мысли о Дэмьене, спящем в пластиковом кресле в углу ее палаты, она чуть не заплакала. Неудивительно, что его одежда была вчера такой мятой.
– В основном. Прошлой ночью я был в офисе.
– Всю ночь?
Он кивнул.
– Надо было разобраться кое с чем.
Очень понятно. Она нашла его руку.
– Спасибо, что ты был со мной. Наверняка это было тяжело.
Он кивнул, взял ее сумку и понес в спальню.
Элла выставила термостат на терпимые двадцать три градуса. Автомат забурчал, и решетки вентиляторов приоткрылись, наполняя квартиру искусственно нагретым воздухом.
Элла надела теплую накидку, сняв ее с вешалки, обхватила себя руками и, пройдя через гостиную, подошла к стеклянной стене с видом на залив и город внизу. Она отдернула шторы, открыв свинцовое ноябрьское небо. Над заливом висели низкие облака, море было неспокойным, на волнах различалась белая пена. Размывая вид, по стеклу стекали струи дождя. Смотреть туда было все равно что в зеркало. Внешний мир отражал ее собственное состояние. Все сумрачно и неясно.
У нее заныл шрам на животе, и она инстинктивно прикрыла его ладонью. Ей до сих пор было трудно поверить, что она более пяти месяцев носила ребенка. Когда Линн, ее гинеколог, удаляла ей последние швы перед выпиской, она назвала ее потерю выкидышем. «Выкидыши случаются по многим причинам, – сказала она. – Это происходит чаще, чем ты можешь подумать. Рассматривай это только как некоторую задержку в своем семейном планировании». Беременность протекала без осложнений. Она была уверена, что в следующий раз у Эллы не будет никаких проблем с вынашиванием.
Линн пыталась поднять Элле настроение, облегчить ее состояние. Но сама Элла знала правду. Она проверила это, взяв у Дэмьена телефон, потому что ее собственный разбился во время аварии. Она доносила ребенка до двадцати одной недели. А выкидыш считается до двадцати. Саймон был мертворожденным.
И это глубоко усугубляло трагедию его потери и попытку забыть обо всем.
– Саймон, – прошептала она.
Дэмьен предлагал ей произносить это имя вслух. Может быть, это поможет ей вспомнить его.
Но зачем? Она ощущала только пустоту и бессмысленность происходящего, которые, как она читала, и должны испытывать женщины после выкидыша. На своем прикроватном столике в больнице Элла нашла буклет: Эмоциональное состояние после выкидыша.
Даже персонал госпиталя не понимает, что нужно делать.
Вы попытаетесь снова, убеждала ее Линн.
С тех самых пор как они с Грейс, ее лучшей подружкой, играли в детстве в куклы, Элла хотела ребенка. Отчасти она надеялась, что когда-нибудь она сможет переубедить Дэмьена. И, очевидно, ей это удалось. Казалось, что Дэмьен был рад появлению Саймона и переживал его потерю.
Может быть, они попытаются снова.
Но все в свое время. Сперва ей надо согреться.
Элла прошла на кухню и нашла свою любимую кружку – круглую, керамическую, с цветами, нарисованными от руки. Она сама выбрала и купила ее в дорогом магазине. Она начала искать стальной фильтр для заварки кофе, открывая дверцы всех шкафов. Сделав неудачное движение рукой, она вскрикнула от боли.
Дэмьен прибежал к ней.
– Что случилось?
– Я не могу найти фильтр, – ответила она, чуть не плача и прижимая к груди больную руку.
Он открыл посудомойку и вытащил оттуда фильтр.
Единственное место, где она не посмотрела. Она протянула за фильтром руку.
– Я сделаю, – он вставил фильтр в ее кружку.
– Спасибо, – пробормотала она, прижимаясь лбом к его плечу. Почувствовав, как напряглись его мускулы от ее прикосновения, она спросила: – С тобой все нормально?
– Да. – Он кинул в фильтр ложку молотого кофе, наполнил водой чайник и поставил его на плиту. И уставился на него в ожидании.
– Ты же знаешь, что говорят о чайнике, за которым следят, – пошутила она.
– Хмфр, – коротко фыркнул он, но не отвел глаз от чайника.
– Я тебя чем-то расстроила?
– Нет, почему? – он наконец взглянул на нее.
– Н‐у‐у‐у… Я не знаю, но просто мы с тобой почти не разговариваем, с тех пор как я вчера проснулась. Ты с трудом можешь смотреть на меня.
– Извини. Я просто устал, – он успокаивающе похлопал ее по плечу.
Но это не успокоило Эллу.
Он не может смотреть на нее и почти не дотрагивается до нее. Но ей нужны его прикосновения.
Она провела рукой по его спине, разглаживая складки на рубашке, с удовольствием ощущая под рукой мощные мускулы. Она обхватила его за талию. Кажется, с тех пор как они были близки, прошли месяцы. Может быть, так оно и было, откуда ей знать. Все, что ей было нужно, – чтобы он посмотрел на нее. Чтобы увидел ее, и увидел, как она напугана.
И снова он напрягся от ее касания. Вздохнув, Элла опустила руки. Она отошла в другой конец кухни и оттуда смотрела, как он ждет, пока закипит чайник. Надо спросить его про аварию. Как это произошло? Где? Пострадал ли кто-то еще?
О господи!
Что, если она была виновата и ранила или, еще хуже, убила кого-то?
Но нет, тогда бы за ней сразу пришла полиция, верно?
Но она убила кого-то. Их сына.
Ей стало тесно в груди. Ее охватил приступ тяжелой тоски.
– Дэмьен, – тихо-тихо прошептала она сквозь слезы, застилающие ее глаза. Она ждала, когда он посмотрит на нее, но, когда он обернулся, ее лицо сморщилось. – Я так виновата, так ужасно виновата…
Он нахмурился:
– В чем?
– Я убила нашего ребенка. – Она залилась слезами.
Лицо Дэмьена смягчилось.
– Нет. Нет, нет, нет. – Он подошел и обхватил ее обеими руками.
– Это был несчастный случай. – Он обхватил рукой ее голову и прижался губами к ее лбу. – Ужасный несчастный случай.
– Как бы я хотела это помнить. – Она обвила его талию руками, уткнулась головой ему в грудь и прошептала: – Мне так страшно.
– Мне тоже. Но мы с тобой справимся. Я обещаю.
Дэмьен прижался подбородком к ее голове и осторожно обнял ее, не слишком крепко, чтобы не повредить свежий шрам. Они долго стояли так, обнявшись и слегка покачиваясь. Она слушала, как за окном шумит дождь. Его сердце стучало у нее под ухом, и постепенно от этого тихого покачивания Элла почувствовала, как ее тело наливается тяжестью и ее клонит в сон.
Чайник засвистел, закипая, и Элла очнулась.
Дэмьен поцеловал ее в голову и обернулся к плите. Он медленно налил кипяток на кофейный порошок в фильтре. Порошок раздулся, как губка, и вода начала медленно капать в чашку.
Элла снова зевнула и туже запахнулась в кофту.
– А как произошла эта авария?
Он налил в кофе сливок и протянул ей чашку.
– Мужик на грузовике въехал тебе в бок на углу Джонс и Филберт. Вдавил твой «Рейндж Ровер» прямо в телефонную будку.
Она ахнула. Она знала этот перекресток. Она проезжала его каждый день.
– Он ехал в сторону залива?
Он кивнул.
– Он говорил, у него отказали тормоза. Полиция занимается расследованием.
Этот участок улицы Джонс был одним из самых крутых уклонов города. Разогнавшись на спуске с холма, он должен был крепко в нее впаяться. Она сказала об этом Дэмьену.
– Свидетели говорили, что он промчался без остановки несколько перекрестков. – Дэмьен заправил Элле за ухо выбившуюся прядь волос и, приподняв ее лицо за подбородок, в первый раз за все время встретился с ней глазами. – Ты ни в чем не виновата, Эл.
Она кивнула, но ей было трудно в это поверить. Не потому, что она не верила ему. Он говорил правду. Но она чувствовала себя виноватой. Это она села в машину и выехала на этот перекресток. Почему она не увидела этот грузовик?
– Полиции нужно будет мое заявление.
– Они уже взяли его.
– Ну, думаю, это хорошо, если учесть, что я забыла все, что случилось. – Она даже не пыталась шутить, но Дэмьен слегка приподнял уголки рта. Она ответила слабой улыбкой.
Дэмьен отошел от нее. Моргнув несколько раз, он отвернулся к окну и прижал пальцы к уголкам глаз.
– Что с тобой? – спросила Элла.
– Я вспомнил, как мне тем вечером позвонили из госпиталя. Я примчался туда, как только смог, но ты уже была в операционной. Разрыв плаценты, сказали мне врачи. У тебя было кровотечение, и они не слышали сердцебиения Саймона. А когда они мне дали тебя увидеть… – Он резко замолчал и огляделся, словно не видя ничего вокруг. Его челюсти были тесно сжаты.
– Я пойду в душ. Тебе надо отдыхать. Через несколько часов придет Дейви, принесет поесть.
И он ушел. Это выглядело, будто бы он прогнал ее. Никогда в жизни она не ожидала от него ничего подобного.
Этот муж, который привез ее из больницы, вел себя совсем не так, как тот, которого она знала всего лишь неделю назад. И даже не так, как тот человек, которого она полюбила в первый же вечер, проведенный вместе.
Но, с другой стороны, со всеми этими пробелами в голове она тоже не была той самой женщиной.