Ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю.
В большом тёмном доме не горело ни одно окно. Чёрный лимузин с дымчатыми стёклами остановился рядом с безликим зданием, и из него вытащили мужчину лет 30–35, на распухшем лице которого почти не видно было глаз, одежда порвана и забрызгана высохшей кровью, рубашка прилипла к окровавленной спине. Огромный негр и ещё какой-то мужчина латиноамериканского происхождения нырнули в подъезд мрачного дома, затем долго волочили всё более обвисающее тело несчастного по тёмным коридорам, пока, наконец-то, не привели в большую, ярко освящённую комнату. Но как только они отпустили беднягу, он тут же рухнул на пол, потеряв сознание. Тогда мучители подняли его и с ожесточением стали брызгать в лицо несчастному водой, вновь и вновь пытаясь поставить парня на безжизненно обвисшие ноги. Иногда пленник с трудом приоткрывал заплывшие веки, и тут же опять отключался.
– Что это? Что вы с ним сделали, идиоты?
– А он упирался, как осёл, не желая ничего рассказывать Баруху, только лепетал что-то невнятное и…
– А вы рассчитывали, что он добровольно с вами поедет? Нет, просто форменные идиоты! Он португалец и, видимо, не владеет английским, – несчастный в знак согласия закивал головой. Сколько раз пленник пытался объяснить это, но в ответ получал только удары! «Идиоты» удивлённо переглянулись и пожали плечами: им-то откуда это знать? Предупреждать нужно!
– Отмыть его, вылечить, переодеть, кормить и поить до отвала, и самым лучшим, обеспечить отдых и покой. Если ещё раз подобное повторится, вы ему позавидуете, кретины! Неужели не понятно, что это учёный, а не мафиози?
А себе под нос хозяин дома пробормотал:
– Он мне нужен был в качестве друга, что теперь делать!? Как бы ни умер! С кем приходится работать! Ничего не соображают…
– Приведёте его, когда он будет в порядке. Баруха ко мне!
Не прошло и часа, как чересчур старательного Баруха его же подчинённые отделали почти так же, как учёного.
А пленника только через месяц привели в нормальное состояние. Это оказался вдумчивый и симпатичный молодой человек, много лет проработавший в исторических архивах у себя на Родине, в Португалии, и собравший интересный материал на странную, неосвещаемую ранее тему. Он имел два высших образования: физико-математическое и историко-архивное, на стыке таких различных направлений учёный не только обнаружил игнорируемые другими исследователями факты и явления, но и обосновал их теоретически. Вдумчивому исследователю не удалось защитить диссертацию – коллеги, не углубляясь, привесили к его работе ярлык «научной фантастики». Даже с публикацией научных статей у него возникали проблемы – их не принимали серьёзные престижные журналы, зато охотно печатали научно-популярные и перепечатывали в «бульварной» прессе, где журналисты старались приукрасить факты с помощью глупейших комментарий и убирали доказательную базу и математические выкладки, что ещё больше подрывало авторитет учёного. Увы, научная среда очень консервативна и не допускает никакой живой струи, стараясь затоптать и высмеять любые оригинальные идеи. Однако его труды не прошли мимо тех, кто жаждет подчинить себе человечество.
Через месяц учёного ввели в тот же ярко освящённый зал без окон, почти не сохранившийся в его памяти, и он вновь предстал перед достопочтимым мастером Эйтаном Клойзнером, восседавшем на кресле-троне. Это был крайне неприятный человек с колючими глазами и огромной лохматой головой, прилепленной кое-как прямо на плечах, шея практически волосами, совершенно не соответствовали тоненьким беспомощным ножкам отсутствовала. За его спиной, словно рюкзак, возвышался безобразный горб, мощные мускулистые руки, покрытые вьющимися густыми шестилетнего ребёнка, недостающим до пола – маленькие лакированные ботиночки опирались на высокую табуретку, покрытую красным сукном.
– Пошли вон! – глухо прошипел Клойзнер на сопровождавших гостя мордоворотов.
– Присядьте, пожалуйста, сюда, напротив меня. Как Вас зовут? – тихо спросил он по-португальски, и учёному показалось, что глухой голос мастера занял каждый уголок этого огромного зала, отразился в его зеркалах и повторился невнятным эхом.
– Марсиньо Роналдо Родриге де Коста Кабрал, сеньор.
Эйтан Клойзнер улыбнулся:
– Ну, это слишком длинно, я буду называть Вас просто Марк.
– Нет, сеньор, это не моё имя, называйте меня просто Марсиньо.
Клойзнеру понравилась смелость учёного, тем более, после того, что с ним произошло. Он предложил ему высокооплачиваемую должность, деньги и членство в масонской ложе. А взамен нужно было всего лишь подробнейше, на основе фактического материала, изложить свою гипотезу и в дальнейшем сообщать им все новые данные по этой теме. Ну, и выполнять, если понадобится, другие мелкие поручения.
– Я беден и не имею имени в науке, и всё-таки, никому не продаюсь, предпочитая свободу деньгам. Всё, что мне известно, и так опубликовано в моих статьях, – холодно и гордо заявил учёный.
Клойзнер ещё раз пожалел о действиях своих помощников: теперь нелегко будет привлечь на свою сторону этого умного и сильного человек. «Ну, да ладно, посмотрим, кто из наших там работает… Окружим его шпионами, они обеспечат парню и комфортные условия для работы, и постоянное наблюдение за ним», – а вслух сухо произнёс:
– Как угодно, сеньор Марсиньо.
Клойзнер выдержал продолжительную паузу, не переставая пристально, исподлобья, наблюдать за ним, и затем процедил лениво:
– Может быть, Вы могли бы написать подробную обобщающую работу по вашим материалам? Ну, что-то вроде диссертации или монографии со всей доказательной базой. Я отправлю Вас в любой город, какой только пожелаете, и обеспечу идеальными условиями на время работы, в качестве извинения за принесённые неприятности.
– От этого я не смогу отказаться, в противном случае мой труд пропадёт даром. Собственно, у меня давно созрело желание осмыслить и обобщить пока разрозненный материал как единое целое. Но меня нигде не опубликуют, а за свои деньги дорого. И тогда зачем всё это? Да и жить не на что.
– Пустяки, Ваша книга сразу же поступит в печать и будет раскручена, Вам хорошо заплатят за неё, мы лишь уберём кое-какие несущественные мелочи, с Вашего согласия. Прощайте, гордый человек, не держите на нас зла, мы о Вас позаботимся, несмотря на отказ сотрудничать с нами, что, впрочем, Ваше право, мы никого не насилуем.
– Я заметил! – сыронизировал Марсиньо.
Клойзнер промолчал, хотя ему очень хотелось приструнить нахала, но он предпочитал мирное содружество без участия заносчивого учёного, собственно, и так на всё согласившегося, хоть он и сам этого не понял. Клойзнер нажал какую-то кнопку, и в комнату вошёл всё тот же здоровенный негр.
– Проводи нашего уважаемого гостя, а Баруха ко мне!
– Барух, помнишь русского, как там его?
– Виктор Пасикис.
– Да, да, точно. Обеспечьте ему любую поддержку при строжайшем контроле. Переведите его в Москву, в тот же вуз, где учится этот пацан. Он должен найти способ внедриться в их семью. Пусть представит доказательства, которые он собирался раздобыть, и мы о нём позаботимся. Думаю, игра стоит свеч. Пообещайте отмазать его от любых деяний, а впоследствии обеспечить работой по специальности в каком-нибудь престижном университете, да хоть у нас, в Бостоне, не проблема. Советского Союза вскоре не будет, значит, и проблем поуменынится.
– Вы думаете?
– Нет, знаю. Там наших шестёрок во власти столько, что уже начинают мешаться друг другу. Спасибо Хрущёву, запретившему КГБ проверять комиссаров даже низших звеньев, так что к власти придёт наш человек из райкома партии какого-нибудь провинциального края, которым мы и будем крутить с помощью жадной и недалёкой жены, воображающей себя светской дамой. Ха-ха-ха, есть у нас одна такая пара на примете. Да и Мойша Чиловский, сын Иоськи-революционера из Киева, на славу потрудился! Сейчас он Моррис Чайлдс, представитель компартии Америки, в Кремль ходил, как к себе домой, и доносил нам за деньги буквально всё, и про русских, и про американских коммунистов. Отец бежал по дороге в ссылку из царской России, не успев её добить, так сынок продолжил его дело в СССР. До чего же доверчивые эти русские, он аж с Брежневым лобызался и секретничал! Это и есть их слабость, а уж мы своё не упустим. Так что, не переживай, их граница не сегодня-завтра, откроется, и богатства русских в который раз плавно перетекут к нам.
Барух почтительно раскланялся и молча удалился, польщённый откровением шефа. Португальца в этот же день отвезли в какой-то частный аэропорт и посадили в самолёт. После бокала вина со снотворным он заснул и открыл глаза уже только в Лиссабоне. Учёный так и не узнал, где провёл этот месяц, и кто так беспощадно интересовался его работой. Марсиньо встретили неизвестные, устроили в небольшой, уютно обставленной квартире, которая теперь принадлежала ему, и сообщили, что завтра пришлют машину за ним и отвезут на новое место работы.
Через год многомиллионным тиражом вышла в свет блестяще изданная книга с великолепными иллюстрациями, рассказывающая о существовании параллельного мира и о том, что в него можно попасть, но вернуться оттуда практически невозможно. В ней были представлены документы, доказывающие, что в прошлые века люди знали временные порталы и через некоторые из них спокойно расхаживали туда-обратно, не принося вреда мирам друг друга. Но это были избранные. Со временем человечество во многом деградировало, и большинство порталов закрылись от нас навсегда. Возможно, тот, другой мир, лучше, а, может, и ещё хуже… Кто знает!? Но если вдруг кто-то, в определённый час, минуту, а, может быть, всего лишь в мгновение, всё-таки просочиться по одному из таких, случайно сохранившихся порталов, он никогда более не вернётся назад, если только…. Впрочем, эта малость не попала ни в книгу, ни в одну из его опубликованных статей, зато очень заинтересовала достопочтимого мастера. Такая мелочь не имела никакого принципиального значения для науки, и Марсиньо не протестовал. Главное, здесь были представлены его математические выкладки, обосновывавшие возможность существования параллельного мира, и фактический материал о таких переходах, собранный в архивах, и подтверждающий теоретическую часть его исследований.
Как-то незаметно у Марсиньо появились опекающий его всемогущий друг и заботливая жена, страстно интересующаяся работами мужа и помогающая готовить материал для печати. Его карьера поползла вверх, как на дрожжах. Он легко защитил диссертацию и получил такую должность, что теперь все архивы мира были открыты для него. Учёный по крупицам собирал сведения из старинных книг и рукописей, легенд и сказок – все достоверные факты, когда-либо известные человечеству, он нанизывал, словно бусинки на нитку, и при этом подкреплял их физико-математическими выкладками, доказывающими возможность существования параллельных миров и соединяющих их порталов. По его работам получалось, что тот мир был счастливее, богаче и благополучнее нашего, и жили там намного дольше, не зная нищеты и болезней, войн и зависти, коварства и подлости, разврата и тупости. Любовь к ближнему, спорт и интеллект были их главными приоритетами. Но занимались они наукой и другой деятельностью не ради денег и желания возвыситься над остальными, нет, а получая удовольствие от процесса, как это делал, собственно, и сам Марсиньо. В том мире глубоко и искренно, без фарисейства и фанатизма, верили в Бога, предъявляя высокие требования к себе, и не осуждая других. Всё это и являлось ля них главной жизненной ценностью. Теперь учёному стали понятны многие достижения человечества в древности, не вписывающиеся даже в наш нынешний уровень знаний.
– Ну, разве такое общество возможно? Сказки какие-то! Да и где может быть подобный мир? Ведь мы, кажется, уже всё знаем, везде побывали! Какие там ещё расчёты, кто им поверит!? Архивы эти, может, настолько же древние, что и недавно возведённая китайская стена! Хи-хи! Всё это – сплошное невежество! – недоумённо воскликнут многие, вторя научному сообществу. Конечно – невозможно, если вы к этому не стремитесь, не верите в него и не хотите создать подобный мир у себя дома. Из ничего ничего и не получится.
– Впрочем, если столь идеальное общество и существовало когда-либо, оно всё равно давно само себя и уничтожило бы. Ведь желчная зависть и злоба всегда рядом, они сначала опошлят и высмеют самый совершенный мир, а затем ограбят и разрушат его, действуя как изнутри, так и снаружи! Вглядитесь в хищные глаза всевозможных Клойзнеров, устремляющих свои взоры повсюду, где есть, чем поживиться! Задушить в непохожем на них обществе всё доброе и хорошее, чистое и праведное, чем оно живёт, и чем отличается от хищно-потребительского капитализма – вот их цель. Они раскрывают свои многообещающие объятия предателям и дуракам, дабы обманом заманить иной, пусть и лучший мир, и потом оклеветать, обобрать и поглотить его, превратив патриотов в отщепенцев, а народ – в ненавидящих друг друга нищих.
Наверное, и это так, но только в том случае, если мир растратил любовь к Отечеству, потерял веру в свой Народ и в Бога, да забыл свою историю и её творцов, вот тогда действительно он не сможет защититься и даже с радостным визгом примет участие в разрушении собственного дома… Ломать – не строить, а однажды очнётся от дурмана, но будет поздно. В ответ на жалобы и возмущение лишь услышит от властителей мира трогательнобезапелляционную, а, может быть, и всего лишь случайно оброненную фразу:
– Кто не жалеет о гибели этого мира, у того нет сердца, а кто хочет восстановить его – нет ума.
И все чиновники и журналисты примутся радостно, на все голоса и лады, повторять эту «истину в последней инстанции» в качестве неоспоримого факта, пока не добьют его до конца… А уж потом, заодно, предадут, оболгут и затопчут того, кто однажды так неосторожно произнёс эту фразу…