Тремя годами ранее
– Да вы, должно быть, шутите! – поражённо воскликнула я.
«Отец» большим и указательным пальцами расправил воинственно топорщащиеся седые усы и страдальчески покосился на «матушку», безмолвно отправляя той сигнал SOS.
Помощь не заставила себя ждать.
– Аурелия, как ты разговариваешь с папенькой? Это неприемлемо!
Я скрипнула зубами и, не отрывая взгляда от рисунка пушистого ковра на полу, упрямо напомнила:
– Меня зовут Мира.
«Матушка» демонстративно всплеснула руками, а затем возвела очи к потолку кабинета, словно призывая не то богов, не то тяжёлую позолоченную люстру в свидетели моей тупости.
– Теперь для всех ты – наша дочь, Аурелия Терренс. Изволь не забывать об этом и будь благодарна за оказанную честь!
Она поднесла кончик надушённого (до меня даже с расстояния в пару шагов доносился тяжёлый аромат розы) носового платка к абсолютно сухим глазам. Жест вышел деловым, а не сентиментальным. Видимо, рина Беатрис регулярно репетировала его у зеркала.
В первую неделю я ещё слышала, как она полным трагизма голосом сообщала светским дамам, что её дорогая дочь исчезла, а её место заняла я – чужачка, забравшая не принадлежащие ей имя и… тело. Но в последний месяц речь об этом заходила всё реже.
Учитывая, что детей у четы Терренс было всего двое – Аурелия и Теодор, это поначалу вызвало у меня удивление. Не выводок же у них детей, где одного потерял и не заметил. Лишь с течением времени я поняла, как заблуждалась. В этой семье был один горячо любимый ребёнок – Теодор, наследник и надежда древнего, но обедневшего рода. А Аурелия всегда была лишь досадной ошибкой, пустой тратой ценного генофонда. Девочки в этом мире вообще мало кого интересовали.
– К сожалению, я не страдаю провалами в памяти, – мрачно заметила я. – Не волнуйтесь, я всё помню.
Это и правда было так. Мне кажется, куда гуманнее было бы стирать попаданцам все воспоминания о прошлой жизни, но перемещения между мирами работало по другому принципу.
Никогда не забуду свой последний день дома. У меня был день рождения, и я возвращалась с учёбы – уставшая, но довольная. Меня ждала шумная вечеринка с друзьями, но внезапная встреча с подонком в тёмном переулке изменила все планы. Навсегда.
Сам момент смерти не врезался в память. Просто шею сдавила удавка, а в лёгких перестало хватать воздуха. Затем темнота, ощущение падения, и я очнулась лежащей на траве. Вокруг меня суетились незнакомые люди, позади ржали лошади…
Аурелия упала с коня во время конной прогулки. Она сломала ногу, и мне пришлось пару недель провести в постели: рина Беатрис утверждала, что вид девушки в гипсе шокируют благородных мужей и нанесёт им глубокую психологическую травму. К чести новых родственников, мага-лекаря они всё же оплатили, так что я быстро пошла на поправку. Правда, подозреваю, что дело было тут не в доброте, а в желании избежать сплетен. Если древний род не может позволить себе лекаря, это основательно сказывается на репутации, которая в высшем свете дороже денег. К слову, счётом за медицинские услуги меня попрекали при любом удобном случае.
– О, я надеюсь! – проговорила рина Беатрис, возвращая меня в реальность. – Ведь ты так и не поблагодарила нас за доброту. Например, тот маг-лекарь стоил очень дорого…
Помяни чёрта, и вот он!
– Я предлагала устроиться на работу.
«Отец» задел локтем чернильницу, и по столу из красного дерева растеклось большое тёмно-фиолетовое, почти чёрное пятно.
– Вот же… – беззвучно выругался папенька и, позвонив в колокольчик, мрачно отрезал: – Приличные девушки не работают, Аурелия!
– Не смей позорить нас, – поддакнула «матушка».
В кабинет вошёл лакей и принялся торопливо устранять чернильное безобразие. Рина Беатрис поморщилась. Видно, ей хотелось закончить разговор, но при слугах она опасалась это делать – боялась слухов.
Что ж, тогда я ей помогу.
Я резко поднялась. Тяжёлая юбка до щиколоток взметнулась, задев ножку письменного стола.
«Родители» с подозрением воззрились на меня. Рина Беатрис отошла от окна, где делала вид, что рассматривает пейзаж и, подойдя ближе, положила ладонь на плечо мужа. Тот сидел за столом напротив меня и напряжённо постукивал крышкой карманных часов. Между нами, как секундант, маячил лакей. Судя по его любопытному лицу, он ловил каждое слово, чтобы затем пересказать всё услышанное на кухне и получить пончик от кухарки.
Разве я могла разочаровать столь благодарного зрителя?
– Сожалею, но я не выйду за рина Уимбера. Он, возможно, прекрасный человек, но разница в сорок лет немного отталкивает.
Глаза лакея восторженно блеснули. Подозреваю, он мысленно увеличил свой гонорар от пончика до двух сарделек.
– Аурелия!
«Родители» замерли. Кажется, мы подкрались к кульминации.
– Не хочу стать вдовой, не успев толком насладиться счастьем новобрачной, – по возможности вежливо сказала я. – Прошу простить меня.
Я уже дошла до порога, думая, что занавес опустился, но, как оказалось, выстрелили не все ружья.
– Как отец, я имею право распоряжаться твоей судьбой. Даже если ты ответишь «нет» у алтаря, моё «да» сделает тебя женой рина Уимбера.
Я обернулась. Ужас смешался с яростью.
– Не посмеете!
Рина Беатрис холодно улыбнулась и ответила за мужа:
– Боюсь, ты заблуждаешься, Аурелия. Иди к себе и подумай о своём поведении. Я вынуждена лишить тебя ужина, дорогая.
Лакей, наконец-то справившийся с чернильной лужицей, сочувственно вздохнул. Видимо, с голодом он был знаком не понаслышке.
Терпение окончательно оставило меня.
– Я не стану женой этого старикашки!
– Помолвка состоится в это воскресенье, – ровно ответила рина Беатрис и взмахнула рукой, прогоняя меня, словно назойливую муху. – В нашем доме не сквернословят. Ты остаёшься и без завтрака тоже.
Я выскочила из кабинета, так хлопнув дверью о косяк, что, наверное, эхо прокатилось по всему огромному двухэтажному дому. Старому, разваливающемуся буквально на части и требующему колоссального вложения денег.
Собственно, поэтому меня и решили выдать за старика. Пусть тот не мог похвастаться такой же древностью рода, как семья Терренс, зато был готов заплатить крупную сумму за племенную кобылку – за меня.
Я взлетела по лестнице, пронеслась по холлу, едва не сбив с ног горничную, и вбежала в спальню. Я всей душой ненавидела свою новую жизнь и тот мир, куда угодила. Здесь женщина считалась собственностью мужчины – отца, брата или мужа. Именно они распоряжались её судьбой и финансами. Женщине крайне тяжело было устроиться на работу, она не могла получить высшего образования (исключение составляли лишь магические академии, но и там всё было не так просто). Женщины даже читать умели не всё.
Мне, привыкшей к совсем другому мышлению, хотелось застрелиться. Но я слишком ценила тот шанс, что получила, чтобы так глупо и быстро слить его в унитаз.
Попаданцев в этом мире было немало. Никто не знал, как и почему это происходит. Так же, как никто не мог сказать наверняка, попала ли настоящая Аурелия в моё тело или умерла в тот миг, когда её слетевшее с лошади тело коснулось земли. Местные обязали всех иномирцев чётко соблюдать регламент: принимать чужое имя, тело и статус и не пытаться повлиять на ход истории. К слову, я затруднялась назвать примерный век, в который угодила. Из-за наличия магии всё смешалось, и временами мне казалось, что на дворе просвещённый абсолютизм, а временами – дремучее средневековье.
Все окружающие воспринимали меня как благородную рину, слегка тронувшуюся умом и потому заслуживающую снисхождения и жалости.
И лишения еды, если она начинает бунтовать. Помнится, недели две назад рина Беатрис запретила меня кормить на два дня. К концу второго я реально думала, что умру.
Пару раз я сбегала. Я не боялась нищеты и готова была начать всё с чистого листа, но… Женщинам в этом мире и правда было сложно выжить. Каждый раз при попытке устроиться на работу у меня спрашивали разрешение отца или мужа, а затем и вовсе сдавали полиции. В общем, я чувствовала себя в ловушке.
Внутренне крича от бессильной злости, я подошла к зеркалу, висящему на стене. Оно равнодушно отобразило невысокую стройную девушку в голубом атласном платье. Декольте притягивало взгляд и подчёркивало красивую пышную грудь. Я поморщилась. В прошлой жизни я обладала хрупким, почти эльфийским телосложением, и привыкнуть к новым формам было нелегко. Тем более что из женского белья в моём распоряжении оказались только нижние рубашки и корсет.
Я тряхнула головой, вновь выныривая из водоворота воспоминаний. На шею упал рыжий локон, выпавший из высокой тяжёлой причёски. Я сощурила светло-карие глаза, пытаясь поймать ускользающую от меня мысль, а затем усмехнулась. Что ж, мы ещё поборемся…
Не раздумывая, я подошла к комоду, достала оттуда коробку с шитьём и взяла большие острые ножницы. Снова встав напротив зеркала, я запустила руку в волосы и освободила их от шпилек.
Испуганный возглас заглянувшей в спальню горничной совпал со звуком уже не в первый раз щёлкнувших ножниц.
Серебряный луч полумесяца, заглядывающего в зарешечённое окно, скользит по мраморной статуе дракона и высвечивает нацарапанный на полу странный символ – в нарисованной чаше лотоса осторожно выведены руны воды и огня. Девушка в ночной рубашке устало вытирает пот со лба и несмело поводит пальцами, будто перебирает струны невидимого музыкального инструмента. Короткий рыжий локон липнет к щеке, и девушка торопливо убирает его за ухо, а потом напряжённо прислушается к чему-то. Раздаётся грохот, напоминающий обвал в горах, и…
Я рывком приподнялась в постели и, тяжело дыша, нащупала на тумбочке свечу. Руки дрожали, но с третьей попытки фитиль вспыхнул ровным оранжево-жёлтым светом.
Ненавижу темноту. Никогда не страдала фобиями, но внезапная смерть в подворотне оставила на мне отметины – неосязаемые, и на том спасибо. Обняв коленки, я некоторое время неотрывно смотрела на танцующий язычок свечи на прикроватной тумбочке. Обрывки сна были такими яркими, что я прикрыла глаза, стараясь их запомнить.
В этом мире мне постоянно снились кошмары. Большинство из них я не могла припомнить на следующее утро. Но вот сон со статуей дракона, повторялся снова и снова…
Я отбросила одеяло и нервно опустила босые ноги на холодный пол. Желудок отозвался голодным урчанием: за выходку с ножницами рина Беатрис лишила меня ещё и завтрака. Словно мне было мало пропущенного ужина!
К сожалению, я не добилась того, чего хотела. Мне не удалось потянуть время. Бал, на котором должны будут объявить о нашей с рином Уимбером помолвке, состоится уже завтра вечером. Во мне теплилась надежда, что жениха отпугнёт такое явное неповиновение будущей жены, но тот лишь урезал сумму, которую пообещал выплатить чете Терренс. Об этом с недовольством и некоторым облегчением (видимо, мой план и правда мог сработать) сообщила мне рина Беатрис. После чего холодно посоветовала не пытаться сбежать: спешно вызванный маг наложил на дом охранное заклинание. Если я не хочу осыпаться кучкой пепла, лучше бы мне не выходить за крыльцо.
Думать о предстоящей помолвке не хотелось, поэтому мысли торопливо перескочили на прерванный сон. Девушка в нём, без сомнений, была мной. Но что я делала? И где всё это происходило?
Лунный свет пробивался сквозь шторы и узкой дорожкой ложился на деревянный пол. Я уже хотела погасить свечу и снова лечь, когда… Да нет, не может быть!
Я моргнула и наклонилась, рассматривая серебристые полосы на паркете. Те, словно обрадовавшись моему вниманию, спешно заплясали и стрелочкой потянулись к двери. Я поражённо охнула и испуганно запрыгнула обратно на кровать. Со стороны, наверное, могло показаться, что я увидела мышь – реакция была очень похожа.
Лунная дорожка замерла у порога и задрожала – то ли от нетерпения, то ли от раздражения.
– Нет-нет, спасибо, – шёпотом откликнулась я. – Я в магии ничего не понимаю. Без меня, пожалуйста.
Опровергая все законы физики, лунная дорожка вернулась к моей кровати и вновь затанцевала. Поджав ноги, я смотрела на неё с прищуром, как отличник, которому одноклассники предлагают затянуться сигаретой.
– Мне кажется, мы с вами не сходимся во взглядах, – миролюбиво проговорила я, стараясь не думать, что начала разговаривать с луной и звёздами. – Вам точно нужен маг. Не я.
Клянусь, лунный свет на полу приобрёл очертания… сжатого кулака! Я обиженно засопела.
– Но-но!
Лунный свет скис и снова задрожал, чтобы сложиться в рисунок лотоса. Я приподнялась на коленях, рассматривая неясные очертания цветка. Спускать ноги на пол я не торопилась.
– Ты знаешь, где это? – после паузы спросила я.
Лунный свет замельтешил и снова стрелой устремился к двери. Я куснула губу. У меня был выбор: либо пойти за лунным светом и попасть в неприятности, либо лечь спать, чтобы утром начать готовиться к помолвке.
Спустя секунду я уже тянулась к ручке двери.
Дом, погруженный в темноту, крепко спал. Деревянные половицы под моими босыми ногами изредка поскрипывали. Свечу я оставила на прикроватной тумбочке, но лунный свет не позволял заплутать. Его жемчужного мерцания хватало на то, чтобы не снести периодически попадающиеся в коридорах огромные фарфоровые вазы.
– Ты уверен? – одними губами спросила я, когда лунный свет остановился возле лестницы, ведущей на чердак.
Вместо ответа лунные блики запрыгали по высоким ступеням. Я вздохнула, нервно оглянулась (никого!) и, подхватив полы длинной белой рубашки, принялась подниматься.
– Господи, какого чёрта я здесь делаю? – буркнула я, оказавшись наверху.
Ни бог, ни чёрт не ответили. Возможно, оба были слишком заняты. Не исключено, что беседой друг с другом.
Чердак оказался под завязку забит барахлом – мебелью, накрытой тканью, и пыльными сундуками. У окна я увидела деревянную прялку и вздохнула. Если из-за угла выскочит злая ведьма и уколет мне палец, я не удивлюсь. Лишь бы моё спящее тело держали подальше от рина Уимбера. А то знаю я этих приличных с виду старых извращенцев!
Исчезнувшая ненадолго лунная дорожка вернулась и вновь затанцевала вокруг моих ног, словно оплетая их.
– Покажи, – попросила я.
В этот миг мой взгляд упал на стоящую в углу высокую (почти в человеческий рост) статую дракона. Я замерла, мгновенно узнав её и само место – именно это мне и снилось уже несколько дней подряд!
Ноги сделались ватными, и я с трудом шагнула вперёд. Я почти не удивилась, заметив, что лунный свет пробежал по каменному дракону и замер на его носу.
– Ладно, – пробормотала я и, сделав глубокий вдох, повторила больше для себя, чем для невидимых зрителей: – Ладно.
Я прикрыла глаза, воспроизводя в памяти недавний сон, словно смотря его на перемотке. Как наяву я увидела рисунок лотоса и необычным образом соединённые руны, которые использовались в этом мире на письме. Крошечное окно напротив вдруг распахнулось от порыва ветра, и я резко обернулась. Под рубашку тут же забрался холод, и кожа покрылась мурашками. Тихо ругнувшись и внутренне трясясь от страха, я подошла ближе и плотно прикрыла ставни. Рядом с ними, на полу, вдруг нашлась россыпь мела. Я неуверенно подняла один кусок, подержала на ладони и сжала.
– Забавно.
Уже не сомневаясь в том, что делаю, я посмотрела на статую и, опустившись на колени, принялась торопливо чертить те символы, что увидела во сне. Пусть будет как будет.
Меня колотила дрожь, а на лбу выступили капельки пота. Страх смешался с предвкушением. Несмотря на абсурдность ситуации, я чувствовала, что всё делаю верно. Впервые с момента попадания в этот мир я ощущала себя на своём месте.
Так странно. Так глупо…
Я подняла взгляд от законченного рисунка и, смахнув капельки пота, попадающие в глаза, выпрямилась. Ничего не происходило, но я знала, в чём дело. Вытянув руку, я принялась повторять пальцами те движения, что успела увидеть во сне. Я знала, что так иногда делают начинающие маги: помогают себе рукой, пока не научатся вычерчивать нужную для заклинания руну мысленно.
Едва я закончила, раздался оглушающий грохот. Я ждала этого, но всё равно испуганно отпрянула. Мраморная пыль закружилась вихрем, и я закашляла. В клубах белёсого тумана проступила неясная тень. До меня донёсся радостный вопль:
– Я свободен!
– Кто ты? – догадываясь об ответе, спросила я.
Гордый рёв, наполненный шипением, заставил меня приободриться.
– Дракон!
Мысленно я уже представила, как пакую чемоданы и сваливаю из дома четы Терренс на огнедышащем динозавре с крыльями, когда мраморная пыль осела и передо мной предстал тот, кого я спасла… Нет, он не обманул: передо мной и правда стоял дракон.
Только маленький. Размером с некрупную кошку.
– Что за бред?! – искренне поразилась я. – Ты разве не должен быть немного побольше?
Дракончик с чешуёй оптимистично-сапфирового цвета едва заметно пожал кожистыми крыльями.
– Ты страдаешь гигантоманией? Прости, но твои комплексы – это исключительно твои проблемы.
Я удивилась нахальности его слов, но возразить не успела. Дракоша, подметая хвостом пол, уже добрался до окна и примерялся к решётке.
– Премного благодарен за вызволение из камня, но меня ждут дела. Кстати, сколько лет я проспал?
– Сложно сказать, – честно откликнулась я. – Наверное, много.
– Надеюсь, мой клан ещё не проиграл в войне, – с беспокойством проговорил дракончик и, оскалив пасть, зубами отогнул несколько прутьев на решётке. – Какой сейчас год?
– Сейчас…
– А, сам разберусь! – отмахнулся тот и ужом просочился в пробоину решёток. Сильные крылья с шелестом вспороли воздух. – Спасибо за помощь! Знаешь, я посылал этот сон многим магам, но отозвалась только ты. Я перед тобой в долгу.
– Но я…
– Ещё свидимся!
– …не маг, – растерянно закончила я.
Дракончик не ответил. Вряд ли он вообще услышал меня: чернильная точка стремительно растворялась в небе, сливаясь с его тёмно-синей бархатной темнотой.
Я ещё немного постояла у окна, пытаясь навести порядок в собственных мыслях, а затем, так и не достигнув в этом успеха, на ощупь побрела в спальню.
В сказках принцесс охраняют драконы. Мой же улетел и не обещал вернуться.
Либо из меня вышла хреновая принцесса, либо я всё-таки не в сказке. Не то чтобы я сомневалась, но… Хотелось бы иметь надежду на хэппи-энд.