На экране мобильного предостерегающе высвечивается имя Сары. Я прекрасно знаю, что она скажет. Удивительно, что не позвонила раньше.
В итоге звонок переключается на голосовую почту. Сара оставляет сообщение, но я не слушаю его и убираю телефон на комод. Не желаю слышать ее голос. Даже думать о ней не хочу, ведь сейчас я ушла мыслями в прекрасные воспоминания. Я с Марли. Моим прекрасным Марли, который сжимает мне палец крошечным кулачком. От него исходит запах молока. Мое солнце, моя радость, мой сын.
Лето 2000 года
Когда тело вновь сотрясло от схваток, я сосредоточилась на дыхании. Резко выдохнула, потом сделала глубокий вдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Ладони сжались в кулаки, на коже выступил соленый пот.
Схватки отступили, словно затихшие волны. Акушерка стала натягивать на меня темно-зеленые компрессионные чулки.
– Анестезиолог скоро придет, – сказала она.
Я кивнула, сжав губы.
В тот момент я мечтала лишь об одном – чтобы рядом была моя мама.
Роды длились уже сорок два часа, но голова ребенка застряла в родовых путях. С каждыми новыми схватками пульс у него становился все медленнее, и шансов выйти на свет естественным способом не осталось.
– Вы меня не бросите?
Акушерка крепко сжала мою руку.
– Я никуда не уйду, пока малыш не родится.
Тело снова наполнила боль.
В операционной было полно людей в медицинских халатах и масках. Плевать, что я представляла свои роды совсем иначе – в бассейне и под успокаивающую музыку. Лишь бы малыш родился здоровым и поскорее.
Наконец-то наступил долгожданный момент – обезболивающее подействовало. Спустя несколько секунд меня уже разрезали. Акушерка все время была рядом, как и обещала, и о чем-то со мной разговаривала. Хотя ниже пояса все онемело, я все равно почувствовала, что ребенок меня покинул – в теле появилась непривычная легкость. Отведя взгляд в угол, я прислушалась. Вот он, тонкий мяукающий крик.
Кто-то сказал:
– Мальчик.
Мне подали его, голенького и красного, с прилипшими к голове темными волосами. Когда я прижала к груди этот стиснутый комочек со сморщенными губками, меня переполнило чувство невероятной любви. Я поцеловала малыша и сквозь слезы искренне пообещала, что всегда буду любить его. Мой новорожденный – Марли – открыл глаза и посмотрел прямо на меня. В тот момент он был прекрасен. Просто идеален.
– Осторожнее, – сказал Ник, открывая дверь машины.
Я с трудом устроилась; каждое движение причиняло боль в области шрама от кесарева сечения.
– Не ерзай. – Ник наклонился и пристегнул меня ремнем безопасности. Закрыл дверцу, обошел машину и сел за руль. Теперь мы втроем были внутри. – Ну что, поехали?
Я глянула в зеркало заднего вида. Марли, одетый во флисовые ползунки, крепко спал в автомобильном кресле. Мой сын. Я улыбнулась и ответила:
– Поехали.
Я провела в предродовом отделении четыре дня. В часы посещения палаты наводняли молодые отцы и бабушки с дедушками, и иногда я воображала, как ко мне заходит мама с полной сумкой всяких подарков, и от ее одежды так и веет здоровым образом жизни. Как же я ждала, что она будет гордиться мной, скажет, что я стану хорошей мамой. Я представляла, как она достанет Марли из кроватки, прижмет к себе и шепотом произнесет: «Красивее малыша я никогда не видела».
Ник завел двигатель, и мы влились в плотный поток движения. Тогда я наконец хорошенько рассмотрела Ника: давно небритый, под глазами залегли темные круги, но выглядел он при этом невероятно счастливым.
– Как там Джейкоб? – спросила я. Их с Сарой сын, похожий на темноволосого эльфа, появился на свет три недели назад – в бассейне для родов, на семь дней позже срока.
Ник широко улыбнулся.
– Замечательно. Волнующе. Жутко выматывает.
«У нас обеих мальчики», – с радостью подумала я, представляя их прекрасное будущее.
– Спасибо, что забрал меня. Но таксистом тебе не быть – мы не туда свернули.
– Вы с Марли поедете к нам, – не переставая улыбаться, сказал Ник.
– Ни в коем случае, у вас ведь Джейкоб и…
– Не отнекивайся, Айла, гостевая комната уже готова. Мы с Сарой все обдумали. Ты перенесла сложную операцию, не сможешь садиться за руль как минимум полтора месяца. Тебе нельзя поднимать тяжести и ходить по лестнице с малышом. Одна ты не справишься. Мы очень хотим, чтобы вы с Марли пожили у нас.
На тот момент я снимала квартиру-студию над цветочным магазином на центральной улице. Да, с лестницей пришлось бы туго, но сама по себе квартира достаточно удобная, и от свежесрезанных цветов всегда шел приятный запах.
– Мне очень неловко вас стеснять…
– Выбора нет. Не надо было давать Саре запасной ключ – я уже съездил и забрал ваши вещи. По правде говоря, своим присутствием ты окажешь нам услугу. В понедельник я вернулся на работу, Сара теперь одна с малышом. Ты нужна ей, Айла. К тому же, пока меня нет, вдвоем наши сорванцы приглядят за вами.
На глаза выступили слезы.
– Спасибо.
Откинувшись на гору подушек, я пыталась заставить Марли взять грудь, и от этого у меня сводило пальцы на ногах.
– Тоже мне «естественный процесс», – ворчала кормящая Джейкоба Сара. – Все равно что бульдог вцепился.
Я улыбнулась в ответ и вздрогнула, почувствовав прилив молока.
– Вино, парацетамол и крем для сосков – вот мой текущий набор средств для выживания.
– Прямо как рекомендовали на курсах для беременных.
Я жила у Сары и Ника уже пятый день, и за это время у нас сложился свой режим. Если ночью Сара видела, что у меня горит свет, она приходила ко мне с Джейкобом, и мы вместе кормили малышей. По утрам, после ухода Ника на работу, мы по очереди делали крепкий кофе и бесконечно обсуждали треснутые соски и детские какашки. Когда мальчики спали, мы укладывали их в одну кровать-корзинку и с умилением наблюдали, как они лежат рядом, прижавшись друг к другу, будто котята.
– Кажется, Ник пришел, – сказала Сара, услышав скрип входной двери. – Надеюсь, он не прочь поужинать едой на вынос. В очередной раз.
Слышно было, как Ник положил ключи и портфель и стал подниматься по лестнице.
– Мы здесь! – крикнула ему Сара.
Ник замер на пороге комнаты, скрестил руки на груди, посмотрел на нас обеих и покачал головой.
– Когда-то у меня была такая фантазия: моя супруга и еще одна женщина на одной кровати с голой грудью.
– Крепись, дорогой, – сказала ему Сара, – в ближайшие несколько месяцев ты только это и будешь видеть. – Она отняла Джейкоба от груди и передала его на руки Нику.
Ник смотрел на сына горящими глазами.
– Как тут мой мальчик? Я по тебе скучал. Не жарко ему? – Ник аккуратно снял с Джейкоба крошечную вязаную шапочку и, прижавшись носом к мягкому темечку, вдохнул сладкий молочный запах малыша. – Боже, вот бы сделать из него парфюм.
Сара по-доброму улыбнулась.
Глядя на них, я, к собственному удивлению, ощутила укол ревности. И дело не в том, что мне нужен был именно Ник или помощь с Марли, просто я хотела разделить особые моменты жизни моего ребенка с кем-то другим, а потом, через много лет, вместе о них вспоминать.
Я хотела, чтобы кто-то еще так же сильно любил моего малыша.
Четыре недели спустя я шла по пляжу с Марли, пристегнутым ко мне в сумке-кенгуру. Стоял конец октября, а утро выдалось такое солнечное и прекрасное, как будто лето еще нас не покинуло. Прожив у Сары и Ника две недели, я вернулась в свою квартиру-студию, где ходить с ребенком по крутой узкой лестнице было действительно тяжело, а с коляской еще хуже. С каждой ступенькой шрам тянул все сильнее.
– Смотри, Марли Берри, – сказала я, ступив на террасу. – Вот наш пляжный домик.
Он внимательно глянул на меня своими умными темно-синими глазками.
Я открыла дверь, и мы вошли. Внутри, как я и предполагала, пахло солью, отсыревшим деревом и книгами, и я оставила дверь нараспашку, чтобы впустить в комнату полуденное солнце. Сидя на диване со скрещенными ногами, я кормила Марли и любовалась морем. Я рассказывала сыну, как влюбилась в эту песчаную отмель с ветхими деревянными домами, где под бескрайним небом и рядом с бушующими водами чувствуется, что ты вдали от цивилизации.
С наступлением сумерек стало прохладно, так что я закрыла дверь и заткнула щель внизу старым пляжным полотенцем, чтобы не было сквозняка. Я зажгла конфорку – слава богу, правильно подсоединила газовый баллон – и разогрела привезенный рыбный пирог. Я жутко проголодалась и, не дав пирогу остыть, обожгла весь рот сливочным соусом – Марли мог проснуться в любое время, вот я и привыкла есть быстро.
На ночь я положила сына рядом с собой, накрыв одеялами. По поверхности воды танцевал лунный свет. Я шептала Марли на ушко о том, какие невероятные приключения ждут их с Джейкобом и сколько летних месяцев они проведут вместе на отмели. В ту ночь мы уснули под шум волн.
Вспоминая о прошлом, иногда я хочу взять за плечи молодую наивную себя, которая верила, что жизнь – это сплошная любовь и теплое солнце, и хорошенько встряхнуть. С другой стороны, я не прочь обнять ее и добавить: «Ты не ошибалась. Именно это и должно было ждать тебя впереди!»
Я надеялась, что домик среди песков, зажатый меж водным простором и горизонтом, по соседству с лучшей подругой, станет для нас с Марли островком безопасности. Тогда я понятия не имела, что ждет впереди, иначе бы сбежала оттуда, оставив дом на растерзание стихии – порывистому ветру и проливным дождям.