Я знаю, что чувствовал бы каждый человек, если бы вдруг солнце погасло. Ничего.
Наступила бы эта удушающая тишина, еле нарушаемая звоном, который мерзко тянется от уха до уха, обволакивая опустевший разум. Опустевшее безжизненное тело.
Мне говорили, что со смертью душа покидает тело. Но у меня внутри была такая не залатанная дыра, как будто моя душа покинула меня при жизни. Большая часть моей души, которая до последней капли отдана Брэндану.
На какое-то время я выпала из реальности – мне что-то говорили, а я не слышала. Меня трогали, куда-то вели, просили не кричать так сильно… а я даже и не слышала своих криков. Только Бог знает, что я наговорила в порыве истерики, и какие признания слетали с моих губ.
Отчетливо помню только одну фразу, которую повторяла без конца, что она бесповоротно въелась на подкорку моей памяти.
«Только дайте мне с ним попрощаться.»
Еще раз прикоснуться к Брэндану и сломаться от осознания того, что он больше не обжигающе горячий, как прежде. Знать, что его глаза больше не сверкают сапфирами, а затянуты веками, превратившись в пустые осколки синего льда.
Перед моими глазами мелькала Мэри, десятки гвардейцев, которые запихнули меня в самолет и приковали к креслу. Тогда я больше не сопротивлялась, понимая, что все кончено. Какой в этом смысл? Они исполняли последний приказ Брэндана, и никакие бы мои уговоры и стенания не позволили бы изменить случившееся.
Я была счастлива покинуть этот замок, потому что каждый уголок, каждая картина на стене, каждая лестница, напоминала мне о том, что Брэндан уже никогда не пройдется по этим коридорам.
В своей боли я была настолько эгоистична, что даже мельком не думала о Мэри – о том, что будет с ее ребенком, после пережитого стресса. Что будет с их семьей.
Я полностью растворилась в своих воспоминаниях, в самых ее закоулках. Так просто закрыть глаза – и снова почувствовать его руки на своих плечах. То, как они уверенно сдавливают шею. Но трогают, ласкают, причиняя сладкую боль.
Так просто открыть глаза, и понять, что это всего лишь иллюзия. Брэндана больше нет. И именно я приложила к этому руку.
Не хотелось думать о том, кто по-настоящему сделал это с Брэнданом… в глубине души я знала, что яд, который я добавила в его напиток, не смог бы подействовать так быстро. Когда гвардейцы позволили мне остаться одной, я еще раз поднесла его к губам и выпила чудовищную дозу яда. Но ничего не произошло. Разум отключился, как и в прошлый раз, и я просто заснула спокойным сном.
Мне даже начало казаться, что Гаспар просто издевался надо мной и подсунул мне какое-то мерзкое снотворное. Но почему тогда Брэндан не уснул, когда выпил его?!
Думать об этом мне не хотелось. Я снова стала потерянной девочкой, у которой не было ни близких, ни семьи, ни происхождения.
Только на этот раз я бы многое отдала, чтобы стереть Брэндана из своей памяти. Навсегда. Так, чтобы никогда не узнать его, никогда не увидеть.
Если бы я его не встретила, я бы его никогда не потеряла.
Я думала, что больше боли не будет. После того, как я увидела мертвого Брэндана, я думала, что ничто на земле не заставит меня испытать подобных чувств, но я жестоко ошибалась.
Во главе с Гаспаром гвардейцы вывели меня из самолета, усадив в черный тонированный автомобиль. Я не спрашивала куда меня везут, да и не хотела знать. Прислонившись лбом к стеклу, я уставилась в «сказочный» мир, который ждал меня по ту сторону стекла.
Дым, он везде и повсюду. На некоторых улицах я вижу людей, больше похожих на беспризорников, среди которых есть и мужчины, и женщины. На них одеты рванные лохмотья, и они в панике выбегают из своих облезлых, полуразрушенных домов.
Районы меняются. Узкие европейские улочки сменяются магистралями и широкими дорогами, и я попадаю в другую местность, которая кажется мне совершенно другой. Но и здесь царит атмосфера всемирного зла и мрака. Небоскребы дымятся, и кажется, я слышу отчетливые взрывы, которые изредка сотрясают стекла автомобиля. Люди куда-то спешат, бегут, суетятся, поправляя свои деловые костюмы… и в глазах каждого – страх. Страх быть следующим.
Мое сердце сжалось от ужаса, когда я смотрела на все это, еще раз напоминая о том, что оно по-прежнему там, внутри.
Мы едем дальше, а декорации продолжают меняться. Некоторые районы кажутся совсем уж утопическими на фоне всеобщего хаоса, но даже в таких районах я вижу в глазах людей тот самый чудовищный страх.
– Мне жаль, что ты видишь Париж таким, Кенна… – тихо шепчет Гаспар, наклоняясь к моему уху. Меня передергивает. Его чертов голос противен, как никогда. Мне хочется затолкнуть пузырек с ядом в его горло, и тут на меня накатывает такая лютая ненависть, что я начинаю кричать на всю машину.
– ЭТО ТЫ! – кричу я, срывающимся голосом. – Ты убил его… ты… куда ты меня, черт возьми, везешь?
– Приехали! – раздается команда одного из гвардейцев, и через окно я вижу зеленые деревья и красивый нетронутый войной сад. Эдем на измученной земле. – Принцесса доставлена домой.
– Кенна, успокойся, ты дома. Эти ребята не тронут тебя. Мы все на Вашей стороне, Ваше Высочество. Они такие же шпионы, как и я.
Мне захотелось ударить его, когда я услышала подобное обращение к себе. Ваше Высочество. Он продолжает издеваться надо мной, продолжает обманывать и вести двойную игру.
– Ты думаешь, у меня совсем нет мозгов? – прошипела я, когда Гаспар схватил меня и практически заставил выйти из машины. – Я знаю, Гаспар, знаю, что ты все это подстроил!
На миг он смотрит на меня так, будто я только что заглянула в его душу и узнала все его тайны. Гаспар нервно проводит рукой по своим волосам и как-то по мерзкому облизывает пересохшие губы.
– Что подстроил?
– Яд! Это ты убил Брэндана! – гвардейцы в недоумении оборачиваются на нас с Гаспаром, а потом хватают меня за руки и ведут вперед.
– Ты не в порядке, – успокаивающее шепчет Гаспар и ведет свой отряд в сторону особняка. – Тебе нужен врач… и покой.
«Ты не в порядке.»
Я ничего не ответила, продолжая гвардейцам позволять нести меня, как куклу. Ноги заплетались, пока мы шли к огромному поместью, которое было чем-то вроде небольшого замка. Но он ни в какое сравнению не шел с красотой и роскошью дворца в Англии. Обычные каменные стены, шесть огромных колон, подпирающих свод здания. Единственная красивая вещь, которая украшала замок по-настоящему, это витражные окна, которые переливались яркими цветами, словно рубины, изумруды и янтарь на солнце.
Через пять минут я оказалась в почти пустом и спящем замке, где Гаспар вежливо попросил со мной уединения. Кажется, он привел меня в какую-то комнату и усадил на стул. Я прислонила пальцы к вискам, стараясь унять головную боль. Растерянность.
За последний день я пролила слез больше, чем за всю свою жизнь – голова разрывалась на части от давления, от того, что я постоянно морщила лоб. Собственные губы напоминали голимую соль – настолько они были заплаканы.
– Кенна, посмотри правде в глаза, если бы не его смерть, он бы был сейчас с другой девушкой. А об тебя он бы продолжил вытирать ноги. Ты была бы его вещью, тряпочкой. Но не королевой. Тот, кто отравил Брэндана, сделал тебе огромное одолжение, – начал Гаспар, но я даже глядеть на него не хотела.
Я ничего не хотела. Ничего кроме, как вернуть Брэндана.
– Не говори так. Он не умер, – тихо прошептала я, чувствуя, как слезы вновь обжигают щеки.
– Поверь, он мертв. Никто не возвращается оттуда, даже принц. Ты должна принять это… а я всегда буду рядом с тобой, моя повелительница… – меня затошнило от его признания.
«Мертв.»
– Он живет в моем сердце. И всегда будет там жить, – еле слышно проговорила я, вновь распадаясь на части. Я облокотилась на спинку кресла и зарылась лицом в предплечье, подавляя глухие рыдания.
Мне нужно справиться с этим. Мне нужно… вернутся к морю, на ферму, где я смогу спокойно жить дальше, забыв обо всем, что со мной произошло.
И постараться.
Очень сильно постараться не пойти на дно этого моря добровольно.
К вечеру у меня поднялась высокая температура, жар обволакивал каждую косточку, пока вокруг суетились неизвестные мне люди. Врачи, слуги, которые постоянно меняли мне воду и задавали вопросы, которые я не слышала, и на которые не хотела отвечать.
– Оставьте меня! Уходите! – крикнула я, накрывая себя одеялом с головой. Неужели они не понимают? Я хочу побыть наедине с Брэнданом. Со всеми воспоминаниями, которые у меня остались. Но они продолжали отнимать у меня их по кусочкам, не в силах выполнить даже маленькую просьбу – оставить меня в покое.
Я почувствовала, как на кровать кто-то сел, и оторопела от такой наглости.
– Оставьте меня одну! – прикрикнула я, откидывая с себя одеяло. Я взялась за быльце кровати, чтобы сдержаться и не кинуть подушку в женщину, которая сидела напротив меня.
– Кенна… – голосом, полным скорби, прошептала женщина, сидевшая на моей кровати. На вид ей было лет пятьдесят – под глазами пролегли глубокие морщинки, а уголки губ слегка опущены вниз, как будто она все время расстроена и опечалена. В остальном у женщины мягкие черты лица и глаза цвета корицы, один в один похожие на мои.
– От куда все, черт возьми, знают мое имя, и почему все носятся вокруг меня?! Прошу, не утруждайте меня очередной сказкой, о моем королевском происхождении. Сыта по горло! – высказалась я, снова прячась под одеяло.
Господи, верни мне Брэндана.
– А ты все такая же капризная, как и в детстве… – с печальной нежностью произнесла женщина, заставляя меня поперхнуться. Кажется, после ее слов меня бросило в еще больший жар, чем прежде.
– Кто вы? – я выглянула из-под одеяла, смерив женщину уничтожающим взглядом. На ней было строгое платье темно-фиалкового цвета и дорогие украшения на запястьях и шее. Женщина напоминала мне Меридиану в будущем – такая же сдержанная и грациозная, несмотря на гамму эмоций, бушующих в карих глазах.
– Не так я себе представляла нашу встречу. – ее губы дрожали, и она постоянно поглаживала тыльные стороны своих рук, будто сильно нервничала. – Я твоя…
Ей не нужно было договаривать эту фразу – я все видела по ее глазам, по каждой морщинке на лице женщины, которая была пропитана чувством вины.
Мама.
– Заткнитесь! Не смейте! Не смейте, говорить мне это! Вы – не она! У меня нет родителей! Прошу… отпустите меня домой! – я закрыла лицо руками, понимая, что ферма уже перестала быть моим домом. Давно.
Мой дом там, где он.
– Они даже не дали мне с ним попрощаться… увидеть его в последний раз… – я подавила рыдания, почувствовав в горле колючий ком из всех своих сожалений.
– Милая, тебе нужна помощь. Ты много недель была подвержена насилию и пыткам, Гаспар сказал, они изменили тебя…
Я была в шоке от подобной новости. Я уже почти и забыла о том, что меня пытался изнасиловать Золотозубый. Вся прошлая жизнь была стерта, а плохие воспоминания забыты. Осталось только каждая секунда, которая была связана с Брэнданом. Боль, казалось, преумножила силу моей любви настолько, что она душила меня изнутри.
И я медленно умираю от недостатка кислорода. От недостатка Брэндана. Одна из самых мучительных смертей.
– Я не милая! – огрызнулась я, встав с постели. – И вы мне не мать! Возможно, вы подарили мне жизнь, но вы меня и бросили. И знаете… я очень благодарна вам за это. Правда, благодарна. У меня была прекрасная спокойная жизнь. Не в этом городе, который я увидела за стеклом автомобиля! Все что творится там… ужасно!
– Кенна, прошу тебя, дай мне все рассказать тебе.
– Рассказать, что?! Вы понимаете, что вы мне никто? Я не чувствую к вам ни единой эмоции, кроме раздражения.
Женщина смотрела на меня так, будто я избивала ее. Она едва сдерживала свои слезы – еще одна черта моего характера, которую я унаследовала от матери.
Все время сдерживаться. Но Брэндан выпустил всех моих демонов наружу и теперь я не собираюсь молчать.
– Я понимаю. Тебе больно…
– Мне больно, но не из-за вас! – сердце разрывалось от болезненной агонии, которая была заперта в моей груди. Господи, да что она может понять? Эта женщина отказалась от своего ребенка. Просто так, сплавила за ненадобностью. Насколько бесчеловечной нужно быть, чтобы сотворить такое?
– Кенна, у меня для тебя кое-что есть, – только сейчас я заметила шкатулку, которая лежала на моей кровати. Сделанная из красного дерева, украшенная маленькими драгоценными камушками, которые поблескивали в приглушенном свете.
– Уходите и забирайте свои подарки! – я указала женщине на дверь, будто она была служанкой, а не королевой Франции. Мне было все равно. Терять уже нечего – сутки назад я потеряла в-с-е.
– Ты была замечательной девочкой. Моей любимой дочкой, – печально пробормотала она, опуская взгляд. – Я не жду твоего прощения. Я не знаю, что с тобой произошло и почему ты настолько сломлена…
От ее слов мне стало только хуже. Сломлена. Это именно то, что хотел добиться Брэндан. Только никакая его жестокость не способна сломить меня. Только его смерть.
– И, видимо, мы с твоим отцом не заслуживаем это знать. Не заслуживаем узнать тебя, какой ты стала… – она продолжала шептать это с опущенной головой, стыдясь моего взгляда.
Неужели она думает, что пары ласковых слов хватит, чтобы я вдруг обняла ее и обрадовалась тому, что обрела мать? Да я ее не знаю! Совершенно не знаю, и за последние месяцы я хлебнула уже столько лжи, что все происходящее кажется мне липой и подделкой.
– Но я оставляю тебе это, чтобы ты смогла узнать нас. Может, это поможет тебе вспомнить, – она нерешительно встала и подошла ко мне. Нежно провела рукой по пряди моих волос. Я думала, что меня передернет, но нет, все, что я чувствовала – это пустоту.
И несмотря на то, что в каждой черточке лица женщины я узнавала себя, я не могла назвать ее матерью.
– Я так хочу, чтобы ты вспомнила, – женщина поморщилась, в последний раз подавив слезы и выбежала за дверь так быстро, словно ее здесь и не было. На миг мне показалось, что я слышу глухие рыдания, которые эхом разносятся по пустым коридорам особняка.
Я положила ладонь на грудь в то самое место, где было сердце. Все это слишком больно.
Упав на кровать, я сняла с волос заколку в виде цветка, которого прежде не знала. Он чем-то походил на розу и был ярко-красным, цвета крови. И все же он другой.
Это был особенный цветок. Для Брэндана. Для меня.
Камелия.
«Тебе нравится ласкать меня, маленькая? Скажи, что ты никогда не отдашься другому. Пообещай. Камелия, поклянись, что ты только моя…»
Слова Брэндана терзали мой разум и выворачивали всю душу наизнанку, возвращая меня в каждую секунду, что я провела с ним.
Только твоя.