В камине сухо потрескивали дрова.
Электрический свет в комнате не горел. Огонь выхватывал из тьмы лишь мягкий диван в стиле барокко, на взгляд эстета, пожалуй, чересчур вычурный. Но среди постояльцев мотелей редко встретишь настоящего эстета.
На диванчике напротив камина полулежала красивая рыжая женщина. Она нервно затягивалась сигаретой в длинном мундштуке. Блики огня играли на светлой коже. Огонь отражался в прищуренных глазах. На лбу залегла суровая складка.
Маленькое черное платье – последний писк моды и обязательный атрибут каждой уважающей себя дамы – висело на спинке кресла, такого же вычурного. Женщина совершенно не стеснялась своей наготы.
Она поправила рыжие волосы, длинные и густые, совсем не по моде. Мода предписывала дамам стричься коротко и укладываться гладко. Но эта женщина могла себе позволить не слушать ее предписаний – яркая, диковатая красота никого не оставляла равнодушным.
– Они идут… Завтра… Думаю, завтра они нас настигнут, – ее низкий хрипловатый голос прозвучал в тишине как предвестие беды.
Из темноты вышел мужчина, укутанный в черный шелковый халат с диковинными огненными зверями. Он был хорош собой.
– Ты уверена? – он обнял ее за плечи, и в этом простом жесте было так много: нежность, страсть, желание защитить. И обреченность.
Женщина аккуратно положила сигарету на столик и прижалась губами к его губам.
Это был долгий поцелуй. Словно прощальный. Последний. В череде таких же – последних. Она с неохотой оторвалась от его губ:
– Нам и так удавалось скрываться слишком долго. Время вышло. Теперь пора.
Он сжал ее в объятиях еще крепче, словно не желая отпускать. Новый поцелуй был еще дольше и нежнее предыдущего, если только это возможно. Но все когда-нибудь заканчивается.
– Я готов, – тихо сказал он.
Женщина мягко поднялась с дивана, взяла с каминной полки старинную книгу с потрепанными страницами и начала читать вслух на неизвестном языке, выкрикивая слова гортанно и низко.