Проклятие Хаоса - читать онлайн

Глава 5 Сказочная путаница

Очень скоро я сильно пожалела, что мы не взяли с собой Банти. Вокруг нас расстилался до того странный пейзаж, что становилось ясно – тут опять перемешались какие-то истории. Будь умный тигр с нами, он помог бы мне понять, что происходит.

Через несколько минут после того, как мы покинули Банти, я увидела идущую вдоль дороги свадебную процессию. Четыре стрекозы несли на своих плечах длинные шесты, на которых стоял похожий на домик паланкин. Внутри сидела маленькая куколка, наряжённая, как невеста,– с украшениями из сандалового дерева, в красном сари, конец которого был наброшен на голову, в короне из белоснежной сердцевины растения шолапитх[6]. Рядом с паланкином ехал на лошадке-качалке кукольный жених в белом национальном костюме и высокой белой шапке. Перед женихом и невестой плясала пёстрая толпа гостей: лягушки с грибами-зонтиками, крупные муравьи и даже слон и лошадь, которые скакали на задних ногах.

Процессия напомнила мне бенгальские стишки-потешки для детей, которые я слышала от папы, – например, о том, как слон и лошадь танцевали на свадьбе. Я хотела спросить об этом у Тунтуни, но вдруг заметила ещё парочку гостей – пухлого плюшевого медвежонка с горшочком, на котором написано «миот», и милого поросёнка в костюмчике.

– Но это же неправильно, – пробормотала я.

Было очевидно, что мишка и поросёнок явились из абсолютно другой сказки и культурной традиции.

– Не придирайся, – фыркнул Тунтуни. – Что с того, что медведь не умеет грамотно писать. Он же всё-таки медведь.

Я не стала объяснять своему пернатому другу, что меня встревожило вовсе не слово «миот». Почему так много историй из разных стран и культур перемешались между собой?

Прошло не более получаса, как случилась очередная странность. Солнце почти село, и я всё сильнее волновалась, что не успею поговорить с лунной мамой до того, как она взойдёт на небо. Мы с Туни звали и звали её, задрав головы. Наверное, поэтому я и не заметила, – а когда заметила, было уже поздно, – липкие белые нити, покрывшие дорогу огромной паутиной. Я резко повернула вбок, и мы полетели в канаву.

– Держитесь! – крикнула я.

– Вторая авария за день! Вот вам и страховые тарифы! – взвизгнул Туни.

Авторикша с металлическим скрежетом рухнула на дно канавы.

– Вы в порядке? – спросила я, потирая голову, поскольку ударилась о стенку рикши.

Бампер помялся, а снизу торчала большая железная палка (Ось? Кажется, это так называется у машин).

– О, моё крыло! Мой клюв! Моя бедная хорошенькая головка! – стонал Туни. – Принцесса, если бы у тебя были водительские права, я бы потребовал, чтобы их отобрали!

Геккон сидел молча, ошарашенно моргая и пялясь на нас с Туни.

Я с трудом выбралась из побитой, опрокинувшейся набок машины и, хромая, пошла смотреть, что перегородило нам дорогу. Тропа была облеплена непонятной белой гадостью. Как будто мы случайно заехали в летний лагерь, и кто-то, решив подшутить, облепил нашу авторикшу со всех сторон толстыми белыми нитками. Нитки были на земле, нитки опутывали кусты и колючие деревья по обе стороны дороги. У меня сразу возникло чёткое ощущение, что это подстроено специально. Я тут же натянула лук, вложила стрелу и внимательно огляделась.

– Будь настороже, – прошипел Туни голосом опытного детектива из старого фильма.

Я жестом велела ему замолчать, потом указала двумя пальцами на глаза, а затем – на пейзаж вокруг.

– Это ещё что? Думаешь, мы попали в полицейское шоу? – презрительно произнёс Туни, и не думая понижать голос.

Я закатила глаза – иногда мой друг с куриными мозгами страшно бесил меня. Сделав вид, что ничего не слышала, я продолжила осматривать местность, держа оружие наготове, и очень скоро увидела, откуда тянутся нити. В нескольких шагах от того места, где опрокинулась авторикша, на самом краю дороги сидела пожилая женщина с прялкой. Она пряла нити, а те разлетались в разные стороны, как по волшебству, опутывая всё вокруг, словно паутиной. При нашем приближении женщина подняла голову – не похоже было, что она собирается на нас напасть. И всё же что-то меня настораживало. Ну насколько велик шанс встретить ещё одну старушку на той же тропе, да ещё так скоро?

Я опустила лук и рассмеялась.

– Ладно, Банти, – сказала я, подходя к прядущей старушке. – Я знаю, что это ты.

– Давай снимай парик, – добавил Туни и, спикировав на седую старушкину голову, вцепился в её волосы клювом и попытался их сдёрнуть.

Только волосы не сдёргивались!

– Перестаньте! Кто вы такие и почему обижаете беззащитную старую женщину? – завизжала старуха, чуть не выронив волшебную прялку.

– Подожди, Туни… – Меня охватили сомнения.

– Кто вы?

Старуха повернула голову в мою сторону, и я поняла, что она ничего не видит, – её глаза были затянуты бельмами.

– Тебе нас не обмануть, тигр! – закричал Туни, снова коршуном налетев на старуху.

Тут Тиктики Первый решил помочь товарищу и, вскарабкавшись по белому сари на плечо старухи, сунул длинный язычок в её сморщенное лицо.

– Хватит! Остановитесь! За что вы меня мучаете? – жалобно воскликнула бедняжка.

Это прозвучало так натурально, что у меня сердце ухнуло в пятки.

– Туни! Туктуки Первый! Стойте! Стоп! – Я сняла друзей со старушки. – Это не Банти!

– Пусти! – Тунтуни яростно вертелся у меня в руке и тянул коготки к лицу старухи. – Я сорву эту дешёвую маску, под которой скрывается тигриный оскал!

– Вы что творите, безумные дилетанты? – раздался знакомый голос у нас за спиной. Резко обернувшись, я увидела Банти, который стремительно приближался к нам большими скачками. – Не нападайте на пряху! Не вздумайте покалечить этого матриарха!

Туни завертел жёлтой головкой, прямо как в мультике, – посмотрел на Банти, потом – на старуху, и снова – на Банти. И в ужасе опустил когти.

– Мне так жаль, я прошу прощения, пожалуйста, милейшая, дражайшая, старейшая бабуся, – забормотал он и запорхал над ней, пытаясь крыльями пригладить её седые волосы. – Прядите себе дальше и забудьте о том, что произошло.

Но, едва Туни произнёс «прядите», прялка замерцала. Изображение мигнуло, и деревянное прядильное колесо, от которого разлетались во все стороны липкие белые нити, превратилось в игрушечную вертящуюся юлу, затем – в гигантскую центрифугу для просушки салатных листьев, которая выплёвывала блестящие нити, как зелень.

– Ой! – взвизгнула старуха, вскакивая, и тоже замерцала.

Её белое сари превратилось в грязное заплатанное рубище, седые волосы – в узел чёрных, как ночь, волос, закрученный не на затылке, а чуть сбоку головы. На шее висело множество ожерелий из ракушек и бусин, а голые ступни покрылись густым слоем пыли. В одной руке она держала эктару[7], а другой постукивала по маленькому барабанчику, который свисал с её плеча на ремешке.

– Какая я вам бабуся!– закричала женщина.– Я баул кхепи[8], безумная певица, и существование моё посвящено тому, что в тысячи раз могущественнее всех нас!

Я знала, что баулы – бродячие музыканты, которые живут подаянием и не подчиняются общепринятым нормам жизни. У них нет дома, и они не ходят на работу, как обычные люди.

Возможно, в словах безумной певицы заключалась загадка, которую нам нужно было отгадать. Жизнь в Запредельном царстве за семью морями и тринадцатью реками была полна таких загадок.

– Твоё существование посвящено тому, что в тысячи раз могущественнее всех нас? – переспросила я. – Это любовь?

– Нет, нет, я знаю правильный ответ! – закричал Туни, вскинув крыло, как ученик руку. – Это вкусняшки!

– Совершенно очевидно, что ответ – смерть! – оскалил клыки Банти.

Тиктики Первый моргнул и, выстрелив длинным языком, поймал комара. Наверное, его ответ был бы «голод».

– Тихо! – завизжала безумная, поднимая над головой эктару. Дно инструмента, сделанное из высушенной тыквы, сверкнуло в закатном свете, словно передавая чувства своей хозяйки. – Я не просила ответов! Это была метафора, вы, дурачьё.

– Могла бы и предупредить, чтобы мы зря не гадали, – заметил Туни.

Но его голос с каждым словом звучал всё тише и тише. Женщина подняла эктару ещё выше и тронула единственную струну. Та не просто зазвучала, но создала вокруг себя что-то вроде энергетического поля, отчего безумная засверкала, как метеор.

– Может, мне и нравится сидёть в свободное время в лесу и прясть истории, но это не помешает раздавить вас в лепёшку за оскорбления!

– Нет, нет, не надо давить! – воскликнула я, пятясь от разъярённой женщины со всей возможной скоростью. – Нас сегодня уже раздавляли. В смысле раздавали. Раздавливали?

– Именно, – подтвердил Туни, пятясь на лету ещё быстрее меня. – Мы уже выполнили свою норму раздавления на сегодня! Мы уже готовенькие. Не стоит вам утруждаться.

Тиктики Первый зачмокал, и это могло означать всё что угодно, а Банти пожал плечами:

– Прошу иметь в виду, ваше Безумство, я не с этими игнорамусами. Я с ними вообще едва знаком. Впервые их вижу!

Пряха, она же безумная певица, не слушая наше бормотание, перестала дёргать струну и внимательно уставилась на меня.

– Постой-ка, я тебя узнала. Ты же лунная девочка?

– Я Киранмала, дочь Луны, – нерешительно проговорила я.

– Твоя мама – моя давняя подруга, – сказала безумная. – Она тоже вечная странница, всегда другая, ничем не привязанная к заблуждениям земной жизни.

И это чистая правда, подумала я. А мне так хотелось бы, чтобы она была хоть немного привязана хотя бы к одному существу на земле – ко мне. И помочь мне сейчас могла только она. Но, возможно, эта певица подскажет, как мне её найти?

– А вы случайно не знаете, как мне привлечь мамино внимание?

Женщина-баул задумалась на мгновение. Её глаза были ясными и внимательными.

– Зачем?

– Это вообще-то срочно, – объяснила я, отметив про себя, что солнце почти опустилось за горизонт. – Мне нужно попасть в Нью-Джерси, чтобы выручить из беды своего друга Лала, а затем вернуться сюда и помешать Шеше завоевать Запредельное царство.

– Понятно, понятно, – кивнула певица. – Очень возвышенно и благородно. Но я помогу не задаром.

– Отлично, примите от нас в благодарность этого тигра. – Туни обоими крыльями указал на Банти. – Вы запросили немалую цену, госпожа Безумная, но, так уж и быть, можете его взять.

– Не смешно ни разу, – процедил Банти и щёлкнул зубами в сторону Туни.

– Ну надо же было хотя бы попытаться, – недовольно хмыкнул Туни.

– Мне не нужен тигр! Мне нужно, чтобы вы собрали все пропавшие нити историй, болваны! – взревела безумная. Центрифуга продолжала выплёвывать липкие белые нити, хотя её никто не вращал. – А то я вас так раздавю, как ещё никто не раздавлял.

– Ну, поскольку моё присутствие здесь явно излишне, я удаляюсь. Был счастлив познакомиться. Удачи со сбором нитей историй и т.д., и т.п., – проговорил Банти, медленно отступая.

– Все должны помогать! – пронзительно закричала певица и указала эктарой на тигра. Со струны инструмента сорвалось пламя.

– Мне кажется, в этом нет такой уж срочной необходимости… – начал Банти.

– Ты ещё смеешь со мной спорить? – взвизгнула безумная.

С эктары посыпались искры прямо на лапы Банти, и ему пришлось очень быстро отскочить, чтобы не обжечься. Женщина-баул ударила в крошечные пальчиковые тарелки так, что Банти ойкнул, подскочил и принялся растирать слегка опалённые и онемевшие от звона уши.

– Я буду счастлив помочь! – завопил он. – Сам только что говорил принцессе Киранмале… то есть вот этой юной барышне, которую я впервые вижу, что обожаю собирать всякую дрянь и вообще всё, что валяется и липнет к поросли в девственных лесах.

Стало очевидно, что нам никак не увильнуть от сбора нитей. Я осторожно огляделась – казалось, что бесконечные белые полоски обмотали весь лес.

– Вы сказали, что это нити историй? Но почему они так перепутались?

– Ты собираешься тратить время на вопросы или начнёшь наконец искать свою маму? – спросила в ответ женщина-баул.

После чего мы с Туни, Тиктики и Банти принялись усердно снимать сияющие белые нити с колючих древесных ветвей. Уверяю вас, это было совсем не просто. Нити оказались липкими и скользкими одновременно, их было безумно сложно ухватить. Стемнело, но луна ещё не взошла, а мы все собирали разбежавшиеся нити историй. Я исцарапала и ободрала о колючки все руки.

Но наконец-то мы всё распутали, собрали и сложили перед бродячей певицей в большую сияющую липкую кучу. Осмотрев её, женщина-баул вздохнула и запела, аккомпанируя себе на эктаре:

Я хотела спросить у певицы, что означает её песня, и, главное, – как она поможет мне вызвать маму, но тут лицо женщины вдруг ярко засветилось и снова приняло иные очертания.