На следующий день в администрацию частного зоопарка ЭКЗОО вошла немного заплаканная девочка в сопровождении громадного пса. Пес был так велик, что все администраторы как по команде вскочили на свои столы. Девочка немного удивилась, но вида не показала. И, всхлипывая, поведала печальную историю.
– Эта собака заблудилась. И пришла к нам на дачу. Она потерялась. А вы ведь принимаете бездомных животных.
– П-принимаем, – сказала полная дама, сидя на столе. – Но не таких… диких.
– Он не дикий, – сказала Лена. – Он очень послушный.
Тут дверь растворилась, и вошел Вертинар.
– О боже! – сказал он и чуть не сел на пол.
А пес дружески улыбнулся ему, показав все свои белоснежные зубы размером с тигриные.
Но глаза у всех администраторов все-таки загорелись.
– Это кто? – спросил Вертинар, осторожно подходя поближе. – Это кому?
– Это вам, – сказала девочка. – Приютите его.
– Конечно… Это наш долг… Мы всегда…
Полная дама слезла со стола и сказала сладким голосом:
– Девочка… Как тебя зовут? Леночка? Какое чудное имя. Ты не могла бы, Леночка, хотя бы первое время кормить эту собаку, а? Уж очень она большая.
Что и требовалось.
– Не знаю… У меня очень много двоек за третий класс… Мне столько задачек надо решить…
– Мы тебе! – возопил Вертинар. – Мы тебе, Леночка, решим все задачки! Соглашайся.
– Ну ладно, – «нехотя» согласилась Леночка. – Я вам помогу.
И с этого дня Ленка стала приходить к Норду, которому выделили огромный вольер. Она кормила его, выгуливала, вычесывала и собирала его мягкую шерсть в пакет. А ее дедушка потом вязал из этой шерсти носки от своего радикулита. Или ревматизма.
А Вертинар и полная дама добросовестно решали все задачки, которые Алешке задали на лето.
А Ленка каждый день докладывала нам:
– Ребята! Это жулики! Такие бессовестные! Но я пока все разведать не могу.
Оно так. Весь зоопарк делился на две части. В одной части содержались домашние животные – кошки, собаки, черепашки. В другой – вроде как бы дикие – попугаи, обезьянки, змеи. А Ленка могла наблюдать только домашних. И ее информация носила только половинчатый характер. Хотя и так мы узнали очень много. Но нам этого было мало. Нам нужен был агент и среди диких особей мировой фауны.
Помог случай…
Алешка все не оставлял свою идею забрать Прошкина. Раз уж похищение не удалось. И он, где только мог, добивался справедливости.
И вот мы с ним поехали в нормальный зоопарк. Прямо к директору. Самого директора не было, он отправился получать каких-то диких змей, и с нами разговаривала симпатичная девушка. Она прямо сказала, что ЭКЗОО – это шарлатаны, они просто придумали, как наживаться на любви некоторых людей к некоторым животным. И посоветовала не связываться с ними.
– Мы бы могли, – добавила девушка, – поднять шум и забрать у них всех животных. Но нам и так не хватает помещений для них.
– А Прошкин? – расстроился Алешка. – Как нам его достать?
– Боюсь, что у вас ничего не получится, – огорчила нас девушка. – Как вы докажете, что это ваш попугай?
– А он сам про себя говорит! – возмутился Алешка.
– Это ничего не значит, – девушка покачала головой. – У нас вот тоже есть попугай по кличке Майкл. А он все время кричит: «Я – Гриша!»
– Ему видней, – буркнул Алешка.
Расстроенные, мы послонялись по зоопарку и пошли к выходу. А там, возле касс, почему-то толпился народ. Мы, конечно, тоже протолкались.
Прислонившись спиной к стене, там сидел на корточках какой-то дядька. У него были узенькие-узенькие глазки и круглое лицо, похожее на радостную луну в зимнем небе. Усов у него не было, зато была борода. Три курчавых волоска на голом подбородке.
Но не это главное, почему собрался народ. Главное – возле дядьки сидел очаровательный крохотный белый медвежонок. И они с дядькой по очереди тянули из пластиковой бутылки от минералки какую-то молочную смесь. Это было забавно. И трогательно. Медвежонок, когда наступала его очередь приложиться к бутылке, прижимал ее к груди и громко чавкал.
– Медвежонок! – прошептал Алешка в восторге.
– Умка, однако, – поправил его лунолицый дядька. – Маленький медведь, однако, умка называется. С Севера приехал. А местов, однако, нет.
Выяснилось: дядька привез медвежонка в зоопарк, а его не взяли – некуда пристроить.
По Алешкиному лицу я сразу понял, что он что-то задумал. Или придумал. И не ошибся. Алешка посоветовал дядьке отвезти Умку в Ясенево.
Дядька обрадовался, взял медвежонка на руки и встал.
– Куда ехать однако? Какой сторона света? Правый? Левый?
Алешка мне нашептал:
– Иди, звони дяде Федору, а я за ними присмотрю. Чтобы кто-нибудь их не перехватил.
Я нахально (у Алешки научился) зашел в метро, в пункт охраны метрополитена, и сказал:
– Мой папа ждет звонка. Он – полковник милиции, ваш коллега по борьбе.
– Звони! – сказал мне дежурный лейтенант и придвинул телефонный аппарат. – Привет передавай.
Я набрал номер дяди Федора и сказал:
– Срочно нужна машина. Подать ко входу в Московский зоопарк на Красной Пресне. Вам ясно?
– Так точно! Сверим часы?
– Сверим, – сказал я. – И вам, полковник, личный привет от лейтенанта. Как ваша фамилия? – спросил я дежурного, он ответил. – Вам привет от лейтенанта Козлова. Жду!
По дороге мы поближе познакомились с дядькой, у которого лицо было похоже на полную луну в праздник. Оказалось, его зовут Иван, дядя Ваня.
– Однако, у нас все жители – Иван.
– И тетки тоже? – изо всех сил удивился Алешка.
– Однако, нет. Женщины не называются Иван. Они все называются Татьян.
Он рассказал, что очень давно к ним в стойбище приехали учителя. Мужчину звали Иван, а женщину – Татьяна.
– Однако очень добрый люди. Шибко умный. Иван арифметике учил. Олешек считать. Татьян буквы писать учил. Очень умный люди.
И в память об этих добрых и умных людях всех новых жителей стали называть их именами.
– И все-все у вас Иваны? – восхитился Алешка. – И все шибко умные?
– Шибко умные.
– И вы тоже?
– Самый умный, однако. Умку привез.
Много ума надо, чтобы через всю страну неизвестно куда маленького медвежонка везти.
В Ясеневе медвежонку обрадовались. Еще бы!
Но растерялись. Никто из персонала не знал, как его кормить и содержать. И они стали уговаривать дядю Ваню пожить немного в Москве, пока медвежонок окрепнет. И передать свой опыт по воспитанию маленьких белых медведей, однако.
– Однако, чум строить надо, – задумался дядя Ваня. – Где жить?
Тут у них в глазах появился еще один интерес. Но мы еще не знали, какой.
Вскоре выяснилось. Когда мы опять появились в «Зверинце», там между вагончиками уже стояла остроконечная хижина из рубероида, а возле нее у костра, на котором грелся чайник, сидел довольный дядя Ваня, курил трубку. А рядом, свернувшись в клубок, сладко дремал Умка.
И они оба совершенно не обращали внимания на толпившихся возле них зрителей, восторженно наблюдавших эту картину.
– Здорово придумали, – проворчал Алешка. – Живого человека как экспонат выставили!
Неожиданно объявился Ростик. Ни в каких Америках он не был, бабушка на всякий случай преувеличила. Ростик все это время страдал на даче. И, несмотря на голодовку, здорово поправился.
Мы его обрадовали, свозили в Ясенево, показали Прошкина.
– Он! – воскликнул Ростик. – Мой др-руг! Забир-раем!
Обрадовав Ростика, мы тут же его огорчили, пояснив, какие трудности мы уже преодолели и какие нам преодолеть еще предстоит.
– Ростик, – втолковывал ему Алешка, – папа сказал, что нужны особые приметы. Клюв, хохолок, хвост – это все не годится. Это у каждого попугая есть. И не только у попугая.
– И у коровы, – кивнул Ростик, соглашаясь.
– Что, клюв?
– Хвост. Хохолок тоже бывает. Между рогов.
– Ты в своей Америке, – рассердился Алешка, – совсем дураком стал.
Я еле успел вмешаться. И развел боевых друзей по углам. Они еще посопели, поворчали, но успокоились.
– Какие приметы? – задумался Ростик. – Чай любит. Конфеты таскает и прячет на шкафу, в маминой вазе. А когда пришел к нам сосед Крошкин, на шум жаловаться, мама его тоже чаем угостила.
– Ну и что? Какая же это особая примета?
– Очень даже особая, – обиделся Ростик. – Прошкин ему в чашку…
– Сахар положил? – восхитился Алешка.
– Ага. Положил. Только не сахар.
– Умница! – догадался Алешка. И покачал головой: – Только это тоже не примета.
– Бытовое хулиганство, – добавил я. – Думай дальше.
Ростик добросовестно стал вспоминать.
– Песню поет. Про Катюшу. Только очень коротко.
– Это как? Изобрази.
– «У Катюши р-расцветали гр-руши!»
У Ростика здорово получилось. По-попугайски.
– Это примета, – деловито кивнул Алешка и записал эту фразу. – Только для экспертизы маловато будет.
– Думай еще, – подстегнул я Ростика.
– Он разучился в своей Америке, – начал было опять заводиться Алешка, но я его вовремя придержал.
– Он «Спокойной ночи, малыши» очень любит! – вспомнил Ростик. – А когда его спросишь: «Прошкин, который час?», он начинает тикать, как будильник.
– Что-что? – насторожился Алешка. – Ну-ка покажи.
– Я ж не Прошкин! – попробовал было отмотаться Ростик. Но с Алешкой такое не проходит.
– Тикай! – сказал он. И глаза его почему-то загорелись. Особым огоньком.
Ростик насупился, но «потикал».
– Блеск! – воскликнул Алешка. – Вот это особая примета! Самая особая! Никаких нам больше примет не надо. Никаких экспертиз. Мы твоего Прошкина сами заберем!
– А как? – недоверчиво обрадовался Ростик.
– А так! – очень толково и подробно объяснил Алешка.
– Ну… – протянул я. – Наверное, ты прав…
– Значит, – уточнил Алешка, – чтобы Прошкин «затикал», его надо спросить, который час? Так?
Ростик кивнул. И Алешка изложил свой план. По-моему, великолепный. Как хвост у Прошкина. И главное, мы не только вернем попугая, но и страшно отомстим его похитителям.
– Нужно им письмо написать, – начал развивать свой план Алешка. – С предупреждением. – И схватился за авторучку.
– Нет уж! – возразил я. – Ты напишешь! «Тыща бакссофф»!
Алешка ни капельки не обиделся, сразу согласился:
– Да! Это должно быть взрослое письмо. Пиши, Дим.
– Сейчас! – Я включил телевизор и погонял его по каналам. Зачем? Нетрудно догадаться. Боевики повыхватывал, чтобы убедительно написать. Под настроение.
Потом сел за стол и без всяких черновиков накатал:
«Ты, лох моченый! Развернул, в натуре, свой вонючий зверинец на чужой территории. Бабки хватаешь. Делиться, козел, надо. Завтра для начала твой птичник рванем. Подумай».
И подпись – «Группа братков».
А для большей убедительности я допустил несколько ошибок.
– Молодец! – похвалил меня Алешка. – Сразу видно, чей ты брат!
Так кого же он похвалил? Себя или все-таки меня?
И час настал. Вернее – пробил.
Мы дали дяде Федору папину кожаную куртку и мамину золотую цепочку. Она ее все равно не носила. Это была не цепочка, а «златая цепь на дубе том». На такую цепь не то что кота – тигра можно было посадить. Да и не золотая она была, в натуре. Ее маме тетя Наташа подарила. Выбросить-то жалко.
Но дяде Федору она очень понравилась. Он напялил папину куртку прямо на футболку и повесил на шею цепь.
Подошел к зеркалу. Помолчал. А потом сказал с восторгом:
– А я и не знал, что я такой крутой пацан! Типа того.
Да, в этом прикиде добряка дядю Федора стороной надо обходить.
– Поехал! – решительно сказал он. – Письмо давайте.
Через час с небольшим в вагончик-контору «Зверинца» вошел развязный и грубый, не очень молодой парень. В кожаной куртке, с огромной золотой цепью на голой груди.
– Здорово, мать! – сказал он толстой даме и развалился на стуле. – Где твой шеф, в натуре? Бабки считает? Гони его сюда, типа того.
– Я сейчас охрану вызову, – пролепетала дама.
– Зови, блин! – зевнул дядя Федор. – Погромче! А то моим браткам на входе скучно, по жизни.
– Что вам надо? Это ограбление?
Дядя Федор обиделся.
– Мать, к тебе деловой пацан пришел, а ты пургу гонишь! Шефа давай сюда, базар к нему есть.
– А… А его сейчас нет на месте. – Дама дрожала, как осинка под осенним ветром. Как здоровая сосна, точнее. Под ураганом.
– Блин! – дядя Федор встал, пошарил по карманам, вытащил замызганную бумажку. – Отдай ему эту маляву. Секешь?
– С… секу. Это документ?
– Деловое предложение. Здрава будь, боярыня. – И дядя Федор, открыв ногой дверь, вышел из кабинета.
Дядя Федор благополучно вернулся, скинул папину куртку, с явным сожалением снял с шеи «златую» цепь – уж очень она ему понравилась.
Мы с Алешкой переглянулись.
– Дядя Федор, – проникновенно сказал Алешка. – Вы нам очень помогли.
– Как нам вас благодарить? – проникновенно добавил я. – Денег у нас нет.
– А я их не люблю, – признался дядя Федор. – И они меня тоже. Я вот… такие вот цепочки обожаю. Ради красоты.
– Дарю! – сказал Алешка.
Выбросить-то ее жалко.
– Да что ты! – обрадовался дядя Федор. – Да за такой подарок!.. Дим, пиши еще письма! Куда надо снесу! Хоть цельный год носить буду!
И дядя Федор ушел счастливый.
А вечером мама стала рыться в своих шкатулках, приговаривая:
– И куда она делась? Как не надо, так все время под рукой. И главное, здоровенная такая, а затерялась, как маленькая. Отец, ты не брал?
– Что? – отозвался папа из-за газеты.
– Да цепь эту. Что Наташка подарила.
– Попробуй только надеть ее, – пригрозил папа, – я с тобой сразу разведусь. Только ты меня и видела.
– Да я не себе. У нашей вредной Марьи день рождения. – Вредная Марья – это мамина начальница. – Я хочу ей эту цепь подарить.
Папа вздохнул:
– А я и не догадывался, какая ты жестокая.
– Я и сама не догадывалась, – проворчала мама. – И куда она делась? Алексей! Ты цепочку не брал?