Проект особого значения. Версия 20.24 - читать онлайн

Павел Волченко Сковородка галактики

«Вы уволены» – большие черные буквы на белом конверте. Рома поднял конверт с клавиатуры, усмехнулся. Ну что же, этого и следовало ожидать от Петра Игоревича, на большее он был просто не способен. Ну в самом-то деле, не будет же он с каждым работником по душам разговаривать и тихо упрашивать, мол, де сложилась сейчас такая ситуация, что кризис экономический, что еще что-то. Нет, все куда проще: положить по конвертику на стол и сделать ручкой. Рома вспомнил, как давно, два года назад, когда он только устраивался сюда, вместе с заявлением с просьбой о принятии на работу написал по указанию начальника отдела кадров еще одно – заявление на увольнение по собственному желанию. Без даты. Вот и пригодилось.

Рома открыл конверт, внутри деньги и трудовая книжка. Достал, пересчитал – ровно половина зарплаты. Ну все правильно – сегодня только шестнадцатое число. По-своему даже неплохо, Петр Игоревич мог и задним числом уволить.

– Что? Да как он! Я судиться буду! Я этого так не оставлю! – закричала Ирочка из-за своего стола. Красивая она, хоть и дура полная. Надеялась, что некоторые в кавычках личные связи позволят ей прочно удержаться на рабочем месте. Не на того напала: у Петра Игоревича со всеми секретаршами были личные связи, но это не мешало ему менять их каждые полгода.

Рома бушевать не стал. Он вытащил деньги из конверта, сунул их в карман и пошел прочь из офиса.

– Роман Петрович, вы куда? – остановил его начальник отдела маркетинга, в котором до сегодняшнего дня Роман и работал.

– Витя, вы у меня на столе посмотрите, там все обстоятельно написано, – ответил Роман, весело козырнул и вышел за дверь. За спиной весело прозвенели колокольчики, повешенные ныне уволенной Ирочкой. Она думала, что Петру Игоревичу эти фэншуйские колокольчики понравятся.

Кощиенко Максим Валерьевич, руководитель группы продаж АО «ЗАСЛОН»

На душе было легко.

Домой, на съемную квартиру, Рома не торопился. Он словно по новой открывал для себя городские улицы. В это время, утром, они совсем другие, не такие, как по вечерам. Вон и дети бегут в школу, весело громыхают за спинами полные ранцы. Студенты бредут, в ушах затычки плеера, головы раскачиваются в такт неведомой музыке, и вид у них такой свободный, кричащий. Непривычно было смотреть на них, таких неправильных, таких выбивающихся из общего причесанного фона. Какой, оказывается, может быть разный мир в зависимости от времени. Все это было всегда, просто Рома не видел этого через полуприкрытые жалюзи окна офиса. Полуприкрытые они с половины девятого утра и до пяти вечера, а с пяти вечера и до полдевятого утра они наглухо закрыты – интересно, их когда-нибудь открывали полностью? Так, чтобы дневной свет не рубило на мелкие ломтики по бежевым гипсокартонным стенам офиса? Наверное, нет.

Роман остановился около ларька, купил булочку, маленькую, на пол-литра бутылку минералки и уселся на невысокий железный заборчик у газона. Странно он, наверное, смотрелся в своем костюме, в галстуке и с булочкой этой с посыпушкой, с крошками на выглаженных до острых стрелок брюках.

Рядом прошли две девушки, наверное, студентки, молоденькие и красивые, обе в тугих джинсах. Одна на него покосилась, и он приветливо улыбнулся. Девушка что-то шепнула своей подружке, та тоже оглянулась, шепнула что-то в ответ, и обе они прыснули смехом. Рома улыбнулся еще шире и жадно откусил мягкую булочку.

Все-таки жизнь прекрасна: на руках половина зарплаты, в кармане трудовая книжка, за комнату уплачено на три месяца вперед, и лето только началось.

– За это надо выпить! – вслух сказал Роман, бросил остаток булки пробегающей мимо дворняге и пошел за пивом.

В кармане призывно запиликал сотовый. Роман поморщился. Судя по мелодии, звонил Игорек, добрый знакомец из транспортного отдела, правда, парень малость со странностями, двинутый на почве X-files. Роман даже пару раз с ним пиво пил. Неплохой парень, пока про свои тарелочки рассказывать не начнет.

– Да.

– Ромка, ты где?

– Гуляю. Воздухом дышу.

– Зачем? – тупо спросил Игорек.

– Уволили меня, Игорь. Все, я теперь вольная птица! – с неожиданной злостью прокричал Роман в трубку так, что гуляющий у газона голубь захлопал крыльями и отлетел метра на полтора. Городская птица – наглая.

– Как уволили? И что теперь?

– А что теперь? Гуляю я теперь. Погода сегодня хорошая, солнышко жарит, девушки красивые гуляют. Выходи, вместе погуляем, – вообще-то Роман шутил, ерничал и чуть злился на Игоря. Его-то не уволили.

– Хорошо, – неожиданно согласился Игорь. – Ты где сейчас?

– К парку Пушкина подхожу.

– Хорошо, подожди меня у фонтана, я сейчас.

И отключился. Роман даже на трубку посмотрел удивленно. Игорек так просто срывается с рабочего места, бежит непонятно куда и непонятно зачем – дурдом. Он сам такого бы не сделал.

При входе в парк, в павильоне, Роман, подумав, купил две бутылки пива и пачку сухариков. Пошел к фонтану. Уселся. Утром тут было еще пусто: народ только после рабочего дня подтянется, хотя…

На лавочках вокруг фонтана никого не было. Только одна старушка культурного вида ходила и издалека косилась на урны – охотилась, в большой холщовой сумке позвякивала пойманная за утро добыча.

Роман уселся на лавочку, открыл бутылку о брус лавки и сделал глоток. Хорошо.

Старушка покосилась на него, на бутылки – тут пока ловить нечего, такой мужик в костюме нескоро осилит бутылку, не то что две. Так она решила для себя и пошла дальше.

Когда прибежал запыхавшийся Игорек, Ромка уговорил уже почти полбутылки.

– Ну, говори, – начал он сразу, бухаясь рядом на лавочку.

– На, освежись. – Ромка протянул ему вторую бутылку. Игорек отщелкнул пробку зажигалкой, жадно приник к горлышку, заходил кадык на выбритой до синевы шее.

Сделав три громких глотка, он оторвался от горлышка, утер рукавом губы и снова спросил:

– Что там у тебя?

– Ничего: конверт, деньги, трудовая книжка.

– И все?

– И все.

– А как тебя без заявления? – хлопнул себя по лбу. – А-а!

– Молодец, вспомнил, – усмехнулся Роман. – Возьми с полки пирожок.

– И что теперь будешь?

– Ничего. У меня за квартиру на три месяца вперед заплачено. Деньги на кармане есть. Жить можно, потом посмотрим, – отхлебнул пива. – Ты как, отпросился?

– Не, отгул взял, на час. – Игорек закусил нижнюю губу и вдруг задал совсем неожиданный вопрос: – Ты космонавтом хотел стать?

– Что?

– Ну в детстве. Когда мелким был. Хотел?

– Ну хотел. Все хотели. А что?

– А сейчас хочешь?

– А ты меня в космос отправить хочешь? – Ромка едва не засмеялся. – На затопленную станцию «Мир» балластом?

– Да не, я серьезно.

– Можно и в космос, – Роман не удержался и хохотнул. – Игорь, ты что, прикалываешься?

– Нет, тут такое дело… – Игорек почесал затылок и медленно протянул: – Понима-аешь, есть сайт такой – уфо. нет. ру… Слышал?

– Не-а, – мотнул головой. Разговор его забавлял все больше.

– Там люди увлеченные…

– Ага, на всю голову, и не лечатся.

– Да нет, нормальные ребята. Ну, короче, ты там загляни сегодня. Там доска объявлений есть. Подумай.

– Загляну, – Рома улыбнулся.

– Хорошо. – Игорек встал, похлопал Романа по плечу. – Не расстраивайся, все хорошо будет.

– И ты не болей.

Домой Роман пришел только вечером. По привычке включил компьютер и, запустив поисковик, вспомнил про сайт. Быстро забил в строке поиска название, кликнул мышкой и перешел по ссылке. Все было именно так, как он себе и представлял. Сайт для помешанных фанатиков НЛО, двинутых на голову почитателей летающих тарелок и прочих не вполне адекватных личностей. Роман быстро пролистал основные темы сайта, усмехнулся на теме «Хлорирование воды – инопланетный заговор», и только потом щелкнул на ссылке «Доска объявлений».

В основном тут был все тот же тематический хлам:

«Ищу похищенных инопланетянами в 2006 году у санатория Еловое. Друзья, где вы, отзовитесь».

«Куплю артефакты, дорого».

Отдел рекламно-выставочной деятельности АО «ЗАСЛОН»

И прочий ненужный мусор. Но одно объявление поражало своей абсолютной невменяемостью:

«Набирается экипаж межзвездного корабля для путешествия по Млечному Пути. Зарплата договорная».

Под объявлением значился номер сотового телефона и приписка: «спросить Федю».

– Федю, значит. – Роман усмехнулся, достал сотовый, стал набирать номер. – Ладно, спросим Федю.

Гудки, трубку долго не брали. Но вот щелчок – и сухонький заикающийся голосок промямлил:

– Д-да.

– Федя?

– Да.

– Я по объявлению. – Роме пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться. – Насчет экипажа.

– А-а! – в голосе Феди появилась радость. – Это х-хорошо. Оч-чень хорошо. Вы где живете?

– В городе.

– В к-к-как-ком? – через силу спросил Федя. Заикался он просто дико!

– В Самаре.

– Это хорошо, эт-то просто з-з-з-замечательно! Д-двадцатый километр з-за пост-том знаете?

– Да. – Место было известное, там своротка налево и прямо к озеру. Летом туда все катались.

– З-завтра к д-дв-венадцати п-подъезжайт-те. Я встречу.

И трубку повесил сразу. Наверное, сам устал заикаться в телефон. Жаль, конечно, не успел про зарплату спросить. Может, он какими-нибудь сириусскими йенами платить будет или долларами марсианскими. И вообще, может, ну его, этого идиота. Позвонить сейчас в скорую, номер телефона Феди назвать и сказать, что у человека шифер окончательно съехал.

Но в скорую он так и не позвонил. А на следующий день сел на междугородний автобус и выехал к двадцатому километру. Правда, с собой взял травматический пистолет «Оса» – так, на всякий случай.

Феди на остановке не было и в помине. А была там парочка, на Федю решительно не похожая. На большом холщовом рюкзаке у обочины сидел здоровенный детина со стрижкой ежиком и лбом неандертальца, а вторая вообще была красивой стройной девушкой.

Когда Роман вышел из автобуса и стал потерянно смотреть по сторонам, его окликнула девушка:

– Ты к Феде?

– Ну типа того. – Роман прищурился, силясь получше разглядеть красивое лицо девушки, в чьей рыжей шевелюре запуталось солнце. – А вы, позвольте узнать.

– Кристина. – Она по-мужски протянула загорелую руку, пожала ладонь не по-женски крепко. – А тот детина – Костик.

Костик кивнул.

– Роман, – представился Ромка.

– Ромка. Третий член межзвездного экипажа, – она усмехнулась. – Ты как, веришь в эту… В идиотизм этот.

– Я, – Роман даже хохотнул, – не-а. Я нормальный.

– А что тогда здесь делаешь?

– А ты что? – перешел Роман в наступление.

– Я на психолога учусь, психов изучаю. Вот, решила поближе познакомиться.

– А этот, – он кивнул в сторону детины, – Костик?

– А он в это реально верит. Кукушка ни к черту, – Костик обиженно оглянулся, но тут же отвернулся, – ему в боксе стрясли.

– Да? – Роман покосился на Костика немного испуганно, рука сама нашарила на поясе куцую кобуру «Осы».

– Что там у тебя? – сразу заинтересовалась Кристина.

– Да так, – он откинул крышку, – на всякий случай.

– «Оса»! – она уважительно подняла брови. – А у меня вот.

Она легким движением выдернула из футляра сотового телефона электрошокер, нажала на кнопочку, затрещало, пробежала синяя искорка.

– Тоже неплохо.

– З-здраствуйте, – тихо пролепетал знакомый голос, Роман с Кристиной быстро оглянулись. У дороги на узенькой тропинке стоял высокий худощавый парень в очках с такими диоптриями, что глаза казались огромными и странно деформированными. На его сутулой фигуре, как на вешалке, висел нелепый докторский халат. – В-вы, позвольте сп-просить, к-ко мне?

– Федя? – спросила Кристина.

Он кивнул.

– Значит, к вам.

Костик молча поднялся, легко закинул на спину огромный свой рюкзак и молча шагнул вперед.

– Т-три. Хорошо, – сказал Федя. – Пойд-демте.

Он развернулся и какой-то неправильной, обезьяньей походкой пошел вперед. Костик следом. Роман посмотрел на Кристину, та пожала плечами и тоже шагнула на тропинку.

Шли долго. Сначала до озера дошли, потом вдоль него еще с полчаса топали. И все молча. Кристина было попыталась с Федей заговорить, но тот отмахнулся и, заикаясь, ответил: «П-пот-том».

Кристина отстала, поравнялась с Романом и шепнула зло:

– Хоть бы, гад, на машине приехал.

– Угу.

Вскоре дошли до этакого стандартного деревенского домика. Старого, со ставнями, покрашенными в белый и успевшими облупиться от времени, с забором покосившимся, со скрипучей калиткой. Правда, за забором тем вместо стандартного огорода была совершенно неуместная здесь детская площадка. Особенно невероятно смотрелась раскрашенная яркой желтой краской карусель.

А еще дальше, за домом, в поле, стоял сарай. Большущий, черный, с дырявой крышей.

– Проходите. – Федя открыл скрипучую калитку. – Пож-жалуйста.

Они прошли во двор, потом в дом. Изнутри он был таким, каким и должен быть старый деревенский дом: печка, домотканые выцветшие половики на полу, старая, исшорканная мебель, часы с кукушкой над дребезжащим холодильником «ЗиЛ».

– Сад-дитесь, пожалуйста, – он указал на стол, накрытый плохо выстиранной скатеркой. На особенно большое жирное пятно в центре стола была поставлена ваза с надколотым горлышком, а из нее торчал высохший тростник. – Я с-сейчас, под-дождите.

И он ушел в другую комнату. Ребята сели за стол. Костя снял свой большой рюкзак, воровато глянул на Кристину и Рому и спросил стыдливо:

– Как думаете, можно? – он взглядом показал на стол, качнул в руках рюкзак.

– Можно, – кивнула Кристина. – Эту скатерть ничем не испортишь.

Костя положил рюкзак рядом с вазой.

В комнате, где был Федя, раздался звон, что-то громко упало, хлопнула скрипучая дверца шкафа. Федя вышел из комнаты, сжимая в руках чуть мятые листы бумаги.

– Контракты, – неожиданно легко, без единого заикания выговорил он сложное слово. – См-мотрите.

– Подождите, а деньги! – Рома поднялся из-за стола. – В вашем объявлении было сказано, что зарплата договорная. Я хотел бы заранее знать, на какую сумму я могу рассчитывать.

– Да, – поддакнула Кристина. – И можно аванс сразу.

– А… Аванс? – спросил растерянно Федя. – Д-да, аванс. Можно. К-конечно, аванс.

Он сунул руку в карман своего засаленного халата и достал оттуда толстенную, в ладонь, наверное, толщиной, пачку денег. Не каких-нибудь самодельных таврианских тугриков, а вполне земных, русских пятитысячных. Рома аж поперхнулся, а у Кристины челюсть отвисла. Только Костя на деньги посмотрел спокойно, без интереса – ему-то что, он боксер, он в НЛО верит.

– Этого хват-тит? – с надеждой спросил Федя и протянул тощую руку вперед. И добавил торопливо: – Это для нач-чала.

– Д-для нач-чала хватит, – так же заикаясь, ответил Роман, принимая тяжелую пачку.

– Ну и хор-рошо. Конт-тракты, пожалуйста, – и он положил на стол три мятых листочка. Там было что-то мелко-мелко накалякано от руки, да таким жутким, неразборчивым почерком, что от одной мысли, что это придется читать, становилось страшно. – Ч-читайте.

И он вышел прочь, оставив экипаж космического корабля один на один с контрактами. Костя ничего читать не стал. Он откинул лямки своего рюкзака, достал из кармашка сбоку ручку и поставил внизу листа подпись, поинтересовался стыдливо:

– Сегодня какое число?

– Семнадцатое июня, – быстро ответил Роман.

– Простите, а июнь – это какой месяц по счету? – Костик совсем покраснел от стыда.

– Шестой, – буркнула ему Кристина и с затаенной надеждой спросила у Ромы: – Настоящие?

– Вроде бы… – он вытащил одну красненькую денежку из пачки, перетянутой резинкой, медленно, будто боясь, поднял ее и посмотрел на свет. Водяные знаки были на месте. Он сглотнул и пролепетал: – Настоящие.

– У-е-е-о… – только и сказала Кристина и закусила губу.

– С контрактами чего делать будем? – спросил Роман, отодвинув пачку денег на середину стола.

– С контрактами? – она посмотрела перед собой, будто впервые увидела мятый листок, и вдруг решительно выхватила из Костиной лапищи ручку и поставила закорючку внизу листа.

– Ручку дай.

Рома тоже расписался. Правда, все же поосторожничал, роспись он написал очень криво, так, что при случае можно было бы и доказать, что не он это подписался.

Скрипнула дверь, в дом вошел Федя.

– Рас-списались? Полигон готов. Пойдемте.

– Полигон? – удивилась Кристина.

– Да, ис-спытания.

– Ну раз испытания, – Кристина пожала плечами, – пойдемте, конечно.

Полигоном оказалась та самая детская площадка за домом. Сперва Федя указал им на карусель, они уселись на сиденья крестовины. Роман посмотрел на Кристину, она сидела напротив него, скосил глаза на Федю, кивнул: мол, что думаешь? Кристина просто покрутила пальцем у виска и чуть присвистнула, Рома кивнул.

Федя взялся за свободное сиденье карусели и побежал, раскручивая карусель все быстрее и быстрее. Никогда бы Роман не подумал, что в таком утлом сутулом мужичке может быть сокрыта такая сила, такая скорость, такая выносливость. Федя носился по кругу долго, минут двадцать, если не больше, причем темп держал вполне приличный. У Ромы даже мысль проскользнула идиотская, что это, может, и не псих вовсе, а инопланетянин какой-нибудь, загримированный под землянина. Дальше он идею развить не смог, потому что его очень сильно замутило и он из последних сил сдерживался от рвоты.

Но вот Федя замедлился, затормозил и остановился. Он тяжело осел на землю, дыхание с сипением вырывалось из легких, по вытянутому его лицу бежали струйки пота.

– Ну как? – спросила заботливо Кристина у Феди. – Мы прошли?

– Да, – на выдохе ответил Федя, не заикаясь, – прошли.

Им долго пришлось ждать, прежде чем Федя отдышался и смог встать на ноги. Но все равно от усталости его качало из стороны в сторону, на висках его тонко бились жилки. Перенапрягся парень не по-детски.

Вторым испытанием были качели. Простые качели, на каких в детстве во дворе качались. Громкие, скрипучие, с подоржавленными подшипниками.

– Солныш-шко, – сказал Федя.

– Что? – не поняла Кристина.

– Сол-лнышко сделайте, – и он для верности еще пальцем в воздухе покрутил, показывая, как надо.

Первым, конечно же, Костик на качели сел. Грузное его, гориллоподобное тело смотрелось до смешного нелепо на этих детских качелях. А еще нелепее выглядело его серьезное, насупленное лицо. Он могуче взмахивал ногами, вкладывая в раскачку все тело, весь корпус, и уже через минуту качели тяжело преодолели критическую точку раскачивания, замерли на мгновение в высшей точке и сделали круг – «солнышко».

Когда Ромка еще бегал по двору в коротких шортиках, у них такой финт на качелях считался чуть не подвигом. Если кто делал «солнышко», про него сразу начинал говорить весь двор, вся пацанва шепталась и уважительно смотрели на героя, и даже девчонки таких ребят уважали.

Рома сел на качели, поерзал. Это же сколько лет он не качался? Наверное, в последний раз это было, когда они после выпускного гуляли: пьяные и веселые. Правда, тогда Ромка с качелей навернулся и порвал белую рубашку, но это мелочи.

Он качнулся взад-вперед, тело легко поймало ритм, и вот он уже чувствует, как все качели ходят ходуном от его тяжести. Еще чуть-чуть, и будет то самое «солнышко» – исполнится его детская мечта! Щенячий восторг во всем теле, вот она, мертвая точка – одно мгновение будто в невесомости и рывок не назад, как всегда, а вперед.

– Ура-а-а!!! – радостно завопил Ромка, почувствовав себя мальчишкой. – Ура-а-а!!!

Он сделал еще три витка и только потом, совсем как в детстве, на подъеме, спрыгнул с качелей и полетел, размахивая в воздухе руками и ногами, и бухнулся в траву. Счастливый.

– Ну, Роман, не ожидала я от вас, – официальным тоном сказала Кристина и добавила шепотом, помогая подняться: – Может, ты, как и эти, двинутый?

– Может, – легко согласился Роман и совсем неожиданно для себя клюнул Кристину быстрым поцелуем в щеку: – Это тебе на удачу.

Кристина тоже смогла сделать «солнышко». Сделала она его с радостью, с девчачьим визгом, и волосы рыжие ее огненной гривой развевались, и солнечные зайчики в глаза били. Красота.

Третьего испытания не было. Федя сказал, что все испытания они прошли и могут теперь отдыхать. Осталось только анализы сдать – и все.

– Какие анализы? – подозрительно спросила Кристина. Роман тоже засомневался. Он вспомнил, что когда-то где-то читал, как больная СПИДом медсестра, когда брала кровь из вены, специально пользовалась зараженной иглой.

– Вот, – сказал Федя и вместо ответа быстро выдернул из русого Костиного ежика волосок. Костя едва ойкнуть успел. – П-простите.

Кристина поморщилась и тоже выдрала один волосок. И Роман выдернул. Отдали Феде.

– Спас-сибо. – Федя даже поклонился благодарно и пошел обратно к дому, сжимая в своей узкой ладони их волосы.

– Эй, эй, подождите! – окликнула его Кристина. Федя остановился. – А нам что делать?

– Отд-дыхайт-те. – Федя улыбнулся.

– А на космический корабль можно посмотреть? – вдруг подал голос Костик.

Все притихли. Вот он – момент истины. Сейчас должно что-то произойти, и Федя окончательно и бесповоротно докажет свое абсолютное сумасшествие, и можно будет с чистым сердцем забрать деньги, вызвать скорую и отправиться домой.

– К-конечно, – Федя даже обрадовался. Он поднял руку, ткнул пальцем за их спины. – Т-там.

Все трое разом оглянулись на огромный сарай посреди зеленого поля. Габариты у сарая были внушительные, самолет там, конечно, не спрячешь, но вот пару-тройку танков – в легкую.

Показав им на сарай, Федя как ни в чем не бывало развернулся и пошел дальше по тропинке. Наверняка будет сейчас над их волосами колдовать, анализы делать.

Костик ломанулся к сараю бегом. Припустился так, что только пыль из-под подошв!

Кристина с Романом неспешно пошли следом.

– И что это было? – спросила Кристина.

– Ты про что? – будто ни при чем, ответил Рома.

– Да все про то же.

– Ничего. Дружеское пожелание удачи. – Роме стало стыдно за этот его внезапный порыв, и он быстро сменил тему: – Как думаешь, у Феди шиза полностью съехала?

– Мне кажется, у него шизофрения, осложненная легкой формой аутизма, – не задумываясь ответила Кристина и тут же пояснила: – Он умный парень, шизофреники обычно умные. Часть его сознания сделала неверные выводы на базисе и восприняла эти выводы за истину, таким образом подменив базис реальности на вымышленный – это шизофрения.

– А аутизм? – они уже шли в горку, поднимаясь по полю к сараю. Далеко впереди Костик уже открывал скрипучую воротину.

– Аутизм – это выпадение из реальности. Он просто не замечает происходящего вокруг, человек в себе. Видит то, что хочет.

– Ясно, – кивнул Роман, хоть ничего ему ясно не было. – А про Костьку нашего что скажешь? Тоже шизофреник?

– Нет, до шизофреника ему как до Китая пешком. Костик – просто дурак. У нас половина страны таких Костиков.

– Ты так плохо о нас думаешь?

– Это не я, это психология. А психология – это наука, с ней не поспоришь.

– Дураки, – Роман споткнулся о камень на тропинке и зло прошипел сквозь зубы: – И дороги.

– Вечная истина, – согласилась Кристина.

Они вошли в сарай. Глаза не сразу привыкли к полумраку после яркого дневного света, но, когда они разглядели, что скрывается внутри, от удивления рты раскрыли. Почти весь сарай занимало нечто! Огромное, квадратичное, все какое-то изломанное острыми углами, жутко уродливое и неказистое.

Рядом, словно окаменев, стоял Костик. Рот его тоже был распахнут от удивления.

– Правда, что ли? – не удержался от вопроса Роман. Сглотнул, шагнул вперед. Кристина осталась стоять у входа.

Роман подходил к кораблю не дыша, боясь, не веря глазам своим. Вот уже, перед ним огромная посадочная лапа. Он протянул руку, предчувствуя, как рука коснется холода металла, ладонь легла на обшивку и…

Ромка, как собака, повернул голову набок. Это был не металл, совсем не металл. По ощущениям больше всего походило на крашеную деревяшку. Постучал – стук по фанере.

– Он деревянный, – тупо сказал Роман. – Фанерный.

– Что и следовало доказать, – отозвалась Кристина.

– Твою мать, – резюмировал Костик и тут же проявил меркантильность: – Лаве на троих пилим, поровну.

– Хорошо, – без особого сожаления согласился Роман.

К дому они вернулись почему-то невеселые. Хоть и сразу было ясно, что не может все это оказаться правдой, что нельзя проходить тесты на карусели и на качелях, крутя «солнышко», но почему-то так им хотелось верить в эту сказку. Да и деньги эти заставляли верить. Но когда увидели, собственными руками фанеру крашеную пощупали, о гвозди, вбитые криво, укололись – там уже и деньги были бессильны.

В дом первый Костик вошел. Нагло, без былого трепета, без той стеснительности.

– Эй, хозяин, – голос у него теперь стал басовитый, раскатистый. – Ты знаешь, что у тебя корабль фанерный?

– Что? – спросил Федя, совсем не заикаясь.

– Ничего, – ответил Костик зло.

– Аннализы еще не гот-товы, – будто и не слышал про фанеру. – П-подождит-те еще.

– Нет, Федя, пойдем мы, – совсем грустно сказал Костик, беря со стола увесистую пачку денег. Он уже было шагнул к выходу, но вдруг остановился, обернулся и сказал тоскливо: – Федя, а я ведь тебе поверил.

– П-подождите. Подож-ждите. Я вам ещ-ще дам, ав-ванс, деньги. Ст-только же. Хорошо? – он на них с такой тоской смотрел, с такой мольбой, с такой жалостью, и с этими очками его с невероятными диоптриями он был еще жальче, еще тоскливее.

– Хорошо, – согласился Костик. Облизнул губы и добавил тихо: – Только денег больше не надо. За это спасибо.

Кристина и Рома посмотрели на Костика так, будто впервые увидели. Ну никак нельзя было ожидать от него такого благородства.

– Сколько ждать? – спросила Кристина.

– Час, – с готовностью выпалил Федя. – Од-дин час. На улице, пож-жалуйста. На улице ждите. Час.

– Хорошо, – Костик грузно протиснулся в дверь, вышел.

На улице они уселись на те самые карусели – первое их «космическое» испытание. Костик оттолкнулся, и карусель со скрипом пошла по своему вечному кругу.

– Жаль, – тихо сказала Кристина.

– Почему? – спросил Роман, хоть и самому ему было жалко.

– Потому что все это туфта оказалась, – вместо нее ответил Костик и сильнее оттолкнулся от земли, карусель завертелась чуть быстрее. – Я с детства о космосе мечтал. Я в бокс поэтому пошел.

– В бокс? – спросила Кристина. – При чем тут бокс?

– У космонавта здоровье должно быть. А у нас только бокс был. Я в бокс пошел, – говорил он просто, рублено. – А я хотел. Я на Байконуре был. Один раз. Стартовый стол видел. И там небо такое… Большое… Оно… оно как… черное такое, синее… глубокое.

Видно было, что силится он рассказать то, что не под силу ему выразить простыми словами, а материться сейчас он не хотел.

– И я тоже хотел космонавтом стать, – грустно признался Роман. – У меня телескоп был. Отец из загранки привез. Мы с братом на звезды смотрели. Они по-другому выглядят, не как в учебнике астрономии. Яркие. У нас карта была большая, звездная карта – во всю стену. Мы в загадки по ней играли. Я звезду покажу, и брат ее ищет. Он покажет – я ищу, – усмехнулся. – Правда, только один раз нашел, если по-честному.

– У меня тоже звездная карта была, – отозвалась Кристина. – Ее мама из института принесла. Она на холсте была. Мы ее как скатерть стелили. А папа говорил всегда: «зовущая сковородка галактики» – они там как кругом звезды в черном, – и закончила грустно: – А телескопа у меня не было.

Они замолчали. Больше сказать было нечего. Оставшееся время их карусель тихо и жалобно поскрипывала, а потом появился из дома радостный, сияющий Федя.

– Г-гот-т-тов-во! – от радости он заикался пуще прежнего. – В-вы в-в-все п-под-дходите! П-пойдемте!

– Куда? – не понял Костик.

– В к-к-к-кор-р… – и вместо ответа он ткнул пальцем на сарай.

– Зачем?

Федя не ответил, он уже торопливо ковылял вверх в горку, к сараю.

– Дурик, – сказал Костик, но следом пошел. И остальные тоже пошли.

Когда они пришли в сарай к той фанерной громадине, Федя уже развел там бурную деятельность. Он достал откуда-то длиннющую приставную лестницу, на растяжках под потолком горели лампы без абажуров, в углу сарая глухо жужжал генератор.

– П-пойд-демте, – он махнул рукой и быстро полез вверх по приставной лестнице.

Роман пригляделся и увидел в том месте, куда вела лестница, открытый люк. Внутри уже тоже горел свет.

– Круто он подготовился, – усмехнулся Костик и тоже полез вверх.

– Ну что, пойдем, посмотрим, до чего человека может довести шизофрения с аутсай… аутис… – спутался Роман.

– Аутизм, выпадение из реальности, – поправила его Кристина и взялась за перекладины лестницы.

Внутри корабль оказался огромным и достаточно комфортным. Был он обставлен в духе фантастики семидесятых: кресла яйцевидной формы, оббитые серебристой тканью. На картонных щитах цветные пластмассовые кнопки. Кругом лампочки, тумблеры, как на старых магнитофонах, перед одним креслом зачем-то трещотка от стиральной машины «Чайка» приделана.

– Садитесь, – Федя уже застегивал ремни на своем кресле.

Они сели, пристегнулись, как и он, будто все втроем сговорились играть в эту игру сумасшедшего.

– П-п-приготовьтесь, – он перещелкнул тумблер рядом с собой, повернул трещотку «Чайки», и та застрекотала, отсчитывая секунды.

Ничего не происходило. Совсем ничего. Да пусть бы уж лучше задрожала вся эта конструкция, затряслась бы вся, рухнула бы даже – и то было бы лучше, чем ничего. Все потерянно поглядывали друг на дружку, пожимали плечами, и только Федя нервно облизывал губы и, не отрываясь, смотрел за тем, как старая трещотка приближается к нулю. Треск замедлился, еще пару раз тикнуло, и таймер встал.

Федя громко сглотнул и новым, уверенным голосом сказал:

– Получилось!

– Что получилось? – спросила Кристина.

– Все! – он будто забыл о том, что заикался. – Все получилось! Корабль выявил полный экипаж, он протестировал ДНК и определил то, что вы разумны. Мы улетели! Как я устал от этой вашей планеты, сколько лет, сколько лет. Понимаете, была неудачная посадка, и я остался один, а компьютер – это же железка, ему… Ему четыре члена экипажа надо было. Четыре! И эта ваша атмосфера, она просто убивала мое горло. Как легко дышится! Как легко!

Костик несколько раз вдохнул, пожевал, будто пробуя воздух на вкус, хмыкнул.

– А зачем ДНК наши проверял? – спросил Рома.

– Разумность выявить.

– Чего? – усмехнулась Кристина. – Разумность?

– А что? Знаете, у скольких людей способность к мышлению отсутствует.

– Бред. Ладно, Федя, нам пора, – сказала она, поднимаясь с кресла. – Спасибо за все, не обижайся, если что не так…

Она сделала лишь один шаг, когда непривычно твердый голос Феди скомандовал:

– Включить обзорные экраны!

И все. Выгнутая стена перед ними пропала, а за ней оказалась бесконечная глубина космоса и завихрения той самой звездной карты – Млечный Путь, манящая сковородка Вселенной.