Вечер укутал Остров, даря прохладу и обманчивую тишину.
– А вы знаете сказку о страхе, девочке, волке и страшном человеке? – вдруг спросил сидящий на обломке мачты Летописец, задумчиво разглядывая помидор.
– Какой из вариантов, Алсад? – уточнила Злата. – Ты хочешь нам рассказать, как на самом деле всё было?
– Вариантов… – он положил помидор на место. – Я знаю, что их много, но… Хочу рассказать вам тот, что услышал в одном затерянном мире от существа, питающегося страхами… Время и место для этого подходящее. Не находите?
– Я буду рада услышать эту историю.
– Хорошо, – он придвинулся к огню. Свет от пламени заплясал по его бронекостюму алыми отблесками и были они похожи то на брызги крови, то на плащ, колышущийся на ветру. – Слушайте…
… За окнами шумел дождь. Не монотонный, осенний, а живой, громкий, яростный, летний ливень. Он оплакивал смерть хозяйки поместья. Совсем ещё молодая женщина, почти что девушка, сейчас лежала в маленькой часовне. Вокруг горели поминальные свечи. На белых цветах блестели капли росы и слезы дождя. Непогода бушевала уже неделю.
Шёл дождь. Вся округа была опечалена. Её все любили, а она была со всеми приветлива и мила. Когда было объявлено, что скоро появится наследник, радости не было предела. Вот только в её глазах была тоска и боль. Но она проскальзывала всего на миг, и снова появлялось солнышко, дарившее много радости и любви.
Шёл дождь. Который день, шёл, не переставая. А хозяин поместья словно сошёл с ума. Он закрылся в библиотеке и смотрел на огонь, опустошая запасы вина. Он не верил, что она погибла. Он знал, что мог предотвратить беду. Надо было всего лишь не пускать её на прогулку. Надо было слушать сердце, а не отмахиваться от его предостережений. Но теперь поздно. Она сейчас лежит там, а он не может заставить себя пойти, сказать последнее прости. Пока не сказано последнее прости, она жива. Он сидел, пил и смотрел на огонь.
Шёл дождь. Небо оплакивало потерю. По дороге к поместью поднимая тучи брызг, летит всадник. Летит, понимая, что он уже не успел. Черная ткань на воротах, черная на дверях и окнах. Печаль и боль в глазах слуг.
– Примите наши соболезнования, – дворецкий проговорил, принимая плащ. – Миледи ушла очень рано.
– Где он? – голос гостя был тускл и почти безжизненен.
– В библиотеке. С самого дня гибели миледи, он закрылся и пьёт. И даже слышать не хочет о том, что она погибла. Мне кажется, он чуть повредился умом, он твердит, что она жива, – всё это сообщал дворецкий, пока вёл гостя к дверям библиотеке.
Шёл дождь. Заливая всё вокруг скорбью и печалью.
– Открой, я знаю, что ты меня слышишь! – раздался стук в дверь, а в голосе говорящего слышался тихий рык. – Открой! Иначе я выломаю дверь!
Дверь тихо скрипнула и отворилась. В полумраке комнаты было тихо, не было слышно даже вездесущего дождя, только треск поленьев в камине. Пустые бутылки везде, куда не падал взгляд. Отсутствующий вид хозяина, мятая рубашка, щетина.
– Она ушла. Оставила меня. Как она могла, – хозяин разговаривал сам с собой, не видя гостя. – Она мне обещала, что никуда не уйдёт.
Гость подошёл ближе, чуть наклонившись над ним, увидел то, что хотел – признаки надвигающегося безумия. И лучшее лекарство для больного была бы смерть.
«Нет, я не дам тебе умереть. Ты мне ответишь за неё сполна» – он открыл дверь и позвал дворецкого.
Отдав необходимые приказания, гость пошёл в её комнату. Всё там было, как в последний раз, когда он был тут. Отодвинутый стул, брошенная на кровать шаль, недошитая вышивка, ветка жасмина на столе. Гость уже почти вышел из комнаты, как его взор зацепился за белый прямоугольник, лежавший за веткой жасмина.
«Брату.
Милый мой волчонок, если ты читаешь это письмо, значит, для меня всё уже кончено. Прости меня, что не смогла дождаться твоего возвращения и сказать всё это лично. Твои подозрения нашли подтверждения. Но доказательств для суда у меня нет и, пожалуй, никогда не будет. Так что, – он словно видел её грустную улыбку и одинокую слезинку, скользнувшую по щеке, – мой волчонок, вероятно, это последний способ сказать, как сильно я люблю тебя, и как много ты для меня значишь.
Будь верен себе и никогда не забывай, кто ты есть.
Любящая тебя, сестра.
P.S. Не плачь обо мне».
Он дочитал послание и задумался. Окно было открыто, и он почувствовал лёгкое касание губ к своей щеке.
«Прости меня сестрёнка, я не смог тебя уберечь».
Он решительно вышел из комнаты.
Шёл дождь. Всё также яростно и безумно. Под стать ему было и настроение сидящих мужчин перед камином. Гость всё подливал и подливал вина хозяину. Они пили уже пятый день. Безумие всё больше овладевало их умами.
Шёл дождь. Он шёл, когда в фамильный склеп относили гроб. Брат последний раз посмотрел на такое милое и теперь уже чужое лицо.
Шёл дождь. Безумие было малым наказанием для хозяина. Он давал слова перед небесами, что сохранит её. Но не уберёг. Похороны прошли. Казалось бы, надо начинать жить, но вот сидит и пьёт. Её нет. И больше уже никогда она не войдёт в комнату и не укорит за пьянство. Не будет прогулок под луной.
Шёл дождь. Безумие было спасением для гостя. Жить без старшей сестры. Как может жить хозяин, когда её нет.
Шёл дождь. Они пили и медленно сходили с ума. Гость каждое мгновение заставлял пережить хозяина смерть сестры. Каждое мгновение, каждый миг. Сколько раз за это время, гость не давал умереть второму. Потому как гостю казалось, что смерть слишком лëгкое наказание за его поступок. Порой и гостю казалось, что он сходит с ума окончательно. В его глазах просыпался зверь. И тогда хозяин понимал, что пощады не будет. Зверь будет мстить долго и жестоко. Он так и делал, полностью наплевав на последствия, мстил.
В углу комнаты, туда, куда почти не доходит свет от очага, изредка появлялась полупрозрачная фигурка молодой женщины. Она сидела и молча смотрела на них. «Ну всё, я окончательно сошёл с ума. Стало быть, мне уже нечего терять».
Шёл дождь. Всё так безнадёжно и так яростно.
– Ты её убил. Скажи, ты теперь доволен этим. Чем она тебе помешала? – этот разговор шёл по сотому разу.
– Я её не убивал. Я её любил больше жизни, – всё также раздавалось в ответ.
– Тогда почему она тебя боялась?
– Она меня не боялась.
– Я видел страх в её глазах.
– Это был не страх.
– Да, а что же тогда?
– Да я, откуда знаю.
– Ты был её муж, ты должен был знать, чего так безумно боится твоя жена!
– Она мне не говорила этого.
– Конечно, она тебе не говорила, потому что боялась тебя.
Голоса мужчин звучали глухо, были наполнены болью.
И вот дождь прекратился. Природа решила, что хватит оплакивать её. На небе выглянуло солнце. Всё оживало и радовалось теплу.
В библиотеке стояла тишина. Когда же слуги, наконец, осмелились заглянуть туда. Всё было залито кровью. На лице и во взгляде хозяина был написан такой дикий ужас. А лицо гостя, напротив, выражало умиротворение.
Их похоронили в том же склепе, где их уже ждала хозяйка.
Наследников не было. Поместье постепенно пришло в упадок. Никто не хотел покупать его. Потому как говорили, что в дождливую пору там появлялись призраки.
В старом заросшем английском парке, меж дубов скользила призрачная фигурка молодой женщины. А в библиотеке – разгорался камин, слышался разговор хозяина и гостя. И была кровь. Повсюду и навсегда.
Шёл дождь. Из века в век. Они там. В старом заброшенном поместье. Призраки надеются, что когда-нибудь найдётся тот, кто сумеет разгадать их загадку и освободить их из вечного плена.
Шёл дождь. Но никто так и приходил туда…
Мэри не шевелилась, смотря в костёр:
– Страшная история…
– Милая легенда. Спасибо Алсад, – улыбнулась Хозяйка
– О-о-о, – разочарованно протянул Котик. – А я рассчитывал на годы страданий людишек…
– Почему? – тихо спросил Алсад. – Что в этом хорошего?
– Разве это не интереснее? – поинтересовался демон.
– Для кого как… Я, например, люблю убивать драконов, но большинство считает этих существ, одержимых собственной Силой и могуществом, надменных и высокомерных, очень мудрыми и справедливыми…
Демон закрыл глаза, поднял палец вверх и сказал поучительно:
– Никогда не определяй по расе здравомыслие.
– Мудрая мысль, для такого юного создания, – кивнул Летописец. – Мудрая, но… Почему многие из тех, кого я встречал, спокойно относятся к геноциду людей? Считают их не больше, чем помойными крысами – мерзкими, хитрыми, изворотливыми тварями?
– Не обзывай животных людьми, прошу тебя. Они, в отличие от людей, ценят все, что у них есть, включая их миры и время, – вклинилась в разговор Птица.
– Сам ты юный! – возмутился Котик. – Честно, я бы обрадовался любому геноциду, если бы его устраивала сильная личность.
– Ух, Когтистый, ты понимаешь, что провоцируешь меня на замечание на счёт того какому возрасту присуща черта – восхищаться и идти за сильным?
– Любому? – демон поднял бровки, но сразу стал серьёзнее. – Да ладно, писака! Как будто тебе будет интереснее смотреть на идиота, а не крепкого мужика или бабу со стальными яйцами… Я что-то увлёкся. Но ведь ты меня понял?
– А ещё они бывают вредными, несносными и противными, так? Не всех драконов стоит убивать, – бросила Злата, вмешиваясь в перепалку между Летописцем и Котиком.
– Не встречал таких.
– Вредных и противных или тех, что не стоит убивать?
– Тех, кто недостоин смерти.
– Среди любой расы, есть кто достоин смерти и кто достоин жить. Иногда смерть была бы выходом, но у Древних свои планы, – она отвернулась от костра, – и те планы не совпадают с планами существ.
– Ты всё о том же… Принцип наименьшего зла? Скажи, Злата, ты не видела в одном из своих снов Академию Волшебства в Эвиале и её кафедру Тьмы? Очень уж похоже на их главный принцип некромантии…
– Он работает. Кто как не «зло» знает, как его победить. Светлые обычно не любят возиться в таком. Им проще переложить это на плечи того же зла, наёмников и так далее, – она посмотрела ему в глаза. – Молодая, наивная, как всегда – юношеский максимализм.
– А переложительство на плечи говорит, что светлые – это такие же тёмные, – буркнул демон.
– Попробуй скажи им это, когтистый друг, и спорим, я угадаю, что они с тобой сделают?
– Захлопают глазками и возмущённо скажут «Как ты мог такое подумать?» – поднял бровки Котик.
– Костёр, кол, подвалы инквизиции и нет проблем, – она невесело улыбнулась.
– Тогда это тем более не светлые, земля моя родная! – усмехнулся Котик.
– Они с тобой не согласятся, причём аргументируя.
– Не светлые они, Земля-матушка!
– А что есть добро? – спросил у собравшихся Алсад и поморщился. – Блин… Как святоша заговорил…
– Добро должно быть с кулаками, рогами, острыми клыками. Ну и далее по тексту, – тихо проговорила Хозяйка.
– Нет ни добра, ни зла. Есть только баланс, который реализуется благодаря совокупности тьмы и света. Друг без друга их нет и это надо учитывать. Неразрывно связанные понятия. Добро есть высокая мысль. А она заключается в здравом понимании и осмыслении чего-либо или кого-либо, – меланхолично протянула Птица.
– Добро это когда всем тепло и уютно. А вообще, нет вещи более относительно, разве, что зло! – выскочил счастливый Рик.
Летописец потянулся к сумке на поясе и достал золотой медальон в виде, как ни странно, драконьего глаза, о четырёх зрачках и протянул Птице:
– Держи. Знаешь, что это?
– Что же?
Птица изучала переданную вещичку, закусив губу:
– Это то, о чём я думаю, или я ошибаюсь?
– Скажи, – улыбнулся Летописец. – Я не умею читать чужих мыслей.
– Не люблю ошибаться…
– Если учесть, что говорила ты о равновесии…
Птица, словно зависла, разглядывая этот странный артефакт, выпадая из разговора.
– Я думала, что их больше нет уже. Хранитель древних артефактов, – неожиданно тепло улыбнулась Злата.
– Ну, я же не только истории записываю, – улыбнулся Алсад. – Знания собираю. Вещички всякие интересные…
– Знаешь, я думаю, подарить тебе одну вещь. Ты должен её оценить. Вот.
– Яйцо? Дракона? – не удержался сунуть нос Рик.
– А ты где видел настоящие яйца Дракона?
– Нигде! Но и такой штуки тоже нигде! Совпадение налицо… Вот и подумал… А что тогда?
– А ты и не мог видеть, таких штук всего пять на вселенную.
– А остальные четыре где? А на них какой узор? А они вместе что-то делают? Ну как собрал набор, и большой-большой бум! – тараторил мальчик.
– Выберись с острова и можешь заняться их поисками, разрешаю.
– Кхе. Ну как бы так сказать, чтобы не обидеть… Мне как-то твоё разрешение для этого не нужно…
– Ты сначала найди дорогу.
– Отсюда? – он улыбнулся. – Да меня и здесь неплохо кормят.
– Ух ты… – Алсад взял и стал внимательно рассматривать. – Заинтриговала… А у этой красоты есть история?
– Ну я же не умею по-другому. Конечно, есть история. Такие вещи без историй не могут, – она внимательно смотрела на его реакцию. Далеко-далеко, на краю обитаемых миров, в стороне от звёздных путей за тропами Древних, там, где не летают Звёздные бабочки. В холодном пространстве ночи растёт Мировое Древо. Где оно, какое – у каждого народа вселенной своя легенда. Сходятся только в том, что есть. Однажды у корней этого Древа оказались пять невзрачных камней. Как они разошлись по мирам, легенда умалчивает. Древние предания сообщают, что даже увидеть Семя Жизни – это великое чудо. А уж получить его в дар…
– Семя жизни? Звучит мощно… – мальчик разглядывал, но руками не трогал. – А что оно умеет?
– Ну точно не устраивать большой бадабум.
– Да, если все пять были вместе и бадабум не сделали, вряд ли им это удастся…
Алсад встал и, прижимая подарок к нагрудному бронелисту, глубоко поклонился Злате:
– Спасибо. Я постараюсь найти ему достойное применение.
– Я знаю это, поэтому и отдала его тебе. Время пришло отправиться снова по мирам.
– А как ты находишь применение этим предметам? Вот просто видишь и знаешь, чего ему надо – знание, умение или предмет? Вот, например, я, – Рик встал перед Алсадом. – Мне что нужно?
– Ремня в качестве профилактики, – не удержалась Злата.
– А что ты хочешь больше всего?
– Чтобы все люди и нелюди вокруг меня были счастливы и нашли свой Путь… – он запрокинул голову и посмотрел на звёзды.
– Осчастливь всех и получишь глобальную катастрофу через год-другой, – грустно вздохнула Злата.
– Мне всех не надо.
– Ты сам озвучил. А ты спросил их, хотят ли они этого?
– Дак в том то и беда, что не хотят…
Алсад задумался ненадолго. Снова полез в карман и достал оттуда пару каменных наконечников для стрел. Похожих, но не одинаковых. Один был темнее, словно измазан в крови, а потом тщательно отмыт. Протянул чистый.
– Держи. Когда они снова позовут тебя, так что не будет сил терпеть – он поможет.
– Мммм…Что это? Мне только этот? – аккуратно дотрагивается пальцем до светлого. – Значит, не скажешь, что мне с ним делать?
Мальчик взял светлый и с интересом посмотрел на чёрный:
– А кто позовёт?
– Второй мой. Как видишь, он прошёл через многое…
– Я правильно понял, что он для убийств? – мальчик поднял вверх, прикрывая один глаз и словно через него, посмотрел на звёзды. – А ты уверен, что вторая не мне? А вообще, красиво вышло: чтобы сделать вокруг людей счастливыми, нужна стрела, что убивает…
– И для этого тоже. Вот я смотрю сейчас на твою позу и понимаю, что не ошибся с подарком… Это корабль.
Алсад повёл рукой и в воздухе повис полупрозрачный образ:
– Он появится именно тогда, когда будет больше всего нужен.
– Это маленькое – корабль? – Рик расширил глаза, улыбнулся, а после низко поклонился Алсаду. – Корабль это гораздо приятнее, чем стрела… На нём можно не только убивать, но и летать! Благодарю тебя.
– Летописец, ты уже второй раз меня игнорируешь. Мне это не нравится, – рыкнул демон, привлекая внимание Летописца.
– И не думал. Просто сейчас, вот совсем недавно, ты уже получил то, что было нужно. То, что позволило тебе окончательно осознать себя…
– Говор-р-ри пр-рямо! – зашипел демон.
– Эх, Котик… – покачал головой Алсад. – Разве ответы найденные самостоятельно не наиболее сладкие и упоительные?
– Если подходящее настроение, то да! А сейчас я хочу, чтобы мне всё разжевали и в рот положили! – раздражённо ответил Котик.
– Прости, я так не умею. Учителем бывать доводилось, няней – никогда. Да и не думаю, что она тебе нужна… Ну же… Что сокровенное ты получил на этом острове?
– Знакомство, – недовольно сказал демон.
– А жизнь уже не в счёт? – удивилась Злата.
– Ты мне дала жизнь? – поднял бровки Котик.
– Упаси меня Забытые боги, – она рассмеялась, – в некроманты не записывалась. То, что часть пассажиров кормит рыб и зверьё, а вы тут живые. Это разве не дар острова?
– Меня сюда перенесло маленькое крылатое отродье! – возмущённо сказал Котик.
– Милая феечка, ты хотел сказать?
– Да… Видимо, действительно подустал и пора отдохнуть… Имя, друг мой когтистый. Твоё имя.
– У меня оно и так было. Только другое, – недовольно сказал демон. – Я хочу материальный артефакт. Однако тот, кто просит или требует, ничего не получит, верно? Хотя эта малявка получила.
– Значит, это было лучше.
– Потому что мне его дали от чистого сердца? – спросил Котик с умилением в голосе.
– Потому что оно что-то значит. Ты, кстати, спросил что?
– Меня так назвали, потому что я был когтистым загадочным существом. Это и так понятно.
– Тебе очень идёт, Котик. У меня даже не вышло другого тебе имени придумать!
Злата задумчиво пила чай и слушала Остров, как ему понравились эти двое, которым не страшны запреты. Девушка понимающе улыбнулась, налила себе травяной чай, прислонилась спиной к дереву.
– А ромашковый есть? – спросил Летописец.
– Прошу, – девушка протянула кружку с ароматным чаем.
– Спасибо, – Алсад взял кружку и глубоко вдохнул тонкий аромат. Перед глазами всплыли, казалось, забытые образы… Мир в виде цветка, на чьих лепестках раскинулись континенты и моря, трёхэтажный трактир, крытый тёмно-красной черепицей и удивительная девушка с лисьими ушками и девятью белоснежными хвостами… От Летописца повеяло какой-то светлой грустью, постепенно сходящей на нет, по мере того, как он засыпал…
Алсад открыл глаза и осмотрелся.
Остров, погруженный в ночную тишину тихо шептал шелестом деревьев и шумом медленных волн.
Он подбросил в огонь дров. Целый ворох и наложил заклинание, чтобы горели они неспешно, до самого утра.
«Сколько, всё-таки интересных созданий можно встретить на перекрёстках миров, будь то трактир, лесная поляна или затерянный в межреальности остров… Жаль, что большинство из них теряются потом в огромной Мультивселенной и больше не встречаются друг с другом. Хотя… Так бывает и с простыми людьми…»
Он ещё раз окинул взглядом поляну и отправился к полуразрушенному бригу на северном берегу в одной из кают которого обустроил себе временное пристанище.