Сашка Морозов тяжело вздыхал, гипнотизируя асфальт, и молчал. Ольга сидела рядом на лавке.
– Да ладно тебе сокрушаться! Пересдашь. Учил?
Сашка кивнул.
– Ну вот видишь. А шпоры писал?
Сашка снова устало кивнул.
– Ну… А чего тогда не сдал? – удивилась Ольга.
Сашка тяжело выдохнул, почесал двумя руками брови, вскинулся весь, сверкнув карими глазами:
– Да блин! Хоть вообще ни с кем не разговаривай перед экзаменом! Фролова-зараза, перед тем как в аудиторию идти вдруг говорит: «Ни пуха, ни пера!» – Морозов с досады двинул кулаком по лавке.
– Подумаешь. Поддержать хотела.
– Да плевал я на её поддержку! Это плохая примета! Понимаешь, нет?! Ну так сложилось у меня, если кто-то пожелал «ни пуха, ни пера» – всё! Пиши пропало! Я зашёл в аудиторию, а в голове пустота, только это её восторженное, – передразнил он писклявым голосом, – «Ни пуха, ни пера!» в башке.
Ольга понимающе хмыкнула и поинтересовалась:
– И что не мог плюнуть через левое плечо?
– Да я и плюнул… Там Александр Константинович стоял, в билет мой заглядывал.