Призрак миссис Рочестер - читать онлайн

Глава четвертая

Проснулась я в сказке невиданной красоты. За стеклянными дверьми дымчатой синевой до самого горизонта тянулось море, окруженное всполохами лилового, охристого и темно-зеленого – отвесными утесами. Над водой скользили пеликаны. Колибри мелькнула у стекла, искрясь рубиновыми и изумрудными красками, и исчезла.

Ничего призрачного. Никаких тебе гоблинов.

Я посмотрела на часы: 10:58 утра!

Пришлось вытаскивать себя из кровати, и прямо под контрастный душ. Помывшись зеленым, похожим на маринад мылом с краешка ванной, я натянула первые попавшиеся вещи – канареечно-желтую хлопковую рубашку и белые брюки-капри. В кухоньке я нашла упаковку свежей кустовой фасоли, апельсиновый сок и домашние клюквенные кексы. А еще Отис помнил, что вместо сахара я предпочитаю мед.

Приготовив себе кофе в помятой кофемашине, я взяла исходящую паром чашку и маффин на террасу. Кирпич местами раскрошился и осыпался, но позавтракала я, сидя на ступеньках, ведущих дальше в поместье.

В отдалении жужжала электропила, двое мужчин что-то кричали друг другу на языке, напоминающем испанский, если на нем говорить под водой. Время от времени откуда-то снизу доносился лай собак. Меня накрыло чувством невероятного комфорта.

Раздался звук эсэмэс.

Я широко улыбнулась. Уэйд О’Коннор. Сейчас он преподавал в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, попутно подыскивая себе подработку сценаристом.

Собаки внизу вдруг разлаялись, как сумасшедшие. Поднявшись, я подошла к краю террасы, но даже на цыпочках не сумела разглядеть пляж.

Я посмотрела в морскую даль. Из воды ближе к горизонту выступали скалы, одна из них особенно впечатляющая: черная, блестящая и зазубренная. Она напоминала разрушенный шпиль затонувшего готического собора.

А правее, на мысе пониже к северу от меня, виднелось еще кое-что готическое. Верхушка невысокой башни зубчатой макушкой возвышалась над деревьями. Что это может быть? Интересно…

Снова пикнуло сообщение. На этот раз Отис.

Поставив посуду в мини-раковину, я отправилась вверх по заросшим мхом ступеням к особняку. Отис во дворе разгружал свою старенькую «Тойоту», доставая из багажника сумки с продуктами.

– Эгей, – поздоровался он. – Хорошо спала?

– Слишком хорошо. Только встала. Ты прав, О, вид невероятный.

– А я говорил.

– Что случилось с собаками?

– На пляж вынесло мертвую тигровую акулу. Нужно позвонить, чтобы ее поскорее увезли, а то вонь доберется и сюда. – Набрав в руки пакетов, он двинулся к дому. – Слушай, у меня к тебе большая просьба, можешь попозже забрать Софию? У нее теннис по утрам, она заканчивает в два часа дня.

– Конечно, буду рада помочь. – Моего «Ниссана» нигде не было видно. – А где моя машина?

– Я отправил Гектора – он тут садовник – отвезти ее обратно. У нас тут есть свободная машина, можешь пользоваться.

– Но я уже заплатила за месяц.

– Я им позвонил, они возьмут плату только за неделю.

У меня появилось чувство, что вокруг меня смыкается ловушка.

– Отис, надо было сначала спросить меня.

– Я подумал, ты обрадуешься. Не надо тратиться на аренду, верно же? И, поверь, другая машина тебе понравится больше. – Он направился к боковому входу в дом. Мы поднялись по широкому крыльцу, которое как раз чистила высокая худощавая женщина с длинными седыми косами. Сколько ей, интересно? Пятьдесят? Шестьдесят? Непонятно… Коричневая, как орех, кожа, и лицо такое, будто вырезано из очень твердого тропического дерева.

– Ола, Аннунциата! – прокричал Отис. – Это Джейн. Она поживет в коттедже.

– Рада познакомиться, Аннунциата, – улыбнулась я.

Женщина окинула меня свирепым взглядом, а затем с остервенением продолжила выметать пол.

Следом за Отисом я прошла в кухню: вот это да, светлая, из известняка, с облицовкой, без единого пятнышка и с очередным умопомрачительным видом из окна.

– Аннунциата глуховата, – объяснил Отис. – У нее есть слуховой аппарат, новейшая модель, Эван купил, но она не пользуется. Говорит, эти аппараты улавливают голоса призраков. И я ей верю.

– Я ей не очень-то понравилась.

– Тут не поймешь. Она замужем за Гектором – я упоминал, он садовник, – и он точно такой же. Они служили у родителей Эвана в Гондурасе, и ни один из них не любит чужаков. Может, они нелегальные иммигранты. Никогда не спрашивал.

– А кто еще здесь работает?

– Постоянно – только я и Сандовалы. Остальные временные работники. – Он поставил сумки на разделочный стол. – Раньше их было гораздо больше. Парень, служивший кем-то вроде дворецкого, но называвший себя управляющим поместья. Две постоянные горничные, шеф-повар, который был до меня. И у Эвана с Беатрис были личные ассистенты. Дворецкий и шеф-повар жили в гостевом доме за гаражом, но когда начались проблемы с деньгами, их уволили. – Порывшись в ящике, Отис вытащил пульт дистанционного управления. – Так, смотри, вот этот открывает ворота и гараж. Первая кнопка – ворота, остальные три – двери гаража. В третьем отсеке стоит голубая «Ауди», будешь пользоваться ею.

– Понятно, спасибо. – Я взяла пультик.

– Брелок с ключами должен быть на сиденье. Вбей в GPS «Теннисный клуб „Кармела“». Лучше выезжай пораньше, тут полным-полно туристов.

– Может, прямо сейчас и поеду. Или тебе надо с чем-нибудь помочь?

– Нет, поезжай, отличная идея, как раз осмотришься. А, и сегодня ты ужинаешь со мной и Софией, раз наш хозяин и господин в отъезде.

– Отлично. – Я уже повернулась к выходу, как вдруг вспомнила: – Отис, кстати, мне еще нужен ключ от двери коттеджа.

– А я разве тебе не оставил? У кровати?

– Нет.

– Мне казалось, оставлял. Попробую поискать другой. Погоди, давай сначала покажу, где вы с Софией будете заниматься.

Отис провел меня к центру дома: парящей лестнице из дерева пепельного оттенка, по которой мы и спустились.

– Этот этаж совсем новый, – объяснил Отис. – Тут спортзал и кинозал. Еще пара спален. В одной живут Сандовалы – у них есть и свой дом по другую сторону шоссе, но иногда один из них остается здесь, например когда я в отъезде.

– Так ты тут не пленник?

Он бросил на меня озадаченный взгляд, затем открыл раздвижные двери:

– А здесь Морская комната, где вы и будете заниматься.

Комната оказалась просторной, с более традиционной мебелью, чем в комнатах наверху. Колеблющийся свет лился из двух окон от пола до потолка, и по стенам будто катились волны.

– Очень мило, – оценила я.

– Любимая комната Беатрис. Она проводила здесь много времени, качалась в том шезлонге. – Мягкий шезлонг, обитый белой тканью, стоял немного по диагонали от стены. – Эван сюда больше не заходит.

– А он не будет против, что мы ее займем?

– Нет. Наоборот, порадуется, что вы не будете мешаться под ногами.

Довольно бесчувственно. Даже если он сам убил Беатрис.

Особенно если убил.

Вернувшись к себе в коттедж, я переоделась из шлепанцев в босоножки и, подхватив сумку, направилась к гаражу – зданию на девять машин, соединенному с главным домом крытым переходом. Понажимав на разные кнопки на пульте, я наконец добилась того, чтобы открылась центральная секция.

– Ого, – выдохнула я.

«Ауди» – купе сапфирово-синего цвета с белым салоном – втиснулась между «Тойотой Лэнд-Крузер» и «Мерседесом Смарт». В пригороде Джерси, где я выросла, страсть к машинам впитывалась с воздухом, а здесь стояло восемь самых роскошных моделей, включая «Теслу S» на зарядке. Я восхищенно подошла к «Ауди» и скользнула за руль, с удовольствием устроившись на роскошной сливочной коже. Прикосновение к кнопке включения – и двигатель чувственно замурчал.

Дорога вдоль побережья, где я накануне думала, что заблудилась, сегодня прекрасно ложилась под колеса. Океан мелькал сбоку, то появляясь, то исчезая из виду, а иногда ближе к востоку виднелись и покрытые снегом горные вершины. Стоило легонько нажать на педаль газа – и вот я уже без усилий влилась в поток машин на шоссе.

Через двадцать две минуты показался поворот на Кармел-бай-зе-Си, очаровательный городок, словно с открытки. Выбеленная брусчатка на узких улочках, свисающие с подоконников герани самых разных цветов, пешеходы, высыпающие из переулков, фотографирующие все подряд одной рукой и размахивающие мороженым в другой. Мне повезло найти парковочное место и присоединиться к гуляющим – и потратить двадцать семь долларов за кобб-салат тут же в кафе.

Все казалось каким-то нереальным. Герани. Мороженое. Солнце в дымке – все это лишь усиливало сказочность атмосферы.

В четверть второго я вернулась к «Ауди», и GPS привел меня к теннисному клубу – низенькому зданию в тени платанов, с корой, похожей на форму морской пехоты. Парковка оказалась забита, и мне пришлось сделать круг, пока я наконец не заметила отъезжающий «Рэндж-Ровер» цвета синий металлик. Я остановилась, пропуская его.

Но водитель, женщина, неожиданно ударила по тормозам. Как странно, подумала я. Достаточно же места.

Но она продолжала ехать задом, а затем вывернула руль и снова затормозила, прямо рядом со мной. Слепящее солнце мешало разглядеть водителя, но я заметила светлые серебристые волосы и точеные черты лица. Глаза скрывали темные непрозрачные очки.

В окно со стороны пассажирского сиденья постучали, и я подпрыгнула от неожиданности. Довольно высокая загорелая девочка плюхнулась на сиденье.

– Привет, – поздоровалась она.

«Рэндж-Ровер» неожиданно резко стартовал с места.

Проводив его удивленным взглядом, я обернулась к своей пассажирке:

– Привет… София? Я Джейн.

– Да, я знаю, Отис сказал. – Она перегнулась через сиденье, бросив назад ракетку и ярко-оранжевую спортивную сумку.

– Спасибо большое за цветы, такие красивые – очень мило с твоей стороны.

– Да пожалуйста. – Она поерзала. – Как так вышло, что тебе дали ее машину?

– Чью машину?

– Беатрис. Она совсем с катушек слетала, стоило только посмотреть на нее.

Машина Беатрис!

От резкого пикающего звука я снова вздрогнула.

– Пристегни ремень, – попросила я. С таким видом, будто делая мне одолжение, в котором она не видела смысла, София протянула ремень через плечо, поправила короткие шортики и выудила упаковку жвачки из заднего кармана.

Забросив две пластинки в рот и пожевав, она произнесла:

– Я тебя по-другому представляла.

– Да? Как? – выруливая с парковки, поинтересовалась я.

– Не знаю. Просто по-другому. – Как-то она странно говорит. Нечеткая речь. Над верхней губой, красивой формы, точно лук, блестели капельки пота.

Она тоже явно не похожа на брошенного ребенка, какой я ее представляла. Лицо в форме сердечка, пурпурные тени для глаз, фиолетовая тушь для ресниц, лилово-коричневый блеск для губ. Шапка рыжих волос, которые не мешало бы помыть. Оранжевый облегающий топик и шорты, по размеру больше напоминающие нижнее белье.

Девочка выдула пузырь из жвачки и лопнула его.

– Отис сказал, ты раньше работала на ТВ-шоу.

– Да, верно. Шоу называлось «Темная Карлотта».

– Никогда не слышала.

– Оно шло по каналу AXL целых шесть лет – пока его не сняли с эфира.

– Фигово. – Выплюнув жвачку обратно в обертку, она скатала в шарик и бросила под ноги, а потом рыгнула.

Я уловила явный тошнотворный запашок «Бурбона».

– Ты что, пила?

– Нет.

– Врать ни к чему. Я чувствую запах.

Она только дернула плечом в ответ.

– Ты вообще ходила на теннис?

– Да.

– И?

– Мы закончили рано, потому что у тренера, Марианны, что-то вроде фибромиомы и у нее бывают сильные спазмы. Так что ей пришлось поехать к гинекологу. А я пошла поболтать с Джошем, барменом.

– И он наливает тебе выпить?

– Я выпила всего-то пол-«Манхэттена». Ничего особенного. – Еще дерганье плечом.

– Похоже, очень даже чего, – заметила я.

Вдруг в зеркале заднего вида что-то мелькнуло. За нами следовала машина: внедорожник цвета синий металлик. Возможно, «Рэндж-Ровер». Я сбросила скорость, проверить, обгонит он или нет. Он тоже сбросил скорость, вися на хвосте.

У меня мелькнула дикая мысль: за мной гналась Беатрис Мак-Адамс.

София неожиданно издала булькающий звук, как закипающая овсянка. Свернув на обочину, я остановилась.

– Открой окно. Дыши.

София высунулась наружу, глотая свежий воздух, и снова скрючилась на сиденье.

– Лучше?

Она слегка кивнула. Я вернулась на шоссе, непроизвольно поглядывая в зеркало в поисках внедорожника, но он исчез.

Неужели я правда подумала, что это была Беатрис? Мое детское желание, чтобы мертвецы возвращались. Просто смешно.

Обратно я ехала так быстро, как только осмелилась, осторожно свернув на закрытую дорогу к Торн Блаффсу, проходя повороты по возможности аккуратно. Я остановилась перед главным входом и помогла Софии выбраться, поддерживая ее за плечи.

– Где твоя комната? – уточнила я, заводя ее внутрь.

– Дальше по коридору.

Я провела ее дальше, мимо лестницы в центре холла. Девочка, покачнувшись, дотянулась до ручки и зашла. Кое-как доплелась до кровати и рухнула. Я вошла следом. Ну и беспорядок: пришлось пробираться через архипелаги нижнего белья, валяющегося вперемешку со спортивными носками, лужи какой-то ароматизированной массы, пакеты бренда Tokidoki и рассыпавшиеся по полу женские тампоны для спорта. Еще я заметила старомодную золотую зажигалку «Зиппо» и пустой аквариум.

Ванная оказалась комнате под стать. Найдя стакан, который не выглядел как рассадник норовируса, я налила в него воды и принесла ей.

– Держи, выпей. Хотя бы несколько глотков. Тебе станет лучше.

Она отвернулась к стене.

– Ты расскажешь папе?

– Нет.

София вдруг повернулась ко мне, взглянула прищурившись, оценивающе.

– Но если ты не остановишься, он сам узнает.

– Откуда тебе знать? Его тут вообще не бывает. Ты его даже не видела.

– Это правда. Но в чем я уверена, так это в том, что когда-то я тоже была в твоем возрасте. И что где-то в этом свинарнике спрятан косячок. Или бутылка чего-нибудь. Или и то и другое. А еще сигареты. И если ты хочешь скрыть, что пила, напитка хуже «Бурбона» и не придумаешь. Любой учует по запаху за километр. Водка куда лучше.

Она снова украдкой бросила на меня взгляд.

– Я просто оставлю стакан здесь. Но поверь, будешь чувствовать себя гораздо лучше, если восстановишь баланс воды в организме.

Закрыв дверь за собой, я услышала шорох. А потом легкий звон, когда стакан подняли с его места.

Ура! Может, я все-таки смогу ей чем-то помочь.

– Как думаешь, может, пойти проведать ее?

– Да не. – Отис водрузил на стол супницу: чоппино[5] из свежих морепродуктов, ароматно пахнущий анисом и орегано. – Я понял, что лучше просто дать ей поспать.

– Так это не первый раз?

– Нет, пару раз уже случалось. Аннунциата любит ром и как-то оставила бутылку здесь, а Соф нашла. Ну и еще, может, после тенниса было. Но иногда она бывает очень милой. Я надеялся, что сначала ты увидишь эту сторону.

Мы устроились в укромном уголке кухни с видом на океан. Все пять собак кружили вокруг, умоляюще заглядывая нам в глаза. Я наконец разобралась, кто есть кто: пудель по имени Пилот, потом Джулиус, толстый бульдог. Гермиона, помесь терьера с дворняжкой, потеряла лапку в лисьем капкане браконьера и теперь ходила с протезом. Еще была пара немецких овчарок, брат и сестра, Минни и Микки, и они до сих пор настороженно присматривались ко мне.

– Кстати, – вспомнила я, – почему ты мне не сказал, что это машина Беатрис?

– «Ауди»-то? И что? Отличная машина, разве нет? И стоит без дела.

– Было как-то жутковато ее вести.

– Не думай об этом.

– Это непростая задачка. Пожалуйста, О, просто спрашивай, прежде чем принимать решения за меня, ладно?

– Ладно, ладно. Буду. – Он положил нам по порции чоппино.

Я неожиданно почувствовала сильный голод и быстро проглотила первые пару ложек.

– А я и не знала, что София вообще была знакома с Беатрис.

– Ага. Соф впервые приехала сюда месяц спустя после смерти матери. Из того, что я знаю, – это Беатрис захотела отправить ее в школу-пансион.

– Та самая злая мачеха?

– Та самая шизанутая мачеха. Эх, слишком много орегано, – попробовав суп, проворчал он.

– Мне кажется, великолепно. Очень вкусно. – Я жадно проглотила еще пару ложек. – А что это за средневековая башня торчит вон там? Ее видно из коттеджа.

– А, это. Старая мастерская Джаспера Маллоя. Мини-копия башни его предков из Ирландии. Там, кстати, его и нашли, мертвым. Когда он работал за столом над чертежами. Тело обнаружили только спустя несколько недель, к тому моменту до него уже добрались дикие звери и процессы гниения.

Я отложила ложку, и Отис широко усмехнулся.

– Сейчас это просто склад. Эван запрещает туда заходить, хотя на мой счет может не беспокоиться – у меня мурашки, даже если близко подойти.

– Что, боишься привидения Маллоя?

– Чьего-то привидения.

– Слушай… Отис… – помедлив, начала я. – Ты уверен, ну, то есть совсем уверен, что твой кузен невиновен?

– Эван-то?

– Да. Как думаешь, он мог убить Беатрис?

Отис отвел взгляд.

– Нет. То есть хладнокровно – нет. Но он иногда выходит из себя. Становится просто безумен. Так что под влиянием момента, если она его довела… – Он покачал головой. – Но он не убивал, пойми. Это журналюги все нагнетают. Они так просто не отцепятся. Ему аж уехать пришлось на несколько месяцев.

– Серьезно? И куда же он поехал?

– В свой дом в Сан-Франциско – роскошный викторианский особняк на Русской горке. И вернулся только в мае. Теперь ему пришлось сдать особняк в аренду из-за проблем с деньгами. Но послушай, – изменившимся серьезным тоном продолжил Отис, – просто забудь, ладно?

Вряд ли я могла просто так взять и забыть. Пришлось использовать другую тактику.

– Сегодня у теннисного клуба случилось кое-что странное. Кто-то будто бы узнал «Ауди» и стал меня преследовать. Женщина за рулем «Рэндж-Ровера», цвет синий металлик. Может, подруга Беатрис?

– У нее не было друзей. Есть брат. Полный придурок. Но, кажется, он ездит на спортивной тачке.

– Это точно была женщина. Может, тот, кто работал здесь?

– Постоянно здесь находятся только Сандовалы, но у них грузовичок, и в любом случае Аннунциата машину не водит. Тут побывало полным-полно людей, но я бы и не узнал – запоминать марки машин точно не мое.

– Блондинка, волосы такого серебристого оттенка. – У меня вырвался нервный смешок. – Мне даже пришла в голову совсем сумасбродная мысль. Полная чушь. Но что, если это все-таки была сама Беатрис?

– Восстала из мертвых? И проезжала на «Рэндж-Ровере» у теннисного клуба?

– Знаю, знаю. Я, наверное, просто выдумываю истории в голове. Но скажи, странное дело, да? Я имею в виду всю ситуацию.

– Да нет же, я ведь сказал, – горячо возразил он. – У нее совсем крыша поехала. И она покончила с собой. Конец.

– Вот только в качестве доказательства – слово мужа. И ты говорил, что тело так и не нашли.

Отис отложил ложку.

– Слушай, Джени. Не лезь в дела Эвана, серьезно тебя предупреждаю. Это не шутка.

– Что, я тогда тоже исчезну?

– Ладно, ладно, не буду.

Какое-то время мы молчали, но затем принялись вспоминать о тех деньках, когда мы жили в Нью-Йорке. Смеялись до упада над случаями в баре, в котором тогда вместе работали. Напряжение ушло. Запив чоппино охлажденным «Монтраше» («Допиваю бутылки за Эваном», – пояснил Отис), мы приступили к десерту – только что приготовленному тарту с маскарпоне и инжиром.

Отис не дал мне помочь убраться:

– Ну правда, мне нравится делать так, как я привык. Но если хочешь помочь, можешь выгулять Пилота. Он гиперактивен, даже для пуделя.

– Его бы не помешало подстричь, – заметила я. – А Джулиус чихает. Когда его в последний раз возили к ветеринару?

– Ни разу с тех пор, как я тут работаю. Почему бы тебе не заняться собаками? Этим ты меня очень выручишь.

– Всеми сразу? – Я нерешительно взглянула на Минни. Овчарка смотрела так, что меня порывало дернуться в сторону. – И овчарками?

– Ты же теперь своя. Они тебя примут. – Отис выглянул в окно. – Там уже туман, не забудь фонарик. У служебного выхода лежат какие-то. И возьми там же куртку, тут резко холодает.

Свистнув Пилота, который подбежал вприпрыжку, я выбрала фонарик и подхватила с вешалки стеганую куртку, в которой тут же утонула, но другие меньше не казались.

Туман надвигался, точно парламентер, размахивающий белым флагом, а на небе играла в прятки луна. Быстрым шагом я шла по асфальтовой дорожке, Пилот несся впереди, выписывая восьмерки. Мы прошли напрямик к шоссе, дорога пошла под уклон, и я сместилась к гравиевой обочине. В тумане мелькнули фары, затем пропали. Уклон все не кончался. Пилот ринулся вперед и исчез из виду за поворотом.

– Пилот! – В ответ донесся лай, но его самого видно не было. Я пошла быстрее и оказалась в центре густого облака: туман собрался в ложбине. – Пилот! – снова крикнула я. – Где ты?

Лишь восторженное повизгивание в ответ. Будто от собаки-призрака. С другой стороны донесся рев мотоцикла, эхом разносясь в тумане. Сквозь укрывшее меня облако я все же заметила бегущего прямо по дороге пуделя.

– Пилот, ну-ка назад! – закричала я.

Мотоцикл появился на повороте по ближнему радиусу, свет фары едва пробивался сквозь туман. Пилот вдруг залаял как безумный, и фара резко дернулась. Пудель бросился с дороги в кусты, и сразу же раздался ужасающий визг шин, гравий брызнул в разные стороны. Затем вскрик.

С ужасом я увидела, как мотоцикл с водителем рухнул на обочину.

Я подбежала к нему: мужчина в черной кожаной куртке и джинсах в нелепой позе лежал рядом с мотоциклом. По крайней мере, живой – он слегка шевельнулся, а потом со стоном приподнялся на локтях.

– Как вы? – Я посветила на него фонариком.

Он повернулся ко мне:

– Вы кто, черт возьми, такая?

– Просто человек, – быстро ответила я.

Мужчина сдернул защитные очки.

– Да ради бога, я имел в виду, кто вы? И что тут делаете?

– Гуляю.

– Что за лунатик выходит на прогулку в такой туман?

– Тот же, что в такой туман ездит с такой скоростью.

– Вы это называете скоростью? Господи. – Он осторожно перевел себя в сидячее положение и на пробу вытянул ноги в тяжелых ботинках. Стащил шлем с копны черных кудрей и потряс головой. Черная с проседью недельная щетина неряшливо торчала в разные стороны, а выдающийся нос на более добродушном лице можно было бы назвать величественным.

– Какого дьявола что-то выскочило прямо из-под колес? Что это было?

– Собака.

– Собака?

– Обычный пудель. Только нестриженый.

– Черт. – Он снова надел шлем, затем выудил из кармана куртки телефон и, прищурившись, всмотрелся в экран. – Ничего… – пробормотал он.

– Сотовая связь тут вроде кота Шредингера. Мне сходить за помощью? Я доберусь до дома минут за двадцать.

– Двадцать минут, – фыркнул мужчина. – Байк водить умеете?

– Байк? – В голове мелькнуло смутное воспоминание, как я карабкаюсь на старый велосипед.

– Мотоцикл, – пояснил он.

Я бросила взгляд на его транспорт. «Харлей-Дэвидсон», черная громадина хромированного металла.

– Могу попробовать. Как-то летом я проехала на «Веспе» через всю Умбрию.

– На «Веспе». Господь всемогущий и его архангелы… – Он махнул рукой. – Помогите мне встать.

Я нерешительно приблизилась. Мужчина был ростом за метр девяносто и крепко сложен – раза в два тяжелее меня.

– Не уверена, что смогу поднять вас за руку.

– Да, вряд ли. Наклонитесь.

Ну и грубиян! Я наклонилась, и он обхватил меня за шею, перенося часть веса. У меня задрожали колени, но я устояла. Мужчина начал подниматься, слегка заваливаясь набок, но затем выровнялся и встал прямо. Я внезапно остро ощутила физическую близость его тела, сильную руку, обхватившую меня, прижавшееся ко мне плечо и напрягшиеся мускулы груди. Будто догадавшись, он отстранился и встал на обе ноги.

– Ну хотя бы наступать на ногу вы можете, – заметила я. – Хороший знак.

– Вы что, врач?

– Нет.

– Тогда ваше мнение сейчас вряд ли имеет значение.

Как мне хотелось послать его ко всем чертям! Но из-за тумана и влаги я шмыгала носом, и казалось нелепым гнусавить колкости в ответ. Я незаметно вытерла его рукавом куртки.

Мужчина прохромал к своему мотоциклу.

– Эта штуковина должна брать повороты. Я, черт возьми, только поэтому его и купил! – Он от души пнул сиденье и тут же взвыл: – Сукин сын! – И запрыгал на одной ноге, тряся кулаком, будто кто-то на небесах имел на него зуб и все подстроил.

Я рассмеялась, и мужчина тут же обернулся ко мне. Смешок так и застыл в горле. Яростный взгляд вызвал волну мурашек, и я сделала шаг назад. В тот миг я почувствовала, что он мог бы убить меня без малейших угрызений совести и оставить тело на съедение койотам и рысям, как тело Джаспера Маллоя в той башне.

Но он, к моему удивлению, усмехнулся:

– Вы правы. Я выгляжу полным ослом.

Неожиданно из кустов выскочил Пилот.

– Ваша собачонка?

– Да. Хотя на самом деле не моя, она недавно появилась.

Он уставился на меня, и в темных, глубоко посаженных глазах появилось осознание. Я заставила себя посмотреть в ответ. Уже собиралась представиться, но он снова надвинул защитные очки и наклонился к мотоциклу.

– Помогите поднять его. Хватайтесь за руль. Вы тяните, а я подтолкну.

– Он слишком тяжелый.

– Тяжесть беру на себя. Просто делайте, что сможете.

Из чистого упрямства я не шевельнулась.

– Пожалуйста, – добавил он, но таким тоном, что прозвучало как ругательство.

Я неохотно шагнула вперед и обеими руками ухватилась за руль. Потянула на себя, а мужчина, крякнув, поднял свою часть. Мотоцикл медленно встал ровно.

– Держите его, – велел он.

По ощущениям я держала несколько тонн – и требовались все силы до капли, чтобы не уронить их, пока он садился. Мужчина ухватился за руль, нажал на сцепление, ругаясь от боли, с силой давя на педаль. Бросил на меня быстрый взгляд, а затем, взметнув брызги гравия, «Харлей» с ревом унесся в клубы тумана.

– Пожалуйста, мистер Рочестер! – крикнула я вслед, в сгущающийся мрак.

Время принимать яд. Мой тюремщик снова пришел, сжимая в кулаке пузырек.

– Готова принять лекарство, Беатрис? – Теперь он выглядит как пират. Пиратские черные кудри, черные глаза и черные джинсы с рваными краями.

Яд бывает то зеленым, то желтым, а иногда он цвета могильной пыли. В подземелье мне его вводили в виде жидкости, засунув трубку в горло. Яд должен удерживать меня его пленницей.

Вспоминаю подземелье – «Дубрава», так оно называлось. Он отвез меня туда на своей машине без мотора, той, которую он заставлял двигаться только силой мысли. Он сказал, что я натворила что-то ужасное и он оставит меня там взаперти.

«Лили, – шепчут все голоса одновременно. – Ты убила девчонку по имени Лили».

Слышу, как гудит телефон моего тюремщика. Нахмурившись, он смотрит на экран и начинает стучать, набирая слова. Клик-клик-клик-клик.

Когда он отвез меня в «Дубраву», то мило спросил: «Разве не очаровательная комната, Беатрис? Такая светлая, тебе не кажется? И вид прекрасный».

Но он не мог меня обмануть. Я видела, что это подземелье. И никакого вида там не было. Никаких окон. Только видеоэкраны с решетками, а за металлическими прутьями – картинки грязных холмов с деревьями, напоминавшими темно-зеленые зонтики.

Можно было переключить канал и посмотреть, что там на самом деле. Цементные блоки подземелья.

Но я хорошо скрывалась и не трогала каналы – они так и показывали холмы и деревья-зонтики.

Надсмотрщица в подземелье была очень толстой, с обвисшими щеками и подушками жира спереди и сзади. Она чуяла мой страх, приходя ко мне с пузырьком яда – «шприц для оральных инъекций», так она его называла. «Не о чем беспокоиться, Беатрис», – говорила она, выдавливая яд мне под язык.

Но я чувствовала, как яд растекается по телу, превращая кровь в темно-зеленую жидкость, как те деревья. И я тоже становилась толстой, как и надсмотрщица, и все время хотела спать.

А потом вернулся мой тюремщик и привез меня сюда, где теперь держит пленницей. Пока не найдет способ избавиться от меня насовсем.

Он хочет избавиться от тебя сегодня, – шипит Мария Магдалина. – Помешай ему, Беатрис. У тебя есть план.

– Прости, Беат, – слышится голос моего тюремщика, заглушая Марию. Он убирает телефон обратно и вытряхивает яд из флакона на ладонь. – Готова?

Сегодня яд желтый, трупного цвета. Особенно сильный. Чтобы я не сопротивлялась, когда он придет за мной.

Но я образцовая пленница: открываю рот, и он кладет таблетку трупного цвета мне на язык.

– Вот твоя содовая. – Он передает мне бокал, и я глотаю, а потом открываю рот, показать, что таблетки нет.

– Хорошо. – Он улыбается. – Я забронировал столик в «Сьерра-Мар» на сегодня, на пять тридцать. Тебе захочется нарядиться – Отис уже вызвал твоего визажиста.

Я склоняю голову в знак согласия.

– Ты будешь великолепно выглядеть, Беатрис. Как и всегда. А, и кстати, София прислала поздравительную открытку. Она приедет через несколько дней. – Он показывает мне телефон. – Воздушные шарики.

Внутри экрана падают и падают пузырьки. Фиолетовые, розовые и зеленые – в точности как яд, бурлящий внутри меня.

– Убери это! – визжу я, и пилюля выскальзывает из-под языка и проваливается в горло. Начинаю кашлять, подавившись, и тюремщик вновь передает мне кубок с питьем.

– Выпей еще, Беат. – Я снова пью, и таблетка проскальзывает в горло.

– А теперь отдыхай. Я зайду позже. – И он уходит.

Яд, Беатрис, – звучит резкий голос Марии. – Ты должна его выплюнуть. Быстро!

Я поспешно иду в ванную, где становлюсь на колени перед биде. Засовываю два пальца как можно глубже в горло, и все выходит наружу – и газировка, и остатки завтрака, и гной и грязь от яда, который уже начал действовать. Вытаскиваю желтую таблетку. Мой тюремщик умен, во всех раковинах и трубах он установил ловушки и проверяет воду по семь раз в день. Я нажимаю на слив и, зажав таблетку в руке, иду в гардеробную. Открываю шкаф с обувью, нажимаю кнопку, и туфли начинают крутиться на подставках. Останавливаю их и выбираю одну из них. Нежно-розовая лодочка с высокой стеклянной шпилькой. Носок острый, и я прячу таблетку поглубже. Там даже мой тюремщик ее никогда не найдет.