Глава 2

Глеб Аркадьевич не ошибся – ровно через пять дней дверь его клиники распахнулась, и на пороге возникла Кира Костомарова в сопровождении маленького сына. Жаркий августовский день клонился к вечеру, но в клинике у Глеба было многолюдно. Многокошечно, многособачно – в общем, многопациентно. Первой в очереди сидела пожилая худенькая дама с ярко-голубыми кудряшками и попугаем в клетке. Попугай этот был Звоницкому хорошо знаком – за те два года, что просуществовала его клиника, Кеша и его хозяйка Ольга Дмитриевна являлись на прием приблизительно раз в неделю, а то и чаще. Глеб Аркадьевич устал повторять, что попугай совершенно здоров, а линяет по причине почтенного возраста и авитаминоза. Пенсионерке был не по карману дорогой корм, и Кеша питался всякой ерундой типа «геркулеса». Но раз уж Иннокентий дожил до своих лет на этой скудной диете, ветеринар не видел смысла что-нибудь менять – вдруг это повредит птице? Поэтому Звоницкий вместо «таблеточек», какие просила старушка, вручал хозяйке попугая упаковку витаминов и вежливо выпроваживал восвояси. Это было проще, чем терпеть долгие задушевные разговоры, на которые и старушка, и ее попугай были большие мастера.

Следом за попугаем приема ожидала овчарка. Хозяйка, невысокая крепкая девушка с пирсингом на губе, нервничала и с тоской поглядывала на ветеринара. Собака неподвижно лежала на расстеленном брезенте и вяло помахивала хвостом. Глеб Аркадьевич как раз собирался пригласить обеих в кабинет, когда в клинику вошла Кира.

Молодая женщина остановилась на пороге, растерянно озираясь. Как всегда, Кира выглядела трогательно беспомощной – хотелось немедленно броситься к ней, подстелить под ноги ковер, накинуть на плечи свой пиджак и вообще защитить от опасностей этого мира. Звоницкий поймал себя на том, что смотрит на посетительницу с идиотской улыбкой. Он одернул себя, сделал строгое лицо и поздоровался.

– Мы пришли забрать Зайчика! – сообщил Алеша, зачарованно разглядывая попугая, который устрашающе щелкал клювом.

– Да, Глеб Аркадьевич, если вы не возражаете, – хрустальным голоском подтвердила Кира.

Из смотровой выглянула Яна Казимирова, ассистентка Звоницкого. Помощница была сторонницей всяческих экспериментов над собственной внешностью. Удивительно некрасивая девушка, но ничуть не комплексовала по этому поводу, наоборот, обожала шокировать окружающих. Сегодня она явилась на работу в кожаной куртке с шипами на плечах и сапогах-казаках. Естественно, в клинике ассистентка носила форму с логотипом на спине, но все равно ярко-рыжие волосы, собранные в пучок на макушке, а также свисающий из уха клык на цепочке заставили Киру с опаской поглядывать на странную девушку. Только Звоницкий знал, что Яна – добрый, отзывчивый человек, обожающий животных, а весь этот агрессивный антураж нужен ей для защиты, примерно как розе шипы.

– Давайте я оформлю выдачу котенка! – предложила Казимирова.

– Нет-нет, спасибо, я сам, – поспешно проговорил Глеб.

Очередь заволновалась. Девушка с овчаркой приподнялась с места и угрожающе сообщила:

– Между прочим, мы ждем уже тридцать пять минут! Моей собаке требуется помощь. Вот я сейчас вызову такси и поеду в другую клинику…

– Позвольте! – оскорбленно заметила Ольга Дмитриевна, хозяйка попугая. – Сейчас наша очередь! Кеша не может ждать бесконечно!

Гигантский, желтоватый от старости ара жутко скрежетнул клювом по прутьям клетки и сообщил:

– Кр-расного от борта в угол! Шмары, шмары! Дубль зер-р-ро!

Биография у попугая была захватывающая – в лихие девяностые птица успела «поработать» в бильярдной, потом украшала собой казино, а после закрытия продолжила свою «карьеру» в каком-то сомнительном профилактории. Иногда Кеша вгонял ветеринара в краску, настолько тому было стыдно перед пациентами за специфический лексикон птички.

В приемной назревал конфликт. Другие хозяева четвероногих пациентов тоже не остались безучастными и принялись выяснять, кто за кем занимал и кто дольше ждет.

Иногда Звоницкий жалел, что его клиника – единственная в этом районе. Особенно во время наплыва пациентов, который традиционно случался в воскресенье вечером и в понедельник с утра – когда хозяева привозили с дач или из загородных поездок своих питомцев, ужаленных пчелами, укушенных клещами, пожевавших симпатичной на вид травки и застудивших ушки у воды. Но Глеб Аркадьевич прогнал малодушные мысли и в очередной раз порадовался тому, насколько удачно выбрал место для клиники. Он нужен людям (и зверям, естественно), он востребован и успешен… Да и деньги в наши кризисные, непростые времена на дороге не валяются. Так что будем работать!

– Минуту внимания! – попросил Звоницкий. Как всегда, его негромкий, но звучный голос погасил конфликт в зародыше. Когда все замолчали и уставились на двухметровую фигуру ветеринара, он все так же негромко продолжил: – Спасибо. Не волнуйтесь, я приму всех. Наша клиника работает до последнего пациента. Первой я приму девушку с овчаркой. Проходите в смотровую, располагайтесь. Яна, проводите, пожалуйста!

Затем он обернулся к старушке с попугаем:

– Уважаемая Ольга Дмитриевна, я попрошу вас немного подождать. Вы наш старейший и самый уважаемый клиент, и мне бы не хотелось принимать вас, так сказать, на бегу, второпях. У девушки экстренная ситуация, а вы ведь располагаете временем?

Старушка довольно кивнула и обвела приемную торжествующим взглядом. Собственно, Ольга Дмитриевна приходила в клинику именно за тем, чтобы пообщаться – дома одинокой пенсионерке было не с кем перекинуться словом, если не считать попугая с его специфическим словарным запасом. Так что старушку вполне устраивало ожидание.

Девушка с пирсингом подхватила свою собаку на руки и понесла в смотровую. Яна Казимирова уже готовила для животного стол. Ольга Дмитриевна немедленно вступила в оживленную перепалку с хозяйкой персидского кота – дескать, тот нервирует Иннокентия, нельзя ли отодвинуться подальше… А Глеб Аркадьевич смог наконец уделить время гостье.

– Проходите вот сюда, – гостеприимно предложил он, открывая дверь в помещение, где у него располагались изолированные боксы. В одном из них свернулся клубком выздоровевший девон-рекс.

– Зайчик! – завопил Алеша, протягивая руки к котенку. Тот немедленно проснулся и ткнулся розовым носом в сетку.

– Мы, кажется, не вовремя? – смутилась Кира. – У вас столько пациентов…

– А, ничего особенного, обычный день! – отмахнулся Глеб.

Он открыл бокс, извлек Зайчика и вручил дрожащему от волнения Алеше. Тот прижал котенка к животу и поинтересовался:

– Он теперь здоров? Совсем-совсем?

– Здоров, как бизон! – подтвердил ветеринар. – Береги его от сквозняков, и все будет нормально. А если вдруг опять заболеет, сразу ко мне. Понял?

Алеша кивнул, снизу вверх глядя на Звоницкого. Глаза у мальчика были материнские – синие, с потрясающими ресницами, сказочно красивые.

– Как там Варвара Михайловна? – спросил Глеб нарочито безразличным тоном.

– Благодарю, мама в полном порядке, – едва заметно усмехнулась Кира. – Наслаждается отпуском. Так мило с вашей стороны, что вы дали ей отдохнуть! Мама уже пять лет не была в отпуске и очень в нем нуждается.

Звоницкий закашлялся, пытаясь скрыть замешательство. Оказывается, это он благородно предложил домработнице немножко отдохнуть? Ну-ну, похоже, милейшая госпожа Костомарова не вполне откровенна с собственной дочерью…

Кстати, интересная деталь – Кира то и дело теребит сережку, симпатичная такая штучка с камешком, стоимость которого равна заработной плате домработницы примерно за год. И костюмчик на Кире элегантный, дорогой, и сумочка фирменная… Вообще-то Глеб не привык подмечать, во что одеты женщины, и тем более оценивать стоимость их украшений. Просто он хорошо изучил скромный гардероб Варвары Михайловны – тяжелое старомодное зимнее пальто, весенне-осенний плащик, добротные, но далеко не новые туфли, старую сумку… Насколько Глеб понимал, Кира нигде не работает, семью содержит Варвара Михайловна. Ну, и что все это значит?

«Старина, ты определись, что тебе надо! – одернул он себя. – Разгадать загадку домработницы или все-таки наладить отношения с ее прелестной дочерью?»

– Мы вам так благодарны! – промолвила Кира и попятилась к двери.

Звоницкий ощутил укол разочарования. Вот сейчас эта невероятно красивая молодая женщина выйдет за порог его клиники, и они скорее всего больше никогда не увидятся, разве что столкнутся у метро… Нет, Глеб не мог такого допустить!

– Кира, послушайте… Я понимаю, что мое предложение покажется вам странным… Но как вы смотрите на то, чтобы сходить со мной куда-нибудь поужинать? К примеру, неподалеку есть неплохой ресторан, называется «Маджонг». Не бывали там?

Кира растерянно заморгала и со страхом посмотрела на Глеба. Он почувствовал себя как порочный десятиклассник, соблазняющий пионерку. В чем дело? Неужели он, Глеб Звоницкий, такой урод? Да, действительно, после взрыва его лицо покрыто сеткой шрамов… Но ведь прошло уже семь лет, и почти ничего незаметно! Конечно, он прихрамывает, но в последнее время научился обходиться без палки. И разница в возрасте у них с Кирой не такая уж большая. Ему всего сорок восемь, а Кире Костомаровой тридцать с хвостиком. Правда, как все стройные блондинки, женщина кажется моложе. Но все-таки странно, у нее шестилетний сын, а ведет себя как тургеневская барышня! Глеб неожиданно развеселился. В роли соблазнителя он бывал нечасто – обычно ему приходилось вежливо, но твердо отклонять претензии одиноких дам «бальзаковского возраста».

– Ну так что? Рискнете? – спросил он. – Я всего лишь приглашаю вас в ресторан по соседству. Не понравится – уйдете, слово джентльмена.

– Хорошо! – все так же испуганно пролепетала Кира. – Если вы настаиваете…

Глебу показалось, что она согласилась на свидание с ним исключительно из чувства страха. Ну и ну!

– Ты мне мороженое обещала, – дернул мать за руку Алеша. – Помнишь? А Зайчику можно мороженое, раз уж он выздоровел, а?

Она вздрогнула и отвела взгляд.

– Нет, Зайчику мороженого лучше не давать, – улыбнулся Глеб. – Пойдемте, я вас провожу. Простите, меня ждут пациенты…

Кира засмущалась, точно школьница, и заторопилась к двери.

– Так как насчет сегодняшнего вечера? – уточнил Звоницкий. – Давайте так – я заеду за вами в половине девятого… Кстати, можно ваш номер телефона? Чтобы не тревожить Варвару Михайловну…

– Во сколько? – растерянно переспросила Кира. – Так поздно? А пораньше нельзя?

– Конечно, можно устроить и утренник… Но давайте все-таки встретимся вечером. Хорошо, я заеду в половине восьмого. Договорились? – продолжал настаивать Глеб.

Молодая женщина неуверенно кивнула, сообщила ему номер своего мобильного и вышла, ведя за руку сына.

За то время, пока Глеб беседовал с Кирой, его ассистентка успела сделать все необходимое – провела первичный осмотр и даже предварительный диагноз поставила.

– Глеб Аркадьевич, – склонившись над карточкой, вполголоса сказала Яна Казимирова, – мне кажется, там непроходимость кишечника в нижнем отделе. Симптомы смазанные, но вы лучше сами посмотрите. Рентген я уже настроила.

Глеб вымыл руки и осмотрел собаку. Овчарка лежала на боку, тяжело дыша, и только вяло поводила хвостом. Язык обложен густым налетом, вывален из пасти. Температура повышенная – Яна уже измерила. Он принялся пальпировать живот овчарки и одновременно обратился к хозяйке:

– Расскажите, что случилось.

Девушка с пирсингом, хмуро уставившись на ветеринара, ответила:

– Никогда такого не было. Со вчерашнего вечера не ест, не пьет, играть не хочет, вялая.

– Стул был? – деловито поинтересовался Звоницкий. Девушка отрицательно мотнула головой. – А рвота?

Хозяйка мрачно кивнула.

– Вы совершенно напрасно ждали так долго, у вашей собаки непроходимость кишечника. Сейчас сделаем рентген, чтобы уточнить, но скорее всего придется ее прооперировать.

– Чего? – вскинулась хозяйка. – Зачем это? Это ж не какой-нибудь чихуа-хуа, нормальная рабочая собака! Я всегда овчарок держу, это уже третья. Все от старости помирали, без всяких операций.

– Если вашу собаку срочно не прооперировать, она погибнет в течение нескольких часов, – жестко произнес Звоницкий. – Решайте сами, дело ваше. Но без хирургического вмешательства надежды нет.

Вдвоем с Яной они перенесли овчарку на стол и настроили рентгеновский аппарат. Снимок делали в двух проекциях. Пока Глеб проявлял снимки, хозяйка гладила голову овчарки и что-то тихо приговаривала ей на ухо. А он тем временем выглянул в приемную и объявил:

– У меня экстренный пациент. К сожалению, освобожусь не раньше чем через полтора часа. Кто готов ждать – ждите. Кто торопится – телефоны клиник по соседству на стене у выхода.

Очередь недовольно загомонила, и Звоницкий в очередной раз пожалел, что не обзавелся вторым врачом. До недавнего времени они с Яной справлялись сами, но после ремонта и особенно после нескольких чрезвычайно удачных операций слава ветеринара Звоницкого опережала его возможности – клиника частенько работала и в выходные, обеденный перерыв пришлось отменить, и порой он выходил из клиники часа через два после закрытия.

Некоторые хозяева четвероногих больных похватали питомцев и гордо удалились к конкурентам. Другие вывели погулять – все лучше, чем сидеть в приемной. И только Ольга Дмитриевна со своим попугаем стойко сидела у двери смотровой.

Глеб вернулся к больному. Состояние овчарки ухудшалось, собака слабела на глазах, но рентген не показал ожидаемого. Звоницкий нахмурился. Он не любил хирургического вмешательства без точной диагностики. Есть хирурги, которым проще вскрыть пациента, а уж потом по ходу дела разобраться, в чем проблема. А Глеб Аркадьевтч, хоть и был уверен в себе, но рисковать без нужды не собирался.

– Яна, уколи физраствор, – попросил он. – И противорвотное. Готовь барий. На снимке ничего не видно, – повернулся он к хозяйке овчарки, – будем делать повторный рентген, на этот раз с контрастным веществом.

Девушка с пирсингом оказалась хорошим помощником – она крепко держала собаку, пока Яна вливала той в пасть раствор бария. Глеб сделал несколько снимков, и на этот раз картина прояснилась. Контрастное вещество позволило разглядеть препятствие – моток веревки. Как это псина умудрилась проглотить столько?

– Яна, готовьте первую операционную.

Хозяйку выпроводили в приемную, и вскоре овчарка уже лежала на столе под наркозом.

Когда Звоницкий, закончив операцию, вышел в приемную, там сидели двое – девушка с пирсингом и стойкая, как мореный выдержанный дуб, Ольга Дмитриевна с попугаем.

– Ну что? – бросилась к нему девушка.

– Все в порядке, – успокоил ее ветеринар. – Часов шесть будет отходить от наркоза. Придется надеть ограничительный ошейник, чтобы не могла дотянуться до шва. Рекомендую на ночь оставить собаку у нас в клинике. Дежурство я обеспечу.

– Спасибо вам, – с чувством проговорила она. Глебу показалось, что на глазах у нее блеснули слезы. – Эта собака… в общем, это не просто собака, это память об отце.

Время приближалось к семи. Глеб позвонил Мише Ежикову – студент «ветеринарки» иногда подрабатывал в клинике. Миша был второкурсником, и поручить ему что-то серьезное Глеб, конечно, не решился бы. Но вот подежурить с послеоперационной собакой – это пожалуйста. Миша был приезжий и не упускал случая попрактиковаться, а заодно заработать лишнюю копейку. Звоницкий сочувствовал парню, выбравшему непростую профессию ветеринара, и неплохо оплачивал его услуги.

Миша пообещал приехать в клинику к закрытию – к восьми. А Глеб отправился на поиски ассистентки. Яна убирала операционную, складывала инструменты. Он откашлялся, готовясь к разговору.

Дело в том, что с Казимировой его связывали не совсем формальные отношения. Нет-нет, никаких амуров на работе Глеб себе не позволял. К тому же Яна была самой некрасивой из известных Звоницкому девушек. Но в прошлом году Глеб Аркадьевич оказался втянут в одну криминальную историю, и тогда Яна очень ему помогла. А несколько месяцев назад девушка едва не погибла, помогая Звоницкому в самодеятельном расследовании. И хотя Глеб не собирался затевать очередное «безобразие», его терзали смутные сомнении, что он – как всегда, против воли – уже втянут в неприятности и проблемы семейки Костомаровых.

– Яна, у меня к вам просьба, – наконец заговорил ветеринар, решив, так сказать, не тянуть кота за хвост.

– Ага, догадываюсь, – кивнула девушка, – хотите слинять пораньше и слиться в экстазе с этой вашей «орхидеей». А меня попросите закончить прием и закрыть клинику.

– Яна! – укоризненно покачал головой Глеб. – Что за странная манера выражаться!

– Вы же сами посоветовали мне что-нибудь почитать, – фыркнула Казимирова. – Для общего развития. Помню, вы еще сказали, что односторонний специалист подобен флюсу и что не стоит так зацикливаться на работе.

– Вторая часть высказывания действительно принадлежит мне. А про флюс сказал, кажется, Козьма Прутков, – пробормотал Звоницкий и с интересом спросил: – Так что вы читали, Яна?

Ассистентка перестала складывать инструменты в кювету и возвела глаза к потолку:

– Во-первых, сестры Бронте. Кажется, их было три – Шарлота, Эмилия и… нет, не помню. Во-вторых, прочитала обалденную историю, «Мельмот-скиталец» называется. Готично! Потом решила, что это перебор и пора возвращаться к современной жизни. Немножко почитала Пелевина. Культовый автор, но меня не очень впечатлило. Гораздо больше понравилась история про то, как чуваки ловили белого кита – «Моби Дик» называется. Там был совершенно чокнутый капитан на деревянной ноге, у которого реально «крыша» поехала. Он решил, что этот кашалот, который ему ногу отгрыз, и есть мировое зло. И стоит его прикончить, все сразу станет чудненько… Шеф, что вы на меня так смотрите? Вы же сами выпустили джинна из бутылки!

Звоницкий благоразумно воздержался от комментариев по поводу бессистемного чтения девушки. Он и в самом деле упрекнул ассистентку, что ее кругозор крайне узок и что операционная его клиники и социальные сети – это еще не весь мир.

Сам виноват – нечего было брать на себя роль папаши, который воспитывает непослушную дочку… По возрасту Яна действительно годилась Глебу Аркадьевичу в дочери. Своих детей у Звоницкого не было, и теперь, когда ему приходила охота кого-нибудь повоспитывать, он отыгрывался на Казимировой. Девушка относилась к попыткам улучшить ее жизнь со здоровым юмором – примерно так же, как сам Глеб к поползновениям Варвары Михайловны наладить его личную жизнь.

– Ладно, Глеб Аркадьевич, идите уж! – махнула рукой Яна. – У вас на лице написано, как вам не терпится сменить обстановку. Только девушка ваша – очередная ошибка, ясно? Совершенно вам не подходит! Попомните мои слова, вы еще пожалеете, что связались с ней. – И она торжествующе ухмыльнулась. Надо сказать, что Казимирова частенько оказывалась права в том, что касалось «девушек» Глеба.

– Послушайте, Яна! – обиделся Звоницкий. – Что вы как Нострадамус – только плохое предсказываете. В вашем возрасте надо смотреть на жизнь более… э-э, позитивно. Берите пример с меня!

– Ага, щас, – ядовито протянула ассистентка. – В ваши годы розовые очочки совсем не к лицу. Мой папа это называет «победа надежды над опытом».

– Так, с меня хватит! Я ухожу, – уже всерьез рассердился Глеб. – Увидимся завтра, как обычно.

– Скатертью дорожка! – огрызнулась вслед боссу девушка.

На пороге Глеб Аркадьевич обернулся. Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним:

– Кстати, я вовсе не собираюсь… «сливаться в экстазе», как вы выразились. С этой женщиной мы едва знакомы.

– Ха! Спорим, уже сегодня ваши самые смелые мечты того… сбудутся? – оживилась Казимирова, обожавшая разнообразные пари. – На что спорим, шеф? Хотите, поставлю мою машину против вашего сломанного будильника?

Звоницкий не унизился до ответа и покинул операционную с гордо поднятой головой.

Старушка с попугаем все так же сидела возле двери, только оба – и старая птица, и ее пожилая хозяйка – мирно дремали. Старушка клевала носом, а попугай сонно и нежно бормотал:

– Шмары, шмары… Конверр-р-тик с баблом… Евр-р-ро…

Глеб постарался как можно тише пробраться мимо пожилой дамы. Он знал, что Яна примет старушку, осмотрит Иннокентия, вручит очередную упаковку витаминов, и все будут довольны. Но времени на задушевные разговоры у Звоницкого не было – его ждала Кира.

Ветеринар заехал домой переодеться – благо жил неподалеку от клиники, и в половине восьмого, как и обещал, подкатил к уже знакомой многоэтажке. Сережа в неизменной фуражке и с жезлом маячил в сумерках на тротуаре. Самозваный инспектор поприветствовал Звоницкого взмахом своей «волшебной палочки», и Глеб отсалютовал в ответ. Кажется, ему удалось наладить контакт с неподкупным инспектором – по крайней мере, Сережа больше не пытался тыкать в него жезлом.

Поднимаясь на лифте, Глеб чувствовал себя странно взволнованным – ну, совершенно как мальчишка. Кроме того, он не представлял, какими глазами посмотрит на него Варвара Михайловна. Хотя ему, в общем-то, наплевать, и он, и Кира – взрослые люди… А маленький Алеша? Что, если он примется плакать и просить маму не бросать его, а почитать сказку на ночь? Звоницкий не выносил неловких ситуаций. Несмотря на двухметровый рост и брутальную внешность, несмотря на жизненный опыт, на все пережитое, Глеб Аркадьевич оставался в душе мягким и деликатным человеком. О чем неоднократно жалел.

Вопреки его опасениям, все прошло как нельзя лучше. Алеша не цеплялся с плачем за мамочку, а вышел проводить ее вежливым поцелуем. Кира погладила сына по волосам и велела ложиться спать вовремя. Варвара Михайловна вообще не вышла к гостю, чему Глеб был только рад.

Кира выглядела прекрасно – в чем-то белом, воздушном и летящем, и пахло от нее волшебно – нарциссами, что ли. Сев в машину, она поправила прическу и, повернувшись к Глебу, хрустальным голоском предложила:

– Ну что, сразу к тебе?

Звоницкий машинально завел мотор и тронул «Паджеро» с места. При этом ветеринар судорожно пытался сообразить, верно ли он расслышал прелестную Киру, или его слух сыграл с ним злую шутку, и на самом деле молодая женщина задала какой-то вполне невинный вопрос, а Глеб услышал то, что хотел услышать? Правильно ли он понял намерения Киры? Чтобы вот так, даже без первого свидания – такого с ним не бывало со времен студенческой юности!

Он затормозил перед своим домом и вопросительно взглянул на Киру. Та как ни в чем не бывало открыла дверцу и светским тоном произнесла:

– Какой у вас симпатичный дом! Какой этаж?

Пока лифт вез Звоницкого и его спутницу наверх, Глеб все поглядывал на Киру. А когда за ними захлопнулась дверь квартиры, она сразу расстегнула застежки на плечах, и белое воздушное платье упало к ее ногам. Балансируя на высоких каблуках, Кира переступила через ткань, закинула прохладные руки Звоницкому на шею и, хрипло простонав: «Я так долго этого хотела!» – впилась поцелуем в губы ветеринара…

Кира Костомарова необычайно удивила Глеба. При первой встрече она показалась ему запуганной, робкой, зажатой, с кучей комплексов и вообще слегка не в себе. Но в постели Кира оказалась совершенно другой – раскованной, свободной, вдобавок ненасытной и необычайно изобретательной. У Глеба был солидный опыт в этой области, но кое-какие фокусы удивили и его. На мгновение мелькнула мысль, что у Киры темное прошлое. Может быть, она профессионалка? А внешность хрупкой принцессы на грани взросления – просто изюминка? Да нет же, не может быть! Просто рядом с Глебом страстная молодая особа, которая изголодалась по любви, а влечение, которое они почувствовали друг к другу с первого взгляда, оказалось взаимным, вот и все…

Звоницкий с удовольствием оставил бы прекрасную гостью у себя до утра, но ровно через полтора часа в сумочке у Киры мелодично прозвонил телефонный таймер. Женщина томно потянулась, зевнула и сказала:

– Есть хочу, умираю! Поедем в этот твой ресторан, а потом ты подбросишь меня домой, – и удалилась в ванную.

Звоницкий немного полежал, раздумывая, как быть дальше. Он как-то не привык, чтобы дамы руководили им и указывали, что делать. С другой стороны, Кира права – у нее маленький ребенок, который ждет мамочку… Можно было бы соорудить ужин дома, но Глеб не рассчитывал на такой вариант и не позаботился о приобретении креветок, ананаса, клубники и прочих атрибутов романтического вечера. Не кормить же новоприобретенную любовницу разогретыми в микроволновке блинчиками с куриным фаршем!

Так что спустя всего полчаса Глеб и его спутница входили в вестибюль «Маджонга» – ресторанчика неподалеку, который Звоницкий очень любил.

Разноцветные фонарики, ротанговая мебель, удобная в такую жаркую пору, прудик с золотыми ленивыми карпами, уединение и полумрак, вкусная еда – чего еще желать человеку после трудового дня!

Они сделали заказ, официантка – маленькая бурятка, притворяющаяся японкой, в алой шелковой курточке и брючках – принесла минеральную воду и свечи. Глеб изредка поглядывал на Киру, и она приветливо улыбалась ему через стол, обращаясь к Глебу исключительно на «вы». Казалось, последние полтора часа начисто изгладились из ее памяти.

– Я бы выпила что-нибудь легкое, прохлаждающее, – проговорила Кира. – В такую погоду я плохо переношу алкоголь, да и вообще почти не пью.

Обсудили проблему глобального потепления и изменения климата. Звоницкий предложил выпить сливового вина. Наконец принесли заказ. Кира не очень умело пользовалась палочками для еды, стеснялась, потом рассмеялась и попросила принести вилку.

– Знаете, Глеб, я никак не привыкну к этой экзотике, – пожаловалась она. – Суши, экзотические фрукты… Не так давно мама купила дуриан, представляете? Хотела порадовать Алешу!

– Вы москвичка? – спросил Звоницкий.

– Ой, что вы, конечно же, нет! Мы всего четыре года назад приехали в столицу из Воронежа. Вы бывали там?

Обсудили Воронеж, где Глеб был как-то проездом. Кира так трогательно вздыхала, вспоминая родной город и реку Ворону.

– В Воронеже всегда чудесная погода! – совершенно серьезно заявила она, и Глеб не стал с ней спорить.

Он во все глаза разглядывал прелестное создание в белом платье. Перед ним сидела совершенно другая женщина – совсем не та, какой была всего лишь час назад. Сейчас она – робкое создание, требующее заботы и внимания, ждущее спутника, который станет ей той самой каменной стеной, за которой можно укрыться от бурь этого жестокого, слишком сложного мира… Ну и прекрасно! Слишком много в жизни Глеба было сильных и самостоятельных женщин. Может быть, он всю жизнь ждал именно такую – воздушную, неземную…

– Понимаете, Глеб, в столице совершенно другой ритм жизни, – тем временем продолжала Кира, – и я не могу к нему привыкнуть, представляете? Все эти четыре года никак не приспособлюсь… Как будто я умерла, и та, кто сейчас живет, не совсем я. Простите, я путано объясняю…

– Я вас понимаю, – хрипло сказал Звоницкий. – Дело в том, что в моей жизни тоже не так давно произошли… изменения. – И, неожиданно для самого себя он рассказал Кире историю со взрывом.

Молодая женщина ойкала, ахала, прикладывала ладошки к щекам и смотрела на Звоницкого огромными глазами, полными слез.

Никому и никогда Звоницкий не рассказывал, что случилось с ним семь лет назад. Об этом не знали ни Яна Казимирова, бессменная ассистентка Глеба и самый доверенный человек, ни Варвара Михайловна, работавшая у Звоницкого почти с момента его выхода из больницы, тем более никто из друзей и знакомых, окружавших ветеринара в его новой жизни. А тут – случайный секс, смутная улыбка – и пожалуйста, Глеб на блюдечке преподнес Кире Костомаровой свою главную тайну.

Ну и что? Он нисколько не сомневался – эта женщина начиная с сегодняшнего дня прочно вошла в его жизнь. Разумеется, она никогда не использует эту информацию ему во вред…

Чтобы сменить тему и немного развеселить Киру, Глеб заказал десерт и еще сливового вина – некрепкого и прохладного. Она извинилась, встала и удалилась в дамскую комнату. Пока ее не было, Глеб взглянул на часы. Ого, как незаметно летит время! Вскоре придется отвезти Киру домой. Ну что же, и без того сегодняшнее свидание превзошло самые смелые мечты! И это только начало!

На мгновение перед глазами мелькнула ехидная физиономия ассистентки, и насмешливый голос Яны Казимировой произнес: «Шеф, спорим, что уже сегодня ваши самые смелые мечты сбудутся? Ставлю свою машину против вашего сломанного будильника…» Звоницкий отогнал непрошеное видение и бросил раздраженный взгляд на часы. Ну что Кира там копается? У них остается так мало времени, а макияж можно привести в порядок и дома…

Когда Кира не появилась и через сорок минут, он сообразил – что-то не так. Поднялся и прошел к дамской комнате. Из двери, на которой был нарисован веер, как раз выскользнула давешняя официантка в красной курточке и удивленно уставилась на Глеба. Он поймал девушку за рукав и поинтересовался:

– Простите, а где моя спутница?

Поднялся небольшой переполох. Выяснилось, что Киры Костомаровой в ресторане нет. При этом совершенно точно было известно, что женщина не покидала «Маджонг» ни через центральный вход (там скучали в машине двое охранников солидного господина в пиджаке, по виду депутата или средней руки чиновника), ни через служебный (там последний час возились с неисправным фонарем электрики). Когда Звоницкий в ярости пригрозил, что сейчас вызовет наряд полиции, официантка поманила его пальчиком и отвела в сторону.

– Слушайте, я могу объяснить, куда подевалась ваша спутница, – воровато стреляя глазками, сообщила она. – Пойдемте, я вам покажу. Только не поднимайте скандал, ладно? А то у нас будут неприятности.

Официантка завела Глеба в женский туалет и показала на небольшое окошко под потолком. Приоткрытая стеклянная фрамуга пропускала воздух, но пролезть в отверстие не могла бы и кошка. Или… или могла?

– Знаете, у нас тут уже не в первый раз девушки сбегают. Чаще всего студентки – пришли в кабак, хотели с кем-нибудь познакомиться, раскрутить на ужин и дармовую выпивку, а потом сделать «динамо».

– Что сделать? – поднял брови Глеб.

– «Динамо». Вы что, не знаете, что это такое? Когда девушка обещает, обещает, а потом сбегает… это… не отблагодарив.

Выражение «динамо» Звоницкий, конечно же, знал, вот только не слышал его со времен студенческой юности.

– Конечно, не каждая девушка в это окошко пролезет, – продолжала официантка, – а только очень стройная. Но ваша спутница как раз такая.

Глеб смерил взглядом окошко. Да, при известной ловкости, приложив массу усилий, в него могла протиснуться женщина. Но ведь для того, чтобы достать до окна, нужно сначала влезть на раковину, потом подтянуться. Он представил Киру – в белом платье, в босоножках на высоком каблуке… Бред какой-то! Зачем ей убегать таким экзотическим способом?! Каких-то пятнадцать минут, десерт и чашка кофе напоследок – и он сам отвез бы ее домой!

Глеб пригляделся, поднял руку и снял длинную белую нитку с фрамуги. Да, никаких сомнений – Кира Костомарова покинула «Маджонг» именно через это окно. «Динамо»… Бывает, конечно, «динамо» до секса – точнее, с целью его избежать. Но чтобы после?!

– А вы как, платить-то будете? – с некоторой тревогой спросила официантка.

– Само собой, – усмехнулся Глеб. – Плюс чаевые, не волнуйтесь. Только скажите мне – моя… подруга, перед тем как она исчезла, у нее телефончик случайно не звонил?

Официантка отрицательно покачала головой и вдруг оживилась:

– Знаете, а я ведь вспомнила! Когда ваша дама шла в туалет, у служебного входа терся какой-то мужчина. Она на него мельком так поглядела и ускорила шаг. Быстренько в туалет шмыгнула, и с тех пор ее никто не видел.

– Мужчина? – напрягся Звоницкий. – А как он выглядел?

– Да я не присматривалась, – пожала плечиками официантка. – Заметила только, что у него борода. Черная такая. Ну как, не будете скандал поднимать?

– Не буду, – пообещал Глеб, оплатил счет, оставив девице щедрые чаевые, и покинул злополучный ресторан. Набрал номер Киры, но телефон молчал.

Напоследок Звоницкий расспросил и электриков, но те не смогли сказать ничего дельного. Мужчина лет сорока, спортивного телосложения, черная рубашка-поло, светлые брюки… Жарким августовским вечером так одета половина Москвы. Бороду они заметили, а более ничего примечательного во внешности мужика, который помаячил несколько минут у служебного входа, запомнить не смогли. Глеб поблагодарил работяг и под насмешливыми взглядами («Что, братан, не повезло? Бабы – они такие!») сел в свою машину.

Вернувшись домой, он пытался дозвониться Кире. Глеб Аркадьевич чувствовал себя полным идиотом. Бывало, что женщины бросали его, но никогда в такой унизительной форме. Он вспомнил, как таращилась на него публика в ресторане, и стиснул зубы. Да, не скоро теперь Глеб сможет появиться в своем любимом «Маджонге»… В расстроенных чувствах он достал из бара бутылку коньяка – подарок благодарного пациента (вернее, его хозяина) – и остаток вечера потонул в розовом алкогольном тумане.

На следующее утро Звоницкий чувствовал себя старым и помятым. По дороге на работу он насвистывал сквозь зубы «На палубу вышел, сознанья уж нет, в глазах у него помутилось». Яна всего разок глянула на бледное лицо шефа, на сведенные к переносице брови и не рискнула даже поинтересоваться, как прошел вечер.

Было всего восемь утра, но первые пациенты уже ждали приема. Глеб навестил вчерашнюю овчарку в боксе – после операции собака чувствовала себя вполне прилично. Он отпустил практиканта Мишу, который дежурил ночью в клинике, потом велел Яне обработать собаке швы и начал прием.

Как всегда, от работы настроение Звоницкого улучшилось. В который раз Глеб порадовался, что тогда, шесть лет назад, послушался внутреннего голоса и все-таки доучился на ветеринара, исполнив свою юношескую мечту.

Ближе к вечеру он окончательно оправился от вчерашнего поражения на любовном фронте и даже мог вспоминать о поразительном «динамо» не с раздражением, а с юмором. Правда, делиться подробностями с ассистенткой Звоницкий все-таки не стал.

Уже перед закрытием в клинике появилась коренастая девица с пирсингом, несмотря на жару, одетая в черное – майку, «косуху» и камуфляжные штаны.

– Могу я забрать собаку? – хмуро поглядывая на очередь, где томились по меньшей мере три овчарки, спросила она.

– Сможете обеспечить хороший уход – забирайте, – разрешил Звоницкий. Провел хозяйку в кабинет и продолжил инструктаж: – Уколы делать умеете? Я вам дам антибиотики и витамины на курс лечения. Швы обрабатывать два раза в день. Воротник пока не снимать. Кормить часто, дробно, малыми порциями. Закончите колоть – добро пожаловать на контрольный прием. Если что – звоните.

– А можно лучше в Паутине?

– Простите? – изумился ветеринар.

– В Инете.

– А-а, конечно, – пожал плечами Глеб и вручил девушке свою визитку. Электронный адрес клиники был единственным, которым Звоницкий пользовался последние четыре года. – Яна, приготовьте собаку.

Девушка покосилась на дверь и сунула Глебу толстенький конверт.

– Это что?

– Это… благодарность, – неловко проговорила девица.

– Уберите, – вздохнул ветеринар. – Что вы в самом деле! Вы же оплатили стоимость операции через кассу. Я просто выполнял свою работу, а вы мне какие-то взятки непонятно за что суете.

Девушка еще немного помаялась, потом сунула конверт в карман камуфляжных штанов и вдруг протянула Глебу крепенькую ладошку:

– Меня Вера зовут. Вера Войнаровская. Для друзей – Война.

– Рад знакомству, Вера, – пожал ее руку Звоницкий.

– Вы это… если что-то надо, обращайтесь, – предложила девушка. У нее было круглое лицо с выступающими скулами, серые глаза, густые пушистые брови и белоснежные зубы.

– А чем вы занимаетесь? – заинтересовался Звоницкий.

– Промышленным альпинизмом, – ответила Война. – И еще всяким, по мелочи.

– А, так вот что за веревку съела ваша собака! – сообразил ветеринар. – Спасибо, Вера. Если мне понадобятся услуги промышленного альпиниста, я обращусь к вам. А теперь извините, меня пациенты ждут.

В окно Глеб Аркадьевич видел, как Война вынесла завернутую в одеяло собаку и погрузила в черный внедорожник «Сузуки Джимми», уселась за руль и, довольно агрессивно распихивая других автомобилистов, выехала со стоянки. Надо же, впервые в жизни общался с девушкой-альпинисткой! Жаль, ее услуги вряд ли когда-нибудь понадобятся, покачал головой Звоницкий и вернулся к работе.

Следовало признать, что в жизни ветеринара наступила черная полоса. И связано это не столько с появлением Киры Костомаровой, сколько с уходом ее матушки Варвары Михайловны. Глеб даже не подозревал, насколько привык полагаться на эту женщину, насколько важна она в его повседневной жизни и насколько он зависим от нее. Да, порой добрейшая пожилая дама бывала излишне заботливой и назойливой, позволяла себе совать нос куда не следует и вмешиваться в его личную жизнь, но… Приходя поздно вечером с работы, Глеб Аркадьевич привык получать вкусную еду, выглаженные рубашки и благоухающий чистотой дом. А теперь что?

В доме беспорядок, от полуфабрикатов уже начинает побаливать желудок. К тому же у Звоницкого была семья. И пусть его домочадцы не ходили на двух ногах, а бегали на четырех лапах, проблем от этого не убавлялось. Дело в том, что ветеринар был счастливым обладателем собаки и кота. Толстый котяра по имени Феликс достался ему в результате совершенно фантастической истории, а обстоятельства появления в доме дворняги по кличке Грязный Гарри напоминали низкобюджетный боевик. Глеб привязался к обоим зверюгам, но как-то упустил из виду, что без домработницы любимцы сядут ему на шею. Гарри требовал долгих прогулок дважды в день, Феликс тоже просил внимания.

Звоницкий поймал себя на трусливой мысли, что, может быть, стоит попросить у пожилой дамы прощения – чем бы она ни была обижена, он всегда сможет загладить свою вину энной суммой премиальных… И пусть даже ее непредсказуемая дочка устроила ему неприятный вечер, Глеб дорого бы дал, чтобы вернуть налаженную, спокойную, благополучную жизнь, которой так неожиданно лишился.

Да что же это такое?! Как быстро он капитулировал! Мужчина он или кот, готовый на все ради мягкой подстилки и полной миски?! Неужели он, Глеб Аркадьевич Звоницкий, в прошлом сотрудник прокуратуры, а теперь успешный владелец ветеринарной клиники, не может самостоятельно наладить собственную жизнь, не прибегая к услугам пенсионерки?

Решено, самостоятельная, независимая холостяцкая жизнь начинается прямо сейчас! После работы Глеб отправился в ближайший к дому гипермаркет. Взял тележку, вкатил ее в раздвижные двери и замер на пороге. Честно говоря, он в жизни не ходил по магазинам. То есть ходил, конечно, – будучи пионером, бегал в булочную и покупал батон за пятнадцать копеек, таскал картошку с рынка для молодой жены в студенческие годы… Но потом заботу о быте взяла на себя его первая жена, а вскоре появились и первые деньги – Глеб делал карьеру, его супруга не отставала. У четы Звоницких всегда была домработница, какие-то помощницы по хозяйству. В загородном доме, помнится, устраивали приемы для «нужных людей»… Потом были развод и взрыв. А после больницы в жизни Глеба почти сразу же возникла Варвара Михайловна.

Только он подумал про госпожу Костомарову, как тут же увидел ее саму. Варвара Михайловна бодро двигалась вдоль прилавков с крупами и, сверяясь со списком, загружала тележку. Судя по всему, у пожилой дамы не возникало никаких проблем с выбором продуктов. Звоницкий запоздало сообразил, что надо было тоже составить список необходимого, и вдруг увидел Киру. В джинсах и маечке, похожая на старшеклассницу, его коварная возлюбленная брела вслед за матерью. Рядом прыгал Алеша. Варвара Михайловна то и дело обращалась к дочери, советуясь, какой сорт лапши та хочет на ужин, но Кира только вяло отмахивалась.

Звоницкий, разогнавшийся было со своей тележкой, резко затормозил. Он вовсе не собирался встречаться с семейкой Костомаровых, так осложнившей его жизнь. С Кирой, может быть, и собирался – но уж никак не в супермаркете, возле бесконечных полок с лапшой.

Фу, как неудобно! Кира может решить, что он ее выслеживает. Хотя этот магазин попросту ближайший к его дому да и к дому Костомаровых тоже. Звоницкий затаился за стойкой с рулонами туалетной бумаги. Как назло, к нему подскочила девушка-промоутер в белоснежной майке и почему-то с заячьими ушами на проволочном каркасе и затараторила заученный текст:

– Добрый вечер! Вас приветствует компания «Перышко». Представляем линейку элитной туалетной бумаги. Все цвета радуги, восемнадцать изысканных ароматов.

– Спасибо, не интересуюсь, – вежливо отозвался Глеб, высматривая в глубине зала семейство Костомаровых.

– Наборы для одинокого холостяка, для семейной пары, для большой семьи, – не отставала промоутер. – И вни-и-имание! Супергигантский набор по сниженной цене для дружного коллектива!

– Не интересуюсь, – отрезал Звоницкий, пытаясь выволочь тележку из затора. Черт, водить машину по Кольцевой в час пик легче, чем проехать с этой проволочной штукой на колесиках!

Показалось ему или за спиной Киры действительно мелькнула черная рубашка и борода?!

– Уверена, вас заинтересует наше предложение! – не сдавалась «ушастая» девушка. – Четыре рулона по цене трех, шесть по цене пяти и пятнадцать по цене тринадцати! Не упустите свой шанс!

– Да отстаньте вы от меня! – не выдержал Глеб, и тут же на него со всех сторон устремились укоризненные взгляды семейных покупателей.

– Мам, а почему дядя так кричит? – беззастенчиво поинтересовался малыш, сидевший в соседней тележке.

– Дядя устал, он много работал, – опасливо косясь на двухметрового Глеба с покрытым шрамами лицом, дипломатично ответила мамаша.

– Нервные, блин, все стали! Если псих, так сиди дома! Или лечиться иди! – довольно агрессивно заявил мужик в сандалиях, поддернул сползающие шорты и растворился в толпе.

– Конец света близок, вот и волнуются люди, – сообщила интеллигентного вида бабуся.

Тут Глеб Аркадьевич бросил тележку и рванул туда, где мелькали светлые волосы Киры. Потерять ее в такой толпе ничего не стоит. Нет, теперь у него не оставалось никаких сомнений – мужчина спортивного телосложения в черной рубашке действительно следовал по пятам за семьей домработницы. Причем точно так же, как и сам Звоницкий, незнакомец не афишировал свое присутствие, но в отличие от Глеба вполне технично прятался за полками, стойками и рекламными баннерами.

Варвара Михайловна, Кира и Алеша выстояли небольшую очередь в кассу. Звоницкий заранее занял удобную наблюдательную позицию и видел, как семейство Костомаровых, порядком нагруженное пакетами с логотипом магазина, вышло на стоянку. Вскоре туда подкатило такси, и они уехали. А вот мужчина в черной рубашке неспешным шагом направился в том же направлении. Глеб пошел следом, раздумывая, что же теперь делать. Может быть, это простое совпадение? В Москве больше десяти миллионов человек. Мало ли, у кого борода. Ему никак не удавалось рассмотреть лицо незнакомца – как-то так получалось, что тот оказывался к ветеринару то вполоборота, то вообще спиной. В общем, борода оставалась единственной достоверной приметой. Кто этот человек? Что ему надо от Варвары Михайловны, Киры и маленького Алеши? Ведь улица, по которой он шагает, ведет прямиком к дому, где они проживают. Осталось пройти совсем немного – вон та подворотня, и начнутся новостройки…

Глеб отвлекся всего на секунду – бросил взгляд на экран телефона, чтобы заметить время: было начало десятого, но человек куда-то пропал. Что за ерунда?! Он повертел головой. Здесь совершенно негде спрятаться. Чахлые липы в скверике, скамейка и урна. В подворотню ни за что не сунется – ищи дурака! Если у типа с бородой преступные намерения и если он «срисовал» Глеба, что не исключено, так как навыками «наружки» тот не обладал, то подворотня – идеальное место для засады.

Глеб успел сделать всего два шага, как вдруг с ближайшего дерева прямо ему на плечи спрыгнул человек. Тип в черной рубашке оказался высок, но жилист и худ, и у Глеба было явное преимущество в росте и силе. Он приготовился к рукопашной, но бородатый злоумышленник вступать врукопашную не собирался – у него были другие планы. Мужчина в черном вдруг поднял правую руку – Звоницкий как завороженный уставился на открытую ладонь, – а левой нанес три коротких удара: в шею, плечо и грудную клетку Глеба. Собственно, это были даже не удары – так, тычки, но по телу ветеринара поползла странная слабость. Вначале похолодели ноги – Глеб хотел шагнуть, но не мог пошевелиться, потом налились тяжестью и бессильно повисли руки, а когда стало тяжело дышать, он повалился на колени, хватая воздух ртом. Самое жуткое, что ум его был совершенно ясен – ветеринар все видел, слышал, понимал – понимал, что его убивают. Прямо здесь и сейчас, в пыльном сквере с чахлыми липами. Вот только поделать ничего уже не мог.

Зато он успел хорошо рассмотреть лицо своего убийцы. Правильные, европейские черты лица, холодные голубые глаза, короткие темные волосы и черная бородка. Теперь Глеб Аркадьевич мог бы составить подробный словесный портрет незнакомца… вот только времени у него на это уже не было. И жизни оставалось немного – всего на пару вдохов. Он вдохнул – а выдохнуть уже не мог. Сердце затрепетало в груди пойманной бабочкой, пропустило два удара – и остановилось окончательно. Последней мыслью ветеринара Звоницкого оказалась строчка из песни: «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло…» И наступила темнота.

Загрузка...