– Мое сердце остановилось, мое сердце заме-е-ерло… Мое сердце остановилось… отдышалось немного и снова пошло!
– Жениться вам пора, Глеб Аркадьевич.
Ветеринар Звоницкий поднял голову и в изумлении уставился на домработницу. Варвара Михайловна, полная пожилая дама с аккуратным пучком белоснежных волос и уютными ямочками на пухлых щеках, стояла в дверях и, пригорюнившись, слушала жалобную песню в исполнении своего хозяина.
Привычка напевать во время работы, не требующей умственных усилий, появилась у Глеба Аркадьевича давно – еще в юности. Тогда студент «ветеринарки» выводил: «Я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой» – или выкрикивал: «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве, пожелай мне удачи в бою…» Но прошли годы, и теперь репертуар Звоницкого необычайно расширился. Наряду с оперными ариями там присутствовали: «Желтая подводная лодка», «Мурка» и «Маруся отравилась», «Интернационал», «Течет реченька по песочечку», «Прощание славянки», «Врагу не сдается наш гордый «Варяг» и множество русских народных песен, творений бардов шестидесятых, а также романсов прошлого и даже позапрошлого века.
Домработница хорошо изучила привычки своего работодателя. Она знала – если Глеб Аркадьевич мурлычет себе под нос: «На палубу вышел, сознанья уж нет, в глазах у него помутилось», – значит, неважно себя чувствует и лучше оставить его в покое. А если выводит: «Скатерть белая залита вином, все гусары спят беспробудным сном. Лишь один не спит, пьет шампанское за любовь свою, за цыганскую», – тогда все в порядке, дела в ветеринарной клинике идут хорошо. И можно подойти к хозяину с любым вопросом, даже самым неприятным, – он отнесется к этому с добродушной усмешкой, которая делает его похожим на большую собаку породы кане-корсо.
– Что вы сказали, Варвара Михайловна? – переспросил Звоницкий.
– Извините, Глеб Аркадьевич, – смутилась пожилая дама. – Конечно, это не мое дело… Но вам пошло бы на пользу, если бы вы подыскали какую-нибудь приятную женщину и не были так одиноки.
Звоницкий отодвинул в сторону будильник и отвертку и с интересом взглянул на домработницу. Будильник – жутковатого вида металлический агрегат со знаком «ГОСТ» на задней крышке – ветеринар разыскал на антресолях. Эта вещь принадлежала еще его покойному отцу. Вспомнил, как пионером просыпался под чудовищный бодрый звон, чтобы не опоздать в школу, и решил посмотреть: а вдруг получится починить? За приступ ностальгии Звоницкий дорого заплатил – вот уже три вечера подряд копался в пыльных внутренностях будильника, пытаясь разобраться, что не так в этом царстве пружин и колесиков. Ветеринаром Глеб Аркадьевич был хорошим, а вот с техникой не дружил. Так что поиски неполадок стали делом принципа, и вместо отдыха после трудового дня он упорно изображал часовщика-самоучку.
– Вообще-то я уже был женат, – хмыкнул Глеб, – и ничем хорошим это не кончилось.
Варвара Михайловна потупилась. Она была в курсе этой истории. Дело в том, что жена Звоницкого, с которой он прожил больше двадцати лет, оставила его ради преуспевающего политика. Через год после развода с Глебом Аркадьевичем случилось совсем уж страшное – рядом с ним взорвалась начиненная гексогеном машина. Не то чтобы кто-то пытался устранить именно Звоницкого – вовсе нет. Да, он работал в прокуратуре, но вовсе не был таким уж рьяным борцом с преступностью, чтобы ради него стоило так стараться. Просто Глеб оказался не в то время и не в том месте.
Целых две минуты он был мертв. А потом его откачали. Почти год он пролежал в больнице, но ничего, вышел, даже зрение восстановилось. Правда, нога почти не сгибалась в колене, и Глеб довольно долго ходил с тростью, даже машину пришлось переделать под ручное управление… Но это сущие пустяки.
Звоницкий никогда и никому не рассказывал, что же он видел там, по другую сторону реальности, но с этого дня круто поменял свою жизнь. Завершил ветеринарное образование, когда-то оставленное по настоянию жены, и открыл собственную клинику на окраине столицы. Клиника процветала – во многом потому, что Глеб Аркадьевич проводил там по четырнадцать часов в сутки и никогда не отказывал клиентам, даже самым неимущим.
В общем, в профессиональной сфере Звоницкий, как говорится, состоялся. Считая карьеру в прокуратуре, которую он сделал до взрыва, состоялся дважды. А вот с личной жизнью дело как-то не ладилось. Времени на эту самую личную жизнь катастрофически не хватало, и Глеб уже смирился со случайными романами, ни один из которых не продлился больше нескольких недель. Правда, совсем недавно Звоницкий встретил потрясающую женщину. Елена Йоффе была биохимиком, обладала приятной внешностью и чувством юмора, и Глеб уже решил было, что их серьезные отношения так же дороги Елене, как и ему самому… Но тут случилось непредвиденное. Госпожа Йоффе уехала за границу и осталась там навсегда. Ей предложили преподавание – то ли в Беркли, то ли где-то еще… Звоницкий не вникал. Главное, что их отношениям пришел конец. Да, времена «железного занавеса» остались в прошлом, он вполне мог оформить визу, сесть в самолет и спустя несколько часов оказаться по другую сторону океана… Но ведь потом все равно придется возвращаться.
В общем, ветеринар, напевая, старательно чинил будильник, а домработница, пригорюнившись, смотрела на хозяина и думала, что тот «страдает от разбитого сердца». Варвара Михайловна любила романы о любви, причем макулатуры в бумажных обложках принципиально не признавала. Зато перечитывала «Унесенные ветром», «Поющие в терновнике», «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей» и прочие «Вешние воды».
– Давайте оставим мою личную жизнь в покое, – вздохнул ветеринар. – Поговорим лучше о вас, уважаемая Варвара Михайловна.
Домработница зарделась, как девушка, и махнула рукой:
– Что вы, Глеб Аркадьевич! Ничего интересного во мне нет, и не о чем разговаривать. А вот вы рановато поставили крест на матримониальных планах!
– Каких, простите?! – закашлялся, скрывая улыбку, Звоницкий.
– Матримониальных. То есть речь идет о браке.
– Это что, латынь? – уставился он на пожилую даму.
– Возможно, – смутилась Варвара Михайловна. – Но это совершенно неважно! А важно то, что вы в ваши годы…
Звоницкий вздохнул. Дело в том, что домработница появилась в его жизни, когда он только что вышел из больницы. Тогда Глеб с трудом передвигался, тяжело опираясь на трость, и не снимал темных очков в любую погоду – взрывом ему повредило сетчатку глаз. Варвара Михайловна принялась заботиться о нем, продолжала заботиться и сейчас и совершенно не желала замечать, что перед ней вовсе не беспомощный одинокий инвалид, а нормальный здоровый (ну почти) мужик, которому даже полтинника не исполнилось! Ее удушающая забота порой так раздражала, что ветеринар подумывал, не расстаться ли с милейшей Варварой Михайловной. Особенно часто такие мысли посещали Глеба, когда пожилая дама пыталась устроить его личную жизнь. Но он быстро остывал. Домработница была необходимой частью его жизни, обеспечивая крепкий тыл и позволяя не думать о том, что будет на ужин после тяжелого трудового дня. И еще одно останавливало ветеринара. Он знал, что Варвара Михайловна – глава большого и бестолкового семейства, состоящего сплошь из женщин. Домработница была, так сказать, «матриархом», и лишить ее на старости лет заработка – кстати, весьма неплохого – было бы просто жестоко. Поэтому Звоницкий перевел разговор на другую тему:
– Как поживает ваш внук?
Шестилетний Алеша был властелином бабушкиного сердца, кумиром семейства, и рассказывать о своем внуке Варвара Михайловна могла часами. Но сейчас она почему-то тяжело вздохнула, и глаза ее наполнились слезами.
– Что? – заволновался Глеб. – С вашим мальчиком что-то случилось? Он заболел?
Домработница промокнула слезу уголком кипенно-белой салфетки и с чувством проговорила:
– Спасибо вам, Глеб Аркадьевич!
– За что? – испугался Звоницкий. Он, кажется, пока еще ничего не обещал…
– За чуткость, – всхлипнула Варвара Михайловна. – Вы необычайно чуткий человек! Каждое утро я говорю себе и своим домашним, как же мне повезло, что именно вы взяли меня на работу!
Глеб невольно скривился. Он бывал разным – то чутким, а то совершеннейшей свиньей и равнодушной скотиной – по крайней мере, именно так утверждала его бывшая супруга.
– И что же вам отвечают ваши домашние? – спросил он, чувствуя себя чрезвычайно неловко.
– Что да, мне очень повезло.
– Так что там с Алешей? Он болен?
– Третий день ничего не ест и почти не спит, – горестно закивала Варвара Михайловна.
– А температура? Температура нормальная?
– Алешенька просто-напросто переживает, – всхлипнула домработница. – Он нервный и чувствительный мальчик, а тут такое несчастье…
– Какое… несчастье?
– Понимаете, на день рождения Алеше подарили котенка. Смешная такая лопоухая зверушка. Но кошка породистая и дорогая. Мы всей семьей откладывали деньги, потому что мальчик очень просил. Моя дочь Кира купила котенка, Алешенька был так рад…
– С котенком что-то случилось? – догадался Глеб.
– Три дня назад он вдруг начал странно себя вести. Не ходит в туалет, все время плачет. И Алешенька все время плачет… – пожаловалась Варвара Михайловна.
– А к ветеринару вы кота водить не пробовали? – потрясенно уставился на нее Звоницкий. – Говорят, помогает.
Он чувствовал, как в нем поднимается волна раздражения. Ему постоянно приходилось сталкиваться с такими вот хозяевами, которые три дня «маринуют» несчастное животное дома, наблюдая за его страданиями, – еще бы, пожаловаться оно ведь не может! – вместо того чтобы хватать больного под мышку и мчаться в ближайшую «ветеринарку».
– К примеру, в мою клинику от вашего дома можно доехать за пятнадцать минут. Клиника, кстати, открыта с восьми утра до восьми вечера. Специально, чтобы работающий человек мог успеть попасть на прием!
Домработница посмотрела на Звоницкого, который продолжал кипятиться, и сказала:
– Так и знала, что вы будете нас ругать. Дело в том, что я весь день занята работой, Варенька и Машенька учатся, Танечка в ночную смену, а моя дочь Кира не любит выходить из дома. Так что отвезти котика к врачу было просто некому, понимаете?
Звоницкий вдруг поднялся. Поскольку роста в нем было метр девяносто, выглядело это настолько угрожающе, что домработница даже попятилась. Но Звоницкий только устало вздохнул и скомандовал:
– Выезд через пять минут. Попрошу не задерживаться.
– Вы куда-то уезжаете на ночь глядя? – изумилась Варвара Михайловна.
– Так точно. Уезжаю. К вам домой, посмотреть, что там приключилось с вашим котом…
Она всплеснула руками и побежала переодеваться.
Серебристый «Мицубиси Паджеро» с ручным управлением за пятнадцать минут домчал ветеринара и его домработницу до пункта назначения. Означенный пункт – а именно жилище Варвары Михайловны – представлял собой шестнадцатиэтажку, затерянную среди десятков точно таких же в гигантском кластере новостроек. По иронии судьбы или благодаря чьему-то странному чувству юмора, улица с одинаковыми домами носила гордое название «проспект Строителей» – совершенно как в старом фильме.
Вечер дышал прохладой. Звоницкий остановился, задрав голову, и принялся изучать многоэтажки. Домработница суетилась на заднем сиденье «Паджеро», собирая свои многочисленные сумки и пакеты.
Тут кто-то больно ткнул Звоницкого в поясницу. Последний год выдался у Глеба чрезвычайно богатым на всякие криминальные события, поэтому он резко обернулся, готовый дорого продать свою жизнь.
Но на тротуаре стоял вполне безобидный человечек. Незнакомец был одет в сандалии, белоснежные носочки, чистые мешковатые шорты и майку с изображением покемона. Глеб напрягся и припомнил, что этого желтого монстрика с хвостиком в виде молнии звали, кажется, Пикачу. Не так давно один юный хозяин четвероногого пациента просвещал ветеринара… На голове у незнакомца была старая милицейская фуражка с резиночкой под подбородком. В руке он сжимал подобие жезла сотрудника автоинспекции – палку, обмотанную серебристой кулинарной фольгой. Человечек помахал жезлом и пробормотал что-то, строго глядя на Звоницкого. Определить возраст незнакомца не представлялось возможным. При первом же взгляде на него становилось ясно, что у него синдром Дауна.
– Глеб Аркадьевич, извините, ради бога, не сердитесь на него, – забормотала подоспевшая домработница. – Это Сережа. Он совсем безобидный.
– Да я и не сержусь, – пожал плечами ветеринар. – Просто он ткнул в меня своей палкой.
– Это он вам намекает, чтобы вы переставили машину, – улыбнулась Варвара Михайловна. – Сережа воображает себя милиционером. То есть полицейским. Точнее, сотрудником ГАИ. То есть ГИБДД…
Звоницкий жестом прервал окончательно запутавшуюся домработницу и произнес:
– Я припарковался нормально, правил не нарушал. Давайте оставим Сережу в покое и поднимемся наконец к вам. Время позднее, знаете ли.
Варвара Михайловна окончательно сконфузилась и заторопилась:
– Конечно, конечно, извините меня… Вот сюда, в этот подъезд, пожалуйста.
Квартира ее находилась на последнем, шестнадцатом этаже. Лифт поднимался долго, и они старательно смотрели в разные стороны. Пялиться друг на друга было неудобно, а говорить не о чем.
Домработница открыла дверь ключом. Точнее, ключами, которых у нее оказалась целая связка. Она отпирала один замок за другим, а Звоницкий злился и недоумевал: ради чего небогатой старушке такая солидная коллекция замков на двери?
Наконец Глеб вслед за домработницей переступил порог и оказался в кольце из прыгающих девочек. Сначала ему показалось, что их очень много, но вскоре выяснилось – только две. Шуму от них было, как от выводка тойтерьеров.
– Бабушка, бабушка пришла! – вопили девочки, одна беленькая, другая черненькая, вырывая сумки из рук Варвары Михайловны.
– Девочки, успокойтесь, – взмолилась она. – Вы пугаете Глеба Аркадьевича. – И тревожным шепотом спросила у старшей девочки: – Ну как?
– Плачет, – по-взрослому вздохнула та.
– Проходите, прошу вас! – пригласила гостя Варвара Михайловна.
Звоницкий пошаркал ботинками о коврик, но разуваться не стал. Перехватил поудобнее чемоданчик с инструментами и шагнул в комнату.
За круглым старинным столом сидели двое – мать и сын. Мальчик лет шести и молодая женщина хрупкого телосложения. У обоих были потрясающей синевы глаза и пепельно-русые волосы. Алешу Звоницкий видел и раньше, а вот его мать увидел впервые.
– Познакомьтесь, Глеб Аркадьевич, это моя дочь Кира, – церемонно проговорила пожилая дама.
Кира удивленно приподняла совершенной формы брови, и Глеб сообразил, что таращится на молодую женщину, как деревенский подросток на городскую учительницу. Дело в том, что дочь милейшей Варвары Михайловны нисколько не походила на свою уютно-пухлую мамочку и была невероятно, неправдоподобно красива. Изящно вылепленные скулы, точеный носик, белоснежная кожа без малейших признаков вульгарного румянца, пепельные кудри и большие глаза… В общем, такие красавицы встречаются в нашем несовершенном мире чрезвычайно редко – как белые тигры или исчезающие виды орхидей.
– Глеб Аркадьевич был так добр, что приехал лично осмотреть Зайчика! – торжественно произнесла домработница.
Звоницкий, вздрогнув, очнулся и сразу нахмурился:
– Зайчика? Позвольте, кажется, недавно речь шла о коте…
– Это его так зовут – Зайчик, – всхлипнул Алеша. – А вообще-то он кот.
– И где же он?
– Вот. – Мальчик развернул полотенце у себя на коленях и извлек худого ушастого кота. Звоницкий протянул руки и принял невесомое тельце. Котенок был так слаб, что даже не пытался царапаться. С первого взгляда Глеб определил, что перед ним чистопородный девон-рекс и что дела его плохи. Он немедленно выбросил из головы мысли о прекрасных дамах и деловито поинтересовался:
– Как давно он болен?
Все семейство домработницы, включая топтавшихся в дверях девочек, принялось наперебой излагать подробности. Зайчик болен третий день, бедняжка ничего не ест и все время плачет. Жалобно мяукает при попытке сходить в лоток.
Звоницкий вернул котенка мальчику и выложил на стол чемоданчик. Щелкнули замки. Все семейство, затаив дыхание, следило за действиями ветеринара. Тот надел резиновые перчатки, извлек из футляра термометр и, ловко перехватив котенка одной рукой, привычным движением вставил градусник в попу страдальца. Глаза у кота сразу сделались изумленными. Извлекая термометр, Глеб взглянул на него и кивнул:
– Так и есть. Скорее всего у вашего Зайчика инфекция мочевыводящих путей. Частая болезнь у котов. Если не лечить, последствия будут самые печальные.
Глаза Алеши немедленно наполнились слезами. Звоницкий заметил, что у Киры тоже глаза на мокром месте. Зато Варвара Михайловна раскисать не стала и деловито спросила:
– Но ведь его можно вылечить? Вы поможете?
– Попробую. Если процесс не зашел слишком далеко, через несколько дней ваш Зайчик будет здоров. Антибиотики творят чудеса. Но для верности я бы свозил котенка в клинику на УЗИ.
Варвара Михайловна тут же решительно подхватила Зайчика на руки:
– Я поеду с вами, Глеб Аркадьевич!
– Отлично, – вздохнул ветеринар. – Давайте я сделаю котенку укол, пусть лекарство уже начнет действовать.
Он вколол Зайчику дозу антибиотика, витамины и иммуномодулятор. Котенок только жалобно пискнул. Ничего, вскоре его состояние улучшится. Лекарство отличное, если лечение начато не слишком поздно, все будет нормально…
– А можно мне с вами? – неожиданно спросил Алеша, глядя на ветеринара синими, как у матери, глазами.
– Поехали! – усмехнулся Глеб. – Прокачу вас с бабушкой до клиники и обратно.
Кира вдруг всхлипнула и обняла сына, как будто мальчик отправлялся в кругосветное путешествие. Звоницкий старался не таращиться слишком явно, но все-таки смотрел во все глаза. Удивительно нервная молодая женщина…
– Кира, не волнуйся, мы скоро вернемся, – строго сказала Варвара Михайловна. – С Глебом Аркадьевичем мы будем в полной безопасности.
Женщина разжала руки, выпустила сына из объятий и, повернувшись к Глебу, попросила:
– Только не задерживайтесь слишком долго, я буду волноваться.
– Зайчик, мы едем лечиться! – вдруг завопил Алеша. Видимо, поездка в ветеринарную клинику была для мальчика развлечением.
Он уселся на заднее сиденье, прижимая к себе кота, и блаженно зажмурился. Вообще-то у Звоницкого не было детского кресла, но ветеринар понадеялся на русский авось – дороги пусты, час пик давно позади, если ехать медленно, то все будет в порядке.
Разворачиваясь, Глеб кинул взгляд в зеркало заднего вида. В сумерках маячила фигура Сережи. Маленький человечек поднял руку и помахал жезлом вслед машине. Звоницкий в ответ помигал фарами.
Всю дорогу в машине царило напряженное молчание. Алеша наслаждался поездкой, котенок тяжело дышал. Варвара Михайловна смущенно косилась на Глеба и явно чувствовала себя очень неловко. Несколько раз она пыталась заговорить, Звоницкий резко пресекал эти попытки. Уже на подъезде к клинике он, не выдержав, спросил:
– Скажите, пожалуйста, а чего так боится ваша дочь?
Варвара Михайловна вздрогнула и уставилась на него круглыми глазами:
– Простите?!
– Ваша дочь Кира чего-то боится. Она выглядит как человек на грани нервного срыва. Простите, это, конечно, не мое дело, но вы сами сказали…
– Что я такого сказала? – Домработница выпрямилась, будто готовясь к обороне.
– Вы сказали, что со мной вы будете в безопасности, – мягко произнес ветеринар. – В безопасности от чего?
Пожилая дама стрельнула глазами в сторону внука, облизала губы и тихо, но твердо произнесла:
– Я вас не понимаю, Глеб Аркадьевич. Кстати, мы уже приехали.
– Ну-ну, – покивал ветеринар. – В таком случае прошу на выход.
Он отключил сигнализацию, открыл клинику и прошелся по комнатам, включая повсюду свет. Алеша ходил следом с котом на руках, зачарованно глядя по сторонам. Аппарат УЗИ совершенно заворожил мальчика. Пока Звоницкий водил датчиком по впалому животу котенка, Алеша, раскрыв рот, следил за изображением на мониторе. Глеб Аркадьевич искоса поглядывал на внука домработницы. До чего же красивый ребенок, копия матери. Интересно, а отец у этого мальчика есть? Он никогда не слышал, чтобы Варвара Михайловна упоминала о зяте. Иногда, в благодушном расположении духа, Звоницкий был не прочь выслушать какую-нибудь историю из жизни своей домработницы. Чаще всего она рассказывала про Алешеньку, но никакой другой мужчина ни разу не упоминался.
– А это что? – поинтересовался мальчик, показывая на размытые тени на экране.
– Это? Внутренности твоего кота. Смотри, вот это мочевой пузырь, – принялся пояснять Глеб. – Видно воспаление, поэтому твой Зайчик и болен. Мы поколем антибиотики, и все будет просто замечательно.
– Здо-о-рово! – восхищенно протянул Алеша. – Вы каждого зверя можете спасти? Как доктор Айболит, да? «Приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и жучок, и червячок, и медведица!» – процитировал на память умненький дошкольник.
– Знаешь, медведиц лечить мне еще не приходилось, – улыбнувшись, признался Звоницкий. – И за лечение червяка я бы тоже не взялся. А так – да, любому зверю помогу, хотя бы попытаюсь помочь.
– Наверное, ваша профессия – самая интересная и… это, благородная на свете! – с задумчивым видом проговорил Алеша.
– Ты тоже можешь стать ветеринаром, когда вырастешь, – погладил его по голове Глеб Аркадьевич.
– Не могу, – совершенно по-взрослому вздохнул мальчик. – Я должен стать суперагентом.
– Кем-кем? – удивился ветеринар.
– Суперагентом, – повторил Алеша. – Как мой папа.
Звоницкий покосился в проем двери. Варвара Михайловна сидела на стуле в приемной, закрыв глаза. Вид у домработницы был предельно усталый. Глеб Аркадьевич ощутил укол стыда, но все-таки не удержался и спросил:
– А где сейчас твой папа?
Глаза мальчика вспыхнули, худенькие руки сжались в кулачки.
– Никто этого не знает, – важно произнес он. – Мой папа – агент специального назначения. Он давно с нами не живет, потому что находится на важном задании.
– Понятно, – пробормотал Звоницкий, которому как раз ничего не было понятно – то ли ребенок сам выдумал эту чушь, то ли повторяет историю, рассказанную взрослыми, точнее, воспитывавшими его женщинами. В детстве у Глеба был друг Костик, так вот его мамаша – одинокая кондукторша трамвая – убедила сына в том, что его папка космонавт, и только напряженные тренировки в Звездном городке не позволяют ему приехать к сыну. Костик искренне верил в эту ерунду класса до пятого и регулярно дрался, когда недоставало терпения переносить насмешки сверстников. Маленький Звоницкий уже тогда понимал, что история с папой-космонавтом не слишком правдоподобна, но, сочувствуя другу, честно дрался на его стороне. И вот теперь этот хорошенький мальчик доверчиво излагает историю, объясняющую, почему у него нет отца. У всех есть, а у маленького Алеши нет. Звоницкий сжал зубы. Красавица Кира могла бы придумать что-нибудь более похожее на правду.
– Ну что, вы закончили? Мы можем ехать? Время позднее, Алешеньке пора спать, – сказала Варвара Михайловна, появляясь в дверях.
Звоницкий вручил ей кота и принялся писать рекомендацию на бланке клиники.
– Вот это лекарство я вам дам, будете колоть четыре раза в день внутримышечно. А это витамины, уколете под кожу. Оттянуть шкуру на холке, ввести препарат… – Он вдруг осекся и удивленно посмотрел на домработницу: – В чем дело?
– Глеб Аркадьевич, но мы не можем… – растерянно заморгала та глазами. – Я целый день провожу у вас… то есть на работе. А больше делать уколы некому.
– А как же ваша дочь? – поинтересовался Звоницкий, роясь в аптечке в поисках физраствора.
– Танечка работает по ночам, а днем спит. А девочки, ее дочки, еще слишком малы, – пролепетала Варвара Михайловна.
– Я говорю о Кире, – уточнил Глеб, вручая пакет с лекарствами растерянной женщине.
– Да что вы, Кира не умеет делать уколы! Она так боится крови, что может упасть в обморок! – воскликнула домработница. – Когда Алеше делали прививку, пришлось дать ей понюхать нашатырный спирт. С тех пор всегда я вожу мальчика к врачу.
– Замечательно, – вздохнул ветеринар. – А приехать в клинику Кира, надеюсь, сможет? Тут две остановки на маршрутке.
– Моя дочь не любит выходить из дому. У нее слабое здоровье, – потупившись, тихо проговорила Варвара Михайловна.
Звоницкий с изумлением посмотрел на пожилую даму и, вздохнув, произнес:
– Так и быть. Беру вашего Зайчика в стационар. Дней пять он пробудет в клинике, потом сможете его забрать.
– Ах, Глеб Аркадьевич, дорогой, как мне вас благодарить! – всплеснула она руками.
– Скажите «спасибо», этого вполне достаточно, – довольно холодно ответил ветеринар. Он уже был сыт по горло проблемами домработницы. Время приближалось к одиннадцати, завтра его ждал долгий и трудный рабочий день, а вместо тихого вечера в домашнем кругу он получил раздражающую суету и бестолковые поездки туда-сюда! Ему еще предстояло отвезти пожилую даму и мальчика домой. Но больше всего Глеб злился на красавицу Киру. Он терпеть не мог беспомощных женщин. Все подруги Звоницкого были самостоятельными и вполне успешными в профессиональном плане. А молодая женщина, которая боится выйти из дому и падает в обморок при виде капельки крови, – это уже чересчур! Просто удивительно, как у энергичной Варвары Михайловны выросла такая беспомощная кукла!
Звоницкий открыл комнату, где у него помещался стационар, и осторожно положил котенка в бокс. Зайчик был вялым, сразу свернулся в клубок и заснул. Глеб поставил ему поилку со свежей водой и насыпал немного корма премиум-класса. Пусть поправляется.
– Глеб Аркадьевич, вам нет нужды беспокоиться, – забормотала домработница. – Мы с Алешей вполне можем доехать на такси.
– Я вас отвезу, как и обещал, – отрезал ветеринар. – Прошу в машину.
Алеша послушно забрался в «Паджеро». Глеба приятно удивило, что ребенок не стал капризничать и требовать, чтобы его не разлучали с Зайчиком. Послушный, тихий, хорошо воспитанный мальчик. Уже в этом нежном возрасте понятно, что Алеша – тюфяк и тряпка. Чуть что, глаза на мокром месте. Еще бы, с такой-то мамочкой! Звоницкий искренне считал, что нормальный пацан должен уметь драться, заниматься каким-нибудь видом спорта, желательно командным, или «мочить» компьютерных монстров. А по Алеше видно, что если его и отдадут куда-то, то наверняка в балет или в художественную гимнастику. Загубят они парня…
Тут Глеб одернул себя, напомнив, что судьба Алеши не должна его волновать. У ребенка есть бабушка, и мать имеется. А дело Звоницкого – вылечить кота по кличке Зайчик и забыть эту историю как можно скорее.
Он крутил руль и слушал, как на заднем сиденье бабушка распекает внука за излишнее любопытство и лишние вопросы.
– Не забывай, кто твои предки, Алексей!
– Варвара Михайловна, если не секрет, просветите меня относительно вашей родословной, – неожиданно заинтересовался Звоницкий. Его домработница всегда вела себя с достоинством императрицы в изгнании, а теперь, оказывается, она и в самом деле знатного рода.
Домработница смутилась, но тут же выпрямилась на сиденье и величаво кивнула:
– Мы ведем свой род от графа Костомарова. Просьба не путать его с другим Костомаровым, другом революционного демократа Чернышевского.
Глеб восхищенно присвистнул. Среди его предков никаких графов не наблюдалось.
– Это с отцовской стороны, – с достоинством продолжала пожилая дама, – а с материнской у нас в роду князья Баскаковы.
– Первый был воеводой у царя Ивана Грозного! – похвастался Алеша. – А кто такие баскаки, знаете? Это которые собирали дань для Золотой Орды. Вы знаете про Золотую Орду?
– В общих чертах, – хмыкнул Глеб Аркадьевич.
В следующую минуту ветеринар резко нажал на тормоз, но, видимо, все-таки недостаточно резко, потому что о капот его машины с размаху ударился человек. Глеб непроизвольно выругался. За все время вождения ни единой аварии, и вдруг такое!..
– Не останавливайтесь! – взвизгнула домработница. – Глеб Аркадьевич, гоните!
Тяжелый «Паджеро» по инерции проехал еще метра два и замер. Звоницкий заглушил мотор. Лобовое стекло уцелело, только от удара сами собой включились «дворники» и теперь с тихим шорохом елозили по стеклу. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. На улице было так темно, что невозможно рассмотреть тело на асфальте.
– Все целы? – оглянувшись, спросил Глеб.
С заднего сиденья на него смотрели мертвенно-бледные лица Варвары Михайловны и Алеши. Мальчик тихонько икал, и выражение его глаз очень не понравилось ветеринару. А уж то, что выкрикнула его бабушка, и подавно. Что значит – гоните?! Скрыться с места происшествия, бросить без помощи сбитого пешехода – нет, Звоницкий на такое не способен.
– Послушайте, давайте поскорее уедем! – попросила домработница, прижимая к себе ребенка.
– Я должен посмотреть, – решительно открыл дверцу Глеб.
– Глеб Аркадьевич, вы очень об этом пожалеете! – мрачно проговорила Варвара Михайловна. – Поверьте мне, лучше было бы немедленно уехать.
Пронзительный крик Алеши разорвал ночную тишину. Звоницкий обернулся – через лобовое стекло на ветеринара смотрел его воплощенный в реальность кошмар – террорист, точно такой, каких показывают по телевизору в репортажах из «горячих точек». Затянутый в камуфляж с головы до пят, в берцах и шапочке-«балаклаве». Перед глазами Глеба мелькнуло дуло пистолета… Хотя, возможно, это ему померещилось со страху.
Семь лет назад Глеб Звоницкий едва не погиб при взрыве. Расследование показало, что машину, нашпигованную гексогеном, подогнал к зданию прокуратуры именно такой вот человек. Точнее, так он выглядел на фотографиях в период обучения в Афганистане. А на записях камеры наружного наблюдения это был обычный, ничем не примечательный мужик в потрепанной «олимпийке» и трениках. Звоницкому потом часто снилось его лицо, хотя к моменту, когда Глеб Аркадьевич смог хоть что-то видеть, его убийца был уже полгода как мертв.
Террорист ловко вспрыгнул на капот и замахнулся. Первый удар в лобовое стекло оставил на нем царапину, и только. Звоницкий отчаянно пожалел, что не обзавелся огнестрельным оружием. В багажнике у него лежала бейсбольная бита – на всякий случай, от дураков на дорогах, – но сейчас она вряд ли могла помочь.
Человек в камуфляже замахнулся для повторного удара, и Глеб повернул ключ в замке зажигания. Он был опытным водителем, любил скорость, а уж умение разгоняться с места считал одним из своих талантов, заставляя свой «Паджеро» показывать все, на что тот способен. Вот и сейчас автомобиль рванул вперед, а нападавший замахал руками, пытаясь удержать равновесие, не удержал и кувыркнулся вбок, исчезая из виду.
– Гоните! – пронзительно закричала Варвара Михайловна.
На этот раз Глеб послушался, «Паджеро» резко прибавил скорость, завернул за угол. Дверца захлопнулась на ходу. Потом еще поворот и еще… Он опомнился только в нескольких километрах от места происшествия и посмотрел назад, но никто за ним не гнался – дорога была пуста, только синхронно мигали светофоры. Кажется, Глеб пару раз проскочил на красный свет…
– Варвара Михайловна, что происходит? – обернулся он к домработнице.
Госпожа Костомарова передернула плечами и холодно проговорила:
– Не понимаю, о чем вы, Глеб Аркадьевич.
– Перестаньте притворяться! – вскипел Глеб. – Что вы идиота из меня делаете?! Я же вижу – вы знаете, что это было. Знаете, кто на нас напал! Тут не Чечня, и сейчас не девяносто четвертый год! Бородатые дяди в берцах с огнестрельным оружием наперевес просто так на капот не прыгают. Я – обычный ветеринарный врач, никаких дел из прошлого за мной не тянется. Все свои долги я давным-давно раздал! Получается, дело в вас, уважаемая Варвара Михайловна!
Домработница холодно смотрела на Глеба, и он поразился, как долго заблуждался насчет этой женщины. Куда исчезла уютная старушка, что пекла потрясающие плюшки и пыталась устроить его личную жизнь! Сейчас перед ним была хладнокровная немолодая женщина, которая участвовала в каких-то опасных играх. И она совершенно не собиралась что-либо объяснять.
Глеб стиснул зубы, пытаясь успокоиться. Нужно как можно скорее разобраться в том, что происходит. Он вытрясет информацию из милейшей Варвары Михайловны, чего бы это ни стоило.
– Послушайте, – едва сдерживаясь, чтобы не заорать, рассудительно проговорил он, – ведь вы же знали, что произойдет нечто экстраординарное. Вы сказали Кире, что со мной вы в безопасности, но не пожелали объяснить мне, что же нам угрожает. Ваша дочь тоже в курсе, верно? Теперь я понимаю причину ее нервного состояния.
Домработница упрямо молчала.
– Итак, какой-то человек – судя по всему, чрезвычайно опасный тип – охотится за вами. Скорее всего следит, куда вы направляетесь. Он выследил машину и сымитировал ДТП, чтобы заставить меня остановиться. Еще минута – и я бы вышел посмотреть, что случилось с пешеходом, сильно ли он пострадал. Но наш террорист не дождался и начал действовать – прыгнул на капот и попытался разбить стекло. Каким-то чудом мне удалось сбросить его и уехать. Осталось совсем немного – расскажите мне, что за хрень тут творится?!
– Бабушка, он сказал «хрень»! – звонко сообщил Алеша.
Глеб совершенно забыл о его присутствии. Мальчик выглядел куда лучше, чем можно было предположить. Он уже оправился от пережитого страха и с детской непосредственностью повторял новое слово.
Госпожа Костомарова молчала. Ни малейшего желания общаться Звоницкий на ее лице не прочел, поэтому завел мотор и решительно заявил:
– Вот что, милейшая Варвара Михайловна! Я в такие игры не играю, уж извините. Сейчас мы с вами прокатимся до ближайшего отделения полиции и там чистосердечно сообщим, что с нами случилось. Уверен, правоохранительные органы заинтересуются тем типом, что напал на нас. Да и мне будет спокойнее, если я буду знать, что вооруженные амбалы в камуфляже не бегают по улицам без присмотра…
Домработница распахнула дверцу, проворно выбралась из машины и вытащила за руку мальчика, который растерянно моргал, не понимая, что происходит.
– Пойдем, Алешенька, пойдем, маленький! Сейчас вызовем такси, тебе давно пора в постельку…
– Что вы делаете?! – вскипел Звоницкий. – Вы что же, вот так просто уедете? Выпьете чаю и ляжете спать?!
Он с некоторым трудом вылез из машины и огляделся, ожидая, что из придорожных кустов выскочит фигура в камуфляже. Но улица была пуста, горели фонари, сонно перемигивались светофоры.
– Никакой полиции! – отчеканила госпожа Костомарова. И вдруг дотронулась до руки ветеринара. На мгновение ее лицо стало почти прежним – голубые глаза взглянули на Звоницкого с сочувствием: – Глеб Аркадьевич, дорогой, прошу вас, не ввязывайтесь в то, что вас совершенно не касается. Берегите себя… Если вам дороги наши жизни – моя и Алешенькина… И ваша, кстати, тоже… Так вот, в таком случае – никакой полиции! – Она покопалась в своей объемистой сумке и вытащила телефон – вполне навороченную модель, Звоницкий сам подарил ей эту игрушку на день рождения. – Не провожайте нас. Мы доберемся домой самостоятельно! – деловито бросила Глебу Варвара Михайловна, вызывая такси.
Вскоре в конце улицы показались оранжевые огоньки такси, и домработница повернулась к Звоницкому:
– Мы чрезвычайно благодарны вам за заботу, Глеб Аркадьевич… Но я попрошу вас немедленно забыть наш адрес и более никогда не приезжать к нам домой.
– Да я и не собирался, – растерянно буркнул Глеб. Что творится на свете?!
Алеша снизу вверх смотрел на ветеринара и застенчиво ковырял асфальт носком сандалика.
– И, разумеется, попрошу никому наш адрес не сообщать, – жестко закончила домработница. – Вы понимаете?
– Само собой, – пробормотал Глеб, окончательно запутавшись. Нормальная, привычная, размеренная, временами даже не лишенная приятности жизнь неожиданно закончилась. Вместо этого он вдруг оказался в центре триллера… Интересно, его пожилая домработница – бывший сотрудник спецслужб? Мата Хари на пенсии?
Тут госпожа Костомарова деловито сообщила:
– И, кстати, Глеб Аркадьевич… С завтрашнего дня я беру отпуск. Насколько я помню, в нашем с вами контракте есть пункт, по которому мне полагается оплачиваемый отпуск раз в год. Я работаю у вас вот уже почти шесть лет и за это время ни разу не воспользовалась этим правом. Так что, если вы не возражаете, завтра я к вам не приду. Ведь вы не возражаете?
Звоницкий с глупым видом кивнул. Да, действительно, домработницу он нанял через агентство, и в договоре, который они подписали, действительно что-то такое было… Но за все годы пожилая дама ни разу даже не заикнулась об отпуске!
Между тем подъехало такси. Глеб смотрел, как госпожа Костомарова с внуком усаживаются в машину. Алеша помахал ему ладошкой, и он вяло махнул в ответ.
– До свидания. Берегите себя, – царственно кивнув, произнесла на прощание Варвара Михайловна.
И такси скрылось в переулке. Звоницкий забрался в свой автомобиль и кое-как доехал до дома. Поставив машину на парковку, стал осматривать повреждения, нанесенные нападавшим. Оказалось, потери не так уж велики – царапина на капоте и небольшая трещина на лобовом стекле. Неприятно, но могло быть гораздо хуже. Интересно, у того типа и в самом деле был пистолет или Звоницкому это только померещилось от нервов?
Дом встретил Глеба Аркадьевича теплым светом настольной лампы и уютным тиканьем часов. Разобранный будильник все так же лежал на столе, но сейчас у ветеринара не было ни малейшей охоты копаться в железных внутренностях. Вместо этого он заварил себе крепкого чаю и уселся поразмышлять.
Итак, его милейшая домработница, пожилая дама с белоснежными кудряшками и ямочками на пухлых щеках, раскрылась с неожиданной стороны. Вариантов два – либо старушка влипла в неприятности очень крупного масштаба… либо она не та, за кого себя выдает. Даже непонятно, какой из вариантов хуже.
Немного успокоившись, Звоницкий вспомнил кое-что интересное. Если бы события не сменяли друг друга с такой быстротой, он бы догадался и раньше. Дело в том, что квартира Костомаровых в новостройке выглядела не вполне обжитой. Глеб успел неплохо изучить домработницу. Не верится, что аккуратистка и чистюля оставила по углам чемоданы и узлы с какими-то вещами. Женщина, которая каждую поверхность в его доме полировала до блеска, не допустит немытых стекол. Обращало на себя внимание отсутствие уюта… Итак, делаем вывод – семейка Костомаровых вселилась в эту квартиру недавно.
Интересно, что Глеб впервые заинтересовался, где живет добрейшая Варвара Михайловна. Каждое утро пожилая дама появлялась на пороге его квартиры со своей объемистой старомодной сумкой и сообщала, что на улице необычайно жарко или страшный гололед, гроза либо снегопад… а вечером исчезала. По отрывочным репликам Звоницкий понял, что она проезжает несколько остановок на автобусе, а вот метро, к примеру, дама не упоминала ни разу.
Почему Варвара Михайловна не захотела, чтобы Глеб отвез ее с внуком домой? Ведь опасность была уже позади… Вывод напрашивался сам собой – Костомарова боялась, что за машиной Глеба будут следить, и считала, что на такси безопаснее. Кстати, она неохотно отнеслась к визиту ветеринара в свое жилище и согласилась скорее от растерянности. Значит, Варвара Михайловна кого-то боится. Что ж, Звоницкий ее прекрасно понимал: если этот кто-то – крепкий мужик в камуфляже и, возможно, с оружием, Глеб Аркадьевич тоже предпочел бы с ним не встречаться… И прекрасная Кира, дочь домработницы, изрядно напугана, а бедный Алеша вообще дрожал, как заячий хвостик…
Однако как она его отшила! «Поберегите себя!» Другими словами, не лезьте не в свое дело… Ну и ладно. Варвара Михайловна – взрослый человек, а он, Звоницкий, вовсе не рыцарь Галахад, защитник прекрасных дам. Чужие проблемы его не касаются, у него и своих достаточно.
Он больше не сотрудник прокуратуры, а просто ветеринар. У него проблемы со здоровьем, пустота на личном фронте и обожаемая клиника… Позвольте, в клинике остался Зайчик! Котенок породы девон-рекс. А значит, его связь с семейкой Костомаровых еще не разорвана!