ГЛАВА 5

Остаток ночи мы провели в условиях, приближенных к походным. Аркашка ушел спать в джип, позвав с собой Банди.

– Завалюсь пледами, – сообщил он, зевая, – и отлично высплюсь, наконец-то мне не будет мешать Зайкин храп.

– Господи, – выкрикивала нервно Ольга, – хорошо, что близнецы у моей мамы в Киеве! Представляю, как бы дети препирались!

– Я пойду с тобой, – заявила Машка, глядя, как Аркадий направляется к выходу.

– Ну уж нет, – испугался брат.

Так что нам всем пришлось скоротать ночку в домике охранников, на узком диванчике и в неудобных креслах.

Утром со всей остротой стал вопрос: что делать? По территории поселка уже разъезжали аварийные машины и шныряли рабочие в комбинезонах. Кто-то должен остаться дома, чтобы проследить за стекольщиками.

– Только не я, – вскрикнула Зайка, – ой, мне пора, опаздываю на эфир!

– Но мне нужно в магазин, – возмутилась я.

– А мне в школу, – подхватила Маня.

– Может, Аркашка посидит? – робко предположила я.

– Он еще в семь утра укатил, – вздохнула Ирка и, глядя на мое вытянувшееся лицо, добавила: – Да уезжайте спокойно, Дарья Ивановна, мы с Катей за всеми присмотрим, даже хорошо, что вас никого не будет, шуму меньше.

– А животные?

– У охранников перекантуются.

Обрадованная, что ситуация разрешилась так просто, я мигом унеслась прочь, а то еще, не дай бог, передумают.

Аллочка долго ахала, узнав о том, какие неприятности принесла нам прошедшая ночь. Часов в двенадцать я сказала:

– Пойду, пожалуй, перекушу.

– Кофейку сделать? – предложила Алла.

– Хочется чего-нибудь этакого… Съезжу в «Макдоналдс».

– Давай, давай, – согласилась заместительница, – я бы на твоем месте закрыла потом кабинет и прилегла на диванчике, небось глаз сегодня не сомкнула.

Я поблагодарила ее за предложение и ушла. Есть мне совершенно не хотелось, отдыхать тоже. Из магазина меня гнало совсем иное чувство, охотничий азарт. Я мечтала поболтать с Леоной Сергеевной Романцевой и узнать от нее, где живет Васильева.

Улица Курникова идет перпендикулярно Мясницкой. Вся длинная, узкая, изломанная, застроенная невысокими домами еще в начале века. Когда «Пежо» притормозил возле двухэтажного серого здания, мне в голову пришла вполне здравая мысль. Стрелки часов едва перевалили за половину первого. Небось Романцева находится на работе или сидит в аудитории, старательно записывая речи преподавателя.

Но я ошиблась. Леона Сергеевна Романцева оказалась на месте. И при взгляде на женщину, открывшую без лишних вопросов мне дверь, сразу стало понятно, почему. Из-под цветастого халатика выпирал большой, тугой живот. Леона явно дохаживала последние дни беременности.

– Вам кого? – тихо поинтересовалась хозяйка.

– Вы Леона Сергеевна?

Она кивнула.

– Оранжевые «Жигули» 266 НК ваши?

– Да. Что случилось? – напряглась Романцева.

Я вспомнила выбитое ветровое стекло и быстро сказала:

– Понимаете, я являюсь директором книжного магазина «Офеня». Кстати, у нас много книг для молодых мам, просто огромный выбор.

– Не понимаю, – пробормотала Леона, – вы разносите литературу по домам?

– Да нет, – отмахнулась я, – про издания просто к слову пришлось. Вчера ночью в Москве приключился ураган, знаете?

Леона вздохнула:

– Жуть просто, думала, все стекла выбьет, а во дворе дерево упало.

– Вот-вот, – обрадовалась я, – перед магазином «Офеня» тоже рухнул массивный тополь. Падая, он выбил веткой ветровое стекло у ваших «Жигулей». Милиция хотела отбуксировать их на стоянку, но я не дала, нашла техпаспорт, а там страховой полис…

– «Офеня»? – удивилась Леона и посторонилась: – Входите.

Я прошла на громадную, бедно обставленную кухню.

– Где находится ваш магазин? – спросила хозяйка, включая газ.

– Не очень далеко, в центре, на Федосеева.

– И моя машина стояла там ночью?

– Да.

– Вот дрянь! – с чувством произнесла Леона, – так мы не договаривались.

– С кем? С Дарьей Ивановной Васильевой?

– Это кто такая? – изумилась хозяйка.

– Разве вы не ей давали «Жигули»?

– Знать не знаю такую, – пожала плечами Леона.

– А как же ваша машина оказалась на Федосеева? – спросила я. – Вряд ли вы водите ее сейчас сами.

– Естественно, нет, – вздохнула Леона, – я ею зарабатывала.

– Это как?

– Просто, – пустилась в объяснения Романцева, – мне, честно говоря, здорово не подфартило, муж погиб три месяца назад, осталась одна, видите какая. Денег ни копейки.

Я внимательно слушала Леону. Ей и впрямь не повезло, если можно употребить этот глагол, вспоминая о кончине мужа. Вот Леона и придумала, как получить небольшой доход. Она сдает «Жигули» в аренду на два-три дня людям, у которых сломалась собственная машина. Леона при этом ставит только два условия. Никаких пачкающих вещей, типа строительных материалов на сиденьях и в багажнике не перевозить, а на ночь ставить «Жигули» в укромное место, не оставлять их на оживленной магистрали. И вот, пожалуйста, очередной клиент бросил машину на Федосеева.

– Кому вы дали «Жигули»? – быстро поинтересовалась я.

– Лева Яшин попросил для какой-то своей подруги, – пояснила Леона, – деньги, как положено, вперед за неделю дал.

– А как подругу зовут?

Леона пожала плечами.

– И вы так спокойно доверяете автомобиль кому попало?

– Почему кому попало? – возмутилась девушка. – Лева поручился, сказал, нормальная баба, ответственная.

– Доверенность не оформляли?

Романцева засмеялась.

– Нет, у меня машину надолго не берут, максимум дней на десять.

– И не боитесь?

– Чего?

– Вдруг разобьют или угонят?

Леона покачала головой:

– Не-а. У меня муж очень аккуратный был, застраховал «жигуленок» по полной программе: от ущерба, угона, плюс гражданская ответственность. Ежели какой казус, мне денежки выплатят.

– Дайте, пожалуйста, телефон Яшина.

– Зачем? – насторожилась Леона.

– Видите ли, – соврала я, не желая пугать беременную сообщением об убийстве, – девушку, которая вчера прикатила на вашей машине, забрали в милицию.

– Да ну! – воскликнула Леона. – За что?

– Она хотела обокрасть наш магазин!

– Вот люди, – возмутилась хозяйка и схватила телефон: – Левка, иди сюда.

Через секунду раздался звонок, и в кухне появился тучный парень лет тридцати. Выглядел он чудовищно. Огромный живот, колышущийся над спортивными штанами, толстенные руки и сверх всякой меры жирные ноги. Из-за того что его бедра напоминали туго набитые подушки, несчастный двигался враскорячку. Так ходит ребенок, которому мать надела слишком большой памперс.

– Ну, что случилось? – неожиданно тонким голосом поинтересовался он. – Опять, что ли, крыса из трубы вылезла?

– Сам ты крыса! – взвилась Леона. – Говори быстро, кому дал мою машину?

– Наде Колпаковой, – растерянно ответил толстяк.

– Не Дарье Васильевой? – влезла я.

– Нет, такую не знаю, – гундосила гора жира.

– А Надька твоя шалава. – Леона чуть ли не с кулаками налетела на соседа. – Вот дрянь, воровка. Машину мою на оживленной магистрали бросила. Да еще книги в магазине стырила, вот, директриса пришла.

Лева уставился на меня маленькими глазками, утонувшими в жирных щеках.

– Кто, Надя?

– Да! – выкрикивала Леона. – Ведь ты говорил, будто она приличная, мне неприятности не нужны!

– Кто, Надя? – тупо ворочал мозгами Лева. – Надя книги стащила?

– Да!

– Не может быть!

– Очень даже запросто, – злилась беременная. – Ну и в историю ты меня впутал!

– Не может быть, – тупо повторял Яшин.

Я с интересом наблюдала за тем, какие муки доставляет парню мыслительный процесс. Надо узнать у моей подруги, хирурга Оксанки, когда человек толстеет, его мозги и впрямь заплывают жиром или это просто образное выражение?

– Не может быть! – бубнил Лева.

– Почему? – Я решила подстегнуть умственную деятельность жиртреста.

– Надька великолепно зарабатывает, она в антикварном салоне служит, – пустился в объяснения Лева, – такие бабки загребает, экспертизу осуществляет. Ну, настоящая мебель старинная, крепостными мастерами сделанная, или современная работа… За каким ершом ей книги тырить? У нее такая библиотека!

– Адрес ее знаете?

– Конечно!

– Говорите, – приказала я.

– Харитоньевский переулок, тут за углом.

Я глянула на часы. Харитоньевский и впрямь в двух, даже в одном шаге.

Усевшись в машину, я позвонила Аллочке.

– «Офеня» слушает, – пропела та.

– У нас все в порядке?

– В полном, – заверила Алла, – процесс товарооборота идет вовсю, трупов больше не обнаружено. Отдыхай спокойно.

– Приеду через час, ничего, если задержусь?

– Ты же начальник, – хихикнула заместительница, – не простой продавец, а у директора всегда имеются важные дела, в мэрии, например.

Я улыбнулась и поехала в Харитоньевский переулок. Симпатичная тетка, эта Алла, вот приведем коттедж в порядок и позову ее в гости.

Нужный дом опять оказался не современной постройки: трехэтажный, узкий, серый, с огромными лестничными пролетами и чугунными перилами, опиравшимися на ажурные железные прутья. Двери квартир тут были двухстворчатыми, невероятной высоты и ширины, на каждом этаже располагались только одни апартаменты. Скорей всего они многокомнатные, потому что косяк квартиры с номером один был укреплен целым рядом табличек «Федоровы», «Поповы», «Лесины»…

Коммуналка, коридорная система, абсолютно уникальная, чисто российская примочка.

В Париже вы не найдете даже двух семей, делящих одну жилплощадь. Впрочем, это неверно. В столице Франции тоже существуют коммуналки, только их там называют «коммунами». Объединяются несколько студентов и снимают квартиру. Арендную плату раскладывают на всех и живут в свое удовольствие: дешево и весело. В молодости даже приятно не спать до утра, а всякие мелочи, типа занятой соседом не вовремя ванной, совсем не тяготят. Впрочем, существуют и семейные общежития. Чаще всего там обитают хиппи или люди, объединенные религией, – буддисты, кришнаиты.

От московских коммуналок эти поселения отличает только одна, зато глобально принципиальная, вещь. Семьи никто не селил вместе насильно. Они сами решили вести совместное хозяйство и в любой момент могут, собрав вещи, детей и домашних животных, съехать в другое место. Поэтому в коммунах редко возникают ссоры на бытовой почве. Там не ругаются, кому мыть туалет или коридор, не подсыпают друг другу соль в суп и не обижают чужих детей. Там кипят страсти по иным поводам. Ну, к примеру, кто главнее, Будда или Христос? Стоит ли употреблять наркотики, и как избавить мир от СПИДа.

В парижской коммуне жить забавно, в московской коммуналке жутко. И чаще всего люди, понимая, что от ненавистных соседей никогда не избавиться, пускаются во все тяжкие, портя жизнь окружающим. Каких только «приколов» не рассказывали мне в свое время подружки, вынужденные делить кухню с другими бабами! Поверьте мне, вынутая из западни и засунутая в сахарницу к соседям мышь не самая омерзительная затея. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что в некоторых коммуналках устанавливаются семейные отношения, но это скорей редкое исключение.

Значит, Надя Колпакова тоже из несчастных, вынужденных мыть места общественного пользования по графику. Я добралась до второй квартиры и вздохнула. Нет, Колпакова живет одна.

Створки были обиты элегантной темно-вишневой кожей, а ручка осталась бронзовая, явно старинная, очень подходящая по стилю к чугунным перилам и ажурным прутьям.

На звонок никто не отвечал. Все ясно, Надежда на работе.

Я вздохнула и, сев на подоконник, принялась рыться в сумочке, разыскивая сигареты. Удивительное дело, какого бы размера ни купила я ридикюль, вещи мигом пропадают в нем, как в черной дыре. Звонящий телефон ищу бесконечно, а когда наконец его вытаскиваю, он, как правило, уже молчит. Теперь, пожалуйста, куда-то подевались «Голуаз». Курить хотелось смертельно, чтобы ускорить процесс поисков, я вытряхнула содержимое сумки на широкий подоконник и увидела связку ключей погибшей. На колечке болтались длинная узкая палочка с зазубринками и толстый «английский» ключик. Имелся и брелок, большая цифра 2.

Неожиданно в моем мозгу что-то щелкнуло, я сгребла вещи в сумочку, подошла к двери и ткнула палочкой со штырьками в небольшое круглое отверстие. Через пару секунд она открылась, и я вошла в темноватое помещение.

Пахло тут, как в оранжевых «Жигулях», сладкими духами, явно дорогими, но мне незнакомыми. Я осторожно нажала на выключатель, под потолком вспыхнула большая старинная люстра с колпачками из синего стекла. Мрачно, но стильно. Так же необычна, но очень элегантна оказалась и вся обстановка.

Вопреки ожиданиям тут было только три комнаты, правда, большие, просторные, в каждой имелось по два окна. Уже через десять минут стало ясно: Надя Колпакова обитает одна. В ванной, в стаканчике тосковала единственная щетка, на крючке висел розовый махровый халатик, а полочка под зеркалом была забита исключительно косметикой. Никаких лосьонов после бритья и мужских дезодорантов, никаких детских вещей и игрушек.

На огромной кухне в шкафчике стояли крохотные, почти кукольные кастрюльки, и я окончательно убедилась: Надя живет, вернее, жила одна. Имеющая семью женщина купит себе под суп трехлитровую «тару».

Я была почти уверена: это Надежду нашли в железном шкафчике. Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение, но оно превратилось в уверенность, когда в спальне, на тумбочке возле шикарной кровати из красного дерева, я обнаружила пакет с фотографиями, явно недавно принесенными из «Кодака».

На первом снимке улыбалась миловидная блондинка с голубыми глазами. И это была та самая несчастная, найденная в неестественной позе в раздевалке книжного магазина. Я не видела лица убитой, но хорошо запомнила одежду: ярко-зеленый пиджачок и брючки цвета солдатской гимнастерки. Приветливо смотрящая в объектив девушка была одета именно таким образом.

Я села на кровать и уставилась на фото. Вот оно как! Погибшую звали Надя Колпакова. А при чем тут паспорт на имя Дарьи Ивановны Васильевой?

Не успела я поразмышлять на эту тему, как раздался резкий звонок. На тумбочке подпрыгивал телефон. Совершенно забыв, что нахожусь в чужом доме, я моментально схватила трубку.

– Алло.

– Надька, – затарахтел высокий голос, – ну ты, блин, даешь, заболела, что ли?

– Да, – на всякий случай осторожно сказала я, – простудилась!

– Эй, Надька, это ты? – настороженно спросило сопрано. – Что у тебя с голосом?

Я быстро зажала пальцами нос и прогундосила:

– Что, что, насморк, а это кто?

– Я, не узнала?

– Нет.

– Ну ты даешь!

– Извини, только мне уши заложило от простуды, кто это?

– Дина.

– А-а-а, – протянула я, – привет, как дела?

– Совсем обалдела, – проревела собеседница, – я жду тебя с самого утра! Если передумала нам деньги давать, так и скажи, нечего из меня кретинку делать!

– Да нет, поделюсь с удовольствием. – Я решила не упускать возможности познакомиться с подругой Нади. – Извини, заболела, вот и не пришла.

– Ничего, – явно повеселела Дина, – главное, что дашь!

– Сколько?

Повисло молчание, потом собеседница осторожно спросила:

– Тебе совсем плохо?

– Ну, понимаешь, обпилась вчера всякой гадостью, чтобы температуру сбить.

– Тысячу обещала.

– Долларов?

– Рублей! – заорала Дина. – Мы не ты, нам и сто рублей деньги.

– Хорошо, хорошо, – забубнила я в нос, – привезу, не переживай.

– Ты ко мне приедешь или я к тебе?

– Давай на нейтральной территории.

– Где?

– Ну… «Макдоналдс» на Тверской знаешь?

– Нет, ты точно сошла с ума! Что вчера принимала? Не ЛСД, часом?

– Ладно, не хочешь там, давай рядом. В кафе «Лира», чуть подальше пройдешь за «Макдоналдс» и увидишь дверь.

– Во сколько?

– В полдевятого вечера.

– Пользуешься тем, что нам деньги нужны, и выеживаешься, – вздохнула Дина и отсоединилась.

Я заперла дверь и поехала на работу.

Загрузка...