Глава I «Он уехал в танке!»
Каникулы у нас начались не очень удачно. Сначала во всем доме на все лето отключили горячую воду, и стало очень неуютно под родной крышей. Особенно по утрам, когда мама заставляла нас умываться ледяной водой. И вечерами, когда она заставляла нас мыть ноги перед сном.
Каждый вечер:
– Алексей! Мыть ноги и спать!
– Мам, – безнадежно ноет Алешка, – вода холодная.
– Подумаешь, какие нежности, – мама беспощадна.
Алешка, надутый, плетется в ванную, включает воду и издает дикий вопль.
– Жестокий ты человек, – папа вздыхает и качает головой.
– Не растает, – говорит мама.
Можно подумать, что от холодной воды все только и делают, что тают от удовольствия.
Но Алешка, как скоро выяснилось, не очень-то и страдал. Он садился на край ванны, свесив ноги наружу, включал посильнее воду и… орал во весь голос. А потом, на всякий случай, немного мочил свое полотенце и вешал его на место.
Когда я, совершенно случайно, обнаружил эту фишку, Алешка подмигнул мне и заорал еще пуще.
– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной.
– Простудится, – вздохнул папа.
– Или охрипнет, – прибавил я.
– Я бы ему кое-что посоветовал, – задумчиво произнес папа, оглядываясь на маму, – но, боюсь, это непедагогично.
Что хотел Алешке посоветовать папа, я узнал (совершенно случайно) в тот же вечер, когда настала его очередь принимать водные процедуры.
Нет, папа не орал от ледяной воды. Он тоже сидел на краю ванны, в которую эта самая вода вхолостую хлестала ледяной струей, и спокойно курил свою трубку.
И тоже мне подмигнул.
– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной комнаты. Мне было жалко самого себя. За то, что не додумался до такой простой вещи.
Но зато тут же додумался до другой вещи. Еще более простой.
– Пап, – невинно сказал я на следующий день за завтраком, – наш класс сегодня в театр идет. Ты не позволишь взять твой бинокль на вечер?
Этот бинокль, который подарили папе немецкие коллеги по Интерполу, неприкосновенен. Он уникальный, даже со встроенным прибором ночного видения. Папа держит его в запертом ящике стола.
– Конечно, сынок, – радостно (сквозь зубы) сказал папа. – Конечно, бери. Ты еще спрашиваешь!
– Что это ты, отец? – удивилась мама. – Такую ценную вещь – в их руки.
Алешка тоже сразу врубился. Он поставил тарелку в мойку и спросил:
– А у меня что попросишь, Дим?
Я забрал у него на вечер его любимую игровую приставку. А ведь Алешка ее до сих пор под подушкой прячет.
Мама удивленно переводила взгляд с одного на другого и третьего и удивленно хлопала своими длинными ресницами. А потом вдруг успокоилась и расцвела:
– Как приятно! Какие вы, мои мужчины, друг о друге заботливые.
– Да! – с восторгом подхватил я. – И как мы дружно ноги перед сном моем! Ледяной водой!
Папа и Алешка тяжело вздохнули.
А наутро папа сказал решительно:
– Все! Мне эти ледяные процедуры надоели! И шантаж тоже! Едем на дачу!
– А что, – ледяным тоном осведомилась мама, – у нас на даче есть горячая вода? У нас там и до холодной-то целый километр.
– Мы ее будем греть на плитке! – сказал папа. – Или на солнышке.
И мы было совсем собрались ехать на дачу, но тут папе опять, как обычно, отменили отпуск. И направили в командировку. Куда-то в Европу.
– Ты могла бы поехать со мной, – сказал он маме, – но у нас двое совершенно неуправляемых сыновей. Их нельзя оставить одних.
– Ни на минутку, – согласилась с ним мама. – А давай возьмем их с собой?
– Чего я там не видел, в вашей Европе? – насупился Алешка. – Там одни европейцы. Мы лучше с Димой на даче поживем. Будем ноги мыть, рыбу собирать, грибы ловить.
– Лучше наоборот, – сказал папа. – Ноги собирать.
Но тут случились вечером одно за другим два события, которые разрешили эту проблему.
Сначала позвонил Бонифаций. Это наш преподаватель литературы и режиссер нашего школьного драмтеатра. Заводной до ужаса.
– Дима, – сказал он, – я тебя обрадую.
Я никогда после таких его слов не радуюсь – по горькому опыту.
– Мы едем на Кубань. Всем театром. Будем разъезжать по степным станицам и хуторам и давать спектакли в местных школах. По полной программе. Скажи, здорово!
Ну я и сказал. Правда, не очень искренне и без особой охоты.
На эту Кубань наши старшие классы раньше традиционно ездили на сбор урожая. Собирать в кубанских степях черешню и клубнику, яблоки и абрикосы. А теперь вот будем собирать зрителей.
– Повезем «Недоросль»! – захлебывался от счастья Бонифаций. – «Горе от ума». Инсценировку «Онегина». «Грозу» возьмем. Скажи, здорово!
Но тут я сказал совсем другое:
– «Онегина», конечно, возьмем. А Лешку?
Бонифаций немного завял.
– Понимаешь, Дим… Только старшие классы… Билеты на поезд… Питание… Но я постараюсь…
– Постарайтесь, Игорь Зиновьевич, – увесисто произнес я, давая понять, что другого выхода у него нет.
Как только я положил трубку, раздался еще один звонок – на этот раз в дверь. За дверью стоял бравый офицер при ремнях и погонах, с орденами на груди. Он держал ладонь у фуражки и улыбался во весь рот.
Это приехал папин двоюродный брат дядя Боря.
Ну тут начались, конечно, всякие восклицания, обнимания, хлопанья по плечу и воспоминания. Под Алешкины вопли в ванной. Он как раз «мыл» ноги перед сном.
Дядя Боря время от времени недоуменно прислушивался, а потом все-таки спросил:
– А что это у вас воет?
– Это Алешка ноги моет, – пояснила мама. – Холодной водой.
– Он у вас сороконожка, что ли? – удивился дядя Боря. – Сколько ж можно орать?
– Ему нравится, – заступился я за младшего брата.
Тут Алешка вылетел из ванной и повис у дяди Бори на шее:
– Гранаты привез?
– Целый чемодан.
Да, эти гранаты… Когда-то дядя Боря подарил нам несколько штук, учебных. Они совсем как настоящие, но совершенно безопасные. С одной такой гранатой мы с Алешкой натворили дел… Теракт в школе придумали, бандитов повязали… Да что вспоминать! А теперь вот – целый чемодан. Большие возможности! Не зря у Алешки глаза разгорелись…
Когда мы немного успокоились от радостной встречи и расселись в кухне пить чай, мама стала рассказывать дяде Боре о своей жизни. Какие у нее прекрасные сыновья, какой великолепный муж, какие классные учителя в нашей школе. А после нее дядя Боря стал рассказывать нам о своей службе. Какой у него прекрасный танковый полк. Какие у него великолепные боевые машины. Какие классные танкисты.
– А вот недавно на ночных стрельбах…
Алешка перебил:
– А это что такое?
Дядя Боря изумился:
– Ты, Алексей, не знаешь, что такое ночные стрельбы? – Он перевел дыхание. – Это такая красота! Ну, Сергей, – сказал он папе, – как ты их воспитываешь! Придется внести коррективы. Иди, Алексей, собирайся. Поедешь со мной в часть. Попробуешь солдатской каши.
Мама почему-то при этом с испугом посмотрела на свою самую большую кастрюлю.
– Не беспокойся, – сказал ей дядя Боря. – Солдатская каша – это понятие без кастрюли. Это, образно говоря, трудности солдатской жизни.
– У него и здесь трудностей хватает, – поспешила мама, – зачем ему еще и солдатские? Пусть лучше с нами в Европу едет.
– Нет уж! – сказал папа. – Тогда трудности у Европы будут.
– А что с собой брать, дядь Борь? – решительно пресек эти споры Алешка. – Гранаты?
– Гранат у меня – целый склад.
– Ложку и кружку, – подсказал папа. А мама добавила:
– И полотенце для ног.
– Какие нежности! – возмутился Алешка. – Да у дяди Бори целый склад ложек, да, дядь Борь?
– Ложек пока хватает, – кивнул дядя Боря. – Бери личные вещи. Зубная щетка, пара белья.
– Понял! – И Алешка помчался собираться.
А мама встревоженно попросила:
– Борь, ты там за ним приглядывай, ладно?
– Не беспокойся, не пропадет твой Лешенька. Весь полк будет за ним приглядывать. Подъем, зарядочка, трехразовое питание, – дядя Боря азартно рубил воздух своим командирским кулаком… – Мытье ног перед сном, отбой! Не бойся, не пропадет!
Мама с какой-то жалостью взглянула на него и протяжно вздохнула:
– Да я, Борь, не за него боюсь, а за весь твой полк. Ты плохо знаешь Алешку. Пригляди за ним. В твоих же интересах.
– Да, – спохватился и папа. – Из танковых орудий стрелять ему не давай. А то разнесет что-нибудь важное. С первого выстрела.
– И не позволяй ему командовать, – поспешила дополнить мама, – иначе весь твой полк разбежится. И смотри, чтобы он какой-нибудь самый большой танк не угнал.
– А что, он может? – Дядя Боря, похоже, уже немного пожалел о своем поспешном решении.
– Может, – опять вздохнула мама. – Он все может. Он уже угонял воздушный шар.
– И снегоход, – добавил я.
– И подводную лодку, – добавил папа.
– И самолет, – вспомнила мама. – И верблюда.
– И пассажирский поезд, – вспомнил папа. – И паровоз.
– И бронепоезд, – вспомнил я. – И пароход «Илья Муромец».
Да, много мы с ним приключений натворили. Но… еще не вечер.
Растрогавшись от таких приятных воспоминаний, я пошел помочь Алешке. Но моя помощь уже не требовалась.
Алешка вытряхнул прямо на мою тахту все учебники из своего школьного рюкзачка и мигом уложил в него все необходимое. В том числе и «Трех мушкетеров». Это его очередное увлечение. Правда, в душе он так и остался Шерлоком Холмсом. Что и подтвердили последующие события. Хотя и мушкетеры короля тоже сыграли в них важную роль. Даже решающую.
Впрочем, обо всем по порядку…
Мы вернулись на кухню. Чтобы не пропустить ничего интересного.
Дядя Боря, настоящий полковник, был еще немного бледен, но уже пришел в себя. Смирился.
– Ладно, – сказал он. – Пусть угоняет, у меня этих танков – во!
– Ты надолго, Борис? – спросил папа. – В отпуск?
– По делам службы. Завтра обратно в полк. А к тебе заехал посоветоваться.
– Пойдем в кабинет, – сказал папа. – А то, видишь, вон какие четыре уха торчат! – И он кивнул в нашу с Алешкой сторону.
– Локаторы, – с уважением сказал дядя Боря.
Мама погнала меня в ванную, а Алешку в постель.
– Ну, мам, – заныл Алешка, – я Диму дождусь. Я без него плохо засыпаю.
– Подумаешь, какие нежности! – возмутилась мама. – Живо в постель – двенадцать часов уже!
Конечно, когда я, «вымыв» ноги по Алешкиному (только без воплей) способу, вернулся в нашу комнату, Алешка не спал. Он традиционно подслушивал – дверь в папин кабинет, где они с дядей Борей беседовали, была прикрыта неплотно. Алешка лежал на животе, подпирая подбородок ладошками.
– Интересно? – шепотом спросил я.
Алешка, не оборачиваясь, показал мне большой палец.
Я тихонько разобрал свою постель и тоже принял удобную для подслушивания позу. Мы такие мероприятия практикуем постоянно. А папа потом удивляется нашей осведомленности. А может, и не удивляется, а только делает вид.
– Ну что, Серега, воюешь? – спросил дядя Боря.
– Воюем. По всему свету, – вздохнул в ответ папа. – Дел хватает. Только что из Чечни вернулся. Мы там совместно с ФСБ классную операцию провели.
– Не секрет?
– Теперь уже не секрет. А для тебя – тем более. Давай, – нам было слышно, как в кабинете что-то тихонько звякнуло – наверное, рюмки. А потом щелкнули зажигалки. – Положение в Чечне знаешь ведь?
– Ну. Мой полк там тоже побывал, – вздохнул дядя Боря. – Большие потери понесли. И в живой силе, и в технике. Хлебнул я горюшка за своих ребят. – Он помолчал. – И чего ты там натворил?
– По нашим каналам, – продолжил папа, – получили оперативную информацию, что боевики полевого командира Гасанова готовят крупную операцию. Нападение на городское отделение милиции.
– Не слабо!
– Еще бы! Ну, конечно, понадобилось им много оружия. Вышли они на одного иностранца. Он обещал им продать партию автоматов и гранат.
– Негодяй! Вы его взяли?
– Зачем же? – усмехнулся папа. – Наоборот – даже помогли совершить эту сделку. Только вместо иностранца подставили нашего человека…
– И этим «иностранцем» стал ты? – догадался дядя Боря. – Молодец, Серега! Отважный ты у меня братец! Повязали посредников, да?
– Зачем же так сразу? – опять усмехнулся папа. – Нам надо было всю банду взять. Так что продал я им оружие. За огромные деньги.
Дядя Боря долго молчал. Наверное, вытаращил глаза и онемел от изумления. Мы с Алешкой – тоже. Хотя и без того молчали. Но глаза, конечно, выпучили. Как лягушки.
– Продал? – Дядя Боря обрел дар речи. – Бандитам? Оружие?
– Бандитам. Оружие, – подтвердил папа все с той же усмешкой. – Только не простое оружие. А с некоторыми особенностями.
– Понял! – захохотал дядя Боря, и было слышно, как он в восторге от чего-то шлепнул себя по коленям.
– Тихо ты! Ребят разбудишь, – громко прошептал папа.
Да, нас разбудишь! Как же! Мы очень крепко спим.
– Игрушки им подсунул, да? – допытывался дядя Боря.
– Вот-вот. В мастерских ФСБ изготовили автоматы, которые не стреляют. Но совсем как настоящие…
– И гранаты, – подхватил дядя Боря, – совсем как настоящие. Но которые не взрываются!
– Причем спланировали так, чтобы оружие это…
– Совсем как настоящее… – все восторгался дядя Боря.
– Да, чтобы они получили его прямо перед операцией. Чтобы проверить не вздумали.
– Дальше – еще яснее, – подхватил дядя Боря. – Окружили боевики здание милиции, «ударили» изо всех стволов, швырнули гранаты, а вы их – в кольцо? Ай, молодцы!
Еще бы! А мы даже и не знали, что папа ездил в Чечню. Может, его и сейчас вовсе не в Европу посылают? И я взглянул на Алешку. Он понял мой вопросительный взгляд и прошептал:
– Он бы тогда маму с собой не стал бы уговаривать.
Да, это я не сообразил.
И мы стали слушать дальше. Еще интереснее.
– А у тебя, Борис, какие проблемы? – спросил папа после того, как опять тихонько звякнули рюмки и щелкнули зажигалки.
– Понимаешь, Серега, – как-то медленно и неуверенно начал дядя Боря, – какое-то постороннее внимание к части чувствую. Ничего, правда, определенного. Ничего конкретного. Но знаешь, будто кто-то тебе в затылок смотрит. Обернешься – никого…
– Понимаю, – серьезно согласился папа. – Обстановку обрисуй. Коротко.
– Часть находится на окраине города. Ну и, естественно, контакты бывают. Ребята мои в увольнение ходят, знакомства в городе заводят среди местного населения.
– А в городе что?
– В общем-то, спокойней, чем у вас. Особых бандитов не водится. Правда, поговаривают, что появилась недавно какая-то подозрительная фирма. Даже не фирма – игорный дом. Казино.
– Чем именно подозрительная? – уточнил папа.
– Да, понимаешь, фирмочка так себе, жиденькая. А охрана у нее – целый гарнизон. И парни в охране – очень подозрительные. И кое-кого из моих бойцов возле этого казино замечали, понимаешь?
– Играли?
– Это солдаты-то? Да на какие шиши!
– С милицией контачишь?
– В общем – да, дружно живем. Но что я им скажу? Что мне в затылок смотрят? Смешно. Да и про часть нашу разговорчики всякие пойдут…
– Вот что, Борис, – предложил папа, по голосу которого мы поняли, что он всерьез озабочен, – я подошлю к тебе человека. Незаметного. Пусть он там понаблюдает со стороны. И изнутри тоже. А потом вместе решим. Согласен?
– Спасибо, Серега. Знал, что ты мне поможешь, – обрадовался дядя Боря и спросил: – А изнутри – это как?
– Все на сегодня, – скомандовал папа. – Спать. Третий час уже.
Опять – тихий звяк рюмочек и щелчки зажигалок.
Мы с Алешкой обменялись взглядами и старательно засопели. Будто послушные детки. Которые любят холодную водичку. И не любят подслушивать.
Когда папа ушел в спальню, а дядя Боря улегся в кабинете и погасил свет, я перебрался к Алешке и строго сказал ему в самое ухо:
– Не вздумай там, в этом гвардейском полку вмешиваться в папины дела. И угонять танки. А то сдам тебя маме за твои фишки в ванной. Понял?
– Понял! – горячо шепнул Алешка в ответ. – Ни за что, Дим!
Хотелось бы верить. Да никак не верится…
А на следующий день все произошло очень быстро, четко, по-военному.
Утром позвонил радостный Бонифаций и сказал маме:
– Я договорился насчет Алексея! Мы берем его с собой!
– Опоздали, – вздохнула мама. – Он уже уехал. На танке.
– К… куда?
– На ночные стрельбы, – небрежно пояснила мама. – Я так беспокоюсь.
Беспокоилась она напрасно. Алешка вошел в танковый полк, как патрон в обойму. Правда, сначала он со всеми перессорился. У него критический ум, как говорит мама. Вот он и стал критиковать все, что ему не понравилось. Будто его назначили командиром полка вместо дяди Бори. Впрочем, я опять забегаю вперед.