Моряки в панике метались по палубе. Доктор Риччи отошел от перил и наткнулся на старшину. Профессор Саммерс предостерегающе махнула Штайнеру, а двое мичманов тем временем полезли на ванты грот-мачты, пытаясь найти спасение в воздухе.
«Аполлон» потерял темп, скорость уменьшилась вдвое. Паруса обвисли, и было слышно лишь, как плюется дымом раскаленный дымоход. Затем раздался низкий резкий звук, будто по корпусу заскребли металлическим лезвием. Вздрогнув, корабль накренился на правую сторону, словно раненый дельфин. «Аполлон» застыл на месте, едва движимый ветром, а винт под кормой продолжал вспенивать воду.
Все бросились к перилам. Лошади встали на ноги, и их гнусавое ржание заглушило шум двигателей. Уэйн спрыгнул на палубу и очутился между Риччи и Анной Саммерс. Моряки что-то кричали друг другу, показывали на воду, но Уэйн не отрывал взгляда от капитана. Как только рулевой поднялся, потирая ушибленные колени, Штайнер как ни в чем не бывало взялся за штурвал. «Аполлон» покачивался на волнах, перемещаясь по часовой стрелке; ветер утих, и паруса безвольно повисли. Штайнер внимательно смотрел на величественные башни Манхэттена, до которых теперь оставалось чуть меньше километра, и выглядел невероятно счастливым. Неужели он отправился в это долгое неизведанное плавание через Атлантику с тайной целью потопить судно всего в нескольких сотнях метров от цели, лишь бы сокровища заброшенных земель достались ему одному?
– Уэйн, смотри! Видишь, вон там? – показала Анна Саммерс, схватив Уэйна за руку. – Там спящая русалка!
Уэйн стал вглядываться в воды. Винт «Аполлона» замер, и пенистые пузырьки растворились в волнах, омывающих борт корабля. Рядом с судном покоилась огромная статуя женщины, похожая на утонувшую невесту. Она полулежала, подпертая бетонными обломками постамента, всего на метр покрытая водой. Это известное серое лицо напомнило Уэйну лицо матери, когда он увидел ее в открытом гробу в морге психиатрической клиники.
– Кто это, Уэйн? – спросила Анна Саммерс, глядя на невозмутимую статую, в чьих ноздрях уже обосновались омары. – Она похожа на какую-то богиню…
Между ними втиснулся Пол Риччи.
– Местное морское божество, – учтиво сообщил он. – Жители восточного побережья Америки поклонялись целому пантеону подводных существ – вспомните хоть Моби Дика, «Старика и море» или гигантскую акулу-людоеда с милым прозвищем «Челюсти».
Анна Саммерс с сомнением посмотрела на статую и убрала ладонь из рук Риччи.
– Очень уж страстная форма поклонения, Пол, не говоря об опасности для причаливающих судов. Кажется, мы тонем, – немного подумав, добавила Анна.
Естественно, тут же послышались крики.
– Капитан, в корпусе дыра! У нас течь! – Старшина созвал всех моряков и дал команду: – Включить передние насосы! Шустрее, иначе мы тут и осядем!
Уэйн обеими руками сжал поручень. Моряки пробегали мимо него, а он смеялся. Теперь понятно, чего не хватало в облике Нью-Йорка, который он провез с собой через весь Атлантический океан.
– Уэйн, ради всего святого… – попыталась успокоить его Анна Саммерс. – Придется плыть, понимаете?
– Свобода! Неужели не помните, профессор Саммерс? – Уэйн показал на берег Нью-Джерси с каменистым островком в главном канале – обломки знаменитого пьедестала по-прежнему были на месте. Статуя Свободы!
Они оба опустили взгляд в воду у борта «Аполлона». От факела, встречавшего многие поколения иммигрантов из Старого Света, ничего не осталось, но голову статуи все еще венчала корона. Один из ее лучиков-выступов и проделал десятиметровую дыру в боку «Аполлона».
– Ты прав, Уэйн. И все же мы тонем! – Анна Саммерс быстро оглянулась, придерживая рукой пучок волос. – Господи, оборудование, Пол! Что это нашло на Штайнера?
Ржавая вода хлынула из насосов у фок-мачты. Орловский кричал на капитана, грозя ему пухлым указательным пальцем, а Штайнер продолжал расхаживать вокруг штурвала с довольным видом, не обращая внимания ни на главу экспедиции, ни на воцарившийся на палубе ад. Спокойным голосом он передавал указания в машинное отделение через медный рупор.
Двухлопастный винт под кормой забил по воде. Из дымохода вырвалось густое черное облако. «Аполлон» двинулся вперед, неуклюже покачиваясь на волнах. Холодная вода из насоса потекла по палубе к штормовому портику, доходя Уэйну до щиколотки. Риччи и Анна Саммерс отошли в сторону, но Уэйн все стоял у самого края и смотрел, как удаляется от них гигантская статуя. В самый разгар эвакуации президент Браун приказал снять Статую Свободы с ее пьедестала и отправить морем в новые американские колонии в Европе, однако деревянный лихтер, построенный для перевозки статуи, сорвался с тросов у причала. Штормовым ветром его унесло в бухту, где он и наткнулся на острый, как лезвие, киль затонувшего грузового судна. В последние дни эвакуации разразился настоящий хаос, и точное местонахождение статуи так и не было определено. Ее оставили холодным водам следующего века.
Получается, экспедиция уже совершила первое открытие!
С подтопленными носовыми палубами «Аполлон» с трудом продвигался вперед. Впечатленный образом матери, покоящейся под водой, Уэйн решил с этого момента вести дневник и записывать туда все необычное, что ему предстояло увидеть. В свое время он покажет записи доктору Флемингу, единственному настоящему отцу, который ждет Уэйна где-то в Америке, в золотых райских садах запада.