Притчи приемного покоя - читать онлайн

Притча первая. Художник и дева

Счастье пришло к Леночке в солнечный майский день, сразу же после выхода из главного корпуса универа.

– Девушка! – сказал над ухом приятный мужской баритон. – Только вы можете меня спасти!

Леночка инстинктивно прижала к себе сумку поплотнее и только потом посмотрела на нуждавшегося в спасении. Вполне себе ничего – симпатичный, высокий, улыбка приятная… Нос, правда, картошкой, но и Леночкиному профилю было далеко до классических пропорций. Аромат хорошего парфюма, «неймовые» джинсы и стильные мокасины намекали на то, что спасение не будет выражаться в виде скромного материального вспомоществования. Уличные побирушки выглядели иначе и взгляд у них был затравленно-бегающий, а не лучисто-приязненный.

– Я много чего могу, – бросила на ходу Леночка, сканируя взглядом окружающий мир в поисках знакомых, могущих стать свидетелями происходящего.

Леночка сильно страдала от своей невостребованности. Парней на потоке мало и все они с большими запросами – подавай им профессорских дочек или модельных красоток! Если к Леночке и проявляли мужской интерес, то сугубо ситуационный, обусловленный не столько ее достоинствами, сколько потребностью в быстром снятии напряжения. Отлюбили – бросили, вот как-то так. Для поднятия своего реноме было бы неплохо небрежно бросить в аудитории: «Кадрился тут ко мне один тип, прямо на ступеньках, Светка с Юлькой видели…». Или не Светка с Юлькой, а Олька с Иркой, это ничего не меняет, важно, чтобы свидетели наличествовали, иначе какая-нибудь ехидна (хотя бы и та же Юлька) непременно поинтересуется, не приснилось ли Леночке это событие… Ха-ха-ха! Как смешно!

– Может, вы подумали обо мне плохое… – бубнил обладатель приятного баритона, идя за Леночкой. – Но я не такой… В смысле – не какой-нибудь приставала… У меня совсем другие намерения… У вас такое одухотворенное лицо…

«Одухотворенным» Леночкино лицо никогда никто не называл, да и сама она на этот счет особо не обольщалась. В целом лицо было неплохим – глазки выразительные, щечки румяные, губки сочные… Только подбородок по-мужски тяжеловат и нос баклажанчиком. Но это же не страшно, правда? Выразительный подбородок свидетельствует о сильном, волевом характере, а у артиста Безногова нос тоже баклажанчиком, но это не стало препятствием на пути к славе. И вообще, впечатление о человеке создают не отдельные черты, а их сочетание. А сочетание было неплохим. «Сочная девка», говорила мама.

– Дело в том, что одна картинная галерея заказала мне портрет современной девушки. Я семь месяцев искал подходящий образ, уже было отчаялся, но вдруг увидел вас…

Леночка остановилась, обернулась к своему преследователю и пристально посмотрела ему в глаза. Этому приему она научилась от мамы, директора школы. Лгун рано или поздно отведет взгляд в сторону, возможно, что и покраснеет, а тому, кто говорит правду, смущаться нечего.

– Какие глаза! – восхитился преследователь, отступая на шаг. – Какая фактура! Вас нужно писать на природе, и чтобы непременно захватить фоном кусочек неба!

– Зачем? – растерянно спросила Леночка.

– Потому что вы – солнышко! – ответил преследователь и переместился вправо. – Вот так, в три четверти! От этого ваша улыбка становится еще загадочнее! Вы – современная Мона Лиза!

Странно – Леночка даже не поняла, что она улыбается незнакомцу.

– Какое лицо! – продолжал незнакомец. – Можете немного приподнять подбородок? Да, вот так! Смотрите прямо… О-о-о! М-м-м! Восторг! Вы – моя Галатея!

Леночка не знала, кто такая Галатея, но сравнение явно было лестным, типа как с Моной Лизой, которая, конечно, не ахти какая красотка, но все ею восхищаются. К тому же за происходящим наблюдала Юлька Кобелова, только что вышедшая из корпуса под ручку с Рафиком Агаевым. Смотрите-смотрите! Вас-то никто рисовать не собирается.

– Маслом для галереи и акварелью для себя! – подвел итог незнакомец. – Я повешу ваш портрет в спальне, между «Мадонной» Боттичелли и «Афродитой» Лунда!

– Зачем? – пролепетала Леночка, окончательно теряясь.

– Чтобы засыпать и просыпаться, глядя на вас!

В этот момент Леночка поняла, каким бывает Настоящее Счастье. Оно – как удар по голове, только от этого не больно, а невыразимо приятно. И капельку страшно – вдруг это сон? Леночка ущипнула себя за руку и убедилась в том, что все происходит наяву.

Из ступора ее вывел визгливый фальцет Юльки.

– Ленок, что у вас тут за спектакль?

– У нас не спектакль, а серьезный разговор, – с достоинством ответил незнакомец и после непродолжительной паузы добавил. – Приватный.

Последнее слово прозвучало, как щелчок по носу. Леночка украдкой внесла свою лепту – показала Юльке язык. Та презрительно фыркнула и отвалила за горизонт вместе со своим флегматичным кавалером.

– Е-ле-на! – нараспев произнес незнакомец, словно смакуя имя. – Е-ле-на Прекрасная! Вы в курсе, что ваше имя удивительно вам идет?

Прежде ее имя Леночке не очень-то нравилось. Классическое, но какое-то невзрачное. То ли дело – Маргарита или, к примеру, Кристина. Вероника или Жанна – тоже нормально, но Елена, особенно в сочетании с фамилией Алешина, не звучит совершенно. Скажешь: «Лена Алешина» и воображение нарисует серую невзрачную мышку. То ли дело Жанна Агузарова или Вероника Козоровицкая! Но сейчас, на девятнадцатом году жизни, Леночка наконец-то осознала, какой бесценный подарок преподнесло ей провидение. «Е-ле-на» звучит как праздничный перезвон колоколов. Просто произносить надо умеючи, с выражением.

– А вас как зовут? – ответила вопросом на вопрос Леночка.

– Дмитрий, – представился незнакомец. – Дмитрий Рудометкин, свободный художник. Пока не очень известный, но две выставки в биографии присутствуют.

Знакомство отметили поблизости, во вьетнамском кафе «Нам-Нам», любимом заведении студентов химико-технологического университета. Под фаршированные мясом блинчики Дмитрий рассказывал о вьетнамской живописи на шелке. Леночка мало что поняла, но протащилась неимоверно – вкусная еда, симпатичный мальчик, умный разговор… Чего еще можно желать? Ну – ясно чего, только не сразу же, нужно соблюдать приличия.

Утолив голод, пошли гулять по Москве. Как-то само собой вышло так, что Леночка взяла Дмитрия, то есть теперь уже Диму, под руку и время от времени ласково к нему прижималась. Дима всякий раз приветливо улыбался ей, и эта улыбка выражала намного больше, чем можно было бы сказать словами. Шли куда глаза глядят, разговаривали обо всем сразу, то есть – ни о чем конкретно, и не заметили, как дошли до Рижского вокзала.

– А я тут недалеко живу, на Галушкина, – сказал Дима. – Хочешь посмотреть мои работы?

Разумеется, Леночка согласилась. Дима махнул рукой проезжавшему мимо такси, в котором они впервые поцеловались. Не взасос, потому что стеснялись угрюмого носатого водителя, но весьма чувственно. Леночка поняла, что одним лишь знакомством с работами дело не ограничится и порадовалась тому, что накануне вечером привела себя в полный порядок, а сегодня надела новый кружевной комплект белья. С чего вдруг, если никаких приключений не планировалось? А просто так, для поднятия настроения. Наитие какое-то нашло…

Усадив Леночку на диван и вручив ей толстенный альбом с рисунками, Дима сварил в турке кофе. К кофе был подан коньяк, причем не в бутылке, а в красивом хрустальном графине, что Леночке очень понравилось. Ей вообще нравилось все, даже небольшой бардак в квартире. Художнику, возвышенной творческой натуре, было бы как-то несообразно жить среди унылого идеального порядка, к которому Леночку с младых ногтей приучали (и таки приучили!) родители.

После третьей рюмки коньяка перешли к сладкому. Развитие событий буквально шокировало простодушную Леночку. Вместо того, чтобы овладеть ею на диване, крепком, просторном и весьма удобном для этой цели, Дима отнес ее на руках в ванную и устроил «водно-эротические», как он выразился, процедуры, во время которых Леночка дважды сумела достичь вершин наслаждения. Из ванной они переместились в спальню, к одной из стен которой был прикреплен косой деревянный крест, знакомый Леночке по фильмам определенного рода. «Распяв» ее на этой конструкции, Дима доставил ей удовольствие языком, отчего она буквально улетела на седьмое небо и долго не хотела возвращаться обратно. В ее родном поселке Шемышейка Пензенской области подобными изысками не увлекались. Боясь произвести впечатление зажатой провинциалки, Леночка старалась вести себя как можно раскованнее, если не сказать – разнузданно…

– А ты – огонь! – сказал Дима во время восстановительной паузы. – Тигрица! Пантера!

В жизни Леночка не слышала комплимента лучше. Да и вообще жизнь не баловала ее комплиментами, разве что родители называли «красавицей», но то родители, им положено. Леночке захотелось сделать Диме ответный комплимент, и она даже придумала какой, но сил не было даже на то, чтобы пошевелить языком, так что пришлось выразить свои чувства взглядом. В голове пульсировали две мысли: «так хорошо не бывает» и «вот она какая, настоящая любовь, которая на всю жизнь».

Если бы кто-то в тот сладостно-упоительный момент сказал бы Леночке, что ее Настоящая Любовь закончится через три с половиной месяца в приемном покое двадцать четвертой городской больницы, то она бы собрала в кулачок последние силы для того, чтобы плюнуть в морду этому завистливому мерзавцу.

Но никто ей ничего не сказал. Только Дима уютно сопел рядом…

Творческая личность креативит во всех ипостасях. В амурных делах свободный художник оказался тем еще выдумщиком. Леночка открыла для себя волшебный мир ролевых игр, опробовала различные радующие девайсы, примерила роль партнера (а что тут такого? любопытно же!) и познала пряную сладость садомазохических забав. Кажется все уже знакомо, все испробовано, а Дима каждый раз чем-то да удивит. Например – сунет в руки кофейную мельницу и отлюбит под это занятие до умопомрачительного умопомрачения. Не с практической целью, у него электрическая кофемолка имелась, а для того, чтобы ощутить отстраненность партнерши, занятой посторонним делом. Отстраненность Диму круто заводила, впрочем, как и многое другое.

У подружек свидания проходили скучно, однообразно. Встретятся, потусят где-нибудь – и в койку… У Димы же для каждой встречи готовился особый сценарий. То Леночка была проституткой, поджидавшей клиентов на Чистопрудном бульваре, то наивной туристкой, попавшей в руки сексуального маньяка, то властной дамой, вздумавшей совратить робкого юношу, то студенткой, сдающей зачет на дому строгому профессору… Короче говоря, не жизнь, а сплошной «Декамерон» с «Камасутрой».

Среди множества забав, в арсенале Димы была игра в веревочку. Да, в обычную бельевую веревочку с завязанными на ней узелками. После ласкового расслабляющего массажа веревочка запихивалась Диме в анус с таким расчетом, чтобы снаружи оставалось сантиметров двадцать – своеобразный «хвостик». В процессе оральных ласк, ближе к завершению, веревочка начинала медленно извлекаться, причем так, чтобы последний узелок вышел наружу на финише. Достичь подобной синхронизации в то время, когда мысли витают совсем в иных сферах, было нелегко, но Леночка быстро освоилась (любовь помогла) и уже в третий раз сделала все в лучшем виде. Сказать, что Дима был счастлив, означало не сказать ничего. Правда, в этой огромной бочке меда имелась и маленькая ложечка дегтя – любимый мужчина все никак не начинал писать Леночкин портрет, руки не доходили. «Ничего, – успокаивала себя Леночка, которой очень хотелось «висеть» в какой-нибудь галерее. – Успеется еще, ведь у нас впереди целая вечность…».

Однажды, когда закладка веревочки производилась как наказание плохого мальчишки, Леночка слегка увлеклась или, может, Дима сделал глубокий вдох не в самый удачный момент, но, так или иначе, «хвостик» проскользнул в норку следом за остальной веревочкой.

– Ёшкин пень! – заволновался Дима. – Ну как же так?! Ну сделай же что-нибудь!

Леночка попробовала ухватить веревочку двумя пальцами, но из этой затеи ничего не вышло, потому что пальцы у нее были короткими, да и веревочка ушла куда-то далеко.

– Наверное, надо в больницу, – грустно сказала Леночка.

– Какая, нахрен, больница?! – возмутился Дима. – Что я там скажу?! Ты представляешь, как это будет выглядеть?! Доктор, у меня в жопе полтора метра веревки! С узлами! Сам не знаю, как она туда попала! Небось во сне сама заползла…

– Можно сказать, что ты ее проглотил… – подумала вслух Леночка. – Типа – готовился показать фокус, а она…

– Дура безмозглая! – рявкнул Дима. – Чем чушь пороть, попробуй сделать что-нибудь! Пинцет возьми, если культяпками не получается!

Леночка понимала состояние любимого мужчины и чувствовала себя виноватой, поэтому простила ему и «дуру», и «культяпки». Мало ли чего в сердцах не ляпнешь… Как говорила Леночкина мама: «Слово не воробей – пропусти мимо ушей».

Пинцетом для бровей достать веревку было невозможно, даже пробовать нечего, а другого пинцета под рукой не имелось. «Хорошо бы какой-нибудь инструмент поудобнее…», подумала Леночка и к месту вспомнила, как ее покойная бабушка вязала половики большим крючком. А в соседнем доме находился магазин «Все для рукоделия», в котором Леночка как-то покупала колоду карт для покера на раздевание (была у них с Димой и такая забава). Немного успокоив любимого, Леночка сбегала в магазин и вернулась с большим пластмассовым крючком.

Хотелось бы, конечно, чтобы носик был покрупнее, но пришлось обходиться тем, что есть. Дима встал в коленно-локтевую позу. После расслабляющего массажа Леночка ввела в его анус крючок, щедро смазанный вазелином, и принялась им орудовать.

Вредная веревка никак не ловилась – во всяком случае, назад крючок двигался так же легко, как и вперед. Решив, что веревка утянулась куда-то далеко, Леночка просунула крючок глубже. Дима вскрикнул и резко вильнул задом. Леночкина рука от неожиданности дернулась. Раздался громкий хруст – крючок оказался не таким уж и прочным. Глядя на оставшийся в руке обломок, Леночка зарыдала в голос…

Пока ехала «скорая», Дима на чем свет стоит костерил Леночку, но она стоически вынесла это испытание и поехала вместе с ним в больницу. «Скорики» попались деликатные – не стали интересоваться тем, как в прямую кишку попали веревка и обломок вязального крючка. Попали – и попали. Важно не то, как попали, а то, что наличие инородных предметов в прямой кишке является показанием для госпитализации. А вот врач приемного покоя поинтересовался. То ли из любопытства, то ли по долгу службы.

– Эта дура постаралась! – сказал Дима, указав взглядом на Леночку. – Связала меня, пока я спал, и начала издеваться. Сначала веревку мне засунула, а потом начала крючком мучить. Она – ненормальная садистка, Дракула в юбке…

«Дракулу в юбке» Леночка уже вынести не смогла. Она убежала прочь, долго бежала по бульварам и пришла в себя только у памятника Тимирязеву. Стояла зареванная, размазывала руками по лицу потеки туши и думала, как ей теперь жить дальше. О продолжении отношений после всего случившегося не могло быть и речи. Дима совершил двойное предательство. Во-первых, свалил всю вину на нее, несмотря на то что игру в веревочку предложил он и всякий раз она проводилась по его инициативе. Леночка была готова сделать приятное любимому мужчине, но, по некоторым понятным причинам, ей самой эта игра особого удовольствия не приносила. Во-вторых, своей грубостью он перечеркнул все хорошее, что между ними было, разбил хрустальный сосуд Леночкиной любви (Леночка иногда представляла любовь в виде красивого хрустального сосуда, в котором пузырится, переливаясь через край, шампанское).

– Девушка расстроилась, – сказала проходившая мимо женщина своему спутнику.

– Родственница, наверное, – ответил тот. – Или фанатка. А это кому вообще памятник?..

В приемном отделении двадцать четвертой больницы бережно хранят предание о молодом человеке, которого изнасиловала веревкой и вязальными спицами свихнувшаяся нимфоманка. Рассказывают эту историю не всякому-каждому, а только тем, кто заслуживает доверия.

Мораль сей притчи такова: не зная броду, не суйся в воду.

Для успешного извлечения инородных предметов из сокровенных глубин организма нужно долго учиться, да и инструмент при этом используется специальный, медицинский.

Как-то так.