Ян уехал еще до того, как я проснулась, оставил в турке сваренный кофе. Как мило. Пока я пила его, сидя на подоконнике и разглядывая в открытое окно двор, испытывала практически блаженство. Которое, конечно же, должно было прерваться. Пашка, чтобы ему неладно было.
– Ты готова? – подозрительно поинтересовался он, как только я ответила.
– Я решила не ехать, – я напустила в голос грусти, быстро добавив: – Полечу к родителям во Францию. Так надежней.
Пашка решение одобрил. Так радовался (полагаю, больше из-за того, что не придется таскать меня за собой и делиться гонорарами), что я сама подумала: почему мне это сразу в голову не пришло?
То есть я знала, почему, конечно. Родителей я люблю всей душой, но переносить маменьку долгое время стало тяжело. К мнимому баронству добавилась идея выдать дочь замуж, из-за чего я отчасти сбежала три года назад. Терпеть поток женихов было невыносимо.
После успокоенного Пашки я набрала маме, раз уж такое дело, а то не звонила ведь несколько дней уже. Чую скандал.
– Да неужели, – традиционно начала мамуля, как только ее лицо появилось на экране. – Блудная дочь объявилась.
– Ну перестань, мам. Я звонила три дня назад.
– Четыре.
– Ну четыре. Что-то замоталась.
– Замоталась картинки на набережной рисовать? – голос мамы был полон укоризны. Она считала, я растрачиваю свои таланты понапрасну. – Может, домой пора? Торчишь в этом городишке уже четыре месяца. Ладно бы в Питере или Москве, а там что делать!
– Между прочим, тут неподалеку историческая родина, не обижай ее, – заступилась я.
Этот город, конечно, провинциальный и небольшой, но ничем не хуже других. А еще тут дешево относительно двух столиц, не зря вон и Ян бизнес решил тут мутить.
– Ты съездила туда? – поинтересовалась мама.
– Нет, конечно, – я искренне удивилась. – Что мне там делать?
– Посмотреть на то, как жили твои предки. Дорогая, это связь с родом, неужели ты не понимаешь, как это важно?
– Там же деревня, – вздернула я брови. – И три покосившихся дома, папа так говорил.
– Да что ты его слушаешь!
Может, потому что это его историческая родина? Говорить такое вслух я, конечно, не стала.
– Там не просто деревня, милая. Это бывшее немецкое поселение, туда прибыли предки твоего отца…
– Бароны Франки, – не удержалась я, представляя, как бароны переселяются в забытую богом деревушку в Поволжье.
– Ничего смешного в этом нет, – отчеканила мама. В отличие от меня и папы, эта тема была для нее болезненной. – Никто не знает, почему им пришлось покинуть Германию, отказаться от титула и жить в России.
– Не иначе, как любовь к суровой русской природе.
– В общем, так, – перебила меня мама, – до деревни всего-то сорок километров. Съезди туда, пройдись по улицам, там остался памятник – лютеранская кирха, возведенная немецкими жителями. Говорят, невероятно красивая. Пришлешь мне фотографии.
«Как только скачаю из интернета», – мысленно добавила я. Переться за город, чтобы посмотреть на заброшку, у меня желания не было.
Мысль о том, что я отдам долг всем Франкам, посетив их родину, примирил маму с реальностью, так что оставшиеся минут двадцать мы говорили мирно. Я ловко обошла тему сватовства, и расстались мы на дружеской ноте. Через десять минут мама скинула фотографию из семейного альбома, на которой на фоне кирхи стояли какие-то люди. Кто из них барон, сходу было определить сложно.
Комната Яна была открыта, не удержавшись, я сунула в нее нос. В отличие от моей тут наблюдался образцовый порядок: кровать застелена, никаких разбросанных вещей. Он еще по утрам бегает, не будем забывать.
Я прошвырнулась по комнате, заглянула в шкаф, где все было, конечно, разложено и развешено в высшей степени аккуратно. Из документов злополучный договор аренды, договор на покупку машины (питерский) и еще какие-то договора и таблицы, вчитываться я не стала, при виде любого проявления офисной жизни на меня нападает хандра.
В общем, я уже собиралась удалиться из комнаты, но в конце обнаружилась папка-файл с распечатками, по всей видимости, из сети. Содержание меня не особо удивило: если Ян планирует открыть антикварный магазин, ничего странного, что его интересуют местные древности.
Возле некоторых мест были приписки, сделанные карандашом. Ян, наверное, планирует заняться поиском древнего хлама, который валяется в старых домах мертвым грузом, и его владельцы даже не знают, сколько это может стоить.
Я перелистнула еще одну страницу и вздернула брови: на фото была кирха. Сомнений не возникало: та самая, которую мне только что прислала мамуля. Для верности я открыла фотку. Ну точно, она. Только на фотке Яна вид имеет непрезентабельный, видимо, так она выглядит сейчас. Возле фотографии была приписка: «начало пути И.Х.?»
Что это значит, интересно? Начало пути Иисуса Христа? Это вряд ли. Вот кто-кто, а Иисус русское Поволжье точно не жаловал. Любопытно, конечно, жаль, напрямую у Яна не спросить. Можно исподволь, в конце концов, у меня там родственники жили. Может, Ян что интересное расскажет, чего в сети нет. Мамуля тогда от счастья скончается.
Вернув все на место, я собралась и двинула в центр. Прогулявшись по набережной, к двум подошла к «Медальону». Марк уже был на месте, сидел за стойкой, увлеченно общаясь с брюнеткой в коротких шортах. Она терлась своей ногой о его, и фриц воспринимал это крайне благосклонно. Может, у него просто нога чешется, кто знает?
В любом случае я собиралась прервать царившее в этой парочке удовольствие и испытывала от этого непонятную радость. Наверное, потому что фриц обращался со мной с куда меньшим расположением. Может же быть милашкой, когда хочет, вон как улыбается. Даже не скажешь, что по натуре гад.
– Привет, милый, – я положила руку на плечи фрицу, вклиниваясь между парочкой, и обворожительно улыбнулась.
Брюнетку перекосило, лицо Марка омрачилось. Мрачный Марк – ему даже имя его подходит, родители как знали, когда называли.
– Вера, – протянул он, чувствовалось, старался быть доброжелательным, но не вышло. Желание меня придушить читалось отчетливо.
– Это кто? – поинтересовалась брюнетка, малость подрастеряв желание тереться своими ногами о чужие.
– Невеста, – я расцвела в еще большей улыбке. – Он что, не сказал? Милый, ну как же ты так?
Я ему даже пальцем погрозила, Марк кинул на стол несколько купюр и слез со стула.
– Извини, что так вышло, – выдал брюнетке и кивнул мне: – Пошли, в номере поговорим.
– А что так, боишься, я тебе всех баб распугаю? – поспешила я за ним в сторону лифта.
– Обязательно было спектакль устраивать? – поинтересовался Марк, тыкая в кнопку этажа, я едва успела заскочить в закрывающиеся двери.
– Тебе не повредит. Все равно они на тебя вешаются. Одной больше, одной меньше.
Марк комментировать не стал, вскоре мы были в его номере, и оглядываясь, я подумала: как хорошо, что мы не переспали. Вот вообще тип не в моем вкусе, точно бы жалела потом.
– Ну что, переговорил ты с этими своими типами? – спросила я, присев в кресло.
– Нет. Вообще-то они выходят на связь сами, когда им это придет в голову.
– То есть ты не можешь им позвонить? – нахмурилась я. – Кто они вообще такие?
– Я ведь объяснял…
– Да пофиг на эти объяснения. Они, возможно, хотят меня убить. Я хочу знать, что это за люди. Пусть хотя бы будет, за что.
– Это плохая идея, – покачал головой Марк.
– Почему?
Он опустился в соседнее кресло и вытянул вперед длинные ноги.
– Эти люди стараются сделать все, чтобы их существование не подлежало огласке.
– Например, убить тебя?
Он вздохнул, побарабанив пальцами по подлокотнику.
– Они не хотят убить меня. Наоборот, они пытаются меня защитить.
Так, что-то я перестаю понимать происходящее.
– То есть кто-то пытался тебя отравить шампанским, а они как раз не хотели этого допустить?
– По всей видимости, так. Если мы делаем вид, что верим твоему рассказу…
– Что значит, делаем вид? – обиделась я. – Считаешь, я вру? Ради чего?
– Чтобы втереться ко мне в доверие.
– Зачем?
– Потому что я не хочу играть в их игры, а ты как бы ненароком заставишь меня ввязаться в эту историю.
– Что за история? – поинтересовалась я как можно более небрежно, но никого не обманула.
– Это неважно. Короче, если ты действительно ни при чем, значит, они лопухнулись. Скорее всего, в тот день конверт должен был попасть к кому-то из их людей. Тот и должен был явиться в «Медальон» и наблюдать за мной. И охранять, – он сделал пальцами кавычки, я снова нахмурилась.
– А это к чему? – повторила его жест.
– К тому, что никакой опасности, скорее всего, не существует. Все это только их жалкие попытки заставить меня плясать под свою дудку.
– Хочешь сказать, они сами же и создали угрозу нападения, подкинув тебе отравленное шампанское? А если бы ты его выпил?!
– Значит, они прибежали бы и ввели мне противоядие, заставив быть им благодарными. И соответственно – действовать так, как хочется им.
– Может, все-таки расскажешь, чего они от тебя хотят? – я сделала умилительное выражение лица, но Марк был совершенно не из тех, кто попадал под мои чары.
Максимум, я могла удивить его неожиданным фокусом. И то – только в первые разы.
– Нет, – отрезал Марк.
– Ладно, – согласилась я. – Тогда давай о другом. Ты велел мне остаться и обещал поговорить с этими загадочными ребятами. Но если ты сам не можешь выйти с ними на связь, где гарантия, что они объявятся до того, как прикончут меня?
– Гарантий, конечно, никаких, – согласился Марк, чем весьма опечалил и разозлил.
Хоть бы немного участия проявил к моей персоне, а! Я ведь вон как радела за него, даже записку подкинула, хотя ему, возможно, вообще никакая опасность не угрожает. А он расселся в кресле и в ус не дует, брюнетка в баре определенно вызывала в нем больше эмоций, чем человеческая жизнь. Просто каменный парень, ну честно!