– Итак, что у нас есть? – спросила Эванс у собравшихся в кабинете начальника коллег.
Сегодня утром она буквально вползла на работу. Последние несколько дней выжали из девушки все соки, а впереди было еще и само заседание по стратегиям развития. Розински так и не объявился, чего, собственно говоря, все и ожидали. Эванс хотела скинуть подготовку доклада на Криса, но тот выкручивался, как мог, ссылаясь на вечную занятость. «Можно подумать, у меня других дел нет!» – с обидой в голосе сказала она, на что Оулли только пожал плечами.
– Доктор Оулли, чем нас порадуют разработки в области инженерии? – голос Эванс был уставшим.
Ей надоело играть в воспитательницу среди взрослых людей, которым по большей части все было по барабану. Томпсон достаточно сильно настучал всем по рукам своим стилем руководства, и барахтаться в молоке, чтобы взбить из него масло, никто уже не хотел, со смирением принимая мысль об увольнении. Все собравшиеся молчали, опустив глаза в пол или в телефон, будто бы все происходящее их не касалось.
– Слушайте, меня вся эта ситуация тоже не радует, если кто-то горит желанием самостоятельно подготовить доклад и выступить на заседании, то я только «за», но поскольку все решили играть в молчанку и надувать губы, что не он здесь главный.… Если кто-то возжелал стать флагманом, скажите это здесь и сейчас. Потом никаких обид и перешептываний по углам. Мистер Броуди? Крис? Миссис Андерссон? Райан? – Эванс по очереди обращалась к каждому из присутствующих, но все только мотали головой из стороны в сторону. – Я так весь день могу, неужели никто не хочет высказаться? – поведение коллег уже начинало ее раздражать. Их все вот-вот уволят, оставив только Андерссон и Броуди, которым подставлять сейчас не было смысла, но Райан и Крис инициативы так же не проявляли, ибо она, как известно, наказуема.
– Я же тебе сказал, никто не хочет быть громоотводом, – озвучил Крис общую мысль.
– Отсидеться в этот раз не получится. Розински нет, перспективных проектов, новых перспективных проектов, простите, миссис Андерссон, я про вас помню. Новых перспективных проектов, а не тех, что запущены в разработку, тоже нет, – Эванс в сотый раз прокляла Томпсона за его идею рационализации производства и перераспределение бюджета.
– Хорошо, если никто ничего не хочет добавить, то, думаю, нас всех ждут тяжёлые времена, – Эванс устала нянчиться с коллегами. – Отчёт и статистику я подготовила. Кто хочет – может взять все для доклада, – Эванс открыла дверь в приемную, подошла к своему столу и открыла ящик, где лежали документы.
На секунду она подумала, что ей померещилось увиденное. Посмотрев ещё несколько секунд в ящик и сморгнув, Эванс нервно сглотнула, а на её лице читался испуг.
– Эй, ягодка, ты там таракана увидела? – полюбопытствовал Броуди, и Крис с Райаном мерзко захихикали.
– Нет, мистер Броуди. Не сразу нашла папку. Извините, – голос у неё слегка задрожал.
Эванс принесла папку и положила доктору Розински на стол перед коллегами, словно шкуру дохлого и подтухшего медведя, притрагиваться к которой никто не хотел.
– Медиа на флешке, прикрепленной за распечатками. Кто хочет – берите и несите это Ларссонам на заседание, – с этими словами она быстро развернулась, вышла из кабинета и направилась по коридору к лифтам, но из коллег за ней последовал только Крис.
– Эй, Эванс, большой был таракан? – он нагнал её только уже возле лифта.
– Не очень-то, с твой мозг примерно, – ответила он, когда Эванс и Оулли вместе вошли в подъехавший лифт.
– Ооо, ну тогда он просто огромен, – Крис всегда был рад похвастаться интеллектом за отсутствием иных очевидных достоинств.
– Вы, видимо, забыли, что размер не главное, доктор Оулли, – Эванс встала справа от него и старательно делала вид, что его тут нет.
Препираться с Оулли ей сейчас хотелось меньше всего. Сейчас у нее появились проблемы важнее поддразниваний Криса, а тот будто специально назойливо лез в глаза.
– А что, по-вашему, главное, доктор Эванс? – Крис не унимался.
– Конечно же, количество извилин и умение ими пользоваться, – незамедлительно выпалила она.
Эванс и Оулли посмотрели друг на друга и рассмеялись. Всего на одну минуту Эванс решила отпустить все навалившееся на нее. Давно она не чувствовала себя так спокойно и легко, как в эту минуту, и решила, что может позволить себе всего на мгновение посмеяться над шуткой друга, и мир позади нее не рухнет от этого.
– Эванс, – Крис пытался говорить сквозь смех. – У тебя сейчас есть кто-нибудь? – молодой мужчина выглядел немного смущенным, спрашивая о личном, хотя раньше подобного себе не позволял. Да, Оулли был тем еще сплетником, но никогда не спрашивал напрямую. Значит, ему что-то от нее нужно, но спросить прямо ему не позволяло количество извилин и умение ими пользоваться, как отмечалось ранее.
– Переходи сразу к делу, Крис, – Эванс вмиг перестала смеяться и посмотрела в светло-карие глаза за толстыми стеклами очков в черной оправе. И в глазах Криса, как и в ее собственных, не оказалось и намека на веселье.
– Если ты сейчас одна… – Оулли решил зайти издалека и начал размусоливать разговор о вечном, о светлом, о прекрасном, но не тут-то было.
– Оулли! – прикрикнула на него девушка, и Крис понял, что его раскусили.
– Если ты пойдёшь к Ларссонам на заседание, может кто-то из них купится на твоё мрачное нордэмское очарование, и не будет рубить головы с плеча во всем управлении? – Крис гипнотизировал двери лифта и смотрел прямо перед собой, подбивая Эванс на роль овцы для заклания.
Эванс не верила своим ушам. Оулли подговаривалл её на диверсию. На самую банальную и шитую белыми нитками, но за неимением других вариантов, Крис решил прибегнуть к крайним мерам.
– Гамбит, Оулли? Весьма изящно. Вот только вряд ли кто-то из них купится на моё, как ты сказал, мрачное нордэмское очарование, – Эванс была приятно удивлена столь смелым шагом друга, только жаль, что он шагнул прямо в пропасть.
– Ну, как тебе сказать.… – задумчиво протянул он. – В том-то все и дело, – Крис начинал мямлить и поправлять очки каждые несколько секунд.
– Крииис? – Эванс начала подозревать, что его план немного сложнее, чем банальный жертвенный ритуал.
– Видишь ли, – он окончательно опустил глаза и смотрел теперь на свои джинсовые кеды, не поднимая головы. – Мужчины вряд ли станут срываться на девушку, влюбленную в них по самые уши, чтобы пощадить её чувства и свое самолюбие, – под конец фразы щеки Оулли немного покраснели.
Эванс разрывалась между желанием побить друга и желанием хорошенько посмеяться над его смущением. Да она теперь месяц сможет издеваться над ним, напоминая, что он рассуждал о чувствах, как девочка-подросток. Но это она сможет сделать позже, значит, вначале все-таки побить.
– Кристофер Томас Оулли! Ты совсем страх потерял? – Эванс отвесила ему подзатыльник. – И в кого же из них я, по-твоему, влюблена «по уши»? – лифт остановился и открыл двери, за которыми, опираясь о стену, стоял Адам Ларссон.
Смерив Оулли и Эванс оценивающим взглядом, Ларссон зашёл в лифт с недовольным видом и встал позади них, и в присутствии босса молодые люди быстро прекратили препирания.
– Доктор Оулли, мисс Эванс, удачно, что встретил вас, – удачным это стечение обстоятельств, видимо, считал только сам Ларссон. – Буду рад видеть вас обоих в качестве выступающих с докладом на заседании, которое, кстати, перенесли, – Адам смотрел на Криса изумрудными глазами, вот только и Эванс и Оулли знали, что сияют в них далеко не изумруды, а чистый торбернит.
На первый взгляд его глаза были прекрасны, в них почти у самой поверхности радужки сосредоточено множество мелких ярко-зеленых призм, манивших яркостью и блеском, невольно заставляя надолго задержать свой взгляд, что становилось роковой ошибкой. Пока ты стоял и смотрел в бескрайнее радиоактивное море, исходившие от него радоновые пары и тепло ионизирующего излучения проникали в твой мозг, разрушая его и подчиняя чужой воле.
Эванс показалось, что от взгляда босса Оулли покраснел еще сильнее, подарив ей еще один повод издеваться над собой плюс месяц к предыдущему по времени. «Не день, а праздник!» – цинично подумала девушка.
– Конечно, мистер Ларссон, – принялся расшаркиваться Крис. – Мы с доктором Эванс уже подготовили доклад, – сбивчиво пробормотал он и поспешил выйти из лифта при первой же остановке.
«Вот поганец!» – опешила Эванс при его «мы подготовили», но предъявлять претензии было уже некому, когда двери лифта закрылись за спиной Криса.
– Мисс Эванс, я вижу, вы стали довольно близки с доктором Оулли, – Ларссон продолжил ненавязчивый разговор, как только двери лифта закрылись, и они остались одни.
Вот теперь стоп. Если от Криса она этот бред еще сможет вынести, то слушать его еще и от босса было для нее через край. Эванс закрыла глаза и, глубоко вздохнув, нажала на кнопку остановки лифта.
– У меня много друзей, мистер Ларссон, – уклончиво констатировала она. – Кстати, об одном из них, – Эванс развернулась к панели с кнопками, чтобы не смотреть ему в лицо. – Один из наших с вами общих друзей, буквально пару дней назад, чуть не поддался чувственному порыву перекрасить место, где он живет в багряно-красный, – что являлось весьма расплывчивой, но при этом очень конкретной для Адама формулировкой.
Эванс смотрела на кнопки этажей, на потолок лифта, на свои туфли без каблука, куда угодно, только не на него, только не на Адама Ларссона. Самообладание было для нее сейчас важнее чего-либо.
– Я полностью уверен, что вы удержали его от принятия этого опрометчивого решения, мисс Эванс, – Адам сделал шаг ближе и встал сбоку от нее, чуть касаясь ее плеча рукавом пиджака, и теперь для Эванс смотреть на кнопки не представлялось возможным. – Ваша компетентность в данном вопросе не вызывает никаких сомнений, – еще шаг и он встал так близко, что можно было почувствовать тепло, исходящее от него, как волны радиоактивного излучения, растекавшегося по кабине лифта.
Эванс изо всех сил пыталась сосредоточиться и не выказывать никаких внешних проявлений подкатившим комом к горлу эмоций.
– С каждым разом становится все труднее и труднее охлаждать его пыл. Вам бы следовало пригласить его на ланч, или попить кофе. Пообщаться с ним в неформальной обстановке, так сказать, – пыталась она сохранять спокойный тон в голосе.
– Я уверен, что вы правильно изложили ему нашу позицию. Может, мне лучше пообщаться в неформальной обстановке с вами? – Адам подошел почти вплотную, и для нее это был уже перебор.
– Я не нянька! – с раздражением высказала Эванс и, собравшись с духом, посмотрела прямо в глаза Ларссону, что было большой ошибкой.
Именно в этот момент Эванс поняла, что зря позволила себе этот срыв. Ее раздражительность стоила ей самообладания и рационального мышления. Она глубоко вздохнула от досады, но поздно каяться, когда дело сделано. Битва проиграна. Эванс опустила глаза на пуговицу на его рубашке, но момент для удержания контроля над собой был упущен. Теперь она ничего не сможет предпринять, чтобы ему возразить. «Есть желающие посмотреть, как кролик прыгает на циркулярку?» – подумала Эванс.
– Правда? Пока что у тебя неплохо получалось, – перейдя на личное обращение, Адам наклонился к ней, что было весьма неудобно для него, учитывая разницу в росте более фута, взял ее за подбородок и поднял ее лицо к своему. – Мне нужно, чтобы ты присматривала за ними. Иначе, все наши усилия пойдут псу под хвост. Ты меня поняла? Кивни, если поняла меня, – тон Адама из обольстительного сменился на приказной. – Посмотри мне в глаза и кивни, – босс требовал ответа немедленно.
Эванс сделала, как он сказал. Кивнула. Молча. Она всегда кивала. Спорить, когда Адам Ларссон смотрит тебе в глаза, было абсолютно бесполезно. Зачем пытаться, если знаешь, что уже не выиграть, не выплыть из зеленого моря. «Глупый кролик. Он прыгает снова и снова, и снова», – мысленно проклинала себя за слабость Эванс.
– Вы сегодня чудесно выглядите, мисс Эванс, – медленно отпуская ее лицо из хватки, с искусственной лестью заметил он. – Буду рад выслушать вас и доктора Оулли на заседании, – Ларссон резко отошел от нее и выпрямился, нажав на кнопку и прервав остановку лифта.– До встречи, мисс Эванс, – сказал он, выходя в холл.
Эванс вышла вслед за ним, смотря себе под ноги и стискивая зубы от невысказанной обиды, и решила просто не думать над тем, что сейчас произошло. Каждый раз эта ненормальная ситуация с потерей контроля повторялась раз за разом. И каждый раз Эванс задавалась вопросом: «Надолго ли тебя хватит, Адам Ларссон?». Безрадостно усмехнувшись поглотившим ее мыслям, девушка не заметила, как за ними двумя из другого угла холла наблюдал уже другой сын владельца компании.
***
Дверь в кабинет Адама открылась с такой силой, что ударилась о противоположную стену. Лиам буквально влетел в кабинет брата, снося все и всех на своем пути, и захлопнул дверь, стеклянные вставки в которой задребезжали.
– Ты так и будешь сидеть и ничего не делать? – на повышенных тонах начал разговор Лиамель. Вид у него был рассерженный и взбудораженный, а в серо-зеленые глаза горели от несдерживаемой ярости.
– А что именно, я, по-твоему, должен сейчас делать? Он-лайн покупать билеты в страны, у которых нет экстрадиции с США? – Адам сидел за столом, просматривая документы, и был спокоен, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Он посмотрел на младшего брата со снисхождением, словно тот все лишь глупый ребенок, лезущий во взрослые и непонятные ему вопросы.
– Я уже делаю необходимое, Лиам, а если ты этого не видишь, значит, я все делаю правильно, – сам себя похвалив, Адам встал из-за стола и подошел к брату, возвышаясь над ним на целый проклинаемый Лиамом дюйм.
– Но Эванс… – попытался возразить Ли, заготовивший очень длинную и содержательную речь относительно бывшей подруги.
– Я сказал тебе, что у меня все под контролем! – Ларссон старший не собирался выслушивать его ни секундой дольше. – Я разберусь с Эванс сам. Сам! Она будет молчать, поверь мне, – очень самодовольно усмехнулся он и присел на край стола, засунув руки в карманы брюк и смерив снисходительным взглядом, склоняя голову в бок.
Со стороны казалось, что мистер Тотальный Контроль, у которого все и всегда под контролем, само спокойствие, но Лиам видел, как в его глазах промелькнуло беспокойство при упоминании Эванс. Она беспокоила его, как и Лиама, хотя Адам старательно пытался это скрыть. Не дай Бог, кто-то узнает, что Адам хоть что-то не может контролировать, и не сносить тогда этому несчастному головы.
– Послушай, – уже спокойнее сказал Лиам. – Я могу поговорить с ней… – начал он уговаривать брата пойти на компромисс.
– Упаси Господь тебя разговаривать с Эванс! – Адам резко выпрямился и вернулся за стол, обойдя его всего за пару шагов.
– Но я… – возразил Лиам.
– Я сказал – не лезь в это! – уже с раздражением прикрикнул Адам.
– Тебе виднее, – Лиам даже не пытался скрыть обиды в голосе. Он резко развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью, что снова заставил стеклянные вставки в ней зазвенеть, а рамки, висевшие на стене подпрыгнуть.
Адам вернулся в кресло, устало потер глаза и вздохнул. Ему предстояло следить за этими двумя, как за малыми детьми. Он боялся, что Лиам попытается исправить ситуацию своими силами и только усугубит ее, ведь в усугублении младшему Ларссону не было равных, за что они сейчас и расплачиваются. А Эванс… Черт с ней. Главное, чтобы молчала. Нужно только найти правильные рычаги давления, в чем сам Адам всегда был мастером. Раньше коротким поводком для нее был его младший брат. Теперь, видимо, придется искать новый. Адам хотел знать о каждом ее шаге, а для этого он должен ее полностью контролировать. Осталось только выяснить, как именно контролировать сразу всех тараканов в ее голове. Степень энтропии в мыслях этой девушки была предельно высокой. И если ему не удастся понизить степень этой энтропии, то нужно просто уменьшить количество мыслей. Теперь у Адама оставался только один вопрос, о том, как заставить одного из самых рациональных и максимально логичных людей, с которыми он знаком, меньше думать.
***
Этим вечером за окном опять лил ледяной дождь вперемешку со снегом. В последние несколько дней улицы Нордэма напоминали дни начала всемирного потопа. На часах было уже начало девятого, но выходить на улицу из офиса у нее не было никакого желания. Эванс сидела в пустом кабинете с включенной настольной лампой и пила виски из офисной кружки, решив, что хватит с нее и одной прогулки в мокрой одежде по улице в неделю. Так и пневмонию заработать недолго.
На пустом после рабочего дня этаже было тихо, и звук подъехавшего лифта слышался весьма отчетливо, хотя никто и не ждал посетителей в столь позднее время. В конце коридора раздались звуки приближающихся шагов, и дверь в приемную Розински открылась, когда человек, шедший по коридору, проследовал внутрь. Она даже не повернула голову в его сторону, и без этого зная, кто это пришел сюда под вечер. Ей оставалось сидеть в тишине, отпивая виски из кружки мелкими глотками, и смотреть в окно на унылый осенний пейзаж. Эти шаги она узнала бы из тысячи, из миллиона, из всех возможных шагов на планете. И хоть гость все еще молчал, сомнений в его личности уже не было.
Лиам подошел к столу, не произнеся ни слова, взял кружку из ее рук и немного отпил налитое в нее, будто там могла быть вода при стойком запахе крепкого алкоголя. Ларссон сразу узнал этот виски. Это он ей его подарил несколько лет назад, и если Эванс пьет его, сидя вечером в кабинете в полном одиночестве, значит, дела идут действительно хреново.
– Не поделишься, что за повод? – Ларссон вернул ей кружку, и Эванс приняла ее из его рук и немного отхлебнула, поморщившись.
– Я устала Лиам, говори, зачем пришел или проваливай, – алкоголь уже придал девушке смелости, и она сочла уместным грубить боссу, заявившейся сюда под вечер непонятно зачем. Или же Ларссон младший так сильно ее достал, что ей было уже плевать, что он подумает. Она так и не взглянула на него, лишь задумчиво смотрев в окно.
– Я стал свидетелем вашего общения с моим братом. Ты все еще тешишь себя надеждой, что он обратит на тебя внимание? Это жалко, даже для тебя, Эванс, – Ларссон пытался задеть девушку посильнее, но она опять не реагировала ни на какие внешние раздражители, изучая взглядом через стекло высотку напротив здания ее офиса.
– Ты все сказал? – Эванс взяла бутылку из-под стола, подлила виски себе в кружку и выдернула сигарету из открытой пачки, лежавшей поверх клавиатуры.
Ларссон знал, что его слова прошли мимо ушей девушки, и она просто захотела покурить, а не вытравить его табачным дымом из кабинета. Он встал прямо перед ней, закрывая собой обзор окна, и вынул из кармана зажигалку, которую Эванс узнала сразу же. Она подарила ему эту зажигалку на Рождество много лет назад, как он ей этот виски.
Все общение этих двоих теперь сводилось к взаимным укорам и ковырянию в старых ранах. Эванс сделала вид, что не видела зажигалку, Ларссон сделал вид, что не понял, что за виски. Они смотрели друг другу в глаза и продолжали делать вид, что не знают друг друга лучше, чем кто-либо другой, играя в чужих, незнакомых, посторонних. Прикурив, Эванс затянулась и отвела взгляд, стряхнув пепел в коробку для скрепок на краю стола.
– Какого черта происходит, Эванс, – голос Лиама был похож на низкое рычание, но его требовательный тон был не более чем имитацией голоса совсем другого человека.
– Спрашиваешь, какого черта? Ладно, сейчас объясню, – снисходительно пожав плечами, Эванс отложила сигарету и поставила кружку подальше от края. Она развернула кресло, чтобы оказаться лицом к Ларссону, и начала медленно наклоняться, пока ее голова не оказалась на уровне ремня брюк Лиама.
– Какого хрена ты де… – окончание фразы так и повисло в воздухе, когда девушка открыла ящик, где лежал отчет для заседания, и резко откинулась назад на спинку кресла.
Она опять взяла сигарету и снова немного отпила из кружки, так и не взглянув на Ларссона, выражение лица которого сменилось с изумления на шок. В открытом ящике рабочего стола Эванс лежала правая женская туфля на высоком каблуке. Сомнений в принадлежности туфли к конкретной паре не было, а на Эванс в ночь гибели Ричарда, насколько помнил Ларссон, оставалась левая.
Пока Лиам изучал туфлю взглядом, Эванс ногой захлопнула ящик и затянулась. Ларссон же продолжил несколько секунд стоять, отходя от шока, а затем вырвал из ее рук кружку и одним глотком допил содержимое, занюхав рукавом дизайнерского пиджака. Сделав глубокий вдох, он забрал у Эванс сигарету и направился к выходу, закуривая на ходу. Ожидаемо, что она его не остановила, вытаскивая уже другую сигарету из пачки.
– Лиам, – тихо позвала Эванс, когда он был уже на пороге, – ты скучаешь по Ричарду?
Лиам молчал, а ей и не нужно было, чтобы он заговорил. Боль, отразившаяся в глазах бывшего друга, служила точным ответом.
– Каждую долбанную секунду, – его голос стал хриплым, а в глазах стояли непролитые слезы. На лице отразилась тень усталости, лежавшая на нем с того вечера, как Ричарда не стало, с момента, когда Лиам выбрал не его.
– Прости меня, Лиам, – голос Эванс звучал очень устало. – Прости за все. Прости за Ричарда. Если когда-нибудь сможешь. Видит Бог, я этого не хотела, – сквозь жалость, извинилась она, но Ларссон ни на миг не верил ей.
– Может и не хотела, но теперь его нет, и этого не исправить, – голос с трудом поддавался ему.
Он вышел в коридор, а Эванс так и продолжила смотреть в окно, изучая скучный серый пейзаж и льющеюся с неба воду, оседавшую на стекле.
Смутное время
Комиссар Джон Морган стоял на крыше полицейского департамента Нордэма, уйдя подальше от суеты, царившей в участке. Он был не прочь постоять так в одиночестве, поразмышлять, что могло бы стать с городом, не согласись он три года назад стать комиссаром. Такому опытному копу, как он, давно известно, что преступность подобна гидре. Если отрубить ей одну голову, то на её месте вырастет три. Теперь, посадив всех маломальских крупных боссов за решетку, Моргану оставалось только смотреть, как мелкие сошки рвут город на части, пока многие криминальные боссы надежно заперты на неопределенный срок. На их место пришло новое поколение головорезов и убийц, возомнивших себя королями этого города. Нордэм, что называлось, сидел на пороховой бочке, и если пролетит хотя бы одна искра, то город охватит война. Стоит прозвучать хотя бы одному лишнему выстрелу, и можно вызывать национальную гвардию для улаживания уличных беспорядков. Банды сцепятся друг с другом в борьбе за власть, а пострадают опять невинные жители города.
Морган боялся, что смерть Томпсона может стать той самой искрой, после которой все взлетит на воздух. Томпсон был знаком со многими сильными мира сего. В его послужном списке в Чикаго, кроме официальных мест работы, были замечены связи с некоторыми боссами мафии, для которых он собирал информацию. Но своими силами Моргану на них не выйти, а его неофициальные источники как назло хранили гробовое молчание.
В эту ночь небо над Нордэмом было, как и всегда, хмурым. Свинцовые тучи щедро посылали вниз потоки ледяной воды, а ветер заставлял их литься под самыми невообразимыми углами. Никто бы в здравом уме не сунулся на крышу департамента, на что и рассчитывал комиссар Морган. Он уже порядком вымок и замерз от дождя и ветра, но ему нужна была помощь в поисках зацепки в смерти Томпсона. Опыт подсказывал ему, что со смертью Томпсона не все так просто. Слишком многим он успел насолить и слишком многие желали его смерти. Отсутствие каких-либо конкретных подозреваемых создавало бесчисленное множество вариантов развития событий.
– Не слишком хорошая погода для прогулок, – бас сержанта Закари, вышедшего сюда на перекур, заставил Моргана оглянуться, и порадоваться нежданной компании.
– Курить на крыше в такую погоду ещё менее приятное занятие, – ответил Морган, и приветственный обмен любезностями между уставшими за день мужчинами можно было считать оконченным.
– Я слышал, наш пропавший без вести дал о себе знать спустя два года? – Закари подошел ближе к Моргану и протянул тому открытую пачку сигарет, но Морган покачал головой и отказался, похлопав по руке, на которой был приклеен никотиновый пластырь.
– И создал нам кучу проблем своим появлением. Два года назад мы перевернули вверх дном: каждый угол Larsson Industries, допросили каждого из сотрудников, работавших с ним, даже просто пивших с ним кофе, но ничего не нашли. Я отправил весточку коллегам в Чикаго, но и у них глухо по всем каналам. Я не прошу тебя выполнять мою работу, но у меня не за что зацепиться. Меня устроят любые наводки, даже слухи, – Морган не любил просить о помощи через неформальные источники, но он буквально не знал, что делать.
– Думаете, следует привлечь стукачей? – словно прочел его мысли Закари.
– Они молчат, как сквозь землю провалились. Ты же знаешь, что я не могу на них давить, – сказал Морган с грустными интонациями.
– Ты не думаешь, что они могут быть опасны, у них могут быть свои мотивы? Я мог бы проверить их, чтобы убедиться в их намерениях, – Закари не хотел задавать начальнику неудобных вопросов, но вопрос о его стукачах назрел довольно давно.
– У меня нет даже их имен. Все они позаботились о тайне личности. У них есть только контрольные имена, – Моргану приходилось проявлять чудеса дипломатии в общении с подчиненными. Он не мог соврать Закари, боялся лишиться его поддержки, но и не хотел раскрывать всех своих карт.
– И какие же имена носят твои источники? – в голосе Закари проскользнуло любопытство, что было для него нехарактерно.
– Их имена не столь важны, как те сведения, которые они мне приносят, – за спиной Моргана скрипнула дверь, заставив его резко оглянуться.
Из скрипнувшей двери вышел молодой детектив, спешивший к ним, не накинув пальто. Лишь немногие знали, где можно найти Моргана в такое время и если решились его побеспокоить, значит, дело действительно было серьезным.
– Что Вам, детектив Уэст? – спросил Морган у подчиненного недовольным голосом.
– Пришла баллистика по Томпсону. Кажется, у нас только что появилась зацепка, комиссар, – глаза детектива горели от нетерпения. – Я не мог не сообщить Вам немедленно.
– Правда? А мне показалось, что вы надеялись увидеть здесь еще кого-то, детектив, – Морган и Закари покосились на Уэста.
– Что вы, комиссар, все знают, что Вы находитесь на страже закона и никогда не вступите в преступный сговор с нарушителями порядка, – в голосе Уэста слышалась ирония, – и снова намек на стукачей Джона.
– Послушайте, детектив Уэст, – Морган резко остановился и серьезно посмотрел на него, – если Вы думаете…
– Комиссар… – перебил его Уэст. – Я думаю, что вы хотите лучшего для этого города. И этого более чем достаточно. Идемте, то, что вы увидите действительно интересно. Вы должны взглянуть, – молодой человек явно проявлял нетерпение.
Уэст почти бежал вниз по лестнице, и Моргану пришлось прибавить ходу, чтобы поспевать за ним. Быстро миновав большую часть участка, Морган, Уэст и Закари приближались к кабинету Моргана, чтобы обсудить все без лишних ушей. Комиссар проследовал внутрь кабинета и, впустив туда детективов, запер ее.
– Говорите, – сказал он тоном, не терпящим отлагательств.
– От криминалистов пришел отчет баллистической экспертизы по делу Томпсона, – начал излагать Закари своим низким голосом.
– В базе есть совпадение, – перебил его Уэст.
– Нашли совпадение? По какому делу проходит оружие? – Морган с облегчением вдохнул. Наконец-то, спустя столько времени им удалось найти тело и реальные улики.
– Совпадение не у нас, – слова Уэста заставили Моргана нахмуриться.
– Пуля из тела Томпсона совпала с пулей из неопознанного тела, найденного в доках на берегу реки Нордэм пару дней назад. Это дело расследует убойный отдел. Они согласны передать дело нам без всяких проволочек, – Уэст говорил сбивчиво, что выдавало его ажиотаж.
– На неопознанном теле были обнаружены следы побоев и татуировка зеленой змеи в виде доллара на шее, – Закари передал Моргану снимки с места преступления и вскрытия.
– Разборки между бандами старого города? Как они могут быть связаны со смертью Томпсона? – Морган рассматривал снимки, раскладывая их у себя на столе. – Не вижу связи между двумя этими убийствами. Слишком в разных кругах общались жертвы. О чем это может нам говорить? – Морган вопросительно посмотрел на Уэста, проверяя, на что способен молодой сотрудник.
– Возможно, кто-то пытается сбить нас со следа. Мы находим тело Томпсона, и через пару дней в реке всплывает труп, убитый из того же оружия, что и Томпсон, – Уэст был молод, но далеко не глуп.
Морган стал избирательным в подборе сотрудников после предательства некоторых из них. Уэст с виду казался идеалистом, и напоминал Моргану себя в молодости, но осторожность в их деле никогда не помешает.
– Вы правы, детектив Уэст, но до этого у нас не было вообще никаких зацепок, а сейчас у нас есть реальные улики. Возможно, тот, кто хочет нас, запутать совершит ошибку, и тогда мы возьмем его, – рассудил Морган.
– Но, вдруг, все проще, чем кажется, – вмешался сержант Закари. – Возможно, кто-то с кем Томпсон торговал информацией, убрал его, как лишнего свидетеля, а затем застрелил члена банды совершенно по другому мотиву, – версия Закари тоже имела право на существование и была не менее логичной, чем версия Уэста.
– Как бы то ни было, с утра у нас не было ни одной версии, а сейчас две полноценные. Нужно проработать каждую из них. Закари, выясни все, что сможешь по Джону Доу со змеей на шее. Уэст, ты нанеси визит в Larsson Industries. А сейчас по домам. Завтра нас ждёт много работы, – Морган открыл дверь, пропуская Закари и Уэста вперёд. Уэст задержался на выходе возле Моргана.
– Вы скажете ему? – сказал Уэст тихо, чтобы никто, кроме Моргана его не услышал.
– Скажу кому, детектив? – Морган смотрел на Уэста суровым взглядом.
– Мэру. Я о пресс-конференции. Вы уже назначили время? – спросил Уэст.
– Нет пока что. Думаю, ещё рано делать какие-либо заявления, – уже спокойно ответил Морган.
«А парень не так прост, как кажется», – подумал про себя Морган. Видимо, следует приглядывать за Уэстом, иначе инициатива его до добра не доведет, а тот с излишней старательностью выполнял приказ по отправлению их участка.
***
Ноябрьские ночи в этом году были на редкость холодными. Асфальт покрылся ледяной коркой, но для шипованных шин это не было проблемой. Детектив Уэст направлялся в заброшенные цеха промышленной зоны на восточной окраине города. По его сведениям сегодня там должна была состояться сходка главарей нескольких банд старого города. Те пытались в очередной раз договориться о сферах влияния, разграничении территории и устранения возможных конкурентов. Если они не договорятся по-хорошему, то, скорее всего, начнётся бойня. Члены банд редко отличались дипломатичностью, значит, перестрелка не заставит себя долго ждать.
Спрятав машину в ангаре неподалёку от выезда из цехов, Уэст залез на крышу одного из них, осматривая территорию с высоты. Вскоре ему удалось отследить транспорт участников сходки. Он бесшумно подобрался к импровизированной стоянке из семи автомобилей, вокруг которой никого не было. Видимо, он опоздал, и мероприятие уже началось в пустом здании, возле которого стояли автомобили.
В здание старой котельной было около тридцати человек, если учитывать максимальное количество загрузки автомобиля, как четыре человека, даже если в нем будет пять посадочных мест. Большинство представителей на подобных мероприятиях были крупными мужчинами, вряд ли трое мужиков с оружием наперевес стали бы ютиться на заднем сиденье автомобиля. Осталось выяснить личности участников сегодняшней сходки.
Уэст снова влез по пожарной лестнице на крышу. Пробравшись внутрь здания, он воспользовался металлическими опорными конструкциями под потолком для занятия наиболее удобной позиции. Издалека он насчитал двадцать восемь человек. Четверо из них стояло в центре пустого цеха в нескольких метрах друг от друга. Позади от каждого из четырех людей, стоящих в центре, стояли еще шестеро сопровождающих. С высоты потолка здания, из места, где он укрылся, это сборище больше походило на сектантский ритуал, чем на сходку заместителей криминальных боссов. Узнать каждого из представителя можно было без особого труда.
Первым в глаза Уэсту бросился исполняющий обязанности главаря банды Зеленых Змеев – Эрик Хейз. Белый коренастый мужчина среднего роста с белесыми коротко остриженными волосами по кличке Ёж, которую он получил благодаря своей прическе. Зеленые Змеи некогда были самой крупной бандой Северного Нордэма, но после смены коррумпированного руководства полиции города большинство ее членов переехали на ПМЖ в окружную тюрьму, включая их главаря Снейка, а Хейз занял его место на время отсидки.
Напротив Хейза стоял Куки-Монстр в неизменном синем костюме и дредами, зачесанными назад. Он представлял банду Полуночников. За его спиной среди сопровождения Уэст узнал телохранителя Куки – Лероя Мастерса по кличке Кастет. Полуночники состояли почти полностью из темнокожих мужчин, что неудивительно для банды из «черного» гетто.
Справа от Куки-Монстра стояла женщина за пятьдесят, одетая в меховое манто и украшения, сверкающие даже при тусклом свете фар, просачивающимся с улицы в высокие окна цеха. Дамой была Патрисия Ронье – «мамочка» большинства представительниц древней профессии Северного Нордэма. И, соответственно, это отражалось в ее претензии именно на данную сферу влияния. Уже много лет Патрисия преследовала целью монополизировать всю отрасль сферы услуг по торговле телом в городе, но далеко не всем виделись светлые годы труда под ее крылом с железными перьями на нем, ведь мягкостью характера мадам не отличалась. Ронье не только поставляла дешевый товар на улицы, но и предоставляла услуги самого дорого и качественного эскорта для высокопоставленных клиентов и не только в Нордэме. Надо сказать, девушки, и не только девушки, у Патрисии всегда были отменные.
Последним в этой четверке был Фредерико Гарсиа из банды Кровавого Залива. Он замещал старшего брата Эрнесто, присевшего на нары вместе со Снейком после последнего крестового похода полиции, объединившейся с прокуратурой. Банда Залива была основным поставщиком психотропных веществ на улицы и в клубы, не только старого города, но и всего Нордэма. Годовой оборот мог банды Залива мог покрыть годовое содержание Нордэма, если не брать в расчет еще города спутники.
Поскольку публика собралась разношерстная, переговоры проходили в напряженной обстановке, где каждый тянул одеяло на себя. Куки-Монстр и Патрисия, в отличие от своих коллег, не были ни чьими заместителями. Они изначально возглавляли созданные группировки, и не опирались исключительно на личное мнение, а не на мнение сидевших главарей, значит, они и начнут диктовать свои условия, пока банда Залива и Змеи будут согласовывать их с боссами.
– Итак, мы будем договариваться или нет? – настойчиво сказала Патрисия. Меха и бриллианты на ней смотрелись неуместно в заброшенном цеху, но подчеркивали статус женщины.
Благодаря хорошей акустике пустого здания Уэсту даже не пришлось напрягать слух, чтобы услышать сказанное. Пока переговоры проходили мирно, у него был шанс выяснить, что же затевают банды старого города.
– Только после того, как Зеленые Змеи принесут извинения за нарушение границ нашей территории, – раздраженно сказал Куки-Монстр.
– Вы устроили казнь члена нашей банды без нашего ведома! О каких изменениях может идти речь. Это не по правилам, Печенька-Куки! – Ёж специально высказал имя Куки с издевкой, чтобы разозлить его.
– Никто твоих ребят не трогал, им лишь слегка помяли бока. Они сами разобрались, что к чему. Полуночники не нарушали законы, чего не скажешь о вас, Ёж, – Куки-Монстр проигнорировал издевку над именем. На кону стояли более важные вопросы и, в отличие от Ежа, он это понимал.
– Послушайте сюда, мальчики, – Патрисия потеряла терпение. Видимо, переговоры проходили достаточно длительное время, и разговор с комиссаром Морганом стоил Уэсту важной информации. – Вашим клубам нужны мои девочки и наркота банды Залива. В любом случае, вам придется сотрудничать с нами обоими. Ты согласен, Фред? – Патрисия обратилась к Фредерико, бросавшим в ее сторону недоверчивые и злобные взгляды.
– Хотите вы этого или нет, но мы с Патрисией уже четко определили сферы своего влияния. Вам остается только решить свои разногласия. Я не вижу смысла продолжать наши переговоры, пока вы грызетесь, – старший брат хорошо натаскал Фредерико. Его доводам, как и доводам Патрисии, сложно было возразить.
– Надеюсь, в нашу следующую встречу, вы отнесетесь к этому хоть немного серьезнее, – сказала Патрисия перед тем, как развернуться и уйти.
– Вы хотите, чтобы я поддержал одного из вас, но, народ, это только ваше дело. Мы лезть не будем, – Фредерико с сопровождающими последовал за Патрисией, а Ёж и Куки-Монстр остались один на один, и никто из них не собирался отступать.
– Твои парни были пойманы на охоте в пределах моей территории. Ты будешь это отрицать? – голос Куки-Монстра был спокоен. Это был голос человека, уверенного в своей правоте.
– Ты убил одного из них, – Ёж пытался уйти от вопроса.
– Говорю тебе еще раз. Ни я, ни мои люди не убивали твоего парня. Это сделал его дружок. Можешь спросить у него сам, – Куки-Монстр был на удивление спокоен, хотя всегда отличался излишней вспыльчивостью и неумением сдерживать гнев.
– Не важно! Вы его заставили! – не унимался Ёж. Он явно злился и начал выходить из себя.
– Это, каким же, позволь мне узнать, образом? Зачем мне заставлять его убивать собрата? Если бы я решил казнить кого-то, то, поверь мне, я бы сделал это сам. Я, в отличие от тебя, не боюсь замарать руки, выполняя грязную работу, – Куки-Монстр будто на что-то намекал… Что-то конкретное, понятное только Ёжу. – Я пришел с миром, – спокойно сказал Куки-Монстр. – И отпустил второго парня. По правилам я должен требовать его казни, но я этого не делаю. Я пытаюсь договориться с тобой, Ёж. Разве ты не понимаешь, что только альянс даст нам возможность выстоять перед всеобщим захватом нашей территории? – сказанное Куки-Монстром очень удивило Уэста. Видимо, есть что-то, о чем он еще не знает. Возможно, расследование смерти Томпсона сможет пролить на это свет.
– Ты думаешь, что я буду договариваться такими молокососами, как ты? – Ёж совершенно точно не намеревался идти на компромисс.
– Хочешь ты этого или нет, тебе придется выбирать, Ёж. Я согласен на условия Патрисии и Эрнесто. Мои интересы не пострадают. А вот тебе придется подвинуться, особенно, когда банда Залива займет свою нишу в твоем районе, – Куки-Монстр, видимо, уже все продумал, и просто не оставил Ежу выбора.
Снаружи послышался звук отъезжающих автомобилей, когда Патрисия и Фредерико покидали место переговоров, оставляя несколько человек внутри здания в тишине.
– Нас больше, значит, мы сильнее, Куки-Монстр. Вам перед нами не выстоять, – у Ежа был свой план развития событий. Он изначально дожидался, пока Патрисия и Фредерико покинут место переговоров, и снаружи снова послышались звуки работавших двигателей, но на этот раз, судя по звуку, автомобили уже приближались. Вряд ли Патрисия и банда Залива решили вернуться и продолжить общение, и Кастет насторожился.
– Неужели, ты думал, что я не приведу друзей? Мы перебьем вас, как крыс. И начнём прямо здесь и сейчас, – оскалившись, ответил Еж.
Сопровождение обоих сторон моментально перешло в боевую готовность. Куки-Монстр не стал дожидаться и ударил противника локтем в подбородок. Лерой достал пистолет и выстрелил в Ежа, промазав по движущейся мишени и ранив в плечо. Высокопарным плечам пришел конец, и вот теперь настало время настоящего общения ребят с улицы. Банды разбежались по углам и заняли боевые позиции, открыв огонь по противнику. Сквозь завязавшуюся перестрелку через железные ворота к Змеям спешило подкрепление, и Полуночники уже несли значительные потери.
– Беги и заведи машину, – крикнул Куки-Монстр Кастету.
Лерой сорвался с места и побежал в сторону стоянки, держась за правый бок, из которого капала кровь.
Полуночники пытались отступать, но их осталось только трое: Лерой, Куки-Монстр и один молодой паренёк из шестерок. Куки с парнем решили пробираться к выходу. Змеи наступали со всех сторон, не давая Куки-Монстру ни на метр продвинуться к дверям. Змеи не собирались выпускать никого живым. Куки понял это слишком поздно, падая на холодный бетон с адской болью в груди и ноге. Внезапно с противоположной стороны послышались крики.
– Не стрелять! Никто не стреляет! – кто-то кричал во весь голос и стрельба прекратилась. – Валим отсюда, сейчас здесь все рванет, – крик повторился.
Уэст почувствовал сильный запах меркаптана. Кто-то повредил газопровод намеренно или случайно во время перестрелки. Без сомнений, в котельной было свое подземное хранилище, где все еще оставались запасы газа. Запах почувствовали все, кто остался в живых. Еж первым бросился к выходу, но двери были заблокированы снаружи. Куки-Монстр и паренёк лежали возле своего укрытия в лужах крови. Кому-то все-таки удалось их подстрелить.
Детектив не терял ни секунды, понимая возможные последствия от повреждений газопровода. Выбравшись через крышу, он, не останавливаясь, спустился по пожарной лестнице, стараясь уйти как можно дальше от эпицентра предполагаемого взрыва, который раздался через минуту, оглушая ударной волной. Уэст бросился на землю. Над цехом поднялся огненный столб. В ближайших зданиях выбило оконные стекла, бетонные конструкции тряхнуло с такой силой, что они с трудом устояли, местами обрушившись. Детектива присыпало стеклом, обломками и бетонной пылью. На секунду ему показалось, что он потерял слух. Поднявшись с пола и проверив себя на наличие повреждений, сквозь шум в ушах он с трудом расслышал звук работающего двигателя автомобиля. От здания, где произошел взрыв, на полной скорости отъезжала машина, направляясь в сторону доков. Уэст отряхнулся от пыли и направился в сторону спрятанного от посторонних глаз автомобиля. Беглецам просто так не уйти от правосудия, когда хитрый Лис уже сел им на хвост.
Нам всем крышка
– Может, ты все-таки объяснишь мне, какого лешего мы пришли сюда? – спросила у Эванс привлекательная темноволосая девушка, стоявшая рядом с ней.
Ею была Мира Либерсон – университетская подруга Эванс и по совместительству красавица еврейского происхождения, во внешности которой нашли отражение черты, относившиеся к ее этническим корням: волосы цвета вороного крыла, густые длинные ресницы, обрамляющие медово-карие глаза, фарфоровая кожа, полные чувственные губы. Мира выглядела слегка неуместно посреди подворотни старого города, особенно если учитывать тот факт, что выглядела девушка, будто только что вышла из салона красоты, одетая в трикотажную мини-юбку, черную кожаную куртку и в обувь на высоком каблуке.
– Почему мы роемся в мусоре посреди белого дня в подворотне Северного Нордэма? – голос Миры звучал недовольно и с нотками брезгливости, но чего в нем не было, так это и тени удивления.
– Нет, я, конечно, привыкла к твоим заскокам типа: давай узнаем, сколько жира в белке, давай выкопаем вооот такую яму воооот в этом месте, чтобы чего-то там проверить, но сегодня ты превосходишь саму себя, Амелия! Ты просто на высоте! – Либерсон вздохнула, натянула третью по счету пару резиновых перчаток и переступила через разбросанные по подворотне мусорные баки.
– Спорово-пыльцевой анализ, – отрешенно констатировала Эванс, перепрыгивая жестяные контейнеры.
– Чего? – возмущенный визг Либерсон почти достиг ультразвука, но Эванс и бровью не повела, даже не поморщившись.
– Мне нужен был образец для спорово-пыльцевого анализа дочетвертичного периода. Ты же ботан. Ты должна это знать, – Эванс глубоко вздохнула, о чем пожалела практически сразу, и продолжила разгребать мусор подворотни.
– Я помню, блин, что это был спорово-пыльцевой анализ. Я его для тебя и делала. Главный вопрос, как всегда, один. Какого хрена? – Либерсон зажала нос свободной рукой, оттаскивая пакет с мусором в сторону и прогоняя мелких мышей громким топотом.
– Коммерческая тайна, – опять в голосе Эванс не было никаких эмоций даже при виде потревоженных грызунов.
– Вечно ты так. Хоть скажи толком, что мы ищем? – квесты подруги были, конечно, очень интересным занятием, но в последнее время начинали слегка раздражать Миру. – Могли бы просто в кино сходить, потом пиццу съесть, потом выпить и о мужиках потрепаться, но нет же! Мы роемся в мусоре, и ищем, даже не знаю что! – в ворчании Миры было сплошное раздражение с легкой ноткой обиды.
– Крышку от мусорного бака, – словно не слыша претензий подруги, инструктировала ее Эванс, как всегда: быстро, четко, детально и конкретно.
– Таааак, уже лучше. Это, видимо, какая-то особенная крышка, поскольку два доктора наук ковыряются ради нее в мусоре, да? – любопытства Либерсон было не занимать, как и Эванс скрытности.
– Да. Она вся вмята и покорежена, – это было самое точное описание, на какое только была способна Эванс, полностью захваченная поиском объекта.
В приступе ищейки она не замечала рядом с собой ничего и никого и не успокаивалась, пока не находила желаемое, попутно не давая успокоиться и всем окружающим.
– А, ну это проще простого. Ведь все остальные крышки от старых мусорных баков очень гладкие и ровные, верно, Миа? Верно! – констатировала Либерсон будничным тоном, пнув набитый мусором пакет.
– Ты вообще помогать собираешься? – Эванс вопросительно посмотрела на подругу, осуждая взглядом за пустой треп.
– А у меня есть выбор? – смиренно вздохнула Либерсон, зная, что выбора у нее нет.
– Есть. Пойти в оранжерею и помирать там от скуки в ноябре-то месяце, – улыбка Эванс напоминала оскал.
– Злыдня ты, – насупилась Мира. – Мужика тебе надо. Так и будешь пускать слюни на своего босса, который брат этого.… Как его… – с именами у Либерсон был полный швах, если дело не касалось людей по ее работе, но туда, как говорится, лучше никому не соваться. – Ну, он учился ещё с тобой на одном курсе. Блондинчик такой, кстати, симпатичный, – девушка пыталась щелкать пальцами, чего не давали сделать резиновые перчатки, и имени она так и не вспомнила. Не ее день. Точно не ее.
– С нами, Либерсон. «Этот», – Эванс нарисовала пальцами в воздухе кавычки, – учился с нами на одном курсе, и зовут его Лиам. И он, на минуточку, заноза в заднице, – в голосе девушки появилось раздражение после упоминания старого друга.
– Странно, я думала, вы дружили, а сейчас он вдруг стал «занозой в заднице», – удивилась Мира, ставя кавычки в воздухе, как сделала это Эванс. – Вспомнила! – щелчок пальцами в перчатках неожиданно удался. – Мы еще на латыни в одной группе были, – утвердительно указывала она на подругу указательным пальцем. – Или на химии? – а после задумалась на пару секунд.
– Латынь, – констатировала Эванс. – И Ли всегда был занозой, но раньше ему нужно было у кого-то списывать. И нет, я не пускаю слюни на его брата. Хотя он приятный внешне. И не тупой.… Временами, – последнее было добавлено тише. – Что весьма странно, учитывая, что он бывший спортсмен, – вот за эти слова Мира, имевшая за плечами спортивное прошлое, ущипнула подругу. – И глаза у него такие… – не могла подобрать нужного описания Эванс, будучи поглощенной поисками той самой крышки, и настал ее черед щелкать пальцами.
– Какие такие? Подбирай же эпитет, ну? – Либерсон закатила глаза. – Синие, серые, зеленые, карие, блеклые, красные от недосыпа, умные, большие, маленькие, – быстро накидала она варианты и готова была подбросить еще пару сотен. – Выбери уже что-нибудь, а? – теперь уже Либерсон вела речь не о глазах босса Амелии, а намекала на нечто более определенное, способное принести хоть какую-то стабильность в жизнь одинокой подруги.
«Радиоактивные», – единственное, что приходило Эванс на ум, но озвучивать этого она не станет, особенно перед любопытной и эмоциональной Либерсон.
– Зелёные, обычные зелёные глаза, – подытожила Миа. – И чего ты привязалась. На таких, как я, такие мужчины не смотрят, да и как ты, кстати, тоже. Без обид. Мы для него бесполезная, легко заменяемая и возобновляемая биомасса, – с силой отбросив очередной бак, начала занудствовать Эванс. – Я и сейчас работаю в их компании, потому что помогла Лиаму с парой-тройкой проектов в колледже. Крис, кстати, привет передавал, – она едва вспомнила про Оулли, почти забыв передать Мире его горячее, буквально пламенное приветствие.
– О, доктор Крыс, как он, кстати? – Либерсон скривилась, услышав имя общего знакомого.
– Все тот же «Крыс», как и раньше. Недавно предлагал мне сделку, чтобы я продала свою бессмертную душу Ларссонам, – в тон Мире ответила Эванс, продолжая разгребать мусорные баки.
– А разве они ее тебе вернули? – злорадствовала Либерсон, с силой отшвыривая пластиковый контейнер, – и, Эванс, красное полусладкое, пожалуйста.
– В смысле? – Эванс вопросительно посмотрела на подругу.
– Да в прямом. Я пью красное полусладкое, – сказала Мира указывая на противоположную сторону подворотни, где между пожарной лестницей, стеной и водосточной трубой торчала помятая крышка мусорного бака.
Эванс рванула с места к ней и попыталась вытащить, но крышка застряла, что называется, на совесть. Использовав кирпичную стену в качестве упора для ноги, девушка потянула крышку на себя, но все было без толку. Кусок железа застрял намертво.
– Отойди уже, а? А то реально бесишь-раздражаешь, – Либерсон сняла кожаную куртку и передала подруге. Взявшись за крышку и уперев ногу в туфле на высоком каблуке в кирпичную стену, Мира дернула крышку, что есть мочи, и та поддалась, издав противный скрежет и поцарапав водосточную трубу.
– Ну? Кто сказал, что спорт для тупых? Держи уже «свою прелесть», – последнюю фразу Мира сказала голосом Голлума из Властелина колец и вручила Эванс драгоценную крышку.
Придирчиво осмотрев крышку, Эванс засунула ее в заранее приготовленный стерильный пластиковый пакет.
– Ты ведь так и не расскажешь, зачем она тебе, да? – Либерсон смирилась, что ей уже не суждено узнать всех вкусных подробностей, но все еще надеялась.
– Отчего же, – и Эванс оправдала ее надежды. – Здесь произошла драка, которую я видела, на крышке могут остаться следы крови или ДНК одного человека, который очень не хочет, чтобы его нашли. Теперь я буду его шантажировать, получу повышение и уволю Крыса, – она выложила все, как на духу, что было весьма странным, ведь откровенность по натуре ей была несвойственна. Хотя, возможно, Эванс просто шутила, а Мира не разобрала этого из-за отсутствия интонаций в голосе подруги и от нахлынувшего счастья из-за перспективы увольнения хвастунишки Криса.
– Да ты, блин, шутишь? – Либерсон в итоге все же перешла на ультразвук, и только долгие годы тренировок позволили Эванс не оглохнуть.
***
На заседании намечалась скука смертная. Крис впервые, наверное, на памяти Эванс пришел в костюме, но старательно создаваемый им образ взрослого и серьезного человека портили хипстерские очки и джинсовые кеды. Эванс же была в строгом черном платье, которое она не надевала уже два года. Оно слегка висело на девушке, что было неудивительно, учитывая ее потерю в весе более двадцати фунтов, но платье было выбрано, что называется «к случаю».
– Вы готовы, доктор Эванс, – с напускной важностью позвал ее Крис, который зашел за ней пораньше, чтобы успеть занять удобные места на заседании.
– Еще не совсем, – складывая документы в стопку, Эванс покачала головой, а Крис закатил глаза, едва не ткнув ее стереотипом, что девушки всегда долго собираются.
Быстро проверив все необходимые бумаги и файлы, Эванс скинула обувь и надела черные туфли на высоком каблуке. Туфли были одной модели, но от разных пар: левая из коробки, что хранилась дома в кладовой, а правая – из ящика рабочего стола.
– Оу, каблуки! Ягодка, ты никак прислушалась к моим словам. Я что-то пропустил и покинул вас с Адамом Ларссоном раньше времени? – тон Криса был игривым и немного ехидным.
– Оу, Крыс, мне казалось, это мне следовало уйти раньше времени, чтобы вы не упустили возможности побыть наедине с Адамом Ларссоном, – передразнила его девушка, и Крис густо покраснел от ее слов, уткнувшись взглядом в пол.
– Что, так заметно было, да? – нелепое смущение Криса немного разряжало нервозную обстановку, царившую сегодня во всем офисе.
– Только бы слепой не увидел, напряжение между вами можно было ножом резать, – заговорщически шепнула она ему в ухо, привстав на цыпочки. Оулли зажмурился и потряс головой, абстрагируясь, будто ничего и не слышал. Для Эванс же это была сладкая месть за слова Криса при их последней встрече.
Войдя в конференц-зал, Эванс и Оулли заняли места подальше от мест, где должны были сидеть руководители и правление, чтобы незаметно для всех зевать в кулаки. Имевшиеся опасения по поводу скуки подтвердились и даже немного превысили ожидания. Когда Оулли перепутал страницы из подготовленного Эванс доклада, никто этого и не заметил.
– У вас все, доктор Оулли? – уставшим голосом сказал Адам Ларссон, глядя в никуда стеклянным взглядом.
– Да, мистер Ларссон, на сегодня это все, что мы имеем, – дрожащим голосом сказал Крис.
Судя по опущенным головам собравшихся, сам Оулли был единственным, кому был интересен его доклад. Все и без него было ясно. Их заранее списали и отправили на склад, а рассмотрение перспектив – лишь еще один пункт для профсоюзов в процедуре расформирования структурной единицы и сокращения штата.
– За два года у вас не появилось никаких новых разработок? Это ставит под сомнение вопрос о целесообразности существования вашего Управления, – Адам, видимо, уже заранее заготовил эти слова, а некоторые из правления утвердительно кивали им.
– К сожалению, мы не можем предоставить вам других данных, – Крис покраснел до кончиков ушей от взгляда Адама и ждал поддержки от Эванс. Та только смотрела на стол перед собой, не поднимая головы.
– Вам нечего добавить, доктор Эванс? – Адам обратился к ней напрямую, недовольно постукивая пальцами по столу.
– Есть один перспективный проект, но он на стадии согласования, мистер Ларссон, – ответила Эванс будничным тоном, на что Адам удивленно приподнял бровь, а Крис едва не убил ее своим взглядом. Он ждал поддержи, а не удара артиллерии прямо по своим.
– Просветите нас, – Адам откинулся в кресле и уже был готов к представлению, бросив взгляд на брата, но Лиам держал непроницаемое лицо, хотя теребил телефон и пролистывал лентыв социальных сетях.
– Есть несколько перспективных госзаказов на производство полимерных материалов высокой прочности. У нас есть образцы и можем приступить к производству хоть сейчас, но проблема заключается в том, что запрос на использование патента только направлен разработчику в Mayercorp. На данный момент они ничего не производят по этим патентам, так что вполне выгодно предложить им сделку. Я известила председателя совета директоров в заинтересованности Larsson Industries в сотрудничестве официальным письмом несколько часов назад. На данный момент мы ждем от них ответа. Сделка выгодна для обеих компаний: с них патент, а с нас производство, прибыль поделим через посредника, – завершила Эванс отчет.
– Благодарю вас, доктор Эванс, мы вернемся к этому вопросу позже, переходим к Управлению по международным связям, – констатировал Адам, поглядывая на брата и Оулли.
По его виду было понятно, что ее слова его ничуть не впечатлили, да и не было никакого смысла откладывать уже заготовленный приговор. На лицах же Криса и Лиама читалась ярость и недоумение одновременно, и только подтвердило предположение Адама, что такого поворота событий не ожидал никто из них. Но как бы ни пыталась сейчас Эванс выиграть время, в итоге им с Оулли все равно крышка. Казнь, значит казнь, а Эванс и Оулли пойдут в архив сортировать бумаги.
***
Заседание растянулось на несколько часов. Адам думал, что оно никогда не закончится. Ему нужно было время обдумать сказанное Эванс в лифте и на заседании. Он никогда не успевал за ходом её мыслей. Порой его пугало, куда они её приводили. Она была похожа на бомбу замедленного действия, которая, не знаешь, когда рванет и выпалит что-то убийственное, так как не умеет вовремя закрывать рот. Адаму не понравилось, что она попыталась ему возразить и проявила инициативу, не посоветовавшись с ним и не сказав ничего Оулли по поводу запроса на право использования патента у конкурирующей компании. Хотя, возможно, сотрудничество с Mayercorp и на руку Larsson Industries, но сейчас Адам должен контролировать Эванс, как никогда, в чем Оулли ему никак не помог. Внезапно всплывший Томпсон только добавил проблем к уже имеющимся, а Эванс связующее звено между ним и Северным Нордэмом. Потерять над ней контроль равносильно проигрышу. На поиск нового посредника уйдет время, которого у них и так в обрез.
Он украдкой взглянул на Лиама, который со скучающим видом смотрел в телефон. Казалось, его брату было вообще на все глубоко плевать. «Вот кого нужно отправлять на переговоры к Майеру», – прикинул Адам, погрузившись в размышления, и не сразу заметил, как последний докладчик закончил свой отчет. После «вежливого» пинка под столом от Миранды, Ларссон, поблагодарив всех присутствующих, наконец, распустил заседание, чем осчастливил всех и каждого. Достав телефон, задумавшись, Адам отправил сообщение и покрутил его в руках в ожидании ответа.
Исходящее сообщение для К.
Сходим на свидание?
Входящее сообщение от К.
Не могу. Ужинаю с коллегами в 22.00 в тёплой дружеской атмосфере, согревавшей нас долгими зимними вечерами.
Удовлетворенно хмыкнув, Адам спрятал телефон и направился к выходу, где его нагнал Лиам, нервно покусывающий губы. Брат выглядел абсолютно спокойно, но Адам прочитал в его глазах тревогу.
– Ты же сказал, что все под контролем, верно? – Лиам и, правда, был на взводе, но заметил это только брат.
– В полном. Что-то случилось? – он непонимающе посмотрел на всполошенного молодого человека.
– Ты видел, в чем она пришла на заседание? – тихо спросил Ли, и Адам сделал вид, что не понимает, о чем он пытается ему сказать. Конечно, он увидел платье, которое велико ей на несколько размеров, но это, по мнению Адама, был не повод для паники, которую начал разводить мелкий истерик.
– Посмотри на её туфли, – уточнил Лиам, затаив в голосе что-то, что Адам не разобрал.
– Она давно не ходила на каблуках, но это не повод впадать в панику, Лиам, – в голосе Адама проскользнуло раздражение, – она все равно ниже, чем ты.
– Ты не понял, – Лиам начинал злиться, что остался непонятным.
– Я не силён в моде, милый брат, просвети меня, – намёк на ориентацию Лиама, коим Адам попытался его заткнуть, был выделен жирным шрифтом.
– Платье и туфли те же самые, что были на ней тогда, в ночь, когда погиб Ричард, – последнее уточнение Лиам сказал почти шепотом, подойдя ближе к Адаму.
– Ты думаешь, это единственная пара туфель в Нордэме? – конечно, он видел. Он же не слепой, в конце-то концов, и тон Адама стал резким с проскользнувшими в нем властными нотками.
– Нет, но вряд ли Эванс купила себе только правую, положив ее себе в ящик рабочего стола, и решила отпраздновать приобретение, упиваясь двадцатилетним вискарем прямо на рабочем месте, вместо того, чтобы пойти вечером домой, – голос Лиама сочился ядом.
– Когда это произошло? – возмущенно спросил Адам.
– Накануне. Я застал ее в офисе вечером за распитием крепких спиртных напитков. Кто-то подбросил ей туфлю в ящик рабочего стола. Она не сказала об этом никому из нас, и, скорее всего, продолжила бы молчать, не застань я ее вечером в офисе. И после этого, ты говоришь мне, что все под контролем? – Лиам шипел как рассерженный кот, но голоса не повышал.
Адам попрощался с последними сотрудниками, покидающими конференц-зал, оглядевшись в поисках лишних ушей, грубо взял Лиама под локоть и завел в пустой кабинет.
– Какого хрена ты делал в офисе у Эванс вечером? – настала очередь Адама злиться и негодовать. – Я же сказал тебе держаться от нее подальше! – он всегда требовал от всех полного подчинения и ни на минуту не давал забыть о своем постоянном контроле.
– Не указывай мне, что делать, Адам. Ты уже достаточно натворил дел, – очень недвусмысленно напомнил Ли. – Кто-то прислал Эванс туфлю с того вечера, а что творит эта идиотка, я понятия не имею. И это ты называешь «все под контролем»? – Лиам буквально отчитывал старшего брата, чем начинал бесить его еще больше.
Только этого Адаму еще и не хватало. Истеричный сопляк отчитывает его в том, в чем даже близко не смыслит, и он не выдержал, осаживая Лиама:
– Послушай меня, радужный ты мой, – опять чересчур прозрачный намек на шашни с Томпсоном. – Я сказал тебе не лезть в это и держаться подальше от Эванс. Займись лучше тем, что умеешь. В Нордэме еще много ночных клубов с милыми мальчиками, только сделай одолжение, не притаскивай их к нам на работу. Нам уже достаточно Эванс и Томпсона, – тон Адама больше напомнил рычание, и с этими словами он вышел из кабинета и оставил Лиама один на один с его невысказанной злостью и обидой.
Плюнул в колодец, по-другому и не скажешь, хотя кто посмеет ему перечить. Он все контролирует. Всё и всегда контролирует, а тем, кто посмеет ослушаться, как сделал это Ричард, как известно – крышка. И это Адам готов был доказать это не на словах, а на деле.
***
Снятие стресса методом употребления дорогого виски из офисной кружки становилось для Эванс привычным делом. Ещё совсем немного и после работы в Larsson Industries ей понадобятся не только новые нервы, но и новая печень. Жаль, что подарочный виски подходил к концу. Видимо, скоро его придется заменить на более дешёвый аналог, если братья Ларссоны так и будут доводить её до белого каления. Сделав глоток, Эванс закрыла глаза и насладилась вкусом напитка. Сегодня ей удалось выиграть немного времени до выхода начальника Управления с больничного, пусть и пришлось над этим изрядно потрудиться. Она достала сигарету из пачки, прикурила и медленно затянулась. «К утру выветрится», – подумала девушка.
Коробка для скрепок на её столе давно превратилась в пепельницу. Розински же нет, кто заметит? Она планировала посидеть так ещё часок и дождаться, когда основной поток офисных работников из центра схлынет, и ей не придётся толкаться в вагоне метро по дороге домой. Торопиться ей было некуда, так какой смысл спешить сменить одну пустую каморку на другую с максимальными неудобствами по дороге. «Может позвонить Мире и предложить ей прогуляться?» – пришла неожиданная идея девушке в голову. Она достала телефон и написала сообщение подруге:
Исходящее сообщение для Либерсон
La Brise?
Входящее сообщение от Либерсон
Буду через час.
Эванс собиралась уйти с работы по обычному маршруту, но стоило ей выйти на улицу, как ее окатило потоком ледяной воды, льющейся с неба, а порывы ветра грозили сбить девушку с ног. Она решила как можно скорее добраться до станции метро и из-за льющегося потоком дождя не заметила, как напротив нее остановился автомобиль, пока тот не посигналил ей. Чёрный ВМW. «Черт. Машина Адама. Дважды черт. Может, не заметит?» – с надеждой подумала она. После их разговора в лифте, общаться с ним ей сейчас хотелось меньше всего. Водитель не собирался уезжать и посигналил снова. «Так скоро и черти в аду закончатся», – сказала Эванс себе под нос, садясь в автомобиль.
– Мистер Ларссон, – проговорила она сквозь зубы. Слишком свежа была ее обида для нового общения с ним.
– Мисс Эванс, – продолжать разговор он явно не собирался, – домой?
– В La Brise. У меня наряд во вторую смену, – ее тон явно не понравился Адаму, но он промолчал, глубоко вдыхая и раздувая ноздри от недовольства.
Грубить в открытую Ларссон ей не стал. Значит, ему от нее что-то нужно, как и всегда, а про плевок в колодец накануне он уже успел забыть. Машина тронулся с места в направлении клуба, и Эванс молча смотрела в окно. Разговаривать с Адамом не было ни малейшего желания. За всю дорогу до La Brise они не сказали друг другу ни слова. Припарковавшись за два квартала до клуба, Ларссон заглушил мотор и устало откинулся на спинку сиденья, прикрывая глаза и предчувствуя очередной тяжелый разговор. Эванс, взывая к корням, решила уйти по-английски и собиралась выйти из машины, но услышала звук блокировки центрального замка. Видимо, разговора не избежать, и облегчать ему задачу, начиная разговор первой, она не собиралась.
– Вас то не заткнуть, то слова не вытянуть, мисс Эванс, – начал он, и девушка только усмехнулась его словам. Судя по всему, Адам не знал с какого боку подступиться, и какова может быть ее реакция на его слова.
– Если вам есть, что сказать, то говорите, и я пойду, мистер Ларссон. Меня ждут, – Эванс не их тех, кто закатывает истерики и припоминает обиды, как старые, так и свежие, даже несмотря, что градус в крови добавляли ей смелости.
– Хорошо. Я перегнул палку. Я был груб с тобой, прости, я был не прав, ты не нянька, – выпалил он на одном дыхании заготовленную речь.
Эванс отлично знала, насколько сложно, такому человеку, как Адам Ларссон, даются слова извинения и признания своей вины, а количество слова «я» в его квазе- и псевдо- извинениях только доказывали пустословие Ларссона.
– О, видимо, все действительно плохо, раз вы снизошли до извинений. Значит, Лиам рассказал о презенте в ящике своего стола, – не стесняясь, ехидничала Эванс. – И вы, мистер Ларссон, решили сменить гнев на милость, чтобы я не побежала стучать на вас в полицию? – она знала, что её слова его взбесят, знала, что он не потерпит разговора в подомном тоне, знала, что у мистера Тотальный Контроль всё и все под контролем. Знала, и не сдержалась, ведь обида скоблила ее и рвалась наружу, а виски уже гулял по венам, притупляя инстинкт самосохранения.
– Да что ты такое говоришь, Эванс. Это здесь совершенно не причем. Я просто хотел извиниться! – очень натурально осудил ее Адам, но взгляд серых, как грозовое небо глаз, заставил его замолчать, напоминая, кто перед ним. – Черт, Эванс как же ты иногда меня бесишь, – Адам со злостью ударил рукой об руль, когда провалился в своем благородном порыве по принесению извинений, а точнее в его вполне себе умелой имитации.
Его привычная тактика по очарованию всегда давала сбой, когда дело касалось подружки брата. Он уже надеялся, что посыплет голову пеплом, и глупенькая маленькая девочка растает от проявленного к ней внимания, но нет же! С ней эти номера никогда не проходили, на что он рассчитывал сейчас? Глупо, Адам. Очень глупо.
– Только иногда? – Эванс специально усмехнулась, чтобы он заметил, и ехидный укол в самое слабое место, а именно в его самолюбие, не заставил себя долго ждать:
– Извинения приняты. Откройте дверь, мистер Ларссон, – этот разговор окончен. Он якобы извинился, она якобы поверила. Он блефовал, она блефовала в ответ. Здесь нечего обсуждать, а если говорить начистоту, то сейчас они оба выскажут друг другу столько, что целой ночи для этого будет мало. Встречать рассвет в его машине ей никак не хотелось.
– Ты всегда собираешься говорить мне то, что я хочу услышать? – терпения Адама хватило ненадолго.
В этот раз он хотя бы попытался, что уже прогресс. Лучше бы молчал, ведь молчание, как известно, золото. И помня об этом, Эванс повернулась и посмотрела ему в глаза, горевшие медным пламенем от едва удерживаемой злости:
– Откройте эту чертову дверь, мистер Ларссон, – кто из них и кого бесит больше – сложный вопрос. – Спорим, что этого вы точно не хотели услышать? – Эванс говорила низким сочившимся раздражением голосом, растягивая каждое слово, будто вбивая его ему в голову.
Алкоголь прибавил ей храбрости, иначе она уже выпрыгнула бы через дверь багажного отделения, и Эванс решила, что пора начинать выпивать прямо с утра на работе. Так, как оказалось, намного проще смотреть на вещи.… И в глаза Адаму. Отлично. Официант, повторите.
– Откройте дверь. Я жду, – у неё уже не было ни сил, ни желания выслушивать его претензии. За эту неделю она слишком устала от обоих братьев, от их непомерного эго с эмоционально-нестабильным фоном. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это уйти и хорошенько напиться.
Адам сжимал руль, и даже в слабоосвещенном салоне автомобиля было видно, как играют желваки на его лице. Эванс удивилась, что он ещё не придушил её одной рукой, с него-то станется. Хотя, следует отдать ему должное, в этот раз он даже сделал вид, что ему жаль, и он хочет попросить прощения. Желая поскорее уйти, она потянулась к механизму разблокирования центрального замка, так как Ларссон не спешил её выпускать, и протянула руку вперед. В одно неразличимое глазом мгновение он резко схватил ее за запястье и дернул на себя, снова взяв ее пальцами за подбородок, как тогда в лифте, и повернул лицо девушки к своему, чтобы посмотреть ей в глаза:
– Больше никогда не смей со мной так разговаривать, Эванс, слышишь? – подчинение и контроль – все чего он ждал. – А теперь кивни, если поняла, – его пальцы сжимали ее челюсть с такой силой, что завтра точно появятся синяки.
Она только молча кивнула. Опять. Она всегда кивала. Все они кивали, а те кто отказывался, тем, как известно, крышка.
– Как скажете, мистер Ларссон, – в её голосе уже не было обиды, а только банальная усталость.
Эванс смотрела ему в глаза и больше не хотела убраться от него подальше. Теперь она хотела никогда не видеть его глаз так близко. Не видеть это зелёное море ярости, эту пылающую ядовитым пламенем медь. На сегодня с неё хватит. Она слишком устала.
– Будьте так добры, разблокируйте, пожалуйста, двери, – говорила она на удивление спокойно, скорее даже безжизненно и пусто.
Ему этого хватило. Послышался звук, означающий, что двери, наконец, разблокированы, а Ларссон все еще смотрел ей в глаза, выискивая признаки проявленной слабости, но ее лимит потраченных на Ларссонов эмоций закончился ровно минуту назад. Адам медленно отпустил её, и Эванс выскользнула из его рук, а затем и из машины. «Кролик снова прыгнул на циркулярку. Не так уж надолго тебя хватило, Адам Ларссон», – с усталостью подумала она.
– Спасибо, что подвезли, мистер Ларссон, – сказала Эванс, захлопывая дверь машины, оставляя в ней разозленного мужчину.
Она медленно шла к клубу, пытаясь уложить в голове произошедшее. Привычно обойдя очередь из посетителей, девушка свернула в переулок, ведущий к входу для персонала, а из темноты переулка к ней на встречу быстрым шагом приближался человек:
– Я ждал вас, мисс Эванс.
***
Адам сидел в машине, пытаясь понять, где же он на этот раз просчитался. Девчонка Эванс снова разозлился его, вытащив все его нервы наружу. Он разблокировал двери машины и позволил ей уйти только из соображений её же безопасности. Долбанная Эванс. Сегодня она позволила себе перечить ему уже во второй раз. Она не должна была даже думать об этом и слушать каждое его слово. А что в итоге? В итоге, она приходит на заседание в туфлях с места убийства, даже глазом не моргнув. Идиотка. Тараканов в голове этой дурехи сможет разогнать только ядерный взрыв. Адам был готов свернуть ей шею прямо там, как только Лиам обратил его внимание на ее внешний вид. Ларссон рассчитывал поговорить с ней спокойно, даже прикинулся, что ему стыдно, но в этот вечер она не была настроена на общение, как будто бы бывали вечера, когда она была на него настроена, а его попытки извиниться перед ней были восприняты ею в штыки. И как только она догадалась, что на самом деле ему было плевать, простит она его или нет. Видимо, он чего-то не знает об этой Золушке, раз у той хватило смелости надеть те самые туфли на публичное мероприятие. Адам изо всех сил пытался успокоиться и мыслить рационально. Он устало закрыл глаза и потер переносицу. Срываться и истерить это не по его части, это было по части Лиама. Ему нужен рычаг давления на девчонку, но пока ни один из его планов не сработал. Ему придется лучше подготовиться, а кто может быть лучшим источником информации, чем друг, ставший врагом. Несмотря на то, что ранее плюнул в колодец, Адам достал свой телефон, написав смс-сообщение:
Исходящее сообщение для Младший
Надо поговорить. Срочно.
Адам знал, что его брат запросто может проигнорировать сообщение, но сейчас как никогда ему нужна была его помощь. Ответ пришел почти сразу.
Входящее сообщение от Младший
Пентхаус. Приезжай.
Адам моментально сорвался с места. Если девчонка что-то задумала, то брат хотя бы укажет ему направление хода её мыслей, если у этого хаоса вообще может быть хоть какое-то направление, а если же нет. В сейфе, куда они прятали сокровище Лиама, было еще достаточно места до дна и до крышки.
Слоеный пирог из старого города
Девушка шла по темному переулку, ведущему к входу для персонала клуба La Brise. Старое серое пальто намокло от ледяного дождя, льющегося, казалось, со всех сторон сразу. В плохо освещенном закутке было тихо, звуки громкой музыки остались далеко позади нее на главной улице, оставляя ее в такой необходимой сейчас тишине. Ей нужно было успокоиться и осмыслить состоявшийся с боссом разговор. Адам опять продолжал играть с ней, как кошка с мышкой, что уже порядком поднадоело. Теперь, когда Лиам порвал с ней все отношения, Адам не имел никакого влияния на них обоих. Раньше ему легко удавалось манипулировать ими друг через друга. Внезапное появление тела Томпсона заставило Адама нервничать, и Эванс прекрасно понимала, что Ларссон старший не успокоится, пока не будет контролировать всех и все вокруг, а в ход у него шли любые методы и средства. Погрузившись в свои мысли, она осторожно ступала по мокрой брусчатке, всматриваясь в лужи у себя под ногами. В тусклом свете уличных фонарей, мигающих и работающих с перебоем, Эванс заметила приближающегося к ней человека. После того, что произошло здесь несколько дней назад, бояться ей было нечего. «Никто не тронет саму Смерть», – вспомнила она слова Лероя, усмехнувшись им. Человек целенаправленно шел ей навстречу, остановившись на неосвещенном участке дороги.