Принцесса Дюны - читать онлайн

Принцесса Ирулан сидела на возвышении рядом с отцом, Падишах-Императором Освоенной Вселенной, в окружении роскоши. Оба были чрезвычайно почетными гостями, но при этом без свиты: исторически сложилось так, что мероприятия, подобные этому, предназначались только для глаз сотрудников Космической Гильдии.

Похороны Навигатора – событие редкое и торжественное.

Сидя среди экзотических огней и звуков, царственная семья смотрела на раскинувшийся чуть поодаль необъятный космопорт Джанкшин[1] и множество огромных припаркованных галактических лайнеров. Гильдия умела хранить свои секреты.

Ирулан и ее отец явились в изысканных, приличествующих случаю нарядах: принцесса в черном платье с минимумом украшений, а Шаддам IV в строгой темной мантии и почти без регалий. Светлые волосы принцессы были уложены в аккуратную прическу.

Высокопоставленные представители Гильдии занимали остальные места в зрительской зоне.

День на главной планете Гильдии выдался пасмурный и теплый, но без дождя. Легкий ветерок выносил из презентационного комплекса промышленные запахи, дымка искусственного освещения заполняла воздух. У входов в закрытую смотровую зону вытянулись по стойке смирно имперские сардаукары, но большая часть элитных бойцов оставалась на роскошном императорском фрегате, ожидая возвращения Шаддама в космопорт.

Император неохотно согласился с требованиями, ограничивающими его личную охрану – после того, как один из представителей Гильдии, старгайд[2] Серелло, заверил, что все будет в порядке.

Теперь старгайд сидел по другую сторону от Императора на смотровой трибуне. Он дал гостям гарантии безопасности от своего начальства, а в Гильдии слов на ветер не бросали. Ирулан не сомневалась, что в столь тщательно охраняемой зоне им с отцом не о чем тревожиться.

Падишах-Императору и его старшей дочери единственным из посторонних позволили видеть проводы Навигатора в последний путь. Насколько знала Ирулан, такой чести не удостаивался еще никто из Дома Коррино за тысячелетия сотрудничества с Космической Гильдией.

В приглашение вписали принцессу, а не императрицу, поскольку в настоящее время Шаддам не имел жены, недавно потеряв свою последнюю супругу, Фиренцу Торвальд. Старшая дочь Ирулан в свои двадцать шесть лет играла более важную роль по сравнению с другими детьми. В ее обязанности входило путешествовать с дипломатическими миссиями, она повидала множество миров, но еще никогда не посещала штаб-квартиру Гильдии. Немногим чужакам доводилось видеть какую-либо часть Джанкшина – связующего звена всех галактических маршрутов. Даже ее отец, при всей важности его положения, никогда здесь не бывал.

Огромное количество галактических лайнеров, стоящих на презентационном поле, наполняло принцессу благоговейным трепетом. Гигантские корабли никогда не приземлялись ни на одной другой планете, а здесь площадку покрывали сотни, насколько хватало глаз – и все это ради того, чтобы почтить память одного из могущественных, таинственных Навигаторов.

Император, по-видимому, радовался, что стал свидетелем этого события. Он наклонился к принцессе поближе:

– Весьма впечатляюще, не так ли? Это будет отмечено в моей официальной биографии. – Произнося это, Шаддам из уважения к моменту понизил голос до шепота, хотя даже крик был бы поглощен необъятными просторами.

Красавец старгайд покосился на гостей, заметив перешептывания, но лицо его оставалось каменным и непроницаемым. Этот человек с квадратной мужественной челюстью, густой копной темных вьющихся волос и бездонными черными глазами обладал большими полномочиями и пользовался хорошей репутацией. Он напрямую подчинялся небольшой группе руководителей Гильдии; час назад он встретил Шаддама и Ирулан у трапа императорского фрегата и сопроводил их сюда.

Церемония продолжалась, и имперские гости наблюдали за ней с напряженным вниманием. Несмотря на воспитание в традициях Бинэ Гессерит и многолетнюю практику сохранять спокойствие в любых ситуациях, принцесса ощутила прилив возбуждения – оттого, что просто находится здесь.

Тысячи сотрудников Гильдии толпились внизу, издавая совсем мало шума, несмотря на их большое количество. Самого разного телосложения, но все в одинаковых серых мундирах. Многие из них выглядели обыкновенно, но некоторые имели физические изъяны, придающие им инопланетный вид.

Неподалеку в бронированных затемненных резервуарах находились Навигаторы – измененные люди, умеющие бережно вести огромные галактические лайнеры через складки пространства. Готовясь к мероприятию, Ирулан усердно изучала секретные имперские записи и документы Бинэ Гессерит, желая знать, что известно о Навигаторах, несмотря на таинственность Космической Гильдии.

Каждый Навигатор обладал необычайно расширенным сознанием и способностью предвидения, благодаря которым они выбирали безопасные пути через пространство. Всю жизнь погруженные в меланжевый газ Навигаторы, как правило, жили столетиями, и смерть кого-либо из них становилась значимым происшествием. Имя погибшего Навигатора не разглашалось. Ирулан задумалась – а сохранили ли вообще эти мутировавшие люди свои изначальные имена.

На широкой площадке внизу разнокалиберные сотрудники Гильдии окружили прозрачный шар из бронестекла, установленный на высокой колонне. Серелло благоговейным шепотом пояснил, что внутри этого завораживающего шара находится Оракул Времени – существо, которому, как говорят, тысячи лет. Принцессе шар казался манящим, волшебным.

Внутри сферы и пьедестала Оракула замерцали огни, затем наступила полная темнота – такая же черная, как в глубоком космосе. Ирулан сдержала тихое восклицание, дабы не привлекать к себе внимания.

Серелло наклонился к Императору и что-то ему прошептал. Они одновременно поднялись с кресел и подошли к микрофону на краю смотровой зоны; Ирулан осталась на своем месте. Ее отец отличался высоким ростом, но старгайд возвышался над ним на полголовы.

Представитель Гильдии заговорил первым – его голос разнесся над огромной толпой, и все лица повернулись в его сторону.

– Для нас большая честь, что здесь присутствует Император Шаддам Коррино IV, а также его дочь – принцесса Ирулан! Его Императорское Величество хочет сказать несколько слов о нашем ушедшем товарище-Навигаторе, который так хорошо служил Гильдии и Империи.

Здоровяк старгайд отступил в сторону, и Шаддам с императорской грацией шагнул к микрофону, высоко задрав голову, чтобы продемонстрировать свой орлиный нос и классические черты лица. Он выглядел величественно и мрачно – Ирулан еще никогда его таким не видела.

– Наши искренние соболезнования всем, кто знал этого погибшего Навигатора. Космическая Гильдия – важнейший партнер Дома Коррино в торговле, военных делах и во многом другом. От имени Империи мы выражаем глубочайшую признательность за его многолетнюю службу. – Шаддам довольно низко склонил голову, чтобы показать свое уважение к Гильдии, хотя Ирулан знала, что это идет вразрез с его гордой натурой. Затем Император отступил от микрофона, и оба мужчины вернулись на свои места.

Поле полыхнуло яркими красками, похожими на полярное сияние – свет исходил изнутри шара Оракула Времени. Сфера поднялась с пьедестала, будто на гравитационных двигателях. Круглая внутренняя камера переливалась радугой, и Ирулан восторженно улыбнулась.

Затем огненно-оранжевым светом засияла крепкая опорная колонна, и стало ясно, что сам пьедестал представляет собой емкость с облаком меланжевого газа, сохраняющим расплывчатую, нечеткую форму – неподвижным, за исключением естественных завихрений.

Но вот сфера Оракула потускнела, и все взгляды сосредоточились на резервуаре Навигатора. Внутри кружилась гипнотическая карусель газов и вспыхивали огни. Мертвое тело – сильно искаженных гуманоидных очертаний – казалось, двигалось по собственной воле, словно в нем случился последний всплеск жизни перед концом.

В воздухе за резервуаром проецировалась череда огромных голограмм – летопись жизненного пути погибшего Навигатора. Сперва он выглядел как обычный ребенок и молодой человек в одежде, вышедшей из моды несколько столетий назад. Затем последовали его метаморфозы внутри резервуара, а далее – изображение огромного галактического лайнера, уходящего с орбиты Джанкшина в открытый космос.

Оркестр заиграл похоронный марш – навязчивую мелодию с медленным, равномерным ритмом. Зависнув над бескрайним полем, шар Оракула Времени засиял ярче, тогда как резервуар-гроб потускнел, скрывая плавающую внутри фигуру. Вспышки света из шара Оракула заливали площадку.

Жуткий, всеохватывающий бесполый голос, сопровождаемый пульсацией сферы, наполнил воздух. Мерцающие эфемерные формы окружили шар, пока Оракул говорил:

– Слушайте мое слово! Тело нашего благословенного Навигатора будет возвращено источнику специи!

Шар вновь потемнел, продолжая висеть в воздухе.

Ирулан и ее отец обменялись заинтересованными взглядами.

Теперь затемненный резервуар с телом, похожий на инопланетный саркофаг, поднялся в воздух и повис под шаром. Словно соединенные невидимыми проводами, оба объекта поплыли к полю, заставленному лайнерами.

Император взглянул на Серелло, похоже, собираясь о чем-то спросить, но старгайд объявил тоном, не допускающим возражений:

– Вам и принцессе пора возвращаться на Кайтэйн. Гильдия благодарна вам за участие.

Не привыкший к тому, чтобы им пренебрегали, Шаддам попытался воспротивиться:

– Но я хотел бы узнать…

– Сир, остальная часть этой священной церемонии строго конфиденциальна. Просим понять и проявить уважение к нашим обычаям. Для нас большая честь, что вы присутствовали.

Шаддам опешил от такого отношения. Поклонившись, старгайд удалился, на ходу махнув сардаукарам, чтобы те сопроводили семью Коррино обратно на имперский фрегат.

Бескрайнее небо Арракиса было ясным. Высокие дюны простирались до горизонта. Ветер гонял в воздухе облачко пыли, которое казалось кляксой на чистом листе.

Просторы пустыни вселяли ощущение свободы. Чани, дочь Лайета и Фарулы, и двое ее спутников углубились далеко в пески, сказав наибу Стилгару, что идут по делам ситча, но на самом деле молодые люди просто бродили. По своей территории. Эти места, до сих пор не потревоженные Харконненами, подкрепляли веру Чани в то, что народ фрименов никогда не будет покорен.

Вот уже четверо суток Чани и ее товарищи могли надеяться только на себя. Они подманивали червя, ехали на его спине весь день, затем разбивали лагерь в скалах, а со следующим восходом солнца вновь отправлялись в путь. Девушка путешествовала вместе со своим старшим сводным братом, Лайет-Чи (среди фрименов известным под именем Хоуро), и с Джемисом, самым взрослым в группе, участвовавшим в гораздо большем, по сравнению с остальными, количестве партизанских вылазок. Но Чани едва исполнилось четырнадцать, и у нее было время набраться опыта.

Утром пятого дня, проснувшись в палатках, спрятанных среди скал, все трое любовались восходом солнца. Джемис прикрыл глаза ладонью, вглядываясь в волнистые дюны. Он втянул носом воздух и нахмурился, затем достал бинокль с масляными линзами и повернулся к Чани и Хоуро:

– Вы чувствуете запах? Это далеко, но доносится даже сюда…

Чани зажмурилась и сделала глубокий вдох, сосредоточившись на мельчайших оттенках сухого пыльного воздуха.

– Специя-сырец, химические пары. Запах более терпкий, чем от обычного меланжевого поля.

В ярко-голубых глазах брата – синева внутри синевы – светилось нетерпение:

– Нам нужно пойти на разведку!

Чани не хотелось спешить с необдуманными поступками.

– Ты всегда торопишься, Хоуро. – Ей требовалось время на размышление. Запах едва долетал до них. Да, она уловила в нем нотку алкалоидов. – Скопление несозревшей специи не дальше чем в нескольких километрах.

Отец Чани, Лайет, служил на Арракисе имперским планетологом. Он любил разговаривать с дочерью о науке, представляя, что однажды она станет его преемницей – как стал он сам после смерти своего отца, погибшего в результате обвала в Гипсовом Бассейне. Хотя Чани не имела никакого интереса служить Падишах-Императору, она действительно желала изучать экологию – науку, помогающую осуществить мечту фрименов о зеленом Арракисе.

Она взяла у Хоуро бинокль и отрегулировала резкость. Вдалеке она увидела округлую выпуклость песка, непохожую на дюну: раздувшийся пузырь углекислого газа в нижележащих слоях, органическое вещество от Маленьких Создателей, смешанное с водой подземного ручейка и скопившимся детритом песчаных червей. Увидела медного цвета ажурный узор из специи, похожий на лопнувшие кровеносные сосуды на лице старого фримена. Поднимающиеся пары отравляли воздух над бугром – химические реакции бурлили, молекулы складывались в древний мистический пазл.

Будто решение уже принято, Хоуро запихнул свои пожитки в рюкзак и приготовился к выходу. Он отрегулировал конденскостюм, и Джемис последовал его примеру, тем самым напоминая, что нужно спешить. Чани осознала, что у них мало времени.

Гипнотическая сила аромата специи завораживала ее. Подобные явления природы редко можно наблюдать с такого близкого расстояния. Чани и ее спутники отправились сюда на очередную разведку – предполагая застать незаконную добычу меланжа, производимую Харконненами. Но любое событие, важное для пустыни, важно и для фрименов.

Скопление несозревшей специи залегало поблизости, и они не стали подманивать червя, чтобы ехать на нем.

– Нам придется идти по открытому песку, – сказала Чани. – Но черви не станут приближаться к бродящей специи.

– Я пойду впереди и буду легок, как пылинка, влекомая ветром, – улыбнулся Хоуро, спускаясь вниз по скалам. Он взял свое личное имя от фрименского слова, обозначающего ветер, который вздымает короткие смерчи пыли, а те мечутся по дну каньона, напоминая призраков. Хоуро объявил о своем выборе после первого успешного налета на передвижную фабрику Харконненов, и он гордился, что ведет такую жизнь – как ветер, как призрак.

Добравшись до подножия скал, троица ступила на песок, двигаясь скользящим шагом. Но не успели они пройти и двадцати метров, как Чани услышала отдаленный, неуместный здесь гул – скорее ощущение, чем реальный звук. Она вскинула руку, подавая сигнал остановиться. Ее спутники замерли, высматривая признаки опасности.

Достав бинокль, Чани вглядывалась в небо, пытаясь найти то, что услышала. Высоко на пыльно-желтом фоне она заметила черное пятнышко, которое становилось все больше.

– Корабль!

Не говоря больше ни слова, все трое бросились обратно под прикрытие скал. Чани заметала позади себя их следы.

Вернувшись в безопасную тень, она продолжила наблюдать за приближением чужого судна. Теперь уже все слышали гул его двигателей.

– Это не орнитоптер и не Харконнены, – сказал Хоуро.

Чани вглядывалась в корабль, отметив, что он не рассчитан на песчаные бури и истирание обшивки – аппарат предназначался исключительно для космических перелетов.

– Это корабль Гильдии! – Она отрегулировала резкость визора, но не разглядела никаких опознавательных знаков на корпусе. – Летит прямиком к месторождению специи!

– Неужели они не осознают опасности? – произнес Джемис со смесью презрения и недоверия в голосе. – Если их зацепит взрывом, возможно, нам удастся собрать что-нибудь среди обломков.

Брат Чани неотрывно смотрел вдаль, напряженный от предвкушения. В километре от них корабль Гильдии завис над растущей на глазах выпуклостью песка. Газов прорывалось все больше – Чани отчетливо ощущала в воздухе терпкий химический аромат.

– Они используют гравидвигатели, – сказал Хоуро. – Им повезет, если они не привлекут червя и не доведут его до бешенства.

– Новички в пустыне совершают много глупостей, – Чани вернула ему бинокль. – Но кто объяснит это иномирянам, а особенно Гильдии? – Отец рассказывал ей о своих немногочисленных встречах с представителями Гильдии, утверждая, что они всегда складывались неудачно.

Парящий корабль превосходил размером передвижную фабрику специи – с тяжелыми двигателями и выпуклостями по бортам, усеянными маленькими иллюминаторами. Чани задумалась – сколько же чужаков там, внутри, изучает сейчас поверхность Дюны.

Джемис покачал головой:

– Готов спорить, этот пузырь взорвется менее чем через час.

Чани попыталась представить, что делал бы на их месте ее отец.

– Может, они проводят эксперименты. – Лайет-Кайнс, а ранее ее дед изучали месторождения специи, пытаясь понять, как меланж связан с жизненным циклом песчаного планктона, песчаной форели и червей.

Но загадочный корабль не проводил экспериментов. Открылся нижний люк, шестеро одетых в униформу сотрудников Гильдии столпились на гравиплатформе, и та стала опускаться к месторождению, над которым дрожал песок.

– Опять гравитаторы, – пробормотал Хоуро с глубоким презрением. – Что здесь нужно этим незваным гостям? – Он посмотрел в бинокль, затем передал его Джемису, который в итоге вернул его Чани.

Гравиплатформа зависла прямо над вздувшимся песком, и сотрудники Гильдии расступились, открыв взгляду еще одну фигуру, неподвижно лежащую на палубе. Чани увеличила изображение и увидела обнаженное тело с серой кожей, деформированной головой и угловатыми конечностями – тело, которое выглядело не вполне человеческим.

Брат подтолкнул ее локтем, прося бинокль, и она передала его, продолжая наблюдать из-под ладони за далекими фигурами в миражно-зыбком воздухе.

Хоуро удивленно хмыкнул:

– Они привезли с собой труп!

Вернув себе оптический прибор, Чани увидела, что сотрудники Гильдии опускают труп на песок рядом с красными прожилками свежей специи. И наконец сообразила, свидетелями чего они стали.

– Смотрите, с каким благоговением они двигаются. Они кладут это тело на вершину пузыря – это похороны! – Она вспомнила рассказы отца. – Космическая Гильдия с великим почтением относится к специи. Их Навигаторы пропитаны ею. – Деформированное тело, вероятно, принадлежало одному из этих таинственных существ, ведущих галактические лайнеры через пространство.

Оставив тело на песчаной выпуклости, шестеро сотрудников Гильдии вернулись на парящую платформу, и та начала подниматься обратно к зависшему над ними кораблю.

– Они используют Арракис как кладбище! – оскорбленно воскликнул Джемис.

Чани нахмурилась:

– Множество тел похоронено в песках Дюны.

Корабль Гильдии с гудением взмыл вверх, уходя от неминуемого взрыва, оставив на песке бездыханное тело. Вскоре он превратился в маленькую точку в небе.

Сводный брат вскочил прежде, чем Чани успела заговорить:

– Быстрее! Чем бы ни было это тело, Гильдия считает его ценным. Мы должны проверить сами. – Позабыв про осторожность, он выбежал на песок. – Этот секрет может оказаться важным!

Джемис поспешил за ним:

– Смотри, как уже вздулось!

Хоуро бежал, не заморачиваясь особой песчаной походкой. Здесь не было никаких червей, по крайней мере, пока. Мускулистые ноги Чани давно адаптировались к пустынной жизни. Следуя за друзьями, она чувствовала, как песок вибрирует от энергии, и представила все эти химические процессы – вещества, бурлящие глубоко под землей, нарастающий в них жар и давление.

– Стоит ли мертвое тело таких хлопот, Чи? – спросила она, предпочитая называть брата этим именем.

Тот ответил, не оборачиваясь:

– Это ведь тело Навигатора!

Выросшая среди фрименов, Чани привыкла к опасности. Здесь приходилось оставаться настороже каждую секунду из-за червей, и она могла сама призвать червя, если понадобится. Она понимала Шай-Хулуда, знала его нрав и привычки.

Однако масса недозревшей специи была непредсказуема. Чани с опаской посмотрела на вспухший песок и поняла, что бугор увеличился вдвое с тех пор, как они в первый раз покинули скалы. Когда химические вещества начинали смешиваться глубоко под землей, их реакция могла протекать несколько часов, даже дней, прежде чем достичь опасного апогея. И Чани не знала, как долго накапливалась взрывная мощь.

И ее брат, и Джемис от риска приходили в веселое возбуждение. Она видела это и раньше, но не до такой степени. Они пересекли песчаное пространство и поднялись по осыпающемуся склону, похожему на наветренную сторону самой крутой дюны.

Чани с трудом дышала через нософильтры, стараясь не отставать от друзей, карабкающихся к трупу странной формы. Песок трясся, воспринимая вибрации из глубины. Острый запах корицы наполнял воздух, и от этого щипало глаза.

Мертвый Навигатор лежал распростертый и обнаженный, его длинные руки имели сочленения в необычных местах. Между пальцами рук виднелись перепонки, голова выглядела слишком большой и деформированной. Открытые мертвые глаза смотрели в бесконечность – по слухам, Навигаторы и при жизни обладают таким взглядом.

Хоуро наклонился и ощупал ребра трупа.

– Это существо когда-то было человеком, но Космическая Гильдия изуродовала его.

– Отец говорил, что они используют меланж, чтобы изменить кандидатов в Навигаторы, – сказала Чани.

В воздухе висели такие густые испарения специи, что казалось, их можно резать крисножом. Масса недозревшей специи шевелилась в глубине, песок дрожал, и от этого тело Навигатора зловеще дергалось, будто живое. Джемис отступил в суеверном ужасе, сложив из пальцев защитный знак:

– Специя вернула это чудище к жизни!

Чани схватила брата за руку:

– Так, вы сами видите, что творится! Мы все погибнем, если не уберемся отсюда как можно быстрее! Масса взорвется с минуты на минуту!

Хоуро наклонился и просунул руки под плечи мертвого Навигатора.

– Помогите мне!

Джемис подхватил труп за ногу, но когда они подняли тело, Чани поняла, что у них ничего не получится.

– Оставьте его, сейчас будет взрыв! Вы сами это знаете!

Ее брат страдальчески скривился, глядя на свой трофей, затем отпустил тело.

– Наш отец, вероятно, все равно просто препарировал бы его. Бежим!

Джемису и Чани не нужно было повторять дважды. Они кинулись вниз по вздымающемуся склону – так быстро, как только могли, поскальзываясь и кувыркаясь.

Когда они достигли подножия бугра, то пустились бежать так, словно их преследовал взбесившийся червь. На полпути к скалам Чани услышала раскатистый подземный гул, похожий на рычание зверя, когтями прорывающего себе путь наверх. Надежный каменный хребет был все еще далеко, и ноги вязли в песке.

Джемис споткнулся и упал. Пробегающий мимо Хоуро наклонился, схватил друга за руку и рывком поднял – не останавливаясь. Подземный рокот превратился в рев.

Вновь услышав в воздухе жужжание, Чани сперва не поняла, что это такое – статическое электричество или струи прорвавшегося меланжевого газа. Обернувшись, она с удивлением увидела другой летательный аппарат, несущийся низко над дюнами – так близко к земле, что за ним стелился шлейф пыли. Обтекаемой формы, без опознавательных знаков, похожий на хищное насекомое. Они были перед ним на песке как на ладони.

– Корабль! – крикнула Чани.

Возможно, теперь они уже были в безопасности от взрыва – но не от мародеров.

Хоуро и Джемис резко обернулись. До скал оставалось метров двести.

– Они видят нас! – воскликнул Джемис.

– Живыми они нас не получат. Мы будем драться! – Хоуро коснулся крисножа, висящего на бедре. – Мы сможем убить их всех.

– Похоже, мы им не нужны, – сказала Чани.

Резко затормозив перед готовым взорваться месторождением специи, корабль завис над распростертым телом Навигатора. Этот летательный аппарат напоминал Чани скальную осу, самой природой приспособленную к скрытности и скорости.

Нижний люк корабля мародеров распахнулся. Зажужжали гравитационные поля, тело дернулось и поднялось с дрожащего песка. С безвольно повисшими руками оно выглядело как бесплотный дух, восходящий на странный корабль. Люк закрылся, аппарат взревел и умчался прочь с мощным ускорением, оставив за собой шлейф песка и пыли.

А затем, наконец, месторождение взорвалось. Пузырь лопнул, и скопившийся меланжевый газ яростно вырвался наружу. Гейзер сотряс землю, казалось, между дюн возникла зияющая рана.

Чани и ее спутники попадали на песок, продолжая двигаться вперед, но теперь ползком, стараясь убраться как можно дальше. Через несколько мгновений сверху посыпались песок и пыль. Друзья вскочили и, пригнув головы, бросились к спасительным скалам.

Вновь ощутив под ногами надежный камень, Чани обернулась и увидела огромный столб пыли с ржавым оттенком меланжа, взметнувшийся высоко в воздух. Песчаное облако ширилось, закрывая небо, и сквозь него невозможно было разглядеть таинственный корабль мародеров.

Гильдия поместила сюда труп своего уважаемого товарища, ожидая, что его поглотит взрыв. Им и в голову не могло прийти, что кто-то в последнюю минуту похитит тело. Вероятно, мародеры полагали, что им удалось осуществить свой замысел незамеченными – но Чани и ее спутники стали тому свидетелями.

После возвращения в Императорский дворец на Кайтэйне Ирулан вновь приступила к исполнению придворных обязанностей. Она сидела рядом с отцом в огромном зале для аудиенций. Шаддам предпочел бы иметь сыновей, но принцесса прекрасно справлялась со своей ролью. Ее трон был меньше отцовского – церемониальное кресло, предназначавшееся для императрицы, но Ирулан считала его достаточно внушительным и достойным любимой дочери-первенца. Она восседала на нем с царственным видом – пышные белокурые волосы идеально уложены, платье великолепно.

Трон Золотого Льва, вытесанный из массивной глыбы зеленого хагальского хрусталя, выглядел гораздо более впечатляюще. Шаддам сидел там, пока вел прием, и оглядывал огромный зал. По обе стороны помещения вдоль стен стояли десятки стульев из темного дерева – для повседневных нужд.

Две младшие сестры Ирулан, Уэнсиция и Челис, сидели друг напротив друга с разных сторон в окружении придворных: младшие принцессы тоже присутствовали в зале, но в качестве сторонних зрительниц. Челис всегда интересовали только сплетни и мода, однако Уэнсиция – третья дочь Шаддама – жадно наблюдала за происходящим с напряженной сосредоточенностью.

Шаддам объяснил Ирулан все преимущество ежедневного наблюдения за придворной рутиной, за различными докладчиками и просителями. Принцессу долгие годы готовили ко всему этому в Школе Матерей Бинэ Гессерит, а здесь, на Кайтэйне, придворные инструкторы обучили ее всем аспектам этикета. Теперь, после недавней кончины императрицы Фиренцы, которую Шаддам в последние годы терпеть не мог, Ирулан все чаще оказывалась в самой гуще придворных событий. Ее мать, Анирул, первая жена Шаддама, умерла тринадцать лет назад…

Как старшую дочь, Ирулан связывали с отцом доверительные отношения. Она проводила с ним гораздо больше времени, чем четыре ее младшие сестры. Перед принцессой открывались огромные возможности, и она была преисполнена решимости оправдать доверие Императора и Империи.

Шаддам, по-видимому, был доволен ее старательностью и преданностью делу, но все равно вел себя так, будто все тонкости для нее в новинку – даже после того, как тщательно ее проинструктировал. Ирулан подозревала, что у отца голова идет кругом от забот – поэтому он не помнит, что уже рассказывал, и повторяется. Она пропускала его поучения мимо ушей, не желая усугублять его стресс. Быть Императором миллиона миров непросто.

По залу плавали светошары из балутских кристаллов, настроенные так, чтобы их спектр соответствовал времени суток и погоде снаружи – в данный момент, ласковому солнцу теплого летнего утра. Сквозь высокие открытые окна огромного зала принцесса слышала в отдалении навязчивую музыку струнных и духовых инструментов – труппа императорских трубадуров репетировала во внутреннем дворе, готовясь к очередному вечернему выступлению перед Шаддамом и его гостями.

К трону приблизился камергер Били Ридондо – изможденный, похожий на скелет человек с желтоватой кожей и высоким лбом. Склонив голову, он поднялся по ступеням помоста, чтобы вручить императору большой информационный куб:

– Повестка дня на сегодня, сир.

На глянцевой поверхности куба появилось краткое описание актуальных дел – белые буквы на черном фоне. Ирулан смотрела на экран куба вместе с отцом, мгновенно запоминая подробности. В расписании числилось некоторое количество представителей знати, запрашивающих придворного приема. Однако первым в списке стоял человек, не связанный ни с каким Благородным Домом, а простой военный – офицер по имени Моко Зенха.

– Кто это? – Император повернул куб и ткнул пальцем в имя. – Что ему нужно?

Шагнув ближе, камергер Ридондо тихо пояснил:

– Я включил его в список первым, чтобы вы могли уделить ему несколько минут, а затем перейти к более важным вопросам. Капитан флота Зенха – талантливый и амбициозный офицер вашей имперской гвардии. Он просит вашей аудиенции по вопросу чрезвычайной личной важности. У него образцовый послужной список, сир – он отличился на многочисленных флотских учениях. Учитывая его скромное происхождение, это довольно впечатляющая личность. Возможно, стоит побаловать его, хотя бы ненадолго. Полагаю, он хочет указать на какой-то военный аспект, который можно улучшить.

Шаддам нахмурился:

– И вероятно, это потребует дополнительных расходов.

Ридондо пожал плечами:

– Из-за нашего напряженного графика я не стал выпытывать у него дальнейших подробностей, сир. Вы хотите, чтобы я вычеркнул его из сегодняшнего списка?

Взглянув на Ирулан, Император вздохнул:

– Нет, давайте сразу с этим покончим, что бы это ни было. Для меня важен каждый вопрос, хотя, конечно, военный человек обязан соблюдать субординацию и докладывать по цепочке. – Он откинулся назад на Троне Золотого Льва и провел рукой по своим седеющим рыжеватым волосам.

Когда выкрикнули имя Зенха, тот строевым шагом вошел в зал приемов, стуча сапогами по сверкающему полу – высокий, широкоплечий, красивый грубой мужественной красотой, в ало-золотом гвардейском мундире с офицерскими эполетами на плечах и крошечными золотыми львами на воротнике. Он имел безупречный вид, каждая медаль и пуговица сияли. Не отрывая взгляда от Падишах-Императора, он промаршировал к возвышению – правда, когда достиг нижней ступеньки, бросил быстрый взгляд на Ирулан. Принцесса отметила это внимание и сочла его особенным.

Зенха снял свою фуражку-аэродром и поклонился, а затем вновь вытянулся в струнку – прямой, как шомпол, он продолжал поедать глазами Императора. Когда Шаддам сделал ему знак говорить, капитан произнес:

– Благодарю вас, что так быстро приняли меня, Ваше величество. – Повернувшись, он устремил взгляд своих карих глаз на Ирулан. – И вас, принцесса. – Его манеры, безусловно, отличались самобытностью, поскольку теперь он обращался скорее к ней, чем к Императору. – Я – капитан Моко Зенха, заместитель командира императорского флота вашего отца, эскадрилья Кайтэйн.

Ирулан слегка кивнула в знак приветствия, но Шаддам рявкнул:

– Вы должны обращаться непосредственно ко мне, а не к моей дочери!

Зенха встрепенулся и встал по стойке смирно:

– Да, сир. Я не хотел проявить неуважение.

На мундире капитана Ирулан заметила эмблему в виде свитка – герб его благородной семьи, Малого Дома с планеты, известной выпуском прекрасных изданий официальных документов. Хотя Шаддам, по-видимому, не знал этого имени, Ирулан слышала о нем – одном из немногих компетентных офицеров в непомерно раздутых имперских вооруженных силах. Зенха продвигался по служебной лестнице благодаря упорному труду и самоотверженности. В отличие от многих вышестоящих командиров, Моко Зенха получил свое назначение благодаря компетентности, а не покровительству или кумовству. Принцесса пожалела, что камергер не предупредил заранее – тогда она смогла бы более тщательно изучить послужной список капитана. Теперь она перебирала в памяти то, что уже о нем слышала, используя приемы, которым научилась на Уаллахе IX. Она вспомнила, что этим человеком восхищаются в войсках, особенно младшие офицеры и солдаты – среди командиров-дворян это не так явно выражено, поскольку у него с ними мало общего.

Воцарилось неловкое молчание, затем капитан набрался смелости и обратился к Императору:

– Сир, я тщательно проанализировал все, что знаю об Империи, ее политике, торговле и вооруженных силах. Я верю, что мог бы сыграть более масштабную и важную роль для сохранения стабильности и величия Дома Коррино.

Шаддам поджал губы, довольный этими словами, но ждал, когда же Зенха доберется до сути.

Капитан вытянулся еще сильнее:

– Сир, я смиренно прошу руки вашей дочери, принцессы Ирулан.

Ирулан, сидевшая на втором троне, невольно отпрянула. По залу пронесся потрясенный шепоток, перерастающий в хихиканье. Принцесса заметила, что ошарашенные сестры застыли на своих местах у стены.

Флотский капитан продолжал развивать свою мысль:

– Вот здесь все мои документы и родословная. Предоставляю их вам для ознакомления. – Он протянул плотный лист ридулианского кристалла.

Лицо Шаддама побагровело, и принцесса видела, что отец вот-вот выпалит что-то гневное, но по какой-то причине он взял себя в руки и передумал.

– Отойдите назад, – сказал он дерзкому офицеру. – Мне нужно поговорить с дочерью.

Капитан Зенха послушно отступил с возвышения за пределы слышимости. Наклонившись к уху дочери со своего массивного трона, Император прошептал:

– Не волнуйся. Пускай он и выглядит браво в парадном мундире, но это человек не того положения, чтобы предлагать тебе себя. У его Дома мало активов. Он стал бы плохой партией, особенно учитывая количество других вариантов, которые я для тебя подобрал. Но я пока не хочу его отшивать.

Ирулан удивилась тому, как хорошо Шаддам владеет собой.

– С политической точки зрения лучше всего отказать ему мягко, отец. У этого офицера блестящая военная карьера, и мы должны поощрять его к службе.

На лице Императора мелькнуло озабоченное выражение, и принцесса поняла, что он думает о чем-то совершенно другом. Тем не менее, он кивнул:

– Да, нужно отказать мягко, но в то же время дать понять, что всякий амбициозный попугай не может вот так просто войти в мой тронный зал и попросить руки одной из моих дочерей. Позже я объясню тебе все мои соображения.

Ирулан видела, что Челис прикрыла рот изящной ладошкой и наклонилась ближе к своим придворным подружкам, оживленно шепчущимся и хихикающим. С противоположной стороны зала Уэнсиция смотрела удивленно и раздраженно.

Выпрямившись в кресле, Ирулан смерила дерзкого офицера непроницаемым взглядом, скрывая свои эмоции и мысли. Несмотря на безукоризненный мундир, в этой вычурной обстановке капитан выглядел не слишком лощеным – скорее, воином, больше привыкшим к обществу солдат, чем благородных придворных.

Тем не менее, его смелость и сила духа произвели на принцессу впечатление. Очевидно, отец прав в том, что брак принцессы-первенца может состояться лишь с наиболее подходящим кандидатом. Однако, глядя на капитана, она невольно испытывала к нему некоторую симпатию. Этот человек ведь должен понимать, что ему откажут, верно?

Пока Зенха ожидал в затянувшемся молчании, казалось, он чувствует себя все более неловко, переминаясь с ноги на ногу. Придворные продолжали недоверчиво шептаться.

Спустя бесконечно долгое мгновение Шаддам вновь обратился к офицеру:

– Подойдите ближе и подробней изложите свое предложение. Но учтите, что мое время чрезвычайно ценно.

Ирулан стало любопытно. Почему отец вообще позволяет этому капитану думать, что его предложение может быть рассмотрено всерьез?

Внезапно обретя уверенный вид, Зенха заговорил быстро и по существу:

– На протяжении всей карьеры меня отмечали по службе, сир. Мое благородное семейство, хотя и не является Большим Домом, находится на подъеме благодаря нашему хорошо налаженному бизнесу. Если вы удовлетворите мою скромную просьбу, сир, то можете не сомневаться – ваша дочь будет жить в достатке.

Он оглядел богато украшенный зал вокруг себя:

– Хотя, разумеется, не на таком уровне, как здесь, на Кайтэйне.

Далее капитан перечислил свои военные достижения и награды, подчеркнув, как хорошо он ладит с другими офицерами императорского флота. Он отметил, что бойцы высоко его ценят – будто это могло дать ему дополнительные баллы в глазах Шаддама.

Бросив взгляд на отца, Ирулан уловила тщательно скрываемое отвращение, с которым тот слушает. Но она видела, что у него на уме что-то еще. Какой-то способ извлечь выгоду из ситуации?

Ирулан всегда знала, что станет пешкой в имперских планах и в конечном счете выйдет замуж за самого важного и выгодного жениха. Но ей уже двадцать шесть – сейчас она гораздо старше того возраста, когда ожидала, что ее вот-вот обручат. За эти годы Падишах-Император отклонил множество предложений, хотя иногда внушал просителям ложные надежды… как делал и сейчас. Принцесса понимала, что в итоге отец откажет Зенхе – Шаддам никогда не позволил бы первой дочери выйти замуж за простого военачальника, невзирая на его достижения.

Почему же он просто не прогонит этого человека немедленно и не покончит с этим?

Ирулан точно знала о семи предыдущих кандидатах на ее руку – а возможно, существовали и многие другие, которые обращались с запросами по тайным каналам. Как долго отец собирается затягивать эту игру, используя старшую дочь в качестве приманки для заключения договоров и получения политических выгод? Какую пользу флотский капитан Зенха может принести Дому Коррино?

Она вновь посмотрела на свою сестру Челис – пустоголовую круглолицую девушку, сегодня в сапфировом ожерелье и подобранных к нему в тон браслетах. Челис больше волновали внешние атрибуты, чем суть вещей, и она всегда являлась ко двору расфуфыренной – даже на повседневные приемы. Но сестра не умела разбираться в сложной паутине нюансов и тонкостей этикета – вторая дочь Шаддама просто обожала красивые вещи. Она принимала поверхностные сплетни за факты и изменяла свое мнение в соответствии с последними веяниями.

Однако Уэнсиция на другой стороне зала наблюдала за происходящим с особым вниманием. На четыре года младше Ирулан и намного красивее Челис, она обладала острым умом, скрывающимся за милым лицом в форме сердца и лавандовыми глазами. Уэнсиция изучала имперскую историю и политику, впитывая и запоминая информацию – полная противоположность поверхностной Челис.

Теперь обе сестры сидели в явном недоумении, каждая реагируя по-своему. Фоновое бормотание придворной публики становилось все громче.

Зенха все еще расписывал свои достоинства, когда Император вскинул руку и прервал его:

– Очень впечатляющий рассказ. Я должным образом рассмотрю ваше предложение, капитан. А пока возвращайтесь в свое подразделение и ждите моего официального решения.

Офицер выглядел удивленным, но сдержанно-оптимистичным. Он отвесил изящный поклон, а затем удалился из зала четким шагом, высоко подняв подбородок.

Когда он вышел, Ирулан прошептала отцу:

– Зачем ты вообще его выслушал?

– Мне пришло на ум кое-что интересное, дочь. Мы должны извлечь из этого пользу. – Шаддам похлопал ее по руке. – Не беспокойся по этому поводу.

Но несмотря на эти слова, Ирулан не могла избавиться от чувства неловкости.

Изгибая тело дугообразными движениями, песчаный червь пересекал огромную котловину. Длинный след, оставленный им на песке, указывал на то, как далеко продвинулись фримены.

Чани, надежно закрепившись, сидела на одном из жестких кольцевых сегментов. Хотя жителям других планет это показалось бы чрезвычайно опасной затеей, большинство фрименов обучались ездить верхом на песчаном черве к тому времени, как достигали совершеннолетия.

Впереди, на огромной голове червя, во весь рост стоял ее сводный брат. Шипастые ботинки прочно держали его на мясистой поверхности. Он ухватился за веревки, прикрепленные крючьями к кольцевым сегментам, и управлял чудовищем при помощи длинного стрекала.

Стилгар, наиб ситча Табр, сидел на корточках рядом с Чани, готовый в любую секунду распорками обнажить чувствительную плоть червя, если тот неожиданно заартачится.

Позади них устроился отец Чани, Лайет-Кайнс – имперский планетолог, но весьма почитаемый среди фрименов, поскольку тоже вынашивал давнюю мечту превратить Арракис в зеленый рай.

Чани, Джемис и Хоуро вернулись в общину фрименов всего неделю назад, взволнованные недавним приключением. А теперь отец призвал их на другую важную миссию, которая обещала стать первой встречей Чани с представителями Космической Гильдии.

Хотя остальные ехали в решительном молчании, не снимая нософильтров, Лайет-Кайнс не закрывал рта, то и дело делясь своими наблюдениями – и всегда поучая.

– За долгие годы, проведенные на Арракисе, мой отец так и не научился призывать песчаного червя.

Стилгар взглянул на спутника:

– Умма Кайнс был настолько сосредоточен на важных проблемах мирового масштаба, что не доверял себе в повседневных делах.

– Я никогда не знала дедушку, – задумчиво произнесла Чани.

Лайет взглянул на нее:

– Он не был сердечным и любящим человеком. Его приоритеты лежали в другой плоскости.

Стоящий на голове червя Хоуро насмешливо фыркнул, давая понять, что своего отчима Лайета он тоже не считает сердечным и любящим человеком.

Не обращая на это внимания, отец Чани окинул взглядом пустынные дюны:

– Пока продолжай двигаться в том же направлении, Лайет-Чи, но вскоре надо будет повернуть восточнее, чтобы добраться до места встречи.

– Я знаю, куда рулить. – Молодой человек использовал стрекало, чтобы заставить червя изменить курс. – И мое фрименское имя – Хоуро! Лайет-Чи – это не то имя, которое я выбрал! – От его негодующего тона Чани стало как-то не по себе.

Лайет никак не отреагировал на враждебность. Напротив, терпеливо напомнил:

– Имя Лайет-Чи выбрала для тебя твоя мать.

Это замечание заставило брата замолчать, и червь продолжил свой путь по котловине.

На протяжении многих поколений фримены в рамках секретной сделки с Гильдией платили непомерным количеством специи за то, чтобы спутники наблюдения держались подальше от орбиты Арракиса. Это не давало любопытным глазам Харконненов и имперских шпионов наблюдать за действиями фрименов в пустыне. Приближаться не разрешалось даже метеорологическим спутникам – к ужасу сборщиков специи, планетарных правителей и остальной Империи. В Гильдии, однако, не снисходили до ответов на вопросы. Там соблюдали условия сделки с фрименами – до тех пор, пока получают плату меланжем.

Фримены заключили эту сделку, дабы держать чужаков в неведении относительно своих плантаций, небольшими зелеными пятнами покрывающих отдаленные участки пустыни. Отсутствие наблюдения также благоприятствовало мечте фрименов освободиться от ненавистных Харконненов.

Среди племен считалось честью доставить Гильдии плату специей. Как дочь Лайета, Чани пользовалась определенным уважением среди своего народа, но она также зарекомендовала себя опытным бойцом, превосходно умеющим действовать в условиях пустыни. Она участвовала в налетах на производства Харконненов, передвижные фабрики специи, транспортники, разведывательные корабли. Поэтому, несмотря на молодость, авторитет она заслужила.

Ближе к закату Хоуро окончательно загнал червя, но к тому времени они уже пересекли котловину. Чани и ее товарищи похватали упаковки концентрированной специи и свои пустынные рюкзаки. Хоуро отцепил крюки, а Стилгар убрал распорки, и фримены соскользнули со спины усталого животного, барахтающегося в песке. На открытых дюнах не было естественного укрытия, поэтому они развернули камуфляжные палатки и разбили лагерь, чтобы отдохнуть и поесть.

– Я поставлю следующую колотушку, когда взойдет вторая луна, – сказал Стилгар.

– Если мы будем ехать всю ночь, то окажемся на месте к рассвету. Это даже на день раньше оговоренного.

– И будем готовы на тот случай, если представитель Гильдии решит нас сдать, – заметил Хоуро.

Лайет хмуро посмотрел на юношу:

– Гильдия соблюдает наше соглашение на протяжении многих поколений. С чего бы им предавать нас сейчас?

– Кто может понять иномирян? – ответил Хоуро. Затем бросил взгляд на Чани. – Особенно Гильдию, с их причудами и странными обычаями.

Они никому не рассказывали о том, что видели у месторождения специи – ни о взрыве, ни о мертвом Навигаторе, ни о корабле мародеров без опознавательных знаков.

Пока они ели медово-меланжевые лепешки и потягивали воду из накопительных карманов конденскостюмов, Лайет размышлял:

– Когда я впервые доставил Гильдии плату специей, мне было примерно столько лет, сколько вам сейчас. – Он взглянул на Хоуро. – Я отправился в путь с твоим отцом, Уорриком. Мы с ним крепко дружили…

В очередной раз тихо фыркнув, юноша отвернулся. Никак на это не отреагировав, Лайет повернулся к дочери, хотя она уже слышала эту историю раньше.

– Мы с Уорриком проехали верхом через зону штормов к южным полярным областям. Тогда фримены в контактах с Гильдией пользовались услугами посредника – Рондо Туека, торговца водой, который занимался ее добычей в холодной зоне. – Лайет поморщился. – Этот человек предал нас и предал фрименов, вот почему теперь мы ведем дела непосредственно с Гильдией. Во время той поездки мы наткнулись на Доминика Верниуса и его шайку контрабандистов…

Хоуро прервал знакомую историю отчима:

– Я собираюсь поспать! – Он забрался в свою конденспалатку и загерметизировал горловину.

Вот теперь Лайет не смог скрыть огорчения, но ничего не сказал. Чани разозлилась на брата за грубость. Неловкое молчание нарушил Стилгар:

– Нам всем следует отдохнуть.

Когда все устроились на ночлег, Чани долго лежала в темноте палатки, прислушиваясь к звуку собственного дыхания. Она воспользовалась уединением, чтобы привести мысли в порядок, взволнованная предстоящей миссией, обдумывая, что скажет представителю Гильдии. Еще она размышляла об отношениях со сводным братом. Хоуро много раз откровенничал с ней, но она не соглашалась с его мнением о Лайете – ведь Лайет не виноват в том, что давным-давно случилось с Уорриком, настоящим отцом Хоуро.

Чани считала, что брату следует направлять свой гнев на Харконненов. Она любила и уважала отца, хотя даже ее беспокоила его частичная лояльность Империи. Чани была слишком настоящим фрименом, чтобы понять, как можно служить двум идеологиям сразу, но он все равно оставался ее отцом.

Ей удалось отдохнуть несколько часов, прежде чем Стилгар их разбудил. Чани отхлебнула воды, накопившейся в карманах, затем выползла из палатки. Собрав вещи, они вчетвером отправились на поиски подходящей дюны, где можно поставить колотушку и приманить другого червя.

Забравшись на спину животного, при свете звезд они отправились к точке встречи.

Оказавшись на месте, фримены укрылись в скалах и принялись наблюдать за обстановкой, но Гильдия не присылала разведчиков заранее и не пыталась как-либо схитрить.

Пока они ждали, Хоуро и Стилгар бросали счетные палочки в ямку с песком среди скал. Чани знала, что от этой игры ее отцу неуютно – именно таким образом они с Уорриком решали, кому из них достанется укрытие от надвигающейся песчаной бури.

В назначенное время в небе появился корабль с выпуклыми сверкающими боками – похожий на тот, что тайно доставил тело Навигатора. Лайет и Стилгар вышли на открытое место и замахали руками, привлекая внимание пилота.

Снизившись, большой корабль бесшумно завис над угловатыми скалами. Чани ощущала запах озона в воздухе, чувствовала вибрацию и мощь гравидвигателей. От корабля начала спускаться открытая платформа, на которой стояли трое сотрудников Гильдии в серой униформе. Двое из них имели андрогинную внешность – пугающие черты лица, смещенные в стороны глаза и деформированные черепа, которые выглядели так, будто их кости размягчили, а затем слепили по-новому. Однако высокий человек в центре выглядел настоящим красавцем – темные волосы, густые брови, мощная мужественная челюсть.

– Я старгайд Серелло. Я прилетел принять ваш платеж.

Взяв на себя роль главного, Лайет указал на тяжелые свертки:

– Мы рады оплатить услуги, которые Гильдия предлагает фрименам.

Старгайд с достоинством кивнул:

– Наше давнее деловое соглашение устраивает обе стороны. В обмен на специю ваш народ сохраняет свои секреты и частную жизнь.

– И безопасность, – добавил Стилгар. – Нам не нужны ни любопытные имперские шпионы, ни соглядатаи Харконненов.

– Любопытные глаза Гильдии нам тоже не нужны! – дерзко вмешался Хоуро.

Серелло устремил на него пустой взгляд, непроизвольно дернув уголком рта – отчего часть его лица исказилась, будто он потерял контроль над этими мышцами.

– Гильдии нет никакого интереса шпионить за вашими людьми.

Чани почувствовала, что должна поддержать брата.

– Мы видели, чем вы занимаетесь в пустыне! Вы думаете, что фримены не знают, но мы лично стали свидетелями этого!

Серелло обратил свой странный взгляд на нее, и Лайет шагнул ближе, нарушив неловкое молчание:

– Это Чани, моя дочь.

– А я – Хоуро! – вновь влез брат. – Недавно мы наблюдали, как корабль Гильдии снизился в открытой пустыне – пустыне фрименов! Мы видели, как вы оставили тело одного из своих на верхушке пузыря с бродящей специей!

Суровый старгайд ответил ровным голосом:

– Наши корабли не залетают в пустыню. – Двое других сотрудников Гильдии посмотрели на него, но ничего не сказали.

– Но мы видели один, – не унималась Чани. – И он выглядел как корабль Гильдии! Из него выгрузили тело того, кто был Навигатором, по нашему мнению. Незадолго до взрыва паров специи. Мы видели это!

– Вы глубоко ошибаетесь, – Серелло оставался непреклонен. – Мы прибыли сюда лишь для того, чтобы принять ваш платеж, а затем сразу улетим.

Двое его молчаливых спутников сошли с парящей в воздухе платформы и принялись собирать упаковки с концентрированной специей.

Стилгар стоял с красным от гнева лицом – грубость Хоуро его покоробила.

Лайет миролюбиво произнес:

– Моя дочь и пасынок бродят много где, но пустыня хранит свои тайны. Клубы пыли и дрожащий от жары воздух могут создать ложное впечатление.

Чани возмутилась тем, что отец не поддержал ее заявление.

– Мы видели не мираж! Вы оставили тело Навигатора на песке, и вы знали, что оно будет уничтожено при взрыве специи! Вы не ожидали, что кто-либо из фрименов станет свидетелем этого, но мы там были!

Двое сотрудников закончили загружать специю на висящую платформу. Серелло держался так, будто Чани вообще ничего не сказала, и девушка заметила, что на лице брата появилось раздражение. Прежде чем тот сделает что-то необдуманное и поставит под угрозу соглашение с Гильдией, Чани поспешила выпалить оставшуюся часть информации:

– Возможно, мы и ошиблись, – сказала она неискренним тоном. – Но если вы не оставляли тело Навигатора в песках, то вам будет неинтересно узнать, что после того, как ваш корабль улетел, но прежде, чем произошел взрыв – другое судно без опознавательных знаков подлетело и похитило труп.

Непроницаемые глаза Серелло вспыхнули, будто в них взорвалась крошечная звезда.

– Я тоже это видел! – подтвердил Хоуро. Он повернулся к Лайету и Стилгару. – И Джемис тоже. Неужели вы не верите всем нам?

Челюстная мышца старгайда вновь дернулась, и одна сторона его лица перекосилась. Обращаясь только к Стилгару и Лайету, будто молодых людей рядом не существовало, он произнес:

– Ваш платеж получен. Мы договоримся о передаче следующего квартального взноса, когда придет время.

Унося упаковки специи, летающая платформа поднялась обратно внутрь продолговатого корабля. Чани смотрела, как тот исчезает в пыльной дымке неба.

Что ж, теперь придется все полностью объяснять отцу.

На следующий день за семейным обедом Император объяснил, как собирается поступить с выскочкой-офицером, который осмелился попросить руки принцессы крови. В тронном зале Шаддам подавил в себе инстинктивное желание указать этому человеку его место, даже арестовать его за оскорбление. У него появились другие планы.

– В этой ситуации есть возможности, – сказал он Ирулан с отеческой улыбкой. – Главное, надо дать понять остальным, что никому больше не стоит лезть с таким неподобающим предложением.

Принцесса слушала и мотала на ус, чего и хотел от нее Император.

Он велел ей прийти на дневное совещание в Имперский военный штаб – одетой как на торжественное мероприятие.

– Капитан Зенха также будет вызван на совещание, и он должен осознавать важность задания, которое я ему дам. А ты выступишь в роли награды, которую он может получить только в случае успеха миссии.

Ирулан ощутила раздражение, хотя и понимала, что это всего лишь уловка, чтобы дать дерзкому офицеру надежду и цель. Принцесса не сомневалась, что успех в этой миссии будет столь же недостижимым, как и она сама. Отец устроит все именно так.

Тем не менее, она вернулась в свои покои, созвала фрейлин и велела одеть ее со всем возможным блеском. Она выбрала легкий макияж, подчеркивающий ее зеленые глаза и аристократические черты, и украшенное самоцветами жемчужно-белое платье, одновременно скромное и соблазнительное. Заплетенные и уложенные волосы она увенчала тиарой из белого золота, инкрустированной драгоценными камнями. В целом, образ получился захватывающим – Ирулан стала выглядеть еще более желанной.

Дабы подчеркнуть свою значимость (как и велел отец), Ирулан рассчитала время так, чтобы появиться в штабе последней. Это помещение без окон было достаточно большим, чтобы вместить пятьдесят человек – с длинным столом для совещаний в центре и обзорными экранами на трех стенах.

Когда принцесса вошла в дверь, оставив снаружи группу сопровождающих придворных, то заняла место напротив Императора – ни на кого не глядя и не выказывая никаких эмоций.

На это важное совещание ее отец явился в серой униформе сардаукара и в сияющем черном шлеме бурсега. В остальных креслах сидели допущенные министры и военные советники; вдоль стен выстроились охранники-сардаукары. Камергер Ридондо оформлял какие-то документы, сидя по правую руку от Шаддама.

Капитан Зенха застыл по стойке смирно в передней части зала и стоял так, пока Ирулан не заняла свое место. После чего поклонился и выбрал одно из свободных средних кресел. Положив офицерскую фуражку на стол перед собой, он выразил Императору признательность:

– Для меня большая честь быть здесь, сир!

Шаддам не ответил. Шлем на голове и свирепый лев Коррино на эмблеме придавали ему весьма суровый вид. Ирулан холодно и официально поприветствовала молодого офицера, понимая, что ему наверняка интересно, зачем Император вызвал его в штаб. Очевидно, что это станет проверкой способностей Зенхи – хотя задание несомненно обернется против него. Любовь часто принимает форму войны.

Шаддам подал краткий сигнал к началу совещания, и свет потускнел. На экранах появились изображения – астрономическая карта на одном, видеозаписи жестоких уличных беспорядков на двух других, в том числе даже поджог дворца правящей семьи.

– Это планета Отак в звездной системе Рамиран, – пояснил Шаддам. – Богатый ресурсами мир с добычей полезных ископаемых, кристаллами, редкими продуктами питания и развитой фармацевтикой. – Он гневно засопел. – Новохристианские фанатики захватили власть в правительстве и клятвенно обещают отделиться от Империи.

Зенха сердито фыркнул:

– Возмутительно!

– Их лидер, бывший наемник, который называет себя Квартом, заявляет, что я, Падишах-Император, не имею никакой власти над их планетой. А я скажу так: народ Отака – это нецивилизованные варвары! Они весьма скудно вооружены, но вносят элемент смуты в установленный порядок и являются занозой в моем боку!

Поняв, к чему клонится дело, капитан просиял:

– Кто-то должен преподать им урок, сир! – Он даже не извинился за то, что перебил. Ирулан подумала, что он стал еще уверенней, чем прежде. – Отак необходимо вернуть под власть Империи!

Шаддам хищно улыбнулся:

– И вы тот человек, который это сделает, капитан Зенха – вернее, можете стать этим человеком.

Глаза офицера заблестели от представившейся возможности. Он взглянул на Ирулан:

– Это будет наглядной демонстрацией моих способностей, сир!

Шаддам кивнул:

– Вы возглавите оперативную группу и разберетесь с этим отакским сбродом.

Зенха ахнул:

– Я буду командовать? Вы даете мне повышение, сир?

– Повышение нужно заслужить.

Капитан едва мог сдержать волнение:

– Я приму повышение только после того, как вычищу это змеиное гнездо. А когда я успешно вернусь, возможно… получу звание полковника?

Ирулан видела, что отец из последних сил сдерживает гнев:

– Вы еще не справились с задачей.

Несмотря на его чрезмерные амбиции, офицер казался ей симпатичным. Вчера она изучила его биографию и поняла, что в будущем он действительно может стать гораздо более успешным и влиятельным, учитывая его характер и лидерские способности – если только найдет поддержку, толчок к карьере в нужном месте и в нужное время. Однако Ирулан сомневалась, что ее отец тоже видит это.

Зенха явно пришел в восторг от открывшихся перспектив. Его лицо раскраснелось, на лбу выступили капли пота. Он взглянул на принцессу с надеждой, но Ирулан продолжала сидеть с непроницаемым лицом, не давая ему никаких авансов.

– На данный момент достаточно, капитан, – произнес Шаддам, побарабанив пальцами по столу. – Камергер Ридондо предоставит вам полное досье – все, что известно о Кварте и его повстанцах-фанатиках. Докажите мне свою состоятельность, и тогда мы обсудим, заслуживаете ли вы права на брак с моей дочерью.

Зенха вскочил с места и козырнул:

– Я не подведу вас, сир!

Кивнув, Император снял шлем и положил на стол.

– Я знаю, что не подведете, молодой человек.

Но капитан еще не закончил:

– У меня есть собственное талантливое подразделение – офицеры и солдаты, которых я годами возглавлял на различных миссиях и маневрах. Они идеально подойдут для этой задачи. Сколько сардаукаров вы дадите нам в помощь, когда я буду командовать штурмом?

Шаддам нахмурился:

– Нисколько. Все специальные войска нужны здесь, чтобы защищать мирную столицу. В любом случае, для такой небольшой операции они вам не понадобятся – или вы не настолько квалифицированы, как утверждаете? Имея корабли и личный состав вашей собственной оперативной группы, вы наверняка в состоянии приструнить кучку зарвавшихся мятежников. – Император помрачнел еще больше. – Если же вы не сможете разобраться с этой маленькой проблемой, тогда я действительно пришлю сардаукаров, чтобы навести порядок.

Карие глаза Зенхи полыхнули:

– Я понимаю, Ваше величество! И с благодарностью принимаю ваше задание. – Он поднял со стола свою фуражку. – Я не провалю это испытание!

Император равнодушно отмахнулся:

– На этом все. Ознакомьтесь с досье, которое получите у моих сотрудников. – Он неискренне улыбнулся офицеру. – А теперь ступайте и готовьтесь.

На выходе из зала капитан обернулся для прощального поклона:

– Благодарю вас за предоставленную возможность, сир! – Он взглянул на Ирулан: – И вас, принцесса.

Наконец Зенха вышел, и министр протокола закрыл за ним дверь.

– Это научит его вести себя не так дерзко, – усмехнувшись, проворчал Шаддам. – Если он переживет миссию.

Хотя Ирулан понимала, что делает отец, его улыбка показалась ей жестокой.

Хотя старгайд Серелло постоянно путешествовал из системы в систему, представляя интересы руководства Космической Гильдии, домом своим он считал Джанкшин.

Сферические здания, серебристые монолиты, оживленные порталы транспортного управления – фантастическое скопление геометрических форм, подчеркивающих математическую точность, и повсюду кипит работа. Основные деловые и административные офисы располагались в огромных кубах, выделяющихся среди других построек. Большие хранилища меланжа из собственных запасов Гильдии стояли у кромки огромного посадочного поля, где недавно провожали в последний путь погибшего Навигатора.

Прадеда Серелло.

Главный офис старгайда располагался в пентхаусе с наклонными призматическими окнами. Глядя на открывающийся вид, Серелло размышлял над тревожащим сообщением молодых фрименов с Арракиса. Его усовершенствованный мозг использовал мириады нейронных путей, плюс к этому помимо подготовки в Гильдии он прошел специализированные курсы ментата – весьма редкий случай для сотрудника.

Мысленным взором он представлял в виде дерева все сложное переплетение решений, вариантов и возможностей, часть из которых приводила к ужасным последствиям. Он все еще скорбел по почившему Навигатору – по-своему, не только оттого, что это большая потеря для Гильдии, но и потому, что его прадед был последним из рода Серелло, достигшим трансформации. Другие из их семейства пытались и потерпели неудачу – его дед, родители, сестра и он сам.

По статистике, большинству кандидатов не удавалось стать Навигаторами, так что Серелло нечего было стыдиться. Напротив, ему следовало гордиться тем положением, которое он занимал в настоящее время. Очень немногие становились старгайдами, которые служили публичным лицом Гильдии – посредниками в контактах с Империей, Домом Коррино и Картелем, поскольку более продвинутые интеллекты Гильдии не могли общаться с простыми смертными.

Когда у предыдущих поколений ничего не вышло, следующей надеждой семьи стали Серелло и его сестра. Все юные годы, пока мозг пластичен, они напряженно учились, постигая имперскую историю вплоть до того момента, когда Норма Цинва стала первым Навигатором. Серелло на лету схватывал всю информацию, которую Гильдия считала необходимой, а его сестра особенно хорошо показала себя в выполнении сложных вычислений.

После достаточной подготовки их с сестрой доставили в стерильный комплекс, где они увидели наблюдателей-ментатов, давших присягу Гильдии, докторов школы Сукк с медицинскими приборами и преисполненных надежд чиновников Гильдии, которые оценивали кандидатов так, словно те были не более чем лабораторными образцами.

Там же они встретили и старгайда – первого, которого Серелло видел лично. Эти создания имели ранг более низкий, чем Навигаторы, но все равно были могущественны, влиятельны и почитаемы; в то время Серелло и представить себе не мог, что станет одним из них. Он мечтал стать Навигатором, как прадед – вершиной человеческой эволюции. Он хотел использовать свой разум, чтобы видеть бесчисленные пути в будущее.

Их с сестрой обнаженными поместили в раздельные прозрачные герметичные цилиндры. Нервничающий Серелло старался отрешиться от упрямой статистики, что большинство кандидатов не проходят тест – а многие погибают. Между ними с сестрой всегда существовало соперничество – и оба были уверены, что станут Навигаторами. Они восстановят семейную честь после провалов двух поколений.

Монотонным голосом один из наблюдателей Гильдии объявил:

– Ваши тела подвергнутся воздействию меланжевого газа высокой концентрации. Это делается для того, чтобы оценить вашу физическую пригодность к длительному погружению и метаморфозам.

Стоявший рядом мрачный доктор Сукк добавил:

– Вы проходите этот тест добровольно.

Серелло подтвердил это, как и его сестра. А затем по трубопроводам в полу хлынул плотный, едкий газ с коричным запахом. Оранжевые пары окутали испытуемых. До этого Серелло пробовал меланж в небольших дозах – чтобы повысить остроту ума и отточить физические рефлексы. Но это стало настоящей атакой на его органы чувств, на его разум. Глаза жгло, слезы текли по лицу, и он ничего не мог видеть. Он задыхался от меланжевого газа.

Поначалу он пытался контролировать воздействие, но газ проникал в него все больше и больше. Он не мог выдохнуть. Он давился. Меланжевый газ заполнил легкие, нос, горло – а затем бурным потоком ринулся в кровь. Мозг вскипел от мыслей, которые не получалось сдерживать. Серелло кашлял и его рвало, он пытался убежать – но меланж был повсюду, как горящее топливо. Голова раскалывалась, и он почти физически чувствовал, как его нейроны скручиваются, переплетаются и расползаются паутиной – в поисках поживы.

А затем каждый путь закончился тупиком, и отраженная темнота вернулась, наполняя разум забвением.

Когда он очнулся, меланжевый газ уже был выкачан из цилиндра. Серелло соскользнул вниз по изогнутой стене, и люк открылся, выпуская его наружу. Доктор Сукк стоял над ним с кислым выражением лица.

Из второй установки двое рабочих вытащили обмякшее тело. Его сестра. Ее некогда уверенные глаза покраснели от кровоизлияний. Челюсть отвисла, из открытого рта по щеке стекала струйка рвоты. Она была мертва.

При виде бездыханной сестры разум Серелло переполнился мыслями, и он понял, что эта потеря является лишь точкой отсчета, одним бесконечно малым происшествием в огромной галактике. И пока эти мысли бушевали, эмоциям не оставалось места.

Он моргнул, увидев старгайда-наблюдателя в униформе, который смотрел на него темными, странно-отчужденными глазами.

– Я прошел тест? – прохрипел Серелло. – Я чувствую разницу! Возможности моего разума сильно возросли! Я смогу стать Навигатором?

Старгайд нахмурился, спуская его с небес на землю:

– Нет, ты потерпел неудачу, как когда-то и я. Твое тело отвергло необходимое для этого количество специи. Но в отличие от сестры, ты выжил. И если миллионы ранее неиспользуемых нейронных связей в твоем мозгу теперь тебе доступны – возможно, ты все-таки пригодишься Гильдии.

С того дня Серелло изменился навсегда. Он научился вести дела таким образом, чтобы приносить максимальную пользу Гильдии. В конце концов он стал старгайдом, достигнув своей персональной вершины.

Теперь он смотрел сквозь прозрачные стены своего высоко расположенного кабинета. Ознакомившись с отчетом о космических перевозках, он увидел, что галактический лайнер только что прибыл на орбиту. Сквозь призматическое окно он наблюдал, как доставленный им огромный шарообразный корабль опускается в центре Джанкшина. Официальный дипломатический транспорт. Серелло ожидал его.

Стена завибрировала – пришло сообщение:

«Вице-директор КАНИКТ Малина Ару прибыла. Транспортная капсула доставит ее в это здание».

– Я готов к встрече, – ответил Серелло. Он ждал свою коллегу. Из-за чрезвычайной важности заключенных Картелем договоров и связанных с этим транспортных обязательств Гильдии вице-директор прилетела сюда лично. В своем положении Серелло имел право ставить подпись на документах. Старгайд видел все связи и возможности, политические цепные реакции и последствия простых решений. Он знал все маршруты галактических лайнеров и понимал, как работает Картель.

Его кабинет был просторным, но весьма аскетичным. Центр помещения занимал овальный стол – сверкающая столешница переливалась, как ртуть, и могла показывать любое изображение. Хотя Серелло предпочитал стоять, он подготовил два удобных кресла из полимерной пены и металлопласта. Он также заказал прохладительные напитки – в досье Гильдии имелась строчка о предпочтениях вице-директора.

Еле заметный сигнал на передающей стене сообщил ему, что Малина Ару на подходе. Серелло натянул отрепетированную улыбку, готовясь к встрече. Вице-директор КАНИКТ, одна из самых влиятельных людей в Империи, прибыла без свиты, в компании лишь двух своих питомцев – псов-ищеек с жестким колючим мехом, беззаветно ей преданных и смертельно опасных.

Но Серелло не испугался.

– Госпожа вице-директор, я рад, что вы прилетели лично. Встречи с глазу на глаз сокращают дистанцию между людьми.

– Все бизнес-договоренности – это весьма личное дело, старгайд, хотим мы этого или нет, – откликнулась Малина. В строгом коричневом костюме без украшений, но из самой дорогой ткани, она двигалась с животной грацией. Ее короткие темно-каштановые волосы были идеально уложены. – Я могла бы прислать вместо себя моего сына Франкоса, но подумала, что уже давненько не посещала Джанкшин.

– Президент Картеля был бы достойным представителем, – улыбнулся Серелло. Он опирался на информацию, которую предварительно изучил. – У вас ведь есть и дочь, баронесса Дома Учан? И еще один сын?

Малина нахмурилась:

– Да, Франкос – президент КАНИКТ. Другой мой сын, Якссон, проходит практику на Танегаарде, и мы рассчитываем подыскать для него подходящую должность в Картеле. Моя дочь хорошо освоилась со своей ролью. Но давайте не будем касаться семейных подробностей. У нас есть дело.

У Серелло дернулся челюстной мускул – неврологическое последствие действия меланжевого газа в испытательном резервуаре. Доктора школы Сукк не могли найти этому прямой причины и полагали, что все это у него в голове. Усилием воли Серелло постарался унять дрожь.

Принесли закуски, но Малина не обратила никакого внимания на молчаливого официанта и не притронулась ни к еде, ни к питью.

– Не пора ли нам перейти к сути?

Серелло провел рукой по блестящей поверхности стола, и там появились изображения документов.

– Вот договоры, которые согласовали наши делегаты. Осталось лишь поставить подписи.

Малина внимательно изучила четкие голографические проекции.

– Годится. Картель и Гильдия продолжат сотрудничать в том же духе, что и всегда.

Серелло поставил свою цифровую генетическую подпись.

– Как и координировать свои действия с Империей.

Малина поморщилась:

– Империя – устаревший конструкт, но служит своим целям на данный момент… даже если Дом Коррино изжил себя.

Без дальнейших комментариев она поставила свой генетический отпечаток.

От неожиданных слов вице-директора в голове Серелло завертелось множество вопросов. Дом Коррино изжил себя? Он слышал о тихом повстанческом движении, набирающем силу в Империи – о Благородном Содружестве. Откровенные критики, строящие планы по свержению Коррино, вцепившегося в трон мертвой хваткой. Теперь Серелло решил вести себя осторожнее.

Лишь после того, как документы вновь исчезли в файловом хранилище, Малина позволила себе потянуться к сладостям. Серелло отметил, к каким именно – пригодится на будущее.

Но вице-директор еще не закончила.

– Есть еще один вопрос, на который я хочу обратить ваше внимание. Эту информацию мы предоставляем вам добровольно, в надежде, что Гильдия запомнит это и ответит взаимностью.

– У Космической Гильдии хорошая память, – кивнул Серелло. – Теперь я заинтригован.

Малина погладила своих питомцев по колючему меху:

– Эти псы, Хар и Кар – идеальные экземпляры, результат долгих проб и ошибок в селекционных чанах Тлейлаксу.

При упоминании о мерзких Бинэ Тлейлаксу челюстной мускул Серелло вновь дернулся:

– Вы ведете с ними дела?

– По необходимости – как и Гильдия. Вы когда-нибудь… прикасались к представителю их расы?

Серелло подавил дрожь:

– Я имел минимальные деловые контакты с Мастерами Тлейлаксу, но как старгайд я обязан представлять Гильдию перед всеми народами. Год назад я познакомился с Мастером Гибли. Этот народ избегает касаться чужаков, которых они называют «неверные повиндах», но Мастер Гибли взял за правило пожимать мне руку. – Он вспомнил отвратительную сероватую кожу, странно-шершавое прикосновение Мастера Тлейлаксу, от которого Серелло чувствовал себя так, будто его ладонь оцарапали. – Он сказал, что оказывает мне большую честь, допуская физический контакт. А почему вы спрашиваете?

– У меня были с Тлейлаксу кое-какие личные дела, – сказала Малина, – и не только с целью приобретения псов. Один из Мастеров сделал Картелю нежелательное предложение, от которого я отказалась.

Серелло мгновенно насторожился:

– Какое предложение?

– Он спросил, сможет ли Картель выставить это на рынок, если Тлейлаксу предложат альтернативу умственным и провидческим способностям Навигаторов.

Серелло не смог скрыть потрясения на лице:

– Альтернативу нашим Навигаторам?

Вице-директор скромно улыбнулась:

– Я подумала, что вы, вероятно, захотите знать. Интересно, Тлейлаксу действительно пытаются создать собственных Навигаторов?

– Это… это невозможно, – пробормотал он. Но это был машинальный ответ.

Подбросив эту опасную информационную мину, Малина Ару повернулась, чтобы уйти, и свистнула псов. Теперь Серелло вдруг вновь вспомнил тех двух молодых фрименов, утверждавших, что таинственный корабль украл тело его прадеда. Общеизвестно, что тлейлаксу проводят ужасные генетические эксперименты. Все знают, что в своих резервуарах они выращивают гхола – клонов из клеток мертвого тела. И возможно, тело Навигатора станет одним из их главных проектов.

Последствия всего этого фейерверком вспыхивали в сознании. Серелло едва удалось отгородиться от негативных эмоций и сохранить спокойный дипломатический вид, пока он прощался с вице-директором.

Сидя внутри антигравитационного пузыря, парящего над центральной площадью столицы, Ирулан и Император наблюдали за впечатляющим военным парадом – бесконечными рядами мундиров всех вариаций малиново-золотой имперской расцветки, марширующими подразделениями армии и флота, сводными бригадами, планетарными и секторальными группами войск. Впереди каждой колонны вели прирученных (или одурманенных наркотиками) хищных зверей – ради большей зрелищности.

Участники представляли основные миры огромной Империи – с небольшими отличиями в униформе, допускаемыми в рамках отдельных культурных традиций, но все под знаменами Дома Коррино. Так сложилось за несколько тысячелетий – местные войска, зачастую сугубо парадные, входили в разросшиеся Имперские вооруженные силы, покрывающие галактику плотным одеялом.

Над колоннами сновали небольшие наблюдательные дроны, управляемые сотрудниками Имперской службы безопасности. На внутреннюю поверхность императорского летучего пузыря выводилось изображение в высоком разрешении, но Шаддам смотрел на парад через иллюминатор из бронестекла, желая видеть все собственными глазами.

– Очень люблю такие церемонии, – сказал он дочери. – Это демонстрация всего великолепия нашей Империи – множества составных элементов, поддерживающих мир и стабильность.

Однако Ирулан замечала кое-что другое в этом милитаристическом шоу. Несмотря на красочность зрелища и огромное количество марширующих войск, она видела отсутствие энтузиазма среди участников, будто их согнали сюда против воли, чувствовала слабость в их рядах, что в конечном счете могло пагубно сказаться на прочности отцовской власти.

С окружающих улиц на площадь выходили все новые колонны. Благородные офицеры возглавляли подразделения – некоторые шли вразвалку из-за своего чрезмерного веса. Все в ярких парадных кителях, увешанных медалями, с позолоченными церемониальными мечами на боку – оружием, которое мало кому из них доводилось использовать в бою. Один пожилой аристократ – давно переживший пору своего расцвета, если он у него когда-то вообще был – не мог даже шагать самостоятельно, и его грузное тело везли в колеснице, запряженной дюжими жеребцами. Не понимая, что выставляет себя на посмешище, он неуклюже размахивал мечом из стороны в сторону.

Шаддам направил пузырь к той части парада, которую хотел разглядеть получше. За шумом толпы зрителей Ирулан едва слышала ровное урчание антиграва. Они проплыли вдоль основного маршрута колонн и снизились.

Несмотря на воодушевление Шаддама, принцесса озабоченно произнесла:

– Меня терзают сомнения, отец. Взгляни на этих глупых марширующих дворян. Они явно не в лучшей боевой форме, и у большинства нет опыта командования. Они получили звания благодаря семейным связям или взяткам, а не мастерству.

Впрочем, принцесса не была уверена, что Император прислушается к ее словам. Так и вышло. Шаддам нахмурился в ответ на критику:

– Опять ты за свое! А ты бы предпочла видеть командирами таких выскочек, как Зенха? Те офицеры внизу, по крайней мере, безупречно воспитаны!

Но Ирулан не сдавалась:

– Я безмерно уважаю тебя, отец – больше, чем кого-либо на свете. Но за десятилетия твоего правления, а до тебя – правления твоего отца, наши Имперские вооруженные силы стали вялыми, ленивыми и самодовольными. Многие офицеры слишком богаты и чванливы – и лишь номинально числятся командирами. Они ничего не стоят в настоящем бою.

Если бы они не сидели сейчас только вдвоем в наглухо закрытом наблюдательном пузыре, Ирулан никогда не заговорила бы об этом. Но она очень скрупулезно изучала военную историю Империи и опасалась, что отец не видит общей картины. Принцесса даже обсуждала эту проблему со своей сестрой Уэнсицией – также увлеченной военными летописями.

Шаддам ободряюще потрепал ее по плечу. И покровительственным тоном произнес:

– Ты слишком много тревожишься, дочь. Я давно обратил на это внимание, но не могу огорчать Ландсраад и все благородные семейства, которые считают почетное воинское звание своим неотъемлемым правом. Однако твоя точка зрения понятна, и меры уже приняты. По предложению графа Фенринга всякий раз, когда подразделение возглавляет явно неквалифицированный командир-дворянин, я назначаю компетентного заместителя, который поднялся по служебной лестнице благодаря личным заслугам. Не волнуйся – напыщенным болванам помогают сильные, способные офицеры.

– Такие, как капитан Зенха, – отметила Ирулан.

– Кстати, об этом выскочке, – нахмурился Шаддам. – Боюсь, он слишком амбициозен, и нам придется подрезать ему крылья.

Но опасения Ирулан не развеялись. Она с беспокойством продолжала:

– Возможно, в этом есть смысл, отец. Но публика ничего не знает о всяких подковерных маневрах. На подобных военных парадах твои подданные видят лишь этих дураков в форме, выставленных напоказ. – Она кивнула на марширующих. – Вон, посмотри-ка туда!

Шаддам сурово сдвинул брови, заметив двух офицеров из передней колонны, которые то и дело сбивались с шага, не попадая в ногу с остальными войсками.

– Что ж, вероятно, кое-кому в будущем не следует участвовать в парадах.

– А перед кем отчитываются компетентные офицеры, если их поставили просто исправлять промахи начальства? Кому они могут подать рапорт, если их непосредственные командиры – дураки?

– Они обязаны докладывать по цепочке.

– Компетентные офицеры должны подчиняться напрямую тебе, отец! И не бояться говорить правду. А иначе их бестолковое начальство может исказить их доклад – обелив себя, разумеется.

Хотя Император продолжал хмуриться, Ирулан видела, что по крайней мере некоторые ее соображения он воспринял. Даже он видел эту неуместную буффонаду своих офицеров. Но принцесса знала, что Император всерьез рассердится, если она не прекратит наседать, поэтому сменила тему, разрядив напряженность поверхностными вопросами. В общем-то, они с отцом состояли в доверительных отношениях, и чаще он прислушивался к ее советам. Но у Падишах-Императора и помимо нее имелось множество советников, и не все были с ней согласны. Устоявшуюся имперскую систему трудно изменить.

Принцесса самостоятельно навела кое-какие справки и выяснила, что капитан флота Зенха серьезно отнесся к формированию своей оперативной группы, отправляя заявки на необходимый личный состав и вооружение и тренируя бойцов перед высадкой на Отаке. Она размышляла – вдруг отец и впрямь дает ему шанс на успех? Повстанцы-фанатики не казались ей особой проблемой, насколько она могла судить по сводкам. Ей хотелось знать: что еще известно Шаддаму, о чем он не сообщил на официальном совещании.

В своих личных покоях в Императорском дворце она изучала родословную Зенхи, его непримечательный Дом. Ее весьма впечатлили традиции чести, тщательно соблюдаемые в этой семье – верность боевым товарищам и абсолютная преданность Императору. Сильное чувство связи с предками часто воодушевляло капитана на героические, самоотверженные поступки. Несмотря на сравнительно скромное происхождение, он действительно преуспел по службе – но, несомненно, поставил перед собой слишком высокую цель, предлагая руку принцессе крови.

Умея разбираться в людях, чему научили ее в Бинэ Гессерит, Ирулан чувствовала, что капитан Зенха имеет все шансы стать героем, если его должным образом поддержать. Зенха идеально вписывался в свою нишу в современной Имперской армии – высококвалифицированный заместитель командира, исполняющий обязанности, которые не под силу его благородному начальству. Могло ли это компенсировать вред, причиняемый паркетными офицерами, зачастую глупыми и упрямыми? Можно ли обратить вспять неуклонный упадок имперских войск? Вероятно, да, – с такими людьми, как Моко Зенха.

Но в устоявшейся системе даже Император мог сделать не так уж много, а его первая дочь – тем более. Старшая принцесса была просто предметом торга в возможных брачных альянсах и оказывала гораздо меньше влияния на историю.

Но что если Зенхе действительно удастся подавить восстание на Отаке и вернуться с победой? Это не казалось такой уж трудной задачей. Как тогда поступит отец, потребуй молодой офицер повышения в звании и ее руки?

Четыре беспилотника службы безопасности окружили наблюдательный пузырь, и Шаддам улыбнулся дочери:

– Обрати внимание, я усилил нашу охрану – здесь и по всему дворцу, пока отакские бунтовщики не разгромлены.

– Очень предусмотрительно, отец. Действительно, очень мудро.

В сопровождении дронов Император направил наблюдательный пузырь к крыше дворцовой башни, где и совершил посадку. Дроны с жужжанием улетели, а Шаддам уже предвкушал торжественный банкет после парада. Ирулан знала, что ей предстоит вытерпеть долгие часы скуки, пока бездарные пьяные офицеры будут рассказывать друг другу, какие они молодцы.

Черный дым от разбитого горящего комбайна смешивался с пылью цвета ржавчины – слишком далеко, чтобы Чани могла ощутить запах специи. Но все равно она ликовала.

Джемис восторженно кричал на вершине дюны, откуда они смотрели на это великолепное зрелище. Не заботясь о том, сколько шума производит, он размахивал в воздухе крисножом, разрубая невидимых врагов и возбужденно расхаживая взад-вперед – зная, что вибрации от шагов ничтожны по сравнению с грохотом рассыпающегося комбайна и глухими взрывами под его массивными гусеницами.

Прикрыв глаза от слепящего солнца, Чани разглядывала крошечные фигурки рабочих, вылезающих из аварийных люков. Они напоминали ей скорпионов, выскакивающих из-под потревоженного камня.

Их массивная машина обрабатывала богатое поле специи, отсеивая меланж, выбрасывая позади себя пыль и песок. Эти люди вели себя нагло и уверенно, будто вся Дюна их собственность. Пока не наткнулись на мины.

Теперь они выглядели далеко не так вальяжно, побежденные горсткой фрименов. Чани не разбиралась в имперской экономике и не знала курс солярия, но понимала, что эта диверсия дорого обойдется Харконненам. И она, и ее друзья продолжат причинять вред угнетателям.

В небе показались три патрульных топтера – их шарнирные крылья с жужжанием трепетали в воздухе. Пилоты пытались эвакуировать экипаж комбайна, убегающий от горящей машины.

Чани оглядела линию дюн вдалеке и увидела, что ее брат и еще двое товарищей – Рона и Адамос – поднимаются с того места, где они лежали, замаскировавшись в песке. Они держали в руках ракетные установки, а Хоуро координировал огонь. Яркие вспышки вырвались из труб и устремились к приближающимся летательным аппаратам.

Первая ракета попала в подбрюшье головного топтера, и он мгновенно превратился в пылающее умирающее насекомое. Обломки рухнули на землю.

Вторая ударила в крыло другого аппарата. Двигатель зачихал и закашлял, топтер закружило в воздухе. Пилот так и не смог вернуть контроль над управлением, и горящая машина упала прямо на поврежденный комбайн.

Джемис издал очередной восторженный вопль и ухмыльнулся, победно взглянув на Чани.

Третья ракета прошла мимо – последний топтер выполнил маневр уклонения. А затем мстительный пилот развернулся, целясь туда, откуда по нему стреляли Хоуро с друзьями. Даже с большого расстояния было видно, как лазерные лучи бьют по дюнам, оставляя за собой полосу спекшегося в стекло песка.

Чани выкрикнула бессмысленное «Берегитесь!». Хоуро нырком ушел в сторону, как и его товарищ слева, но третьего рассекло лучом напополам. Поскольку Харконнены знали, что фримены не пользуются энергетическими щитами в пустыне – они могли свободно палить из бластеров.

Пока уцелевший спутник пытался спрятаться в песке, Хоуро поднял его ракетную установку и выпустил еще один снаряд. Эта ракета наконец попала в проклятый топтер – машина ткнулась в землю. Хоуро и другой оставшийся в живых фримен бросились наутек, инстинктивно передвигаясь беспорядочными зигзагами. Шай-Хулуд появится очень скоро – и поможет стереть все следы.

В данной вылазке группа использовала новую тактику – идею Чани. Заметив над нетронутым полем специи патрули Харконненов, фримены-разведчики поняли, что вскоре здесь окажется команда рабочих на огромном комбайне. И Чани с друзьями придумали план. Ночью, зная, что передвижная фабрика прибудет на следующее утро, фримены выбежали на меланжевое поле. Раскопав песок, они заложили линию взрывчатки поперек пути, по которому, несомненно, будет двигаться машина. Спрятав мины поглубже, диверсанты вновь отступили на свои позиции.

– Об этой засаде фримены будут слагать легенды! – воскликнул Джемис.

– Всего лишь одна акция из многих, – заметил Хоуро. – И мы продолжим действовать так же.

Гордясь, что изобрела новую тактику, Чани рассказала о ней отцу, думая, что он будет доволен. Лайет-Кайнс не был наибом, как Стилгар; он не возглавлял племена и не выступал посредником в междоусобных конфликтах среди фрименов. Для него все жители Арракиса являлись борцами за экологию. Его отец придал мечтам фрименов о Дюне новые формы, но Пардот Кайнс был идеологом, а не военным лидером. Лайет-Кайнс вырос другим. Он понимал, что для достижения целей может потребоваться насилие.

Дом Харконненов, Картель, Космическая Гильдия и Император – все зависели от специи. И все были паразитами! Лайет воспитал Чани и даже Хоуро как диверсантов, активных бойцов, но самой трудной задачей было проявлять умеренность и терпение. Чтобы преобразить Дюну, потребуется много поколений.

Чани, Хоуро и их друзья не желали ждать так долго. Поэтому они наносили удары везде, где только могли.

– Мы настолько усложним Харконненам добычу специи, что они сами покинут планету, – сказала Чани отцу. – На каждый новый комбайн, который они привезут, мы уничтожим два, вынудим их потерпеть позорное поражение и оставить нас в покое.

Лайет, хотя и испытывал гордость за дочь, одарил девушку грустной улыбкой, покачав головой:

– Ты долго жила в суровой пустыне и не понимаешь, что такое сорняки.

– Сорняки – выносливые растения, которые выживают где угодно, – сказала Чани, расправив плечи. – Что плохого в наших вылазках? Разве это не помогает нашим планам?

Лайет вздохнул:

– Сорняки – упрямая дрянь. Если ты выдергиваешь один, на его месте вырастает другой, который может оказаться хуже предыдущего. Вот то, что вы делаете, когда нападаете на Харконненов. Посмотри, что случилось, когда бойцы фрименов изгнали Дом Ричесов много лет назад. – Он сокрушенно поцокал языком. – Это не принесло нам свободы, а просто привело к появлению Харконненов. Кто знает, что произойдет, если мы избавимся от них? Император передаст власть другому Дому, который может оказаться еще более жестоким.

Чани задело, что он не высказал никакого восхищения ее новой тактикой.

– У тебя пораженческая позиция, отец. Если мы не будем стремиться к лучшему миру – зачем нам тогда вообще утруждать себя жизнью?

Услышав это, Лайет-Кайнс тепло улыбнулся дочери:

– Ты говоришь верно. Нападайте и причиняйте вред, чтобы Харконнены не воспринимали нас как пыль под ногами. Но как местному планетологу, именно мне придется разгребать последствия ваших необдуманных действий.

Теперь, закончив все приготовления, Чани с Джемисом залегли и принялись наблюдать, как комбайн пережевывает песок. Огромная машина двигалась к линии взрывчатки. Чани не считала эту акцию необдуманной. Она чувствовала, что это необходимо.

В положенный момент заглубленные заряды сдетонировали, выбросив в воздух фонтан огня и дыма как раз у передней гусеницы. Взрыв повредил комбайн, но что более важно – воронка сработала как ловушка, и фабрика провалилась в нее; вхолостую молотя траками песок, но не в состоянии двинуться с места. Следующая порция взрывчатки пробила днище и разнесла грузовой отсек, разбросав очищенный меланж по округе. Поистине великолепное зрелище!

Когда взрывы стихли, Хоуро и его уцелевший спутник, Адамос, присоединились к ним – запыхавшиеся и измученные после бега по пескам. Несмотря на воодушевление победой, Хоуро опустил голову:

– Рона мертва. Эти трусы посекли ее лучами. Мы заберем тело, когда все закончим. – Он перевел взгляд на горящий остов комбайна и вытащил криснож. – Мы можем пойти туда прямо сейчас и убить оставшихся работников Харконненов.

Джемис вскинул собственный молочно-белый клинок:

– Пески жаждут крови!

Чани окинула взглядом дюны и заметила на песке рябь, приближающуюся с юго-востока.

– Нет времени! Червь на подходе. – Друзья одновременно повернули головы в ту же сторону. – Шай-Хулуду придется завершить дело за нас.

Джемис нахмурился:

– Я бы предпочел убить их лично – чтобы видеть ужас в их глазах.

– Они уже мертвецы, – сказала Чани. – Но Харконнены просто навезут еще больше контрактников с других планет, еще больше войск.

– Значит, мы убьем их еще больше, – проворчал Хоуро. – И новых тоже убьем. – Он вложил клинок обратно в ножны. – Моя рука не устанет!

Остатки рабочих рассыпались, словно муравьи, удирая со всех ног, но пустыня уже бурлила глубоким водоворотом – песчаный червь подбирался ближе, готовясь к атаке. До Чани сквозь раскаленный воздух доносились крики смятения и паники. Рабочие понимали, что им не убежать далеко, но все же пытались. Но даже если некоторым удастся спастись от песчаного вихря – что делать дальше? Оставшись без ресурсов в бескрайней пустыне, они умрут медленной мучительной смертью.

Чани и ее спутники стояли в полный рост и наблюдали, не беспокоясь, что их заметят. Бурлящий песок начал проваливаться кратером, в центре которого находился разрушенный комбайн. С удивительной для такого гигантского существа грацией песчаный червь высунулся из воронки, широко раскрыв пасть, чтобы проглотить раздражающую машину. Крошечные черные фигурки покатились по склону ему навстречу. Уничтожив все следы непрошеных гостей, Шай-Хулуд захлопнул огромный зев и вновь скрылся под песками.

– Будь благословен Создатель и его вода, – прошептала Чани.

Джемис подхватил молитву:

– Будь благословен Его приход и уход. Пусть Его появление очистит мир.

Хоуро закончил:

– И пусть Он сохранит планету для своего народа.

Они с благоговением наблюдали, как вздыбленные пески вновь превращаются в безмятежную пустыню. Нашу пустыню, подумала Чани. Пустыню фрименов.

Преподобная мать исполняла две важных роли, которые, как правило, не противоречили друг другу, однако не всегда. Гайя Елена Мохайем служила Вещающей Истину при Императоре – давая советы и выявляя ложь. Но еще она была эмиссаром Бинэ Гессерит, выполняя на высшем уровне специальные поручения матери-настоятельницы.

Сегодня она всецело сосредоточилась на второй обязанности. Она собиралась напомнить старшей дочери Шаддама о ее настоящем долге и преданности, коими та пренебрегала.

Шурша длинным черным одеянием, Мохайем шла по центральной дорожке через Императорские сады. Под ногами хрустел гравий. Утро выдалось прохладным, по бледно-голубому небу Кайтэйна скользили легкие облака.

Выйдя из зарослей декоративных деревьев в том месте, где тропа огибала извилистый ручей, она увидела принцессу Ирулан на краю небольшой цветочной поляны. Взмахивая рукавами белого платья с черной оторочкой у воротника, Ирулан разбрасывала вокруг какие-то крошечные предметы. Семена? Нет, Мохайем разглядела, что это радужные бабочки. Выпущенные на свободу, теперь они порхали над лугом, садились на цветы.

Когда преподобная мать поздоровалась, это не стало для Ирулан неожиданностью. Внимательно наблюдая за окружающей обстановкой, принцесса уже знала о ее приближении. Мохайем растянула губы в улыбке, вспомнив юную ученицу королевских кровей, преуспевающую в занятиях:

– Что ты делаешь?

Хотя бабочки уже разлетелись по всему тихому саду, Ирулан выглядела озабоченной. Она вздохнула, поднеся к глазам плоский прозрачный контейнер, в котором находилось еще много бабочек. Принцесса надавила на контейнер с одной стороны, и на ее ладони очутилась новая бабочка, расправляя и складывая крылышки, прежде чем улететь. Мохайем заметила, что многие бабочки в контейнере неподвижны. Мертвы?

– Моя сестра Челис поступила очень плохо, и я отругала ее за это, – пояснила принцесса. – Она взяла эту ловушку в Имперской научной лаборатории и поймала пятьдесят две бабочки редких видов, а затем ввела их в состояние анабиоза.

Преподобная мать удивилась:

– Имперская научная лаборатория? Состояние анабиоза? Челис никогда раньше не проявляла интереса к науке… или к любому другому сложному занятию, где необходимо думать.

Ирулан выпустила еще одно маленькое вялое создание:

– Ей нравятся бабочки. Она говорит, что они красивые. – Принцесса покачала головой. – Не думаю, что она осознанно хотела причинить им вред, но это меня беспокоит. Не знаю, с чего ей взбрело это в голову. – Ирулан продолжала выпускать на волю радужных насекомых. – Возможно, ее подговорила Уэнсиция.

Разноцветные бабочки разлетались по маленькой поляне, привлеченные цветами. Пчелы тоже жужжали вокруг, опыляя растение за растением. Ирулан взглянула на Мохайем:

– Челис собиралась выпустить их в своих личных покоях, чтобы произвести впечатление на подруг, но потом очень расстроилась, когда я объяснила, что так эти хрупкие создания не выживут. И вот я возвращаю их в естественную среду обитания.

Мохайем поджала морщинистые губы:

– Это всего лишь насекомые, дитя мое – их жизнь коротка и преходяща. Они все равно умрут через несколько дней.

– Но это редкие экземпляры, преподобная мать, их следует оберегать настолько, насколько возможно – пускай и на короткое время. – Принцесса выпустила последнюю бабочку и, продолжая держать в руках опустевший контейнер-ловушку, повернулась к Мохайем. – А мы всего лишь люди, преподобная мать – нас триллионы в бесчисленных звездных системах. Продолжительность нашей жизни тоже не столь велика во вселенских масштабах. Это вопрос точки зрения… и уважения к живому существу.

Мохайем вспомнила глубокие философские дискуссии, которые вела с этой девушкой во время ее обучения на Уаллахе IX. В отличие от других дочерей Шаддама, Ирулан получила воспитание в Бинэ Гессерит.

– Ты следуешь нашему учению.

– Я пытаюсь быть хорошей принцессой и мудрой советчицей отца. – Ирулан вновь взглянула на Мохайем. – В пределах тех жестких рамок, в которых мне это дозволено.

Шагая рядом, они направились в приятную тень ивовой рощи. Теперь Ирулан казалась спокойнее.

– Я всегда ценила наши беседы, преподобная мать, но знаю, что вы никогда не приходите ко мне просто поболтать. – Она позволила незаданному вопросу повиснуть в воздухе.

Мохайем хмыкнула:

– Однажды я тебя удивлю. Но ты права. Я человек прямой, у меня не хватает терпения для пустых светских разговоров.

Ирулан усмехнулась:

– После всей этой утомительной придворной трескотни мне скорее нравится, что вы не тратите мое время впустую.

– Меня заботит не то, нравится тебе или нет. – Какое-то мгновение Мохайем сохраняла каменное выражение лица, затем оно смягчилось. – Скорее, я пришла напомнить тебе о твоих обязательствах перед Бинэ Гессерит. – Она понизила голос, будто опасаясь подслушивающих устройств. – Ты прошла наш наиболее углубленный курс обучения и идеологическую подготовку, чтобы иметь возможность когда-нибудь самой стать преподобной матерью. Представь только – принцесса Империи, которая также является преподобной матерью Бинэ Гессерит! Подумай о перспективах.

Зеленые глаза Ирулан вспыхнули скорее тревогой, чем предвкушением:

– Это решение в конечном счете принимать мне.

– В какой-то степени верно, но если ты предварительно не согласуешь это с нами, у тебя не будет права делать выбор.

Ирулан обреченно вздохнула:

– К тому времени я выйду замуж за какого-нибудь лорда. Многие решения в моей жизни – возможно, даже большая их часть – приняты не мной, по политическим причинам, не имеющим ко мне отношения.

– И к Сестринству тоже, – подчеркнула преподобная мать. – Возможно, ты чувствуешь себя пешкой, но у нас есть возможность наклонить доску так, чтобы ты двигалась туда, куда нам надо.

Ирулан казалась расстроенной:

– Быть пешкой в руках Сестринства – тоже ничего хорошего.

– Но ты часть Сестринства, дитя мое. Всегда помни об этом. – Голос Мохайем посуровел: – Я наблюдала за тобой, и в последнее время ты, похоже, отвлекаешься от своих обязательств перед Школой Матерей. Ты неделями не подаешь отчетов и редко надеваешь нашу официальную мантию или символику, призванную напоминать придворным о твоих связях с Сестринством.

Откинув голову, Ирулан произнесла:

– Я – дочь Императора, принцесса крови! Это роль более официальная и яркая, требующая определенных действий и внешнего вида. Но я прекрасно помню, что также связана с Сестринством.

Мохайем внимательно посмотрела на нее, взвешивая слова:

– Мне самой знакомо, каково это – раздвоение чувства долга, но Сестринство всегда должно стоять на первом месте, независимо от других твоих обязанностей.

Пушистые ивы шелестели над их головами. Глаза Ирулан гневно сверкнули, она повернулась к преподобной матери:

– При всем уважении, что я такого сделала, чтобы заслужить порицание? Разве я давала повод усомниться в моей преданности Бинэ Гессерит?

Мохайем решила, что лучше сказать прямо:

– Ты проводишь чересчур много времени со своим отцом и слишком сильно стремишься ему угодить. Постоянно ищешь его одобрения.

Лицо принцессы недоверчиво вытянулось:

– Слишком много времени провожу с отцом? Вы говорите серьезно?

– Да. – Мохайем села на скамейку под деревом, в то время как возмущенная Ирулан осталась стоять.

Принцесса помолчала секунду, очевидно, собираясь с ответом.

– Я разрываюсь между всеми обязанностями – они тянут меня в разные стороны! Политический долг, сбор информации для Сестринства, поддержание авторитета Дома Коррино, а ведь еще необходимо думать и о будущем браке – присматривать наиболее выгодную партию.

– Сестринство должно принять участие в выборе мужа для тебя, – холодно произнесла Мохайем. – Мы изучим родословные кандидатов и сопоставим с нашим селекционным индексом.

Лицо Ирулан потемнело, но она взяла себя в руки и закрыла глаза – по-видимому, применяя успокаивающие приемы.

– Каждый день, каждую минуту я пытаюсь уделять равное внимание своим обязанностям сестры и обязанностям перед отцом и Империей! Естественно, иногда я могу сосредотачиваться на чем-то больше, на чем-то меньше. Взгляните на мое поведение за долгое время, и вы поймете, что баланс соблюдается.

– Возможно, если смотреть со стороны, то соблюдается. Но твоя преданность Сестринству должна быть абсолютной.

– Я так же верна Сестринству, как и вы.

– Это веские слова, близкие к дерзости. – Суровость Мохайем сменилась мягкой улыбкой. – Впрочем, ты хорошо сказала – надо проанализировать твое поведение в долгосрочном плане. Возможно, мне не придется посылать тревожный сигнал в Школу Матерей. На этот раз.

С дворцового крыльца Уэнсиция видела приближающуюся Ирулан. Рядом шагала преподобная мать – чуть пониже ростом. Они беседовали вполголоса, будто заговорщицы. Вскоре Мохайем оставила принцессу, свернув на другую дорожку, во внутренний двор, а Ирулан с дежурной улыбкой направилась к каменным ступеням, где стояла Уэнсиция.

– Что-то у этой старой ведьмы недовольный вид, – заметила та. – Очередное домашнее задание от Сестринства?

– Преподобная мать Мохайем никогда не выглядит довольной, – ответила Ирулан. – И кстати, я давно закончила обучение в школе.

Ирулан пыталась пройти мимо, но Уэнсиция увязалась следом:

– Тебе известно, что я интересуюсь Имперской армией. Я кое-что выяснила о твоем якобы женихе, изучила его послужной список. Хочешь узнать, что я поняла?

Удивленная Ирулан с пробудившимся интересом взглянула на младшую сестру:

– Я тоже смотрела его послужной список.

С раздражением в голосе Уэнсиция продолжала:

– Несмотря на скромное происхождение, Зенха весьма впечатляющая личность. У него есть шанс сделать блестящую карьеру, и необходимое для этого честолюбие – если ему дадут возможность себя проявить.

– Наверное, ты права. – Остановившись, Ирулан окинула взглядом огромный дворец, возвышающийся над ними. – Но ты зря интересуешься. Капитан Зенха и я никогда не поженимся.

– Он тебе не подходит? – Уэнсиция увидела ответ в глазах сестры – там мелькнуло сожаление.

– Мое мнение не имеет значения. Отец никогда этого не допустит. Как принцесса крови, я слишком ценный козырь, чтобы тратить его впустую на какого-то офицера из захолустного Дома. – В голосе Ирулан послышалось возмущение.

– Учитывая его навыки и потенциальное будущее, если он обзаведется нужными связями и поддержкой, этот офицер способен стать весьма значимой фигурой. Возможно, наш отец слишком пренебрежительно к нему отнесся. Моко Зенха будет замечательным мужем для кого-то.

Ирулан сразу поняла, что у сестры на уме:

– Для тебя?

Уэнсиция ухмыльнулась:

– Мне двадцать два, а по традиции третья императорская дочь выходит замуж за военачальника, тогда как первой – тебе – подбирают пару по политическим соображениям. А вторая дочь – в нашем случае Челис, – как правило, выходит за какого-нибудь богатого купца или администратора Картеля.

– Ох уж эти традиции! – Рассеянная улыбка Ирулан выдавала ее веселье. – Челис потеряет голову от любого расфуфыренного дворянина, который осыплет ее красивыми безделушками. – Она заметила кого-то в тени крыльца, и выражение ее глаз потеплело. – Пускай мне уже двадцать шесть, и отец не спешит отдавать меня замуж, но я могу и подождать.

Уэнсиция смотрела, как сестра поспешила навстречу красивому, сдержанному молодому человеку, который вышел ее сопровождать. Этот мужчина-компаньон по имени Арон дожидался Ирулан в главной приемной. Мускулистый, с широким приятным лицом, он на голову возвышался над принцессой, которая и сама была довольно высокой.

Уэнсиция знала, что он тщательно оберегает сестру, хотя его роль требовала держаться на заднем плане. Когда он повел Ирулан внутрь дворца, никто из них даже не оглянулся на Уэнсицию.

Чувствуя себя отвергнутой, Уэнсиция кое-как справилась с раздражением и досадой. Из пяти дочерей Коррино лишь Ирулан прошла полный курс обучения Бинэ Гессерит на Уаллахе IX – по секретной программе, в которую, как подозревала Уэнсиция, входили сексуальные техники и искусство соблазнения. Ни она, ни Челис, ни их младшая сестра Джосифа, не говоря уж о малышке Руги, не изучали ничего подобного – только обычную программу от местных преподавателей здесь, на Кайтэйне. Углубленная подготовка Бинэ Гессерит не считалась необходимой для остальных дочерей Коррино, но Уэнсиция жаждала знаний и жалела, что не имеет такой возможности. Она с головой уходила в самостоятельные занятия, пытаясь скомпенсировать это по мере сил.

В Школе Матерей было около сотни мужчин-эскортников, и за годы обучения Ирулан привязалась к одному из них. Вернувшись на Кайтэйн, она привезла Арона с собой, что едва не привело к скандалу; впрочем, кривотолки быстро утихли. Теперь он стал постоянным спутником принцессы – вполне общепринятая практика, хотя Ирулан не позволяла себе чересчур увлекаться. Если бы Уэнсиция захотела, она тоже могла бы выбрать себе фаворита из местного списка кандидатов, но пока не проявляла к этому интереса.

Держась позади в фойе дворца, Уэнсиция обдумывала способы расширить собственные возможности – она не желала быть всего лишь средней дочерью из пяти, второстепенной фигурой в Доме Коррино. Она любила сестер, но не могла не возмущаться тем, что отец выделяет Ирулан, а также ее несомненной важностью для Сестринства.

Уэнсиция преисполнилась решимости найти собственный путь. Она устала довольствоваться теми крохами, которые оставались после отца и Ирулан.

Ирулан привела Арона в свою личную столовую на поздний завтрак – яйца цесарки, острые зеленые колбаски и дыня. Ей нравилось ощущение силы, исходящей от спутника, и она иногда использовала его как «свежие уши» для своих идей.

Сидя за столом напротив Арона, она восхищалась его физической формой, высокими скулами, волевым подбородком и внимательными голубыми глазами. Он имел живой и проницательный ум. В Школе Матерей тщательно отбирали мужчин-сопровождающих.

Арон давно научился понимать настроение Ирулан; теперь он, очевидно, чувствовал, что принцесса чем-то озабочена, поэтому предлагал ей лишь свое общество – и ничего больше. Это стало одной из причин, по которым он ей нравился – Арон понимал, как и когда оставить ее в покое. Хотя Арон был надежным компаньоном, в котором принцесса нуждалась, она никогда не думала, что между ними может возникнуть любовь. В Бинэ Гессерит ее научили закрываться от таких эмоций. Она держала фаворита при себе не для этого.

Пока она ела, Арон говорил умиротворяющим тоном:

– Я благодарен за то, что могу служить вам, принцесса, и буду делать это до тех пор, пока продолжаю вас интересовать. – Его голос был искренним и хорошо поставленным, и Ирулан в который раз отметила признаки полученной компаньоном подготовки.

Принцесса ответила ему по-дружески:

– Ты по-прежнему интересуешь меня, Арон, и оберегаешь от назойливого внимания других мужчин – я не хочу на это отвлекаться.

Арон налил кофе и положил ей на блюдце меланжевое пирожное:

– В любом случае я хотел бы служить вам еще лучше.

Принцесса смотрела мимо него в широко распахнутое окно – на сады и поросшие зеленой травой холмы позади них. Несмотря на окружающую респектабельность и видимое спокойствие, Ирулан чувствовала, что надвигается шторм – и ветер дует сразу с нескольких направлений. Император, Сестринство, ожидания придворных, потребности сестер, даже тот офицер, который хотел жениться на ней по политическим мотивам.