Сарин Питу, подтянутый и энергичный, открыл дверь полицейского участка, ощущая себя полководцем, вступающим в битву.
Сегодня утром его, молодого, подающего большие надежды инспектора особого отдела Центрального управления полиции, вызвали к руководству и с подобающими случаю намеками на важность и исключительность порученного дела назначили вести расследование, наделив особыми полномочиями, и даже предлагали возглавить участок инспектора Аема, отправив последнего на пенсию.
Питу отказался, прикинув, что, приняв это предложение, обречет себя на вечное прозябание и профессиональную деградацию, занимаясь остаток жизни поисками золотых пудрениц и серебряных ложечек. Нет, не таковы были амбиции молодого инспектора. В случае успешного расследования он вполне мог претендовать на серьезное повышение, отдельный кабинет в центральном офисе и статус специалиста по особо сложным и государственно значимым делам. К тому же, пройдя стажировку во Франции, он считал себя тонким знатоком западной цивилизации, о чем и не преминул скромно напомнить начальству.
Но сейчас, входя в кабинет старшего инспектора Аема, Сарин отбросил ненужные эмоции и поздоровался со старшим коллегой с подобающим уважением. Участок и его новые подчиненные вполне соответствовали ожиданиям Сарина. Когда он переступил порог своего временного штаба, то сразу отметил ленивые, праздные лица сидящих за пустыми столами полицейских. Вместо того чтобы мобилизоваться и предпринять хоть какие-то шаги, направленные на поиски преступника, все отделение в полном составе бездействовало, охваченное умственным параличом, во главе со старым, лысеющим командиром.
Ну что ж, тем значимей и эффективней будет его вмешательство.
Инспектор Аем встрепенулся, подняв красные усталые глаза на входящего в кабинет энергичной поступью гостя.
Его уже предупредили о высланной из центрального управления подмоге, и, стыдно признаться, он малодушно обрадовался возможности сложить с себя груз ответственности, махнув рукой на славу и возможность выслужиться перед начальством. Не до того, не погнали бы с места – и на том спасибо.
Инспектор Питу ему понравился: высокий, подтянутый, с серьезным взглядом умных, слегка прищуренных глаз. В кабинет вошел уважительно, без излишнего апломба и самоуверенности. Даст бог, с таким помощником все еще и уладится, вздохнул инспектор, вставая навстречу коллеге.
Спустя час, когда все протоколы и отчеты были изучены самым внимательным и серьезным образом, инспектор Питу выпрямился на стуле и устремил свои умные и серьезные глаза на старого олуха, жующего жареных кузнечиков за столом напротив. Ради инспектора Питу в начальственный кабинет был внесен еще один рабочий стол.
– Гм, – прочистил горло Сарин, желая привлечь к себе внимание коллеги. – Инспектор, я ознакомился со всеми документами, и теперь мне хочется услышать ваше мнение о происшествии и версии, которые вы и ваши люди приняли к разработке.
Инспектор Аем удивленно воззрился на гостя.
– Да какие могут быть версии? Один русский убил другого, после чего скрылся с места преступления. В отель он не возвращался, в аэропорту и на вокзале его не видели. Наверное, укрылся в посольстве.
– Это ваше предположение или вы уверены в его местопребывании?
– Правительственные ноты и международные сношения – дело высших сфер, – поднял смиренные глаза к потолку старый Аем, – наше дело составить рапорт и ждать указаний от начальства. – Тяжелый вздох красноречиво продемонстрировал настроение, царившее в душе старого служаки.
– Думаю, такой простой вопрос можно выяснить и без высших сфер, – сухо ответил Сарин Питу, берясь за черную трубку старого, видавшего виды телефонного аппарата. – Сахатьивым Сенг? – спросил он спустя пару секунд. – Инспектор Питу. Послушайте, кажется, у вас был свой человек среди сотрудников российского посольства? Садовник? Прекрасно. Не мог бы ваш человек аккуратно выяснить, не появился ли за последние сутки на территории гость, возможно, двое? – Лицо и голос Сарина были исполнены сладкого дружелюбия. – Прекрасно. Буду с нетерпением ждать вашего звонка. Ну вот. Минут через двадцать мы будем точно знать, укрылся ваш подозреваемый в посольстве или нет. Хотя должен заметить, – чуть более мягким тоном продолжил предприимчивый инспектор, – что было бы куда проще еще в ночь убийства опросить дежурившего перед входом в посольство постового.
Инспектор Аем выглядел настолько ошарашенным этим простым замечанием, что сердце его молодого коллеги наполнилось жалостью. «Не дай бог так поглупеть на старости лет», – с трепетом подумал он, выпрямив и без того ровную спину.
Дальнейшая беседа протекала в таком же ключе, господин Аем, испытав интеллектуальный шок от общения со своим временным начальством, так и не оправился, потому как инспектор Питу, начав проводить логический анализ изученных материалов, взялся за дело невероятно ловко и уверенно. Его построения были столь внушительны и безупречны, что бедный Аем лишь диву давался, до чего же светлая голова у этого человека. Он сидел напротив своего молодого коллеги и согласно кивал головой, как китайский болванчик.
– Скажите, инспектор, почему у вас возникла такая твердая уверенность в виновности этого русского? – тер свой светлый лоб инспектор Питу и, пока его старший товарищ несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, не дожидаясь его ответа, продолжил свои рассуждения: – Ведь если он и вправду был виновен, то почему ждал, когда обнаружат труп, а не бежал сразу после убийства?
– Так его жена… – попробовал объяснить старый Аем.
– Предположим, он хотел забрать жену, хотя это было вовсе не обязательно. Она явно ни в чем не повинна и могла бы спокойно покинуть страну в любое удобное для себя время, не опасаясь преследования полиции. И тем не менее он нашел в зале жену и беседовал с ней до тех пор, пока не обнаружили тело, не подняли тревогу, и лишь потом предпринял попытку скрыться. Причем действовал довольно глупо и необдуманно. – Инспектор Аем вновь безуспешно попытался сказать что-нибудь умное, но ограничился лишь согласным причмокиванием. – Намного проще было покинуть виллу через парадный вход, на собственной машине. Что могло подвигнуть господина По-лз-уно-ва на такой опрометчивый шаг? Либо страх быть незаслуженно обвиненным, либо полнейшая растерянность, хотя в обоих этих случаях русский должен был знать о смерти своего соотечественника, а возможно, и видел его убийцу, или же и вправду сам является убийцей, а медлил с бегством, не желая оставлять на произвол судьбы супругу, из большой любви к ней, – выдвинул весьма изящную и романтическую версию инспектор Питу. – Вы не знаете, как выглядела его супруга?
Восхищенный таким мыслительным фейерверком, инспектор Аем лишь развел руками.
– Надо немедленно выяснить. Пошлите кого-нибудь из ваших людей. Кстати, вы составили фоторобот предполагаемого преступника или разослали на границы его фото?
Инспектор Аем потрясенно хлопал глазами. Ничего он на границы не посылал. Никаких описаний преступников не составлял, фотографий не добывал, а сидел, старый болван, и ел кузнечиков, инспектор почувствовал такое глубокое отвращение к этому деликатесу, что зарекся брать эту дрянь в рот до конца своей жизни.