Глава 2 Полевое тестирование
В Санкт-Петербурге, на Васильевском острове, неподалеку от старого университета, стоит двухэтажный особняк. Летом он обрастает плющом, зимой – сосульками. Однако дорожка к зданию всегда очищена, вход освещен, окна светятся всю ночь. Немногие знают, что это – лаборатория, появившаяся в те давние времена, когда паровоз был в диковинку, а вместо электрических ламп по вечерам зажигали газовые фонари.
Лаборатория работала всегда, несмотря на войны и революции. Работала, выполняя заказы, за которые мало кто еще взялся бы во всем мире.
Сейчас шла презентация одного из таких заказов. Заказчик, точнее, его представитель глядел на стол с интересом и недоверием. Недоверие было профессиональным, а интерес – подлинным.
На столе лежало пять предметов. Широкий наручный браслет, большие круглые очки с толстыми дужками, два отдельных наушника и обычный мобильный телефон. Правда, непонятно, какой фирмы.
– Все это в комплексе называется МИК – Мобильный интерактивный консультант, – сказал руководитель проекта. – Его также можно назвать Мобильный интерактивный контролер, но только не в присутствии нашего заказчика-шейха. Давайте прогуляемся с МИКом.
Засветился монитор. Появился мультимальчик лет тринадцати. Он показал левую руку с браслетом.
– Контактный контроль, – пояснил руководитель, – давление, мгновенная кардиограмма, экспресс-анализ крови, диагноз и рекомендации. Плюс некоторые специфические функции.
Представитель кивнул – понятно.
Мальчик нацепил наушники, тряхнул головой. Наушники не сдвинулись с ушей даже на миллиметр.
– В них можно бегать, прыгать кувырком, драться.
– Плавать? – спросил представитель заказчика.
– Нежелательно, но если случайно упасть в воду, за три минуты ничего не случится. Наушники держатся цепко и мешают не больше, чем кольцо на пальце. Бывают ситуации, когда наушники желательно снять, например в театре, в классе, в храме…
Мальчик на экране снял наушники, положил в карман.
– Но в его ушах все равно остались две мембраны-динамика, и он слышит голос МИКа. Кроме того, благодаря мембранам, МИК фиксирует окружающие звуки, – уточнил руководитель проекта.
Экранный мальчик надел очки. Чуть согнулся, резко упал на пол, отжался, вскочил. Очки остались на носу.
– Наушники – язык и уши МИКа, очки – глаза. Они не мешают смотреть пользователю, но при этом смотрят сами, на свету и в темноте. Картинка, увиденная очками, звук, зафиксированный мембранами, данные о состоянии организма передаются в интеллект-модуль.
– Умные очки не новость, – заметил представитель заказчика.
– Это самые умные очки, – ответил разработчик. – И самые вежливые. Они все видят, но ничего не покажут, пока хозяин не разрешит.
Мальчик открыл чехол на поясе, засунул телефон.
– При желании его можно использовать как обычный мобильник, – пояснил руководитель проекта. – Но выключить пользователь его не сможет. Аккумулятора хватает на месяц, потом вставляется сменный.
Между тем нарисованный мальчик уже шел по аллее парка. Из-за кустов выскочила собака, с громким лаем метнулась навстречу. Мальчик застыл, пес подскочил, гавкнул пару раз и побежал дальше, по своим собачьим делам.
– Любому постороннему прохожему покажется, что мальчик встал просто так, – сказал руководитель, щелкая мышкой, – но на самом деле…
– «Стой на месте! – раздался громкий, командный и очень уверенный голос. – Он не нападет. Отлично. Иди дальше».
– Это то, что слышит пользователь, – пояснил руководитель проекта. – Переходим к более сложной ситуации.
Мальчик шел по ярко освещенной улице. Навстречу – фигура в плотно надвинутом капюшоне.
– «Мелкий торговец дрянью, – раздался голос в ушах мальчика, – каждая четвертая порция товара вызывает отравление, а каждое третье отравление – со смертельным исходом. Оно тебе надо?»
Голос был по-прежнему уверенным, но уже не столько командным, сколько дружелюбным. Голос друга, который все знает и хочет предупредить. Мальчик резко помотал головой, фигура отошла к стене – поджидать другую доверчивую жертву.
– И еще сложнее, – сказал руководитель.
Мальчик свернул в переулок. Навстречу шли трое парней, вида мрачного и решительного.
Внезапно мальчик громко запел: «Джингл бенц». Ошеломленные парни остановились, а мальчик быстро прошел мимо них.
– Впечатляет, – прокомментировал представитель заказчика. – Кстати, почему виртуальный друг говорит не по-арабски?
– Чтобы вам было проще понять, – улыбнулся руководитель проекта. – Активный лингвоблок рассчитан на три языка. Мы заложили арабский, английский и русский – об этом просили в приложении к техническому заданию. Принц, если захочет, сможет выучить русский язык. Когда займет престол, у нас появится новый друг на Ближнем Востоке.
Представитель тоже улыбнулся и спросил:
– Прибор прошел полевое тестирование?
– Нет. Пусть они сами найдут мальчишку того же возраста, роста и веса. Две недели он поживет, как принц, – вежливо сказал руководитель проекта.
Его собеседник уже не улыбался.
– Иван Николаевич, – резко сказал он, – в техническом задании напрямую прописано полевое тестирование устройства. Мы должны передать заказчику не только прибор, но и отчет о том, как сверстник Принца использовал его. И не в лабораторных условиях, а в повседневной жизни. Причем в режиме нагрузок и даже экстремальных ситуаций: быстро бегал, катался на самых адреналиновых аттракционах, прыгал с парашютом, может, подрался. Период испытания должен продлиться не меньше десяти суток. До дня передачи прибора меньше двух недель. Если полевое тестирование еще не начато, оно должно начаться завтра утром, а лучше – сегодня вечером.
Теперь не улыбался и руководитель проекта. Он подбежал к старому столу, в столешницу которого въелись чернила, пролитые еще во времена царя Николая II. Открыл ящик, всмотрелся в лист бумаги, протянул гостю.
– Простите, Игорь… Игорь Михайлович, в моем экземпляре договора о полевом тестировании ни слова.
Представитель заказчика пробежал глазами лист. Открыл портфель, вытащил такой же договор, вчитался, бросил на стол. Потом резким движением не просто достал – вырвал телефон из кармана.
– Это я. Почему в русский текст не попал подпункт «б» пункта № 14?! Переводчик? Ладно, с переводчиком – позже. Пока передай, что выговором не отделается. Это контракт на миллионы! И не рублей!
После этого представитель заказчика произнес такое грубое слово, которое в этой комнате не слыхали со дня постройки здания.
– Вот так у нас всегда… – вздохнул руководитель проекта. – Задумали, строили, построили, а из-за какого-то винтика-гвоздика всё и…
– Иван Николаевич, без философии, – уверенно и спокойно перебил его представитель. – По факту – косяк наш, к вашей лаборатории претензий нет. По ситуации – проблема общая. В наших интересах предоставить прибор с итоговым протоколом полевого тестирования. Найдите мальчишку, расходы на полевое тестирование в бюджет заложены. Контракт для испытателя составлен, сейчас я его распечатаю. А вы ищите ровесника Принца.
– Все не так просто, Игорь Михайлович… – вздохнул руководитель проекта. – Мы не зря запросили основные параметры будущего пользователя. Отклонения по росту и весу возможны, но очень незначительные. Кстати, это было одним из условий: когда Принц подрастет, то использовать МИК уже не сможет, и если не захочет расставаться с другом, то отдаст нам на апгрейд[2]. Я расспрошу коллектив, люди обзвонят знакомых, и, наверное, завтра-послезавтра…
– Мальчик найдется через час, – громко ответил представитель заказчика, закрывая портфель. – Еще через три часа с его родителями будет подписан контракт, а наш временный принц наденет браслет, очки, наушники, и десять дней тестирования пойдут с сегодняшнего вечера.
– Где мы найдем мальчика? – спросил Иван Николаевич.
– В кафе, в кино, на улице. Желательно, чтобы шел с родителями, но в таком возрасте с родителями гуляют не часто. Сейчас нам главное уложиться в параметры веса.
– Мы возьмем переносные весы?
Представитель заказчика улыбнулся и показал прибор, похожий на зажигалку.
– Дистанционный определитель массы. Фокусируется на объекте и выдает его вес с точностью до двух миллиграммов. Разработчик – наш мастер Лукьянов, без его миниатюризации вы бы не смогли загрузить всю начинку в основной модуль, как, впрочем, и в браслет.
– Тот Лукьянов, который сделал хронокомпас? – спросил руководитель проекта.
– Он самый. Отличная штука для похода на рынок. Тебе взвешивают помидоры, а ты сообщаешь продавцу, на сколько граммов он ошибся.
– А если продавец обидится и полезет драться? – улыбнулся руководитель проекта.
– На этот случай – перстень-электрошокер, тоже чудо миниатюризации. Одевайтесь скорее, пока не найдем, я в Москву не уеду.
Лёшка решил не торопиться. Времени еще вагон, а домой возвращаться не хотелось. Подловил себя на этой мысли, печально улыбнулся: Мартышка уже стала домом!
Может, так, может, нет. А вот квартира на Васильевском острове уже не дом.
Лёшка вспомнил, как перед первым сентября уговаривал маму разрешить учиться на Васильевском. Мартышкинская школа ему категорически не понравилась, еще до встречи с Кондрашом.
– Мама, давай я буду ездить. Всего три часа туда и обратно.
Мама ответила:
– Не три, а все четыре. И не это главное. Однажды он встретит тебя после школы, возьмет за руку и отведет к себе. Ты не сможешь вырваться.
Кто такой он, было понятно. С того самого памятного утра мама ни разу не назвала папу «папой».
Сегодня отпустила, наверное, потому, что он точно не оставит при себе. Иначе кто отвезет подарок Катюше?
Схватить его за руку, отвести домой папа смог бы. Заманить, обмануть – нет. Не тот характер.
Чай пили на кухне. Лёшка старался не ходить по квартире. Не хотел заглядывать в свою и Катюшкину комнату, вспоминать, как недавно…
Чего вспоминать?!
Разговор был долгий, нудный, неприятный. Как прогулка босиком по пляжу, усеянному битыми стеклами. Лёшка осторожничал, как всегда, в разговоре с папой. Папа тоже обходился без подробных вопросов.
Например, как ему в новой школе? Лёшка ответил, что терпимо. Программа та же, учителя почти такие же, задания стандартные. Про друзей папа не спрашивал Лёшку и в прежнем классе.
Спасибо, что не спрашивает. Врать не хотелось, а сказать правду… Тогда папа непременно скажет: «Начнем с того…» Наверное, с того, что, чтобы были друзья, с ним должно быть интересно. А то, что с Лёшкой дружить неинтересно, папа говорил не раз.
Тем более ни слова о проблемах с Кондрашом. О нем Лёшка и маме не рассказывал.
Потом папа спросил:
– Как ты сам к этому относишься?
– Не нравится, – искренне ответил Лёшка. И постарался, чтобы вопрос остался без развития.
– До сих пор не понимаю, как она могла так поступить, – сказал папа.
Лёшка просто кивнул. Чего спорить, он тоже не понимал.
К чаю папа достал из холодильника пирожные – «ты же любишь». Пирожные Лёшка любил. Но это опасное угощение. Съешь эклер, потянешься за вторым – в глазах папы проскользнет усмешка: «Эх ты, Обжоркин!»
Поэтому Лёшка съел лишь одно пирожное и старался больше не смотреть на коробку. На папу – тоже.
Это было нелегко. Но Лёшка давно научился. За папиной головой – бежевые обои с пальмовыми листьями. Можно смотреть на эти листья, воображать пальму целиком. И остров с пальмами. И крокодилов под пальмой, и обезьянок на пальме… только не мартышек. Вроде смотрит папе в глаза, вроде и не смотрит.
Потом папа поглядел на часы. Принес подарок – набор «Юный доктор», его Катюша просила еще весной. Хорошая память у папы!
Подарок влез в рюкзак со скрипом, пришлось удлинить лямки. Пока Лёшка возился, папа молчал. Лёшке казалось – он делает неправильно, сейчас папа с усмешкой посоветует, как надо. Но тот не стал.
Лёшка оделся. Папа вышел с ним в коридор, обнял, сказал:
– Передай маме: если проблемы с водопроводом или светом, я подъеду, помогу.
Лёшка хотел сказать, что проблемы уже бывали, но мама справлялась. Обещал передать.
Замялся на пороге. Папа спросил:
– Есть деньги на дорогу?
Лёшка качнул головой. Папа дал несколько бумажек, похлопал по плечу и закрыл дверь.
В своем микрорайоне Лёшка шел быстро и с оглядкой – не хотел встретить прежних школьных друзей. Настроение не то, да и непонятно, что отвечать на вопросы: «Ты чего, совсем в этой Рамбовке поселился? Может, квартиру отобрали за долги?» Тут кто-нибудь скажет, что не отобрали, что видел недавно папин автомобиль возле парадной. Тогда спросят, почему папа здесь, а Лёшка в Рамбовке?
Поэтому спешил и оглядывался. Обогнул остановку дворами, на всякий случай вышел на параллельную улицу. И направился к метро пешком.
Не то чтобы Лёшка любил пешие прогулки, но возвращаться не хотелось до дрожи и тоски.
В принципе жить в Мартышке можно: газ, нормальный туалет, а не будка на огороде, водопровод, бойлер. Папа за два года отремонтировал дом, так что можно зимовать. Но Лёшка вспоминал темные улицы поселка, длинные глухие заборы, злобный лай цепных собак, непривычную и оттого мрачную ночную тишину.
Потому-то и не хотелось расставаться с городскими огнями и городским шумом. Лёшка неторопливо проходил мимо витрин, заглядывал в них, а если внутри магазина было особенно ярко, то заскакивал – не столько погреться, сколько напитаться светом.
В компьютерном магазине «Байт и блок» задержался надолго. Засмотрелся на моноблоки и большие ноуты. Был бы такой в Мартышки-не, тогда жить терпимо. Надел наушники, врубил «Танки» или «Большой зомби-квест»… Увы, у Лёшки старый планшет-андроид.
Клянчить замену не решался. Знал: у мамы напряг с деньгами. Поэтому Лёшка берег планшет. Даже в школу не таскал – вдруг однажды Кондрашу приглянется?
Да, кстати… Ну зарубился бы в «Танки», просидел бы час-другой. А за окном осенняя темень, и с каждым вечером все темней. И где-то в этой темноте – Кондраш. Запланировал с тобой встречу завтра в школе. И она состоится.
Весь кайф от игры пропал.
Большой ноутбук, моноблок… Разве это мечта? Вот подружиться бы с Полинкой и ее компашкой. Катался бы к ним в Петергоф, может, они прикатились бы в Мартышку. Кондраш увидел бы их вместе – отстал бы. Или ребята объяснили бы, как отделаться от Кондраша. Они журналисты – должны всё знать.
Лёшка резко остановился. Вздохнул, побрел совсем уж печально.
Ну да, они журналисты. А он кто? В школе с тройки на четверку, дома – танки и зомби. Они же с ним заскучают! Заговорят о своих репортажах, а ему только кивать и краснеть, не въезжая в темы. Погуляют с ним раз-другой, от доброты. Потом он сам отстанет, поймет – им скучно. И вернется за монитор.
Между тем улицы стали еще светлей и оживленней. На самом деле не улицы, а линии – было уже недалеко до «Василеостровской». Лёшка представил, как быстро-быстро домчится до «Балтийской», мимо ярко освещенных станций. И сядет в тусклый вагон электрички. За окном сначала будет светло, потом, с каждой станцией, темнее и темнее. Потом – Мартышка. Да еще ехать мимо места, где днем отобрали деньги…
Можно растянуть поездку в метро. Добраться до одной из конечных станций и сесть в маршрутку, помчаться по Петергофскому шоссе и пару раз увидеть в окно море. Если ясное небо, разглядеть огни кораблей, идущих в питерский порт.
Вот только маршрутка остановится недалеко от школы. Значит, идти темными улицами, с повышенными шансами встретить Кондраша. Тот вроде бы обещал поговорить в понедельник. Но Лёшка знал: такие типы, как Кондраш, хозяева своего слова – сам дал, сам взял. Тем более теперь Лёшка опять ценная добыча. В кармане деньги, заодно можно посмотреть, что в рюкзаке.
Лёшка представил, как Кондраш заставляет его снять рюкзак, открыть. Роется в упаковке, достает коробку. «Га-га-га! Пацаны, приколитесь, во что новенький играет! А клизма тут есть?»
Лёшка так живо вообразил эту картину, что застыл и в него врезался прохожий.
Нет уж, надо ехать поездом, не может же Кондраш полдня шляться по вагонам. Приехать, сбежать с платформы, еще три минуты шагом-бегом по темной улице. Открыть калитку – и он в безопасном домике. Как в игре, только домик настоящий.
До метро даже черепашьим шагом идти десять минут. В гостях у папы Лёшка почти не ел. А тут из открытой двери кондитерской-пекарни призывно потянуло вкуснятиной, только что вынутой из печи. А еще в витрине стоял мешок с зерном и висел огромный бутафорский калач. Или даже настоящий. И было очень ярко.
Лёшка взглянул на мобильник – наручные часы в прошлом году намочил в речке. Решил посидеть внутри этого света и теплых ароматов минут двадцать. А после приступить к самой унылой части путешествия.
Взял горячую завитушку – продавщица предупредила: «Не обожгись!» – чашку чая, сел возле окна. По тротуару беспрерывно проходили люди, па́рами, одиночками, компаниями. За минуту – больше, чем за день по всей платформе на станции Мартышкино. Требовательно гудели машины на перекрестке, звенел трамвай, приказывая уступить дорогу. Булочка, должно быть, остыла, и можно откусить.
Лёшка откусил, опять взглянул в окно. И увидел двух мужчин, смотревших на витрину. Дяди были разными: один пожилой, в очках и в свитере, а другой – помоложе и в костюме. Не то чтобы Лёшка был большой знаток костюмов, но догадался: такой дядя обычно заходит в дорогое кафе или ресторан, а не в пекарню, пусть даже с самыми вкусными плюшками на свете. Странно.
Через секунду стало ясно – смотрят на него.
Один из мужчин даже показал на Лёшку, но не пальцем, а странным предметом вроде зажигалки.
«Что такого я сделал? – с удивлением, переходящим в панику, подумал Лёшка. – Ой, я ведь проехался «зайцем». Может, сейчас целая кампания по борьбе с безбилетниками? Я попал на камеру, мое фото разослали всем патрулям в форме и в штатском. Похоже, вычислили. На штраф-то хватит?» Между тем мужчины вошли в пекарню. Тот, что помоложе, в дорогом костюме, сказал Лёшке:
– Здравствуй. Меня зовут Игорь. А тебя?
– Алексей, – сказал Лёшка. И, спохватившись, добавил: – Мне запре… я не разговариваю с незнакомыми людьми на улице.
Подумал: «Вот бы сказать сегодня такое Кондрашу! Не, не прокатит: Кондраш, к сожалению, знакомый с первого сентября».
– Мы не на улице, а в кафе. Но я все равно не буду говорить с тобой без маминого разрешения, – улыбнулся Игорь. – Пожалуйста, скажи номер маминого телефона. Но перед этим ответь на один вопрос.
– Какой? – спросил Лёша.
Он заметил, что пожилой спутник Игоря подошел к прилавку. Наверное, был голоден. Или не мог устоять перед запахом свежих булочек.
– Ты бы хотел поучаствовать в интересном научном эксперименте? В таком не участвовал ни один мальчик в России. И даже во всем мире.
– А он опасный? – поинтересовался Лёшка.
– Наоборот. Ты будешь чувствовать себя еще безопасней, чем до эксперимента.
– Меня отправят в секретную лабораторию? – спросил Лёшка, не заметивший, что уже вступил в разговор с незнакомым взрослым. – Сейчас же учебный год.
А сам подумал: «Вот здо́рово! Две недели, может, даже месяц без школы, без Кондраша, без Мартышкина. Может, денег дадут за эксперимент… Впрочем, без мамы, без Катюши… Оно мне надо?»
– Нет, – улыбнулся Игорь, – ты будешь жить как обычно. Ходить в школу, играть в футбол, гулять с друзьями. Это не больничная палата, когда ты лежишь на койке и к тебе протянуты провода. Наоборот, у тебя должны быть приключения. Ты будешь гулять по городу, ходить на аттракционы, спрыгнешь с парашютом. И при этом будешь в бо́льшей безопасности, чем обычно.
Спутник Игоря тем временем присел за соседний столик с подносом и пакетом булочек.
– Не ел ничего с утра, – сказал он таким извиняющимся тоном, что Лёшка окончательно понял: это не маньяки, решившие похитить его и разобрать на о́рганы.
– А почему я буду в безопасности? – спросил Лёшка.
– Подробности – только если твои родители согласятся, – ответил Игорь, протягивая Лёшке визитку с государственным флагом и гербом. – Позвони маме и дай мне телефон.
«Серьезное приключение», – подумал Лёшка, посмотрев на визитку с надписью: «Федеральное агентство по новейшим технологиям».
Он позвонил.
– Мам, привет. Со мной все в порядке. С тобой хочет поговорить Игорь Михайлович.
– Здравствуйте, Елена Юрьевна, – сказал представитель агентства…
«Наверное, это сон, – подумал Лёшка. – Впрочем, какой сон, я же еще не заснул».
Действительно, он лежал в кровати и еще не спал. На левой руке, отвыкшей от часов, был не жесткий, но все же ощутимый браслет. В ушах – динамики. На стуле, рядом с кроватью, очки и самая главная часть прибора – модуль.
Игорь Михайлович заставил Лёшку заучить и повторить условия контракта. Очки можно снимать на ночь. Наушники тоже, но динамики должны остаться в ухе. Модуль всегда рядом, отходить от него дальше, чем на шаг, нельзя. Браслет на руке – всегда. Кроме того, каждый день должно происходить приключение.
Игорь Михайлович оказался мастером уговоров. По телефону не повышал голоса, лишь иногда чуть нажимал. Постоянно повторял: «Вы правы, я согласен, я тоже бы удивился на вашем месте». После чего превращал каждое мамино «нет» в сомнение, а каждое сомнение – в согласие.
Наконец сказал:
– Вот и отлично. Скоро мы приедем с Алексеем. Вам привезти булочек из пекарни?
После чего подошел к прилавку, и продавщица сгребла в пакет половину подноса свежих плюшек и наполнила коробку пирожными с витрины. Лёшке показалось, что Игорь Михайлович даже не называл пирожные – указывал не глядя.
Протянул Лёшке один пакет, остальные понес сам.
Как только вышли из пекарни, Лёшка увидел автомобиль – черный, высокий, блестящий. «Как же он поедет в пробках?» – удивился Лёшка.
Машина была с шофером. Игорь Михайлович назвал адрес, сел рядом. Лёшка и его спутник, Иван Николаевич, разместились на заднем сиденье, таком широком, что еще бы сели двое. Иван Николаевич стал негромко рассказывать Лёшке что-то вроде сказки о принце из далекой страны, для которого создали прибор-консультант, который должен подсказывать, советовать, иногда помогать…
Лёшка слушал, верил и не верил. Не верил, потому что очень уж все было сказочно. Верил, потому что если бывают такие чудны́е поездки, значит, возможны любые чудеса.
Машина не дрожала, не прыгала, даже переезжая трамвайные рельсы, будто плыла над дорогой. И обгоняла всех, а ее никто не обгонял. Лёшка не сразу понял, в чем дело, и лишь позже догадался – на крыше сверкала мигалка.
«Да уж, как принц путешествую, – подумал Лёшка. – Ни набитого метро, ни тусклой электрички. И никаких Кондрашей!»
Не заметил, как примчались. Мама стояла на крыльце. Хотела что-то сказать, но тут выскочила Катюша:
– Лёша приехал! А папа тоже?
– Нет… – вздохнул Лёшка, на миг забыв недавнюю сказку. – Зато я подарок привез.
– А я – пирожных, – сказал Игорь Михайлович, выходя из машины.
Дом в Мартышке был почти как квартира: две комнаты, кухня. Игорь Михайлович отказался от немедленного чая и опять проявил переговорное мастерство – убедил маму вручить папин подарок прямо сейчас. А потом уговорил Лёшку пойти с Катюшей в ее комнату и помочь распаковать набор, удостовериться, что все в порядке и безопасно.
– Вообще, по возрастной маркировке – шесть-плюс. Сколько нашей Кате? – спросил Игорь Михайлович. – Шесть? Это завтра шесть, а сегодня ей можно играть только под присмотром старшего брата. Завтра поиграешь одна. Лады?
Лёшка усмехнулся и, лишь войдя в комнату, понял: гости хотели поговорить с мамой наедине.
Между детской и кухней, где шли переговоры, был небольшой коридор, увы, с ужасно скрипучими половицами. Лёшка честно, как обещал, раскрыл коробку, назначил себя директором больницы и осмотрел каждую принадлежность юного врача, перед тем как передать сестренке.
Потом велел Катюшке надеть белое платьице, повязать на рот марлевую повязку и устроить внеплановый экстренный медосмотр кукол, в связи с осенней эпидемией гриппа. Катюша потребовала, чтобы директор присутствовал при осмотре. Лёшка нашел в этом плюс: сначала сходил на кухню за банкой с водой – умываться куклам, другой раз за полотенцем – куклам вытираться.
Когда заглянул за банкой, услышал удивленные мамины слова:
– Но я надеюсь, в очках ему спать не придется?
– Не придется, – успокоил Игорь Михайлович, – но вставать с кровати Алексей должен уже в очках.
Когда заглянул за полотенцем, услышал:
– Это за весь эксперимент?
– Нет, Елена Юрьевна, – ответил гость, и Лёшке показалось, что тот улыбнулся, – это за один день. Не удивляйтесь, наши заказчики очень обеспеченные люди…
Разговор прервался, Лёшку попросили поскорее отнести полотенце, пока куклы не простудились. «Говорили о деньгах, – понял он, – хорошо, если побольше дадут, – маме сейчас нужно».
Вернулся к Катюше, пролил на пол немножко воды из банки и отправился на кухню за тряпкой. Но дверь была плотно прикрыта. Встал рядом. Казалось, будто половицы скрипят сами по себе.
– А чтобы вы окончательно убедились, что это не розыгрыш, я могу прямо сейчас установить видеосвязь с Министерством иностранных дел, и вы поговорите с замом начальника Департамента по Ближнему Востоку. Это вас убедит?
Дверь внезапно отворилась, и Игорь Михайлович подмигнул Лёшке:
– Приключения начнутся чуть позже. Иди к сестренке и вакцинируй кукол.
Лёшка вздохнул, пошел в детскую. Так и не узнал, поговорила мама с высоким чином из МИДа или нет.
Медосмотр продолжался еще минут двадцать. Потом в детскую постучали. На пороге стояла мама, смущенно улыбавшаяся. И Игорь Михайлович, улыбавшийся во весь рот.
– Больные ложатся в кровать, здоровые идут домой, а персонал больницы приглашается к праздничному столу, – сказал он.
Чаепитие с пирожными и плюшками длилось долго и напоминало семейный ужин. Правда, Катюша спросила: будет ли папа? Игорь Михайлович сказал, что папа в командировке. Мама серьезно и сердито поглядела на гостя, а тот кивнул маме с грустным, извиняющимся видом и улыбнулся Катюше.
Потом сестренка отправилась спать. Мама ее проводила, вернулась через пять минут. За это время со стола были убраны пирожные и сметены крошки от плюшек. А еще Игорь Михайлович протянул Лёшке толстый конверт.
– Мама обязательно будет выдавать тебе карманные, но это – резерв, на всякий случай. Ты ведь у нас принц, хотя и на неделю.
– Так вы договорились? – спросил Лёшка.
Игорь Михайлович опять улыбнулся.
Когда вошла мама, на столе лежало несколько предметов, а также обычный планшет.
– Вот это, – мама кивнула на браслет и усмехнулась, – напоминает мне чудодейственные «браслеты здоровья».
– И хорошо. Пусть тот, кто посмотрит на Лёшу, думает, что на нем именно «браслет здоровья», – сказал Игорь Михайлович. – На самом деле это шедевры электронной миниатюризации.
– Начинка-то наша? – спросила мама.
Иван Николаевич начал было отвечать – «частично наша…», но Игорь Михайлович его перебил:
– Начинка не только наша. Но наши сделали главную работу. В Японии и Израиле изготовили блоху, а у нас ее подковали.
Лёшка читал про Левшу, подковавшего блоху, поэтому спросил:
– А прыгать она будет?
– Будет, – сказал представитель заказчика. – Не существует невыполнимых задач – существуют неправильно поставленные условия. Закатай рукав на левой руке.
Лёшка так и сделал. Игорь Михайлович защелкнул браслет. Лёшка почти ничего не почувствовал. Не почувствовал и тогда, когда мама помогла надеть наушники. Динамики внутри ушей ощущались, как будто туда залетел комарик и оставил свое крылышко. Очки были как обычные пляжные очки, только чуть тяжелее.
– Теперь мы активизируем главный модуль, – продолжил Игорь Михайлович уже не шутливым, а очень серьезным тоном.
Настроение передалось Лёшке. Он подумал: «Не ударит ли сейчас током?» Даже сжался и зажмурился.
Нет, не ударило. Вообще ничего не произошло.
– Он работает? – шепотом спросил Лёшка, открыв глаза. – Ничего не слышу.
– Потому что ты ничего не делаешь, – ответил Игорь Михайлович. – Коснись электронагревателя.
Лёшка осторожно протянул руку…
– Приятель, тебе нужен относительно безвредный, но о-о-очень болезненный ожог, площадью в шесть квадратных сантиметров? Температура поверхности, которую ты хочешь полапать, – семьдесят градусов Цельсия.
Голос был бодрый, насмешливый и дружеский. Не грубый, не занудный. И очень отчетливый – будто артист говорит прямо в ухо. Не шепчет, именно говорит.
– Ожог не нужен, – почему-то шепотом ответил Лёшка. – Правда, семьдесят?
– Не веришь – коснись ногтем мизинца. – Голос стал чуть обиженным. Как и положено, когда не поверили другу. – Коснулся? Молодец! Я не врал?
– Не врал, – подтвердил Лёшка.
– Ты слышал? – быстро спросил Игорь Михайлович.
– Да. Но почему он…
– Почему не говорит, как робот в кино? Или как диспетчер на вокзале? Потому что это друг. Конечно, он мог бы и крикнуть, если бы ты потянулся быстро. Как тебе такой помощник?
– Здоро́во, – растерянно ответил Лёшка.
– Вот и отлично. Мы объяснили маме основной принцип работы комплекса, а тебе, пока мы ехали, рассказал Иван Николаевич.
– А для чего мне планшет? – спросил Лёшка. – У меня свой есть.
– Планшет для мамы, – ответил Игорь Михайлович. – Она может в любой момент узнать, где ты находишься. Этот гаджет понравился Елене Юрьевне больше остальных. Кстати, мы тоже будем знать.
Лёшке это не понравилось. Значит, его будут видеть?
Он спросил:
– А подслушивать будете?
Игорь Михайлович покачал головой, ответил с коротким промедлением:
– Мы не будем слышать то, что ты говоришь.
– А мама? – уточнил Лёшка.
– Мама будет только знать, где ты находишься. – На этот раз представитель заказчика говорил быстрее.
– И кстати, – сказал Иван Николаевич, – если бы ты был космонавтом, тебя контролировали бы точно так же. Работаешь, ешь, спишь, а тебя видят в Центре управления полетом. Но твой полет продолжится только десять дней.
Лёшка оглядывался по сторонам, стараясь поверить в происходящее. Наконец спросил:
– А что требуется от меня?
– Разве мы не сказали? – улыбнулся Игорь Михайлович. – Всё, как обычно. Ходишь в школу, гуляешь с друзьями после школы…
– У меня нет друзей, – заметил Лёшка. Хотел добавить «здесь», но не успел.
– Предупреждать надо, – сказал Игорь Михайлович, чуть нахмурившись. – Тогда найди друзей, гуляй с ними по парку, ходи на аттракционы, попадай в приключения!
– В какие? – тоже нахмурилась мама.
– В обычные приключения для своего возраста. А МИК сделает их безопасными. Может, даже подскажет. Елена Юрьевна, не волнуйтесь. Прокатиться на крыше поезда или переплыть залив в бурю на байдарке МИК не посоветует никогда. Наоборот, отговорит от этой идеи. Главное, чтобы Лёша не сидел дома. Иван Николаевич, допивайте чай. Мне утром надо быть в Москве.
– А контракт? – спросил Лёшка.
– Мама уже подписала, – сказал Игорь Михайлович.
«Если это не сон, то, может, шутка? – думал Лёшка. – Что же мне делать? Заснуть, потом проснуться. Но сначала надо заснуть… Заснуть…»
Заснул.