Ну, утром я, конечное дело, получил хорошую взбучку от старой мисс Ватсон из-за моей одежды. Но вдова не ругалась вовсе, а только смыла жир и глину, и выглядела так жалко, что я подумал, что буду вести себя некоторое время как маменькин пай-мальчик, если, конечно, смогу. Потом мисс Ватсон поставила меня в чулан замаливать грехи, но у меня ничего не вышло. Она сказала мне молиться каждый день, и если я буду слушаться её, то что бы я тогда ни попросил, то получу это. Какая лажа! Я честно попробовал. Только и делал, что лупил головой в землю, вымаливая удочки. Что бы вы думали?.. Только один раз я получил леску, да и ту без крючков. И какая мне польза от лески без крючков? Я пытался помолиться за крючки три или четыре раза, но как-то и это не выгорело. Однажды я попросил Мисс Ватсон попытаться помочь мне, и помолиться без меня за меня, но она сказала, что я дурак. Она никогда не поясняла мне, почему я дурак, и я никак не мог это понять.
Однажды я присел в лесу и долго думал об этом. Я спрашивал себя, если некто может получить назад всё, о чем молился, почему тогда Дякон Винни не вымолил и не вернул себе деньги, которые потерял на свинине? Почему вдова не может вымолить у Господа украденную серебряную табакерку? Почему мисс Ватсон не попросит Господа Бога сделать её толстухой? Нет, я тогда понял, что тут какая-то засада! Вернее, я ничего не понял, честно говоря! Я пошел и рассказал об этом вдове, и она сказала, что обильной молитвой можно заполучить только «Духовные Дары». Эка невидаль! Ха-ха-ха! «Духовные дары»! И кто это всё выдумал? При этом она ещё одним словечком блеснула – «Скрепы», да тут я вовсе не стал прояснять что это такое, и так понятно – полная лажа и отстой! Это было слишком неподъёмным для моей головы, но она сказала мне, что она имела в виду – я должен помогать другим людям, и делать все возможное для других людей, всё им раздать, что накопил за всю жизнь и заботиться о них все время, и никогда не думать о себе, хоть подыхай на их глазах. Я должен был заботиться в том числе и о мисс Ватсон, как я понял. Я долго ходил по лесу и вращал всё это в голове, но не увидел в этом никакой пользы – кроме как для других людей, поэтому, потом я подумал, что выкину всё это из головы, пока она всё ещё цела, утро, мол, вечера мудренее. Иногда вдова сажала меня рядом с собой и говорила о Божьем Промысле, или… как… Божественном Провидении… да так, что у неё слюни летели изо рта в разные стороны, но, бывало, на другой день мисс Ватсон снова ухватится за это и снова все разрушит. Я решил, что вижу всё как есть, что есть два Божьих Промысла, и если бедный чёрный парень как-то выдержит Божий Промысел вдовы, то если попадёт в цепкие клешни Божьего Провидения мисс Ваттсон, тут уж тут никакой пощады не жди. Я подумал обо всем этом и решил, что лучше пока податься к Божьему Промыслу вдовы, если он захочет меня приютить, хотя я не мог понять, зачем я ему могу оказаться нужнее, чем был раньше, потому что я всегда был невежественный, невоспитанный, низкий и злобный ублюдок.
Моего папулю не видели уже больше года, и это было удобно для меня, я больше, честно говоря, совсем не хотел его видеть. Он всегда был, когда трезвый, мастак распускать руки и меня лупить, поэтому я по большей части жил в лесу, когда он был рядом. Ну, примерно в это же время его нашли утонувшим в реке, примерно в двенадцати милях за городом, так во всяком случае многие говорили. Во всяком случае, они рассудили, что это был он, сказали, что этот утопленник был просто один —в -один его размера, и был такой же оборванец с точно такими же длиннющими космами на голове, с таким же волосатым брюхом, точно – мой ненаглядный папаша, но они не могли ничего сказать о его лице, потому что оно было в воде так долго, что совсем не походило на чьё-то лицо. Ясно, что его раки съели, пока он в реке плашмя плавал. Они сказали, что он плавал в воде на спине. Тогда они забрали его труп и похоронили где-то на берегу. Но моё счастье не могло продолжаться долго, потому что мне вспомнилось кое-что ещё. Я прекрасно знал, что утопленники плавают лицом не вверх, а наоборот. Ну, я тогда и смекнул, что это был совсем не мой ненаглядный папашка, а какая-то баба, одетая в мужскую робу. Так что мне снова стало довольно дурноватенько. Я опасался, что старикан вот-вот оживёт и заявится ко мне из ада, что уж совсем не могло радовать меня.
Мы играли в разбойников время от времени примерно с месячишко, а потом я отвалил в отставку. Всё, мальчики! До свидания! Мы так никого и не ограбили и не убили, всё только притворялись разбойниками. Раньше мы выпрыгивали из леса и с криками кидались на свиноматок и женщин в повозках, которые везли на рынок урожай, но мы никого из них пальцем не тронули. Том Сойер назвал этих свиней «слитками», а репу и овощи «халявой», набрав еды, мы отправлялись в пещеру и хвалились там перед друг другом своими подвигами и подсчитывали, сколько людей мы сегодня убили и захватили в плен. Но я не видел в этом никакой прибыли или навара. Однажды Том послал мальчика бежать по городу с пылающей палкой, которую он назвал паролем (это был знак, чтобы собраться вместе), а затем он сказал, что у него были секретные вести от его тайных шпионов, что на следующий день огромный караван испанских купцов и богатых арабских щейхов собрался расположиться в пещере, и у них двести вьючных слонов, шестьсот двугорбых верблюдов, и более тысячи мулов, все они были нагружены алмазами, и их охраняли всего только четыреста вооружённых мушкетами, пушками и аркебузами солдат, и поэтому мы устроим им хорошую засаду, как он это называл, и прикончим их всех скопом и захватим добычу. Алмазы и слоны нам, вроде, ведь не помешают! Он сказал, что мы должны наточить наши мечи и пушки, и изготовиться к бою. Он так и сказал «изготовиться», и у меня при этом почему-то побежали по спине холодные мурашки. Он никогда не мог отнять ни у кого даже простую репку, не наточив все мечи и пушки, хотя на деле они были только палками и мётлами, а вы могли бы сколько угодно точить их, пока бы они не сгнили, всё равно они бы не стали ни на грош острее, чем были раньше. Я не верил, что мы могли бы вырезать такую толпу испанцев и арабов, но хотел увидеть верблюдов и слонов, поэтому я засел на следующий день, в субботу, в засаде; и когда кто-то выкрикнул клич, мы выбежали из леса и бросились вниз с холма. Но там не было ни испанцев, ни арабов, и тем более ни верблюдов, ни слонов. Это не было ничем иным, как воскресным школьным пикником, да и то для первого класса. Мы кинулись и разогнали какую-то толпу, и преследовали детей по округе, но нам не досталось ничего, кроме пончиков и варенья, хотя Бен Роджерс захапал ещё и старую тряпичную куклу, а Джо Харпер получил драный молитвенник и ещё какую-то неведомую святую книгу, а когда учитель разъярился и погнался за нами, мы всё бросили, кинулись в разные стороны и скрылись в кустах.
Я в упор не видел там никаких алмазов, лопни мои глаза, и я сказал об этом Тому Сойеру. Он посмотрел на меня с жутким презрением и сказал, что я ничего в упор не вижу, потому что слеп, как суслик, и что там алмазов просто куры не клюют, а к тому же там были и арабы, и слоны и всё-всё-всё. такое прочее. Я спросил, а почему никто их не видел? Он сказал, что если бы я прочитал мировую книгу под названием «Дон Кихот», я бы не задавал таких дурацких вопросов. Тут, говорит, вся фишка в колдовстве.. Он повторил, что там на самом деле сотни солдат, слоны и сокровища, ну и так далее. Да! Но у нас масса врагов, и их все зовут магами, и они превратили всё это безобразие в воскресную школу для новорожденных, только из-за злобы. Они отомстили нам. Я сказал, что тогда все в порядке, но нам нужно срочно напасть на магов. Том Сойер сказал, что я полный идиот и мне лечиться надо.
– Ты что? – заорал он, – Маги могут вызвать сразу столько духов, что ты не очухаешься, и прежде чем ты мог слово пикнуть, они изрубили бы тебя на мелкие кусочки, фарш бы из тебя сделали, и слова брякнуть не дали. «Суета сует и ловля перца»! Так один человек у нас говорил. Потом выяснилось, что он жил в сумасшедшем доме. «Высотой они выше самых высоких деревьев, и толстые, как церковь в Фаллосбергене! И вообще, плотники, стругайте выше стропила, и входит мужик выше самых высоких …в!»
Видно было, что его так и подмывает поделиться своим знанием, и он бы это сделал даже если бы был мёртвым, как кузнецик!
– Что ж, – говорю я, – а если мы вызовем себе на подмогу своих верных джиннов, – тогда мы сможем порубать их?
– Как же ты их вызовешь?
– Я не знаю! А как их маги вызывают?
– Как-как, трут-трут ветошью старую оловянную лампу или большое железное кольцо, и духи сразу слетаются к ним толпой, тут и гром гремит и молния сверкает, и дым, короче, коромыслом, и всё, что ты прикажешь духам, они тут же и исполнят, как миленькие. Им ничего не стоит вырвать оружейную башню с корнем из земли и шарахнуть ей по голове директора воскресной школы. Ну, или любого другого трахнуть, кого попросишь!
– И для кого они так шелестят?
– А для того, кто трёт лампу или кольцо! Они принадлежат тому, кто трёт лампу или кольцо, и они потом должны выполнять все, что он им прикажет. Понятно? Если он повелит им построить дворец длиной в сорок миль из золота и бриллиантов и наполнить его жевательной резинкой или чем хошь, или прикажет выкрасть дочь китайского императора
Ху Пу, чтоб взять в жёны, они поневоле должны это сделать – и должны сделать это не позднее утра следующего дня… (Он, похоже, так волновался, что стал говорить так криво, что, кажется, они уже совсем не понимали, что он там говорил) И еще: они должны поставить этот дворец в любом месте, где бы ты им ни указал пальцем, понимаешь?
– Эка невидаль, – говорю я, – я думаю, какие же это кретины, если они таскают дворцы для кого-то, вместо того, чтобы самим жить в них! Более того, если бы я был одним из этих духов, я бы никогда бы не стал бросать свои дела и мчаться к какому-нибудь кретину в каком-нибудь Иерусалиме только потому, что этот кретин научился тереть какую-то дрянную оловянную лампу грязной тряпкой!
– Что ты говоришь, Гек! Как ты можешь не явиться, когда кто-то потёр её, ты уж точно должен заявиться, хочешь ли ты того или нет!
– Как я могу быть кому-то должен, если я высотой с дерево и толщиной с церковь? И нет таких ворот, притолоку которых я не смогу сшибить головой! Ну, тогда – порядок! Я-то явлюсь, попомни моё слово, я-то загоню этого человека на самое высокое дерево, какое есть в стране!
– Фу, Гек, бесполезно говорить с тобой! Кажется, ты ничего не хочешь понять, как настоящий идиот!