Глава третья. Правильное учреждение

Квартиру во Владимире Михаил начал подыскивать перед самым переездом – за две недели до начала работы в областном диспансере. Делать это раньше не было смысла. Нашел – так снимай, а платить за лишний месяц не хотелось. Да и вообще предложение во Владимире явно превышало спрос. Относительным дефицитом были окраинные однушки, сдававшиеся за смешные, с московской точки зрения деньги. Но Михаилу нужна была приличная двушка в районе площади Фрунзе, поблизости от диспансера. Опять же – молодой москвич, врач с постоянной работой, без маленьких детей и домашних питомцев являл собой наилучший вариант квартиранта. Однако, когда Михаил начал обзванивать сдатчиков, то получил один за другим шесть отказов. Один или два отказа можно было считать случайностями, но шесть отказов подряд, да при том заочных, по телефону – это уже система. Разговор начинался с бодрого «да, сдается» или осторожного «есть такая квартира», затем владелец или агент интересовался личностью Михаила и после короткого рассказа о себе следовал отказ, вежливый или резкий, но всегда категоричный.

– Могу ли я узнать, что вас не устроило? – спросил Михаил у седьмого сдатчика.

– А то не понимаете! – хохотнул тот и отключился.

Пришлось действовать хитрее. Молодой квартирант со стабильным заработком не мог вызывать у сдатчиков негативного отношения, это и ежу понятно. Врач – это тоже зер гут, вызывает расположение. Причиной отказа могли стать только московское происхождение или же специальность – всем собеседникам Михаил представлялся как врач-дерматовенеролог, которому нужна квартира возле областного диспансера.

Коренному жителю Владимира отказали восьмой и девятый сдатчики, стало быть, все дело в специальности. Десятому Михаил представился физиотерапевтом из областного центра лечебной физкультуры и спортивной медицины, который находился рядом с диспансером. Получил не только согласие, но и снижение суммы задатка. Если изначально владелец квартиры требовал оплатить вперед два месяца, то после сказал, что будет достаточно и одного. Михаил, не имевший обыкновения заключать важные сделки заочно, сказал, что ему нужно подумать. Он намеревался подобрать несколько вариантов, а затем приехать во Владимир утром буднего дня и до вечера решить вопрос окончательно.

– Давайте я вам десять процентов скину, чтобы лучше думалось, – предложил владелец. – И еще моя жена может у вас убираться занедорого. И еще обратите внимание на то, что дом сталинский, с высокими потолками и приличными соседями. Двор огорожен, машину в нем можно оставлять без опасений…

Михаил поставил этот вариант на первое место в списке из четырех квартир и ударил с владельцем по рукам сразу же после осмотра, настолько ему все понравилось, в том числе и владелец Олег Антонович, преподававший историю в лингвистической гимназии (была во Владимире и такая). Беда пришла оттуда, откуда ее Михаил не ждал. Родная сестра Олега Антоновича работала главной медсестрой центра лечебной физкультуры и спортивной медицины, в котором якобы предстояло работать Михаилу. Пришлось признаться в обмане.

– Меня лично квартирант-дерматовенеролог не пугает, – сказал Олег Антонович, – поскольку я – человек образованный и вдобавок имею родственников-медиков. Но большинство людей думает примерно так: «будут к нему всякие сифилитики ходить, заразу носить в мою чистую квартирку». Вы, кстати говоря, на дому принимать не собираетесь?

– Нет, не собираюсь! – честно ответил Михаил. – В этом отношении можете быть полностью спокойны.

Дедушка Сережа в Ельце принимал пациентов на дому. Одна из комнат, самая маленькая, была переоборудована в стоматологический кабинет, который одновременно служил и бабушкиной надомной мастерской. Отец не раз вспоминал о том, как его в детстве будили ночные визиты пациентов. Вообще-то дедушка принимал до девяти часов вечера, но те, кого мучила острая боль (или острая дурь, такое тоже бывало) являлись и ночью к великому неудовольствию соседей – сначала шум на лестничной площадке, затем шум бормашины и крики-стоны в кабинете. Соседи не раз писали жалобы в разные инстанции, но дедушка лечил зубы всему местному начальству, поэтому жалобам значения не придавалось. Вспоминая об этом, отец каждый раз говорил: «Нет, на дому принимать нельзя, покоя не будет». Михаил хорошо запомнил эти слова. Да и потом венерологу тоже много чего нужно для приема – кушетка, смотровое кресло, куча разных инструментов, набор медицинской посуды, дерматоскоп,[7] вагиноскоп,[8] уретроскоп,[9] портативный стерилизатор для инструментов, специальные лампы, бактерицидный рециркулятор…[10] Потянет все это как минимум на четыреста тысяч рублей, если покупать новое, не бывшее в употреблении. А зачем городить такой дорогостоящий «огород»? Частных пациентов спокойно можно и на работе принимать. Ну а если уж клиенты пойдут валом, то можно арендовать помещение под кабинет, но ни в коем случае не устраивать его дома. Дома нужно отдыхать. Михаил еще никогда не жил один в своей отдельной квартире и теперь предвкушал, как он станет наслаждаться свободой… Нельзя сказать, что родители его сильно стесняли или замучили контролем, но все равно мысли об одиночном житье-бытье были приятными.

Поначалу Михаил, собиравшийся взять с собой во Владимир только самое необходимое, решил переезжать на поезде. По первоначальным прикидкам больше четырех чемоданов (три с вещами и один с книгами) у него не выходило. Однако же, начав собирать вещи, он понял, что вариант с поездом не прокатит и позвонил приятелю, заядлому охотнику и рыболову, у которого был фольксваген транспортер. Удобная штука – вмещает любое снаряжение и спать в нем можно вольготно, как на домашней кровати. Переезд и празднование новоселья в узкой мужской компании состоялись в субботу, в воскресенье Михаил отходил от праздника и раскладывал вещи, а в понедельник утром явился к главному врачу областного диспансера.

Здесь его ждал сюрприз. Вместо добродушного пожилого дядьки, который выдал Михаилу гарантийное письмо, свидетельствующее о готовности трудоустроить его после окончания клинической ординатуры, в кабинете главного врача сидела коротко стриженная дама позднего бальзаковского возраста. Взгляд у дамы был колюче-недружелюбным, а острые черты лица придавали ей сходство с хищной птицей.

– А где Василий Мефодьевич? – растерянно спросил Михаил.

– На пенсии! – отрезала дама и снова углубилась в лежавшие перед ней бумаги, не обращая никакого внимания на посетителя.

Выждав минуту-другую, Михаил негромко кашлянул. Дама оторвалась от бумаг и выжидательно посмотрела на него.

– Здравствуйте! – бодро сказал Михаил, коря себя за то, что ломанулся в начальственный кабинет, не обратив внимания на табличку у двери с именем и отчеством нового главного врача. – Я ваш новый сотрудник! Прибыл на отработку после прохождения целевой ординатуры.

– А-а, ясно, – флегматично сказала главный врач, не ответив на приветствие. – Ждали вас, а как же…

Минут пять она знакомилась с документами Михаила, причем делала это с обстоятельностью потомственного кадровика, разве что на свет бумаги не смотрела. Красный диплом не вызвал у нее никаких эмоций, впору было думать, что сюда чуть ли не каждый день устраиваются отличники.

– Где хотели бы работать? – так же флегматично поинтересовалась главный врач, закончив с документами.

Ответ на этот вопрос был заготовлен заранее.

– Вам виднее, где меня лучше использовать, – улыбка и небольшая пауза, – но сам я больше тяготею к амбулаторной работе, а в ординатуре углубленно занимался венерологией.

Клинические ординаторы традиционно используются кафедральными сотрудниками в качестве бесплатной рабочей силы. Они проводят исследования и пишут статьи за своих старших товарищей. Сознательный ординатор Зубков никогда не отказывался «помочь», если речь шла о венерологии. В результате к окончанию ординатуры в его научном «багаже» лежало восемь статей, якобы написанных в соавторстве с ведущими столичными венерологами (на самом деле, все статьи, от первой до последней буквы, были написаны им самим, без посторонней помощи). Предметом особенной гордости Михаила была статья, посвященная комплексному методу лечения урогенитальных инфекций у мужчин, которую заведующий кафедрой посоветовал превратить в монографию. Но доцент Пустовойтов, числившийся основным автором статьи, почему-то не захотел связываться с монографией, а то бы у Михаила стало бы одним ценным соавторством больше. Но и так было хорошо. Помимо статей он трижды выступал с венерологическими докладами на авторитетных конференциях. Рассказывать о достижениях было долго и не факт, что дослушают до конца, поэтому Михаил заготовил перечень своих статей и докладов, который выложил на стол перед главным врачом.

– Значит, к амбулаторной работе расположены? – сказала главный врач, пробежав взглядом по перечню. – Очень хорошо. Пойдете в отделение профосмотров.

«Только не туда!», чуть было не вырвалось у Михаила.

Работа в отделении профилактических медицинских осмотров непыльная, но скучная, отупляющая и бесперспективная в плане набора клиентуры. Работаешь, словно на конвейере – осмотрел одного, написал «здоров» или не написал, занялся следующим… «Ни уму, ни сердцу, ни кошельку», как сказал бы отец. Диагностикой толком не занимаешься, лечением тоже, всего лишь отделяешь больных от здоровых. Стоило ли ради этого получать красный диплом, колотиться два года в ординатуре и заниматься научной работой? Михаил вообще не понимал, зачем на профосмотрах нужен врач? Там и медсестра превосходно справится. Кожа чистая? Анализы в порядке? Гнойные выделения отсутствуют? Здоров! Можешь работать!

– Надолго? – осторожно спросил Михаил.

В некоторых медицинских учреждениях врачи работали на профосмотрах вкруговую, по очереди, например – по одному месяцу в году.

– Там видно будет, – уклончиво ответила главный врач.

Михаил понял, что может просидеть на профосмотрах до конца своей отработки. Но по выражению лица главного врача было видно, что эта тетя не привыкла менять свои решения. «Я думаю, что торг здесь неуместен!», сказал внутренний голос. Михаил улыбнулся суровой начальнице на прощанье и пошел к кадровичке, которая оказалась увеличенной копией главного врача – та же стрижка, тот же взгляд, те же черты лица, только ростом повыше и в бедрах пошире.

– Повезло вам! – сказала кадровичка. – Сразу же попали на такое хорошее место!

– Я бы предпочел работать на приеме, – признался Михаил. – Профосмотры – это так уныло…

– Уныло! – хмыкнула кадровичка. – Ишь ты! Да это просто работа мечты! Никакой головной боли, никаких жалоб, отчетность простейшая и на выпивку тратиться не придется – принесут и спасибо скажут, что взяли. Многие из наших врачей с вами охотно бы поменялись…

– Скажите – кто? – быстро спросил Михаил. – Я готов!

– Мало ли что вы готовы… – кадровичка посмотрела на Михаила с ласковым сочувствием, как на слабоумного. – Все решает Марианна Витальевна! У нас так заведено.

Михаил немного воспрянул духом. Если здешние врачи считают профосмотры хорошей работой, то это облегчает переход в другое отделение. Одно дело, когда на твое место нет желающих, и совсем другое, когда они есть. «Все не так уж и плохо, – подумал Михаил. – Поработаю немного, осмотрюсь, разберусь в местных раскладах и что-нибудь предприму».

В былые бесконтрольные времена, давно канувшие в Лету, врачи, не боявшиеся профессиональной деградации и склонные к легким заработкам, охотно работали на профосмотрах и даже давали за свое назначение взятки главным врачам. Старшие коллеги рассказывали, как тогда была устроена работа. Доверенные люди приносили стопки медицинских книжек, в каждую из которых была вложена определенная сумма денег. Забрав купюры, врач писал в соответствующе графе «здоров», ставил штампик и расписывался. Красота-лепота – ни анализов сдавать не надо, ни на осмотр являться, только заплати. Но постепенно эту «малину» прикрыли. Контроль за действиями врачей ужесточился, а за заочные заключения стали давать реальные сроки, причем не только врачам, но и владельцам липовых медицинских книжек. Неужели во Владимире до сих пор сохранился былой бардак? Навряд ли, хотя кадровичка упомянула про то, что на выпивку Михаилу тратиться не придется, значит какой-то мелкий «левачок» здесь имеется… Но Михаилу Владиславовичу Зубкову был нужен не мелкий «левачок», а хорошая репутация и солидная клиентура. Ставки были высоки и размениваться по мелочам не хотелось.

На оформление бумажек ушло около часа. Кадровичка Ксения Ивановна, несмотря на свою внешнюю колючесть, оказалась приятным человеком. Она угостила Михаила чаем с пряниками и дала ему несколько советов.

– С главным врачом спорить нельзя, она этого не выносит. Если отчитывает, то не пытайтесь оправдываться, будет только хуже. Нужно признавать свои ошибки и обещать их исправить, тогда пронесет, отделаетесь устным выговором. А если спорить начнете, то можете и до увольнения доспориться, были случаи… На работе ничего крепче чая пить нельзя, даже после того, как все дела закончены. У нас при старом главвраче с этим свободно было, потому что он и сам любил приложиться к бутылочке, так многие прямо с утра начинали квасить и к обеду были уже никакие. Марианна Витальевна была вынуждена жестко закрутить гайки, а она человек такой – если закрутила, то не ослабит. С перегарным выхлопом являться на работу тоже не советую. Курить можно в подвале, там есть специальный закуточек…

– Я не курю, – сказал Михаил. – Да и спиртным особо не увлекаюсь.

– Значит, женщинами увлекаетесь! – уверенно сказала Ксения Ивановна. – Не бывает неба без облачка, а мужика без греха. К романам между сотрудниками Марианна Витальевна относится спокойно, с пониманием, лишь бы это работе не мешало. А вот амуры с пациентами сильно не одобряет.

– Да какие с ними могут быть амуры?! – удивился Михаил. – Не та ситуация…

– Бес, который под ребром сидит, ситуациями не интересуется, – усмехнулась кадровичка. – На моей памяти у нас четыре случая было, когда у врачей с их бывшими пациентами до брака доходило. Но если все серьезно, то никто и слова не скажет. А кобелировать налево-направо вам здесь не дадут, можете не надеяться. У нас – правильное учреждение!

Последняя фраза была сказана с великой гордостью.

– Я и не надеялся, – проворчал Михаил, у которого сложилось такое впечатление, будто он попал в монастырь.

Заведующий отделением профилактических медицинских осмотров Даниил Юрьевич оказался однокашником Михаила, окончившим Третий мед десятью годами ранее. После неизбежного в таком случае обмена воспоминаниями, Даниил Юрьевич хлопнул Михаила по плечу и с удовлетворением констатировал:

– Нашего полку́ прибыло!

– Если честно, то мне хотелось бы прибыть в другое отделение, – сказал Михаил. – Без обид, конечно.

– Какие могут быть обиды! – ответил начальник-однокашник. – Я тебя прекрасно понимаю. Сам согласился работать здесь только ради заведования. Где бы еще меня назначили заведующим на четвертом году работы? Вот посижу еще немного и двину куда повыше. А тебя порекомендую на свое место. Как тебе такая перспектива?

– Как-то не очень, – честно признался Михаил. – Карьера меня особо не увлекает, главное, чтобы работа была интересной, а на профосмотрах какой интерес? Одна тоска. Честно говоря, я не понимаю, почему главный врач отправила меня сюда. В отделе кадров сказали, что у вас много желающих на мое место.

– Желающие есть, – подтвердил Даниил Юрьевич. – Но тут вопрос психологический. Тем, кто хочет здесь работать, Марьяша такой возможности не предоставит, поскольку понимает, что мотивы у них… кхм… гниловатые. А тебя она сразу раскусила, поняла, что ты птица другого полета. Потому сюда и направила. Такая вот борьба противоположностей.

«Раскусила? – подумал Михаил. – Надо дать ей понять, что она составила обо мне неверное мнение. Выжду пару недель и подкачусь к ней с цветами-конфетами: «Ах, Марианна Витальевна, как я счастлив, что попал в отделение профосмотров! Спасибо вам огромное! Ура! Ура! Ура!». Должно сработать…

Сработало замечательно. Спустя три дня Михаила перевели в поликлиническое отделение.

– Вот только обрадуешься хорошему человеку, как его сразу же забирают! – сокрушался Даниил Юрьевич. – Не понимаю я такого подхода, вот хоть убей.

«А что тут понимать? – удивлялся про себя Михаил. – Марианна Витальевна из тех «поперечниц», которых при утоплении следует искать не по течению, а против него. Если хочешь от нее чего-то добиться, то покажи, что тебе этого совершенно не хочется…».

Разумеется, Михаила посадили не на венерологический, а на дерматологический прием, но это быстро удалось исправить. Субботние дежурства в поликлиническом отделении распределялись с большим скрипом. Коллеги не имели желания работать по субботам – у кого-то дача требует присутствия, у кого-то семейное празднество запланировано, а кому-то для здоровья нужно отдыхать два дня подряд… После вывешивания графика на следующий месяц заведующую отделением начинали изводить упреками и просьбами.

– Юлия Геннадиевна, разве вы забыли, что я в прошлом месяце лишнюю субботу взял по вашей просьбе? Я надеялся, что вы учтете это при составлении графика!..

– Юлия Геннадиевна, у меня племянница шестнадцатого замуж выходит, а вы мне рабочую субботу поставили!..

– Юлия Геннадиевна, ну уж меня-то, как пенсионерку, можно было бы не запрягать по субботам?..

Понаблюдав за этой кутерьмой, Михаил сделал заведующей отделением предложение, от которого та не смогла отказаться – вы меня переводите на венерологический прием, а я за это обязуюсь работать по субботам, беспрекословно и постоянно. Свободного времени у Михаила было много, а уехать в Москву можно и после приема, который заканчивался в два часа.

– Ты продался в рабство ради служения Венере! – пошутил Даниил Юрьевич.

– Она этого заслуживает, – ответил Михаил. – Однозначно!

Загрузка...