Помещение приёмной обволакивал уютный безламповый свет, лившийся, казалось, из воздуха, приглушённый, но совсем не тусклый – приятный покой для глаз. Стены покрывали замысловатые изломанные и волнистые линии, едва очерченные геометрические фигуры и скользившие вокруг них затейливые змейки, кусавшие свой хвост. Звучала тихая мелодичная музыка, словно сотканная из нежного перезвона серебряных колокольчиков, звеневших то в унисон, то забавной россыпью какофонии.
Иллюзорно подвижные образы завораживали, приманивали взгляд и затягивали вглубь себя: «Позабудь про всё, смотри на меня здесь и сейчас и всё поймёшь…» Что за наваждение?! Бальтазар тряхнул головой.
В довершение к вычурной психоделической отделке стен в дальнем от входа затемнённом углу над полом пари́л человек, сидевший в воздухе со скрещёнными ногами, бритый налысо, в оранжевой накидке или балахоне. Похоже, монах с гор древнего Тибета. Лицо его было обращено к вошедшим, глаза закрыты. Невидимая подушка под ним медленно, едва заметно колыхалась вверх-вниз, отчего казалось, что седок летит через неведомые, скрытые от обычного взора пространства. Одухотворённое лицо хранило уверенное спокойствие философа, причастного к знанию, что единственная надобность человеку – это полная невозмутимость и безмятежность.
Над его головой колесом крутился символ компании – крестообразная вертушка. Восемь изогнутых на концах тонких трубочек выбрасывали реактивные струйки, заставляя конструкцию бешено вращаться.
Всю противоположную стену справа от входа занимал стеклянный стенд, залитый изнутри ярким светом, где рядком стояли странного вида башни. «Макеты старинных космических ракет», – догадался Бальтазар.
Друзья посовещались. Дмитрий сказал, что его телефон уже подключился к местной сети и он наберёт Вернера. Бальтазар же, с неодобрением глянув на монаха с его показной напыщенной духовностью, пошёл к музейным экспонатам.
Ракеты стояли стройным рядом по возрастанию размеров древних космических кораблей. Первая с правого края была не выше колена, а длинный шпиль последней подпирал потолок. Начинала выставку несуразно маленькая фигурка человека в серо-зелёной форме и фуражке, стоявшего рядом с кораблём средних размеров под номером В-2 и махавшего высоко поднятой рукой.
Напротив каждого макета висела латунная рамка с витиеватой гравировкой в заглавии и со вставленной поясняющей запиской. Всё на латинице. Язык – немецкий Альберта – Бальтазар отчасти понимал.
Он с недоумением всмотрелся, а затем, желая убедиться, потрогал рамку и этикетку – настоящие металл и пластик! На всякий случай – вдруг разучился отличать одно от другого – пощупал стекло. Нет, обычное – рисованная прозрачная преграда. Пожав плечами на такую ненужную роскошь, он принялся осматривать выставку.
Даты в описаниях (видимо, годы производства) соответствовали временам Альберта и эпохе самого́ Бальтазара. Какой же древний хлам!
Вскоре Бальтазар понял, что экспонаты выстроены по годам выпуска, а не по росту. Просто каждое следующее изделие было выше и массивнее своего предшественника. Любопытный подход к развитию… Бальтазар в недоумении рассматривал нелепые громоздкие сооружения и читал их характеристики. Высота и вес кораблей приводили его в замешательство.
Он бросил взгляд на Дмитрия, который, убрав телефон, ходил около висящего в воздухе монаха и кхекал.
– Уважаемый! – Дмитрий помахал монаху рукой. – Мы к господину Вернеру. Дело срочное! Вы случаем не секретарь? Позовите сюда кого-нибудь!
Но монах презрел или не услышал его.
– Может, болванчик? – спросил Бальтазар, отвлёкшись от очередного гротескного творения. – В качестве дополнения к прочей восточной мишуре?
– Да нет, живой: дышит, шевелится и поглядывает, что вокруг делается. Почесался пару раз в неприличном месте… Эй, мы же не в гости на чаёк заскочили! – Дмитрий ещё раз махнул рукой равнодушному монаху.
Насупившись, Дмитрий вытащил из кармана золотистую с серебряной каймой карточку.
– Визитка Вернера, – пояснил он. – Эй, уважаемый, – раздражённо произнёс Дмитрий, показав монаху карточку.
Тот ответил ему ленивым прищуром и прикрыл глаза.
– Она что, настоящая? – изумился подошедший Бальтазар.
– Целиком: и пластик, и золотые буквы. По почте прислал. Мол, жду тебя в любое время, – с сарказмом добавил Дмитрий и протянул визитку Бальтазару.
Тот взял, посмотрел, пощупал – м-да, драгоценная вещица. Каприз триллионера: раздавать окружающим материальные предметы, а не их фантомные модели. Видимо, чтобы оценили достаток дарителя.
– Что Вернер, ты ему звонил? – спросил Бальтазар, вернув карточку.
– Линия всё время занята, – вздохнул Дмитрий. – Написал ему, что мы прибыли.
Бальтазар достал чётки и стал их перебирать, задумчиво глядя на возвышавшегося перед ним монаха. Тот, приоткрыв один глаз, покосился на усердно шепчущего человека, перебирающего каменные бусинки с отстранённым лицом, и улыбнулся ему. Бальтазар, ощутив под пальцами крупную разделяющую бусину с подвязанным крестом, замер, поразившись чему-то, и нахмурился. Монах вмиг поскучнел и закрыл глаз. Лицо его вернуло благостное выражение.
– Нужно воскрешать первого близнеца, – не подумав, выдал Бальтазар, удивлённый догадкой о том, что вся та ахинея про «жизнь – иллюзорную боль», которую, со слов Валеры, нёс Фома, могла иметь начало в восточной мистике «Реактивных зигзагов».
– Да-да, конечно… – меланхолично проговорил Дмитрий, запустив руку в карман. – Надо ещё раз звякнуть… Стой! Кого́ воскрешать? – спохватился он. – Суицидника?! Ни за что! Говорили же! И вообще, при посторонних… – шепнул он, показав глазами на неподвижную фигуру.
– Посторонние для начала должны присутствовать, – хмыкнул Бальтазар, не желая признавать оплошность. – А этот, похоже, потусторонний и отсутствует.
Дмитрий, недовольно крякнув, повернулся к Бальтазару.
– Давно не видел тебя с чётками, и лицо вдруг стало необыкновенно одухотворённое. Неужто тибетский монах так благотворно влияет? – язвительно проговорил он.
– Задуматься уже нельзя, – невнятно пробормотал Бальтазар, убрал чётки и попытался сделать лицо попроще.
Повисшую тишину сопровождало сонное сопение монаха.
– Вы уж извините за такое долгое ожидание, – произнёс чей-то смущённый и взволнованный голос.
Они резко обернулись, но никого не увидели.
– Забыл предупредить, отвлекли… Дела, дела! – вещал голос. – Я уже здесь…
Появившаяся в стене дверь распахнулась будто от порыва ветра. В приёмную влетел запыхавшийся человек и скорым шагом направился к ним. Ничем не примечательный шатен с приятным лицом и округлым подбородком, в брюках и белой рубашке – глава корпорации. Бальтазар узнал его.
– Ещё раз прошу прощения, что вам пришлось ждать, – тихо сказал Вернер. – Дима, здравствуй!
– Здравствуй, Вернер! – так же шёпотом поприветствовал его Дмитрий. – Ты знаешь, мы прибыли поговорить насчёт того происшествия…
– Да-да, – горячо зашептал Вернер, горестно всплёскивая руками. – Ужас, какой ужас! Я готов, задавай вопросы.
– Дело ведёт мой сотрудник Бальтазар, – Дмитрий обернулся и похлопал того по плечу. – Я здесь… в качестве дружеской помощи, присмотреть, кхм…
– Господин главный инженер, вопросы я буду задавать вашему пилоту, для чего заберу его на повторный допрос, – отчеканил Бальтазар. – Но если вам, уважаемый, есть что сказать, говорите, мы вас внимательно выслушаем, – добавил он, глянув на скисшего Дмитрия.
Вернер сморщился, как от зубной боли.
– Просто Вернер, и, пожалуйста, тише! – он показал на монаха, заелозившего на невидимой подушке. – Пожалуйста, пройдёмте в мой кабинет. Не будем мешать человеку.
Он с благоговением посмотрел на монаха, который тихонько раскачивался из стороны в сторону, медленно выпрямляясь и ещё медленнее растягивая кончики губ в блаженную, почти невозможную улыбку на совершенно отрешённом лице.
Вернер прошёл до середины стены и мановением руки явил ещё одни двери. Отворил их и пригласил внутрь.
Кабинет Вернера оказался чудовищных размеров ангаром, вдоль правой высоченной стены которого стояли те же самые музейные ракеты, но только монструозного вида. Дмитрий присвистнул. Друзья подняли головы, рассматривая шпиль огромного чудища, стоявшего позади всех.
– Моя святая святых, – произнёс Вернер обычным голосом, мягко прикрыв двери. – Мало кого сюда пускаю. Так сказать, моё личное пространство.
– Оригинальных размеров? – почтительно поинтересовался Дмитрий, показывая на ряд ракет.
– Первые образцы воспроизведены точно, – ответил Вернер. – Остальные пришлось ужать. Последние два – в несколько раз.
Дмитрий с удивлением вытаращился на ракеты вдали и почесал затылок. Затем одёрнул себя.
– Первоклассные рисунки, – вежливо польстил хозяину Бальтазар.
– Это не совсем графические модели, – скромно отозвался Вернер. – Кое-что в них настоящее. Вон, видите, тот кусок обшивки… Ещё сопло того двигателя… Тонн десять материального вещества смог себе позволить.
Бальтазар поперхнулся, и Дмитрий многозначительно на него поглядел.
Вернер остался доволен произведённым эффектом.
– За пилотом я послал, скоро будет, – обернулся он к Бальтазару. – Скажите, а что именно вы расследуете?
Бальтазар промолчал, и за него ответил Дмитрий:
– Обстоятельства гибели новоприбывших современников. Вернер, их показания зачастую чрезвычайно полезны нашим земным коллегам. А также… вернее, в основном… Бальтазар занимается особыми случаями, когда насчёт воскрешения есть некоторые сомнения.
– Я про аварию спросил, – недовольно поморщился Вернер и криво улыбнулся: – Сую нос не в своё дело.
Дмитрий смущённо развёл руками.
– Так вы по самоубийцам? – деловито уточнил Вернер у Бальтазара.
Тот кивнул.
– Почти что должность при Институте, – с уважением заметил Вернер. – Они никогда не преминут включить в договор – следите за руками! – риски возмо́жных общественных затрат на содержание потенциа́льного отказника. Возможных на потенциального! Всё ради общего блага, а не ради своего огромного кармана, – с ехидцей улыбнулся Вернер, пожирая Бальтазара восхищённым взглядом.
Разоблачающие всесильный Институт Времени разговоры всегда находят живой отклик. Бальтазар и сам не раз в них участвовал, но сейчас отмолчался.
Оставив в покое Бальтазара, Вернер обернулся к Дмитрию:
– А я ожидал, что с тобой прибудет наш драгоценнейший Альберт.
– Без объяснений взял самоотвод. Не захотел сюда ехать. Пришлось мне, – немедленно вклинился Бальтазар, опередив открывшего рот приятеля.
– Ах вот как… – удивился Вернер (казалось, он смутился) и картинно сложил руки на груди. – Жаль… Хотел предъявить ему один любопытный эксперимент насчёт субстанции мирового эфира. Знатно бы по носу щёлкнул, – вальяжно проговорил он и подмигнул Дмитрию. – Не хочу хвастать, но это Нобелевка! Или что у них там сейчас? Лабораторная комната рядом. Дима, не заглянешь? Бальтазар, уважаемый, пять минут!.. Дима, как я рад, что ты ко мне заскочил!
Вернер подхватил Дмитрия за локоть и повлёк в сторону от ряда ракет к месту, заставленному широкими ширмами.
Бальтазар глянул на часы. Времени прошло изрядно, а пилота он так и не увидел. Но не станет же глава корпорации укрывать подозреваемого? Кто на такое решится в здравом уме? Может, господин хороший тянет время?
Чтобы занять себя, Бальтазар решил прогуляться вдоль ряда монстров из далёкого прошлого и зашагал прямиком к последнему, самому большому из всех агрегату, который не успел рассмотреть раньше. Как и в приёмной, ряд начинался страшненькими уродцами, довольно небольшими по сравнению с маячившим вдали гигантом, но быстро рос в высоту. Ракеты становились всё выше и несоразмерно тоньше, отчего казались всё более хрупкими и всё менее надёжными.
Бальтазар наконец понял, что́ ему не нравилось в этой исторической выставке: это же просто длинные трубы с реактивными соплами, наставленные друг на друга или собранные в связку. У каждого следующего образца – или трубы потолще и повыше, или их самих больше. Вот и все изменения. Смысл гигантомании был неясен, но напрашивался вывод, что во времена Вернера развитие ракетостроения определялось количеством и размерами запускаемых в космос труб. Какой инженер их больше друг на друга нагромоздил, – но так, чтобы всё это не развалилось от перегрузки, – тот и молодец, новатор.
Бальтазар быстрым шагом дошёл до последней башни невероятных размеров и увидел сзади неё ещё один старинный кораблик, почему-то стоявший опорами на слое песка. Малюсенький, размерами с обычный двухместный челнок землян – гномик среди окружающих его великанов. Собран из каких-то жестяных коробок – словно по прихоти чьего-то бурного воображения. Никакой видимой защиты от радиации. Космический беспилотник? И с аэродинамикой беда – в атмосфере Земли эта хлипкая штуковина, должно быть, летала очень медленно, иначе бы вмиг разрушилась под напором воздуха.
Бальтазару кораблик не понравился. Изломанные в шарнирах посадочные опоры делали его похожим на неуклюжего четырёхногого механического паука. Забавно, а куда убирались эти ножищи? Или так, растопырившись, и летал? Подойдя ближе, Бальтазар с удивлением обнаружил, что к одной из ног приставлена лесенка, которая вела к чему-то, напоминавшему задраенный входной люк. Пилотируемый корабль?! Да какой дурак полезет в эту жестянку?
Бальтазар перегнулся за ограничительную ленту – насыпан настоящий лунный грунт. Драгоценное материальное вещество в таких расточительных количествах его уже не удивляло. У ближней опоры с лесенкой виднелся оттиснутый в реголите ребристый отпечаток огромной калоши. Похоже, след символизировал незримое присутствие древнего космонавта, возможно, самого́ Вернера. Видимо, кто-то с лестницы наступил космическим ботинком и спрыгнул сюда за ограничение.
За махиной последнего исполина Бальтазар заметил ещё один корабль, современный. Эти транспортники землян Бальтазар хорошо знал ещё с дальнего космоса. Решив, что его глазам давно пора отдохнуть на прекрасном, он направился к старому знакомцу. Хм, неужто инженерный гений Вернера и здесь себя проявил? В целом надёжная лошадка, разве что у некоторых последних моделей после выключения дюз вибрировал корпус, издавая звуки от басов до тонкого свиста, за что их называли «музыкальными шкатулками».
Корабль стоял в нескольких метрах от стены ангара, где висел небольшой занавес, похоже скрывавший вход куда-то. Оглядевшись, Бальтазар убедился, что вокруг никого, и отправился к скрытому проёму. Вдруг для расследования пригодится, почему бы и нет? Чуть отодвинув одну из штор, он заглянул внутрь. Небольшая комната – скорее глубокая ниша – с широким торцевым окном во всю стену, перед которым стояло кресло. Судя по всему, место для выхода наружу – на поверхность Луны или в производственные цеха.
Пискнуло сообщение от Дмитрия: «Мы идём! Ничего не делай». Что именно не делать? Бальтазар быстро пересёк комнату и, став сбоку от окна, осторожно выглянул наружу. Какая-то крытая производственная или ремонтная площадка. Сразу за окном спиной к Бальтазару стоял четырёхрукий андроид с погонами мастера цеха на пластиковых плечах, а дальше – странного вида огромное блюдце на не менее странных опорах, отдалённо напоминавших изломанные ноги жестяного кораблика. По территории слонялось несколько андроидов.
Бальтазар всмотрелся. Космический аппарат? Таких или похожих он ни разу не встречал. По боковой поверхности загадочной посудины бежали разноцветные огоньки, а над ними мигала надпись причудливыми буквами неизвестного алфавита. Что это за иллюминация такая? Для чего?
С сомнением глянув на кресло подключения к андроиду, Бальтазар решил, что не успеет. И доступ может быть закрыт, и попытку зайти легко установят. «Летит», – пискнуло новое сообщение. Что?.. Бальтазар бросился обратно на прогулочную дорожку.
Хозяин кабинета, раскинув руки крыльями, нёсся к нему по воздуху огромной птицей. Далеко позади бежал Дмитрий. Он погрозил Бальтазару кулаком.
«Здесь ещё и воздушная трасса проложена. Действительно, с достатком человек», – вздохнул ошарашенный Бальтазар.
Вернер по-птичьи приземлился на ноги, пробежав пару шагов.
– Что вы там вынюхивали? – с перекошенным от злости лицом выпалил он, подступая к Бальтазару.
Глаза навыкате, челюсть трясётся – любопытно… Бальтазар сощурился на неожиданно помешавшегося и не спешил с оправданиями.
Вернер взял себя в руки.
– Будьте любезны, объясните, что вы делали у секретного объекта? – спросил он слегка дрожащим голосом.
– Вы про «музыкальную шкатулку»? – с вежливым недоумением спросил Бальтазар.
– Что за чушь?! Не отнекивайтесь, сработала тревога. Вы заглядывали на секретную площадку! Может, даже заходили – доступ был открыт. Вас заметили!
Бальтазар помотал головой. Никто его не видел, в этом он уверен.
– Не знаю я ни про какую площадку. Осматривал ваших монстров, вот и всё…
Вернер смотрел на него недоверчиво.