Причастие мертвых. Тарвуд-1 - читать онлайн

Глава 3

Мартин собирался открыть портал в городской парк. Ухоженный и прозрачный, тот оставлял немного возможностей для незаметного появления, но все же лучше выходить из портала там, чем где-нибудь в переулке. Улицы Гайлу были широкими, чистыми, хорошо освещенными, подходящий переулок еще найти надо. В парке поспокойнее. Да и вряд ли там много народу гуляет по ночам.

– А почему не в сам музей? – спросил Заноза. – Порталы в помещение не открываются?

– А охрана? – вопросом на вопрос ответил Мартин. – Мы же не знаем, вдруг охранник притащится с обходом именно туда, куда вы выйдете.

– Да не проблема охранник, – Заноза отмахнулся.

Лэа с энтузиазмом его поддержала:

– Если мы не притворяемся учеными угандышами, я же могу пистолеты взять! Или хоть электрошокер. Ма-ар, – она стала умильной и ласковой, – я тут подумала: электрошокер с собой в сумочке может даже какая-нибудь доцентша носить, между прочим.

– И пистолет, – подтвердил Заноза серьезно. – Я знал одну студентку-историка, ей папа автоматический пистолет подарил, она его везде с собой носила. В обычную сумочку он не влезал, так ей ради этого пистолета пришлось полностью стиль сменить, начала ходить в джинсах и с рюкзаком.

Он замолчал, видимо, на этом история закончилась. Но Лэа, вдохновленная перспективой пойти в музей с оружием, нетерпеливо спросила:

– И что? Пригодился ей пистолет?

– Да не очень. Ее убили, когда она материал для диплома собирала.

Мартин от неожиданности не нашелся, что сказать. Лэа пару секунд тоже молчала, но за словом в карман она обычно не лезла, вот и сейчас после короткой паузы сообщила:

– Плохая история. Нафига ей тогда пистолет был? Никакой пользы.

– Ну… я примерно об этом, – вид у Занозы был невинный, как у юного ангела.

– Я. Стрелять. Умею, – Лэа выделила каждое слово, но не похоже было, чтоб она обиделась на недоверие. А кому другому на месте Занозы уже досталось бы за оскорбительные намеки. – Мартин, давай портал прямо к чашке, мы возьмем ее и выйдем, и все. Я и сама бы могла это сделать, нафига Занозу туда тащить?

– Портал открывается шесть секунд, на это время тебя надо подстраховать – ты же не сможешь убегать или, – Мартин улыбнулся, – стрелять, пока его открываешь. Ну что, вы готовы?

Лэа точно была готова. Прогулки летним вечером больше не предполагалось, поэтому она и переодеваться не стала.

– Мне нужны черные очки, – сказал Заноза, прямо поверх колец натягивая тонкие кожаные перчатки. – У охранника, если он за шесть секунд успеет, будет фонарик, это по-любому.

Обычно наемники в «СиД» первым делом спрашивали про оружие и снаряжение. Мартин не помнил, чтоб кому-нибудь когда-нибудь нужны были только солнечные очки. Он вообще не помнил, что они кому-то когда-то понадобились. Но Занозу пустые кобуры либо не беспокоили, либо он и вправду считал, что на секундную вылазку в плохо охраняемый музей оружие ни к чему. А без очков ему неудобно. И еще ему умыться бы. Но это уж ладно. Вернется – умоется. В таверне водопровод худо-бедно работает.

– Я посмотрю, должны быть, – Лэа вышла.

Заноза уставился на Мартина:

– Ну и на хрена я там на шесть секунд? Потому что лорд Алакран так сказал?

– Потому, что тебе деньги нужны, а выходы оплачиваются золотом. Если без боя, то пять золотых, из которых, правда, вычитается стоимость снаряжения. Если выход боевой – от семи с половиной, плюс доля трофеев или денег от их реализации. Но кроме того эти шесть секунд все-таки неизбежны, и Лэа нужно будет защищать, пока она открывает портал.

Мартин и сам не понимал, в чем смысл участия Занозы в этой вылазке. Эрте, впрочем, нигде и не указал, что Заноза должен вместе с Лэа идти в музей, так что, возможно, требовалось не участие, а присутствие. А все равно непонятно, зачем.

– Вот, нашла, – радостно заявила Лэа с порога, – держи очки. Пока такие, потом что-нибудь подберем получше.

Очки были из комплекта пустынного снаряжения, противобликовые, из сверхпрочного стекла и пластмассы, с гарнитурой коммуникатора в одной из дужек. В таких хоть за рулем весь день навстречу солнцу, хоть в разведку, хоть в перестрелку. Куда уж лучше?

Заноза широко улыбнулся, вновь продемонстрировав тонкие, острые клыки.

– Спасибо, Лэа! – сказал он с чувством.

Надел очки и тут же из трогательного ангела преобразился в панкующего бандита. Или в бандитствующего панка. Глаз стало не видно, а лицо, и без того резкое, превратилось в хищное, сплошь состоящее из острых углов и выступов: скулы, челюсть, подбородок, клыки эти еще… не такие уж и тонкие, если подумать, и очень острые.

– Ты в них что-нибудь видишь? – Лэа одобрительно кивнула, ей преображение понравилось. – Темно же.

– Мне как раз. Здесь у вас нормально, свет неяркий, а на улице фонари сильно мешают.

– Здесь у нас обычно светлее, – предупредила Лэа, – Мартин не только настольную лампу включает, верхние тоже, – она показала на круг утопленных в потолок небольших светильников. – Светло как днем. Ну что, Мартин, открывай портал, а обратно я сама.

– Заноза, тебе рассказать про порталы? – мог бы не спрашивать, этот упырь любопытен, как… хм, да как енот. И от того, что он черные круги вокруг глаз под очками спрятал, ничего не изменилось. – Их можно открывать аппаратно, – сказал Мартин, – есть генераторы порталов, приборы, в которые нужно вводить координаты в какой-то определенной системе. С одной стороны, это позволяет открывать портал, не отвлекаясь от других дел, не сосредоточиваясь на заклинании, а с другой – миров много, координатных систем еще больше, так что, если путешествуешь по разным мирам, генераторами не очень удобно пользоваться. Но в пределах одного мира они себя оправдывают. А есть заклинание, оно помогает впасть в транс и сосредоточиться на… своей картине мироздания, – прозвучало странно, он и сам понял, но его когда-то учили именно так, – на своем представлении о том, как может выглядеть короткий коридор из одного места в другое. Или из одного мира в другой. Я Хаос представляю, в нем расстояний нет, поэтому получается, что точка входа и точка выхода это одна и та же точка. – Нет, он не создан для объяснений. По лицу Занозы было не разобрать, понимает ли он что-нибудь, но Мартин мог поклясться, что упырь, понимая слова по отдельности, не может увязать их друг с другом. – В общем, если у тебя есть способности к магии, я тебя когда-нибудь этому заклинанию научу, – закончил Мартин скомкано. Как он сможет Занозу научить, если не может даже объяснить принцип действия заклинания, лучше было не думать.

– А ты что представляешь? – Заноза повернулся к Лэа.

– Я место представляю, куда хочу прийти, и дверь туда. Открываю дверь – открывается портал.

– А если ты этого места не видела?

– Тогда Мартин портал открывает.

– Угу, – сказал Мартин и начал открывать портал в зал музея.

Когда на полу в центре кабинета засветился неяркий круг, диаметром примерно в метр, Лэа сказала:

– Это и есть портал. Встанешь в круг и окажешься в точке выхода. Жалко, что нельзя так делать, чтоб на той стороне тоже портал был. И держится он недолго, шесть секунд, так что пойдем.

Она шагнула в круг, Заноза тоже, и оба исчезли.

У Мартина было примерно шесть секунд, чтобы еще раз подумать над тем, что же все-таки Эрте хочет от этого упыря. И что за странное задание они в этот раз получили? Как-то слишком все просто, а у Эрте просто никогда не бывает.

В полутемном зале горели лишь матовые дежурные светильники. Хороший человек миссис Клюгер, разумно экономит на освещении. Заноза огляделся, потир увидел сразу, показал на него Лэа. Та кивнула и прошла к чаше. В точности как на фотографиях, потир стоял на резной подставке – тоже, кстати, одном из экспонатов музея. Во вводной к заданию было сказано, что своей сигнализации у потира нет, но Лэа на всякий случай осмотрела подставку. Пожала плечами, взяла чашу и вернулась к Занозе:

– На, – она сунула потир ему в руки, – я портал открываю.

– Он не настоящий, – Заноза покачал медную чашу в ладонях, – это не та штука, которая нужна лорду Алакрану.

– С фига ли?

– Настоящий я бы не смог взять.

До него дошло. Имел ли в виду лорд Алакран именно это, или, может, это просто совпадение, но сейчас Заноза знал, в чем смысл его участия в операции. Чаша для причастий, пусть даже и не использовавшаяся несколько столетий, оставалась предметом церковной утвари, была должным образом освящена, и взять ее он не смог бы даже в перчатках.

Чтобы окончательно удостовериться, Заноза стянул одну перчатку и тронул потир пальцем, потом провел по полированной меди ладонью. Ничего. А должен быть ожог, который, к тому же, сразу бы не исчез, донимал несколько дней, как у живого.

– Какая-то чухня, – сказала Лэа, забрала потир и начала разглядывать его со всех сторон. Потом вытащила из одного кармана крошечный фонарик, из другого – складную лупу, уселась на пол и принялась изучать чашу уже всерьез.

Мартин ждал на Тарвуде и, наверное, уже начал беспокоиться. Интересно, у него есть связь с Лэа? Межмировой роуминг? Заноза попытался представить, как обеспечивается связь между разными… планетами – понятие «разные миры» в воображении не укладывалось. Представил почему-то целую орбитальную станцию, полый шар, внутри которого ярусами располагались бесчисленные телефонные коммутаторы (ручные телефонные коммутаторы) и юные мисс в перманенте на вертящихся креслицах. Мисс безостановочно переподключали провода в гнезда контактов, без умолку разговаривали с абонентами и между собой, успевали при этом красить ногти, пить чай и листать каталоги мод. Мисс были очень даже ничего, но в остальном картинка получилась угнетающая и Заноза решил пока не думать о телефонии во вселенских масштабах. Если при открытии портала можно задавать координаты по шкале времени, то они вернутся на Тарвуд через шесть секунд после того, как ушли оттуда. Мартин ничего и не заметит.

– Потир настоящий, – Лэа встала. – Настоящий, подлинный, одиннадцатый век. Или такая качественная подделка, что она должна стоить дороже подлинника.

– И ты это определила с помощью лупы и фонарика?

– Заноза, – Лэа рассовывала по карманам упомянутые фонарик и лупу, – у меня кроме них есть еще опыт и магия. Потиру девятьсот семьдесят пять лет. Да какого фига?! Я тебе могу сказать его возраст с точностью до часа, тебе надо?

– Нет. Не надо.

Снова магия. Он-то думал, что хотя бы на Земле про нее не услышит. Ясно теперь, почему Лэа спрашивала, не сбежит ли он, едва окажется за пределами Тарвуда. Сейчас как раз сбежать и захотелось. Только некуда. Оказалось, что фантасмагория Тарвуда дотягивается и сюда.

Заноза почувствовал, как по защищающей его разум хрупкой скорлупе пробежала еще одна трещина, и в панике начал искать, о чем бы подумать хорошем. Он достаточно видел тех, чья скорлупа раскололась. Счастливые создания, но на хрен такое счастье. А хорошее… ну, хорошее всегда найдется. Лэа вот, например. Красивая и резкая, и вся светится, думает, что сердится, думает, что выглядит серьезно, а на самом деле девочка-подсолнух. Наверняка не разрешает Мартину себя защищать. И наверняка часто влезает в драки. Заноза знал этот тип женщин, только Лэа была нетипичной. Необычной. Она и правда светилась.

– Никакого смысла нет эту чашку подделывать, – Лэа покачала потиром, – это у тебя настройки сбоят.

– А какой смысл лорду Алакрану ее похищать?

– Да долбанутый он!

Аргумент был не слишком убедительным. Лэа это и сама поняла, и, вместо того, чтобы снова предположить сбой настроек, задумалась.

– Про настоящую чашу мог еще кто-то узнать, что она особенная… Если господин Эрте знает, то и еще кто-нибудь знает наверняка. Может, поэтому ее убрали и выложили кучу денег за подделку?

– Думаю, надо поговорить с миссис Клюгер.

– Значит, все-таки понадобятся оружие и документы.

– И то, и другое? – Заноза не понял. – Чисто теоретически либо документы, либо оружие. Не будем же мы одной рукой показывать миссис Клюгер мандат, а другой угрожать ей пистолетом. А практически…

– А практически мы не знаем, что может понадобиться. Пистолет и доброе слово всегда лучше, чем одно доброе слово.

– Нет, – Заноза мотнул головой, – это просто bon mot10. Миссис Клюгер живет здесь же, в круглой башне у ворот. Пойдем и поговорим с ней.

– Что, просто так? Ну ладно. Но это нифига не работает, никто не будет с тобой разговаривать, пока не напугаешь. Особенно, – Лэа многозначительно кивнула в сторону окна, – в одиннадцать часов вечера. И, кстати, я не говорю по-французски.

– Я говорю. А миссис Клюгер говорит по-английски.

– Блин, – Лэа закатила глаза, – ты только что сказал мне что-то по-французски, я об этом. Здесь не Тарвуд, здесь нет микробов, которые все языки переводят. Что ты сказал? Про пистолет и доброе слово.

– Bon mot? Это «доброе слово» и есть. Такой… термин. Означает словцо, остроту. Фраза про пистолет, она просто для красоты придумана, на самом деле это не работает вместе.

– Да? Ну офигеть, – Лэа равнодушно пожала плечами. – Держи потир и пойдем отсюда. Пешком пойдем. Может, на охранника нарвемся, а то у меня что-то настроение не очень.

В музее кроме Лэа был только один живой человек, и пройти по тускло освещенным залам до выхода так, чтобы не встретиться с ним, не составило труда. Камеры дело другое, камеры Лэа наверняка прекрасно видели, но скучающий охранник бродил по музею и за мониторами не следил.

Дверь оказалась заперта на засов, обычный крепкий засов. Обычная замковая дверь: полтонны стали и прочного дерева. Системы надежней не придумаешь – через забранные решетками окна не пролезет даже подросток-форточник, дверь снаружи не открыть, будь ты хоть каким мастером взлома. А если ее откроют изнутри, то при одном-то единственном охраннике на всю смену того, кто это сделал, долго искать не придется. Миссис Клюгер может себе позволить не заморачиваться со сложной сигнализацией, вот она и не заморачивается.

Однако же потир предпочла перепрятать. Если, конечно, это ее работа. Ей ведь с самого начала могла достаться подделка, и лорд Алакран мог ошибиться. Теоретически. На практике Заноза возможностей лорда Алакрана не представлял, но знания Священной истории хватало, чтобы понимать: демоны ошибаются редко и только в самом главном. У демонов всегда все в порядке в процессе достижения результата, проколы случаются только когда результат достигнут. Вряд ли похищение третьеразрядной древности из третьеразрядного музея – это заключительный этап некоего демонического замысла, скорее уж самое начало. А значит, лорд Алакран не ошибся. И значит чашу подменили недавно. Уже после того, как лорд Алакран узнал о ней.

Заноза терпеть не мог делать выводы, не имея достаточно данных, поэтому прекратил этим заниматься. Он предоставил Лэа отключить сигнализацию на пульте у двери, отодвинул засов и первым вышел в темную летнюю ночь.

В Гайлу всегда хорошо пахло: море близко, промышленности никакой, а вокруг замка парк, который тут называют лесом. В Гайлу всегда было тихо: спать ложились рано даже редкие туристы. В Гайлу всегда было скучно… и это был другой Гайлу. Гадство! Впрочем, здесь тоже было тихо, и тоже пахло морем и цветами, и скалами, остывающими в ночной прохладе. Заноза надеялся, что здесь будет скучно. Без оружия да в компании с девчонкой, которая все сильнее хочет с кем-нибудь подраться, он точно предпочел бы поскучать.

Лэа направилась прямо к привратной башне, круглой, с островерхой крышей. Миссис Клюгер поселилась там. А в Гайлу на настоящей Земле Пьер Брузар жил в главном здании, прямо над музеем, там весь верхний этаж был жилым. Миссис Клюгер скромнее, ей достаточно башенки, которая даже не сообщается с музеем. Ей так спокойнее? Не слышно, как по ночам пустые рыцарские латы бродят по залам, лязгая сочленениями?

Так, что тут? Домофон, видеокамера… Scheiße, сколько же от них мороки, когда нужно убедить немолодую даму открыть тебе дверь посреди ночи. Немолодые дамы, да и джентльмены тоже, обычно просят встать так, чтобы тебя было видно, и попробуй им объясни, что бывают… разные обстоятельства.

Ладно, как раз объяснять и убеждать Заноза и умел лучше всего. Еще он неплохо справлялся со взломом замков, но… здесь дверь могла быть вообще не заперта. Кто, зачем и от кого будет запираться в Гайлу?

Словно прочитав его мысли, Лэа фыркнула на домофон и потянула за отполированное множеством прикосновений кольцо в пасти бронзового льва. Дверь повернулась в петлях бесшумно и тяжело. Хорошая дверь. Не хуже, чем та, в музее. Только на этой никто не потрудился заложить засов.

– Ну? – Лэа взглянула на него. – Чего стоишь?

– Порог же, – вот эти моменты Заноза ненавидел. Нет… НЕНАВИДЕЛ! Бывало такое, что из-за одной только мысли о Пороге он отказывался от идеи проникнуть в дом и просто убивал всех, кто был внутри, расстреляв их через окна или забросав гранатами. Обламывал, таким образом, проведение допросов.

Плохая мысль. Нельзя так делать.

– Что порог? – не поняла Лэа.

– Войди и пригласи меня. Трижды. Иначе я не смогу… – он слегка пнул ботинком невидимую стену, долбаное силовое поле, защищающее человеческое жилье от нежити.

– Да ладно, правда, что ли? – Лэа перешагнула порог, попятилась вглубь помещения, не отводя от Занозы взгляда. – Ты не можешь войти? Слушай, это же бред, это у тебя в голове, так же как то, что от потира тебя должно бить током. Ну, ладно, ладно, – она улыбалась, – заходи, заходи, заходи! Я тебя приглашаю.

В маленькой прихожей горел ночник, искусная стилизация под факел – электрическое пламя походило на настоящее, а медные крепления на стене настоящими и были. Анделин Клюгер – не Пьер Брузар, и для Занозы этого оказалось достаточно, чтобы заочно ее невзлюбить, но и факел, и вся обстановка первого этажа, старательно воспроизводившая монументальную убогость интерьеров двенадцатого века, говорили о том, что леди любит историю. И может быть даже знает ее. Хотя бы историю Пильбьера.

Пахло тут дымом и деревом, кофе, мастикой, духами – обычные запахи обычного дома, где живет одинокая женщина. Старого дома. Однако, несмотря на старость, на идущей вдоль стены лестнице не скрипнула ни одна ступенька, и появление незваных гостей застало миссис Клюгер врасплох. С кошкой на коленях она сидела в массивном деревянном кресле, на котором, впрочем, хватало подушек и ковров, чтобы предположить, что не так оно неудобно, как выглядит. Немолодая, соломенноволосая, спортивная. В своих джинсах и голубой рубашке настолько же неуместная в средневековом интерьере, как неяркие электрические лампы и мерцающий экран ноутбука на столе. Но это хорошо, что она не настолько увлекается исторической реконструкцией, чтобы одеваться в домотканые платья, и предпочитает Интернет вышиванию.

– Здравствуйте, миссис Клюгер, – сказал Заноза прежде, чем хозяйка успела произнести хоть слово, – извините за поздний визит. Эти часовые пояса…

Лэа вообще не поняла, на что Заноза рассчитывал, когда вломился в чужой дом и даже украденную чашку не спрятал, так с собой наверх, к хозяйке, и потащил. Насчет того, что тетечка поднимет тревогу, Лэа не беспокоилась: во-первых, всегда можно открыть портал и смыться, во-вторых, не смываться, а дождаться полиции даже интереснее. Но они же вообще-то не развлекаться пришли, а поговорить. А выглядят так, что с ними не только музейная тетка, а даже и полиция разговаривать бы побоялась. Заноза еще в черных очках посреди ночи. Хотя без очков еще хуже, с этой его подводкой.

И при чем тут часовые пояса?

– Как я вас понимаю! – откликнулась тетенька с таким неподдельным сочувствием, как будто Заноза был ее любимым внуком. – Перелеты очень выматывают. Каждый раз, когда приходится летать через океан, я два дня себя так чувствую, как будто часовые пояса превратились в часовые мюсли! Проходите, садитесь, – она встала со своего пыточного стула, – выпьете что-нибудь? Или, может быть, кофе?

Кошка спрыгнула на пол и тут же побежала к Занозе, начала нюхать его ботинки и тереться об ноги. Ничего себе! Значит кошки и пожилые женщины, когда его видят, забывают про осторожность, так, что ли?

– Нет, не беспокойтесь. Мы не представились, – Заноза поставил чашу на стол, рядом с ноутбуком, взял кошку на руки. Он в чужом доме держался, как в своем. – Мое имя Сплиттер, а это миссис Дерин-Соколоф. Прекрасная обстановка, миссис Клюгер, вы сами занимались интерьером?

Вроде он ничего особенного не сказал, а Клюгер аж как будто помолодела лет на двадцать. Нет, ну про обстановку все правда, если кому-то нравится мебель, о которую без подушек всю задницу отобьешь. Все как настоящее, можно подумать, что она себе в башню музейные экспонаты притащила. Может, и притащила. Хотя вряд ли. Музейные – слишком ветхие. Вот интересно, она чашку-то заметит или нет? Или она только Занозу видит?

Оказалось, не только. Лэа тоже заметили. Не переставая рассказывать упырю о том, сколько сил и внимания потребовало изготовление реплик подлинной мебели Пильбьера, и какой интересной задачей было создать в башне, не приспособленной под жилье, жилую обстановку, успев сообщить, что ее можно называть просто по имени и получив взаимное разрешение от Занозы, Клюгер взбила подушки еще на одном стуле, позвала ее:

– Устраивайтесь, устраивайтесь, миссис Дерин-Соколоф. Садитесь. У семьи вашего мужа русские корни?

– Мой муж русский, – сказала Лэа. И поймала удивленный взгляд Занозы.

Ну а что? Он будто поверил, что Мартин демон! Ага, конечно! В Лос-Анджелесе не верят в демонов, не в двадцать первом веке.

– И вы живете в России! – у Клюгер стал такой вид, как будто она сейчас скажет: «элементарно, Ватсон». – Вот откуда у вас такой интересный акцент. Он определенно не ирландский.

Что, правда, что ли, акцент? Лэа слегка загрузилась, акцент ей был не нужен. Но если все время жить только в Москве, Питере и на Тарвуде, и все время говорить по-русски, он так и останется. Переехать на год в Ирландию, что ли? Чтобы ирландским акцентом обзавестись.

А музейная тетечка уже снова смотрела на Занозу. Прям вся. Тот перестал гладить кошку, постучал пальцем по краю чаши:

– Нас интересует этот потир.

– И вас тоже? Я уже готова подумать, будто он особенный, – Клюгер заулыбалась, показывая все зубы, – около недели назад его хотел купить один итальянец, сеньор Виго. У меня плохая память на имена, но этого я запомнила. Такая настойчивость… я даже подумала, не мафиозо ли он. Кто еще не понимает, когда говорят «нет»? Только дети, мафия и государственные службы. Ну а вам, видимо, нужна оценка эксперта?

Клюгер взяла потир, чтобы рассмотреть поближе. Заноза отступил от нее на полшага, пересадил кошку на подушки оставленного хозяйкой кресла. Кошка встала на задние лапы, вытянулась и начала томно когтить рукав занозовского плаща. Лэа подумала, что Клюгер тоже не против чего-нибудь покогтить: слишком мало внимания та уделила чашке и слишком много таращилась на Занозу. Хорошо, что Клюгер не кошка. Плохо, что она, когда улыбается, похожа на крокодила. Хотя нет, не так уж плохо. Такая улыбка даже упырей должна отпугивать.

– Что ж, Уильям, – еще один крокодилий оскал, – в том, что ваша чаша – копия, можно не сомневаться, потому что подлинник хранится в Пильбьере, но, надо признать, копия великолепна, удивительное мастерство.

Вот с этим Лэа согласилась бы, но она сомневалась насчет копии. Слишком хорошо сделано, слишком качественно. Чашка того не стоит. Или все-таки Заноза прав, и потир, который понадобился господину Эрте, стоит дороже любых затрат на любые подделки?

– Я не отличила бы один потир от другого, – продолжала Клюгер, все так же широко улыбаясь, – поэтому не буду предлагать сравнить ваш с моим.

Она рассмеялась, давая понять, что шутит. И хорошо. А то где б они взяли вторую чашу?

– Про сеньора Виго расскажите подробней, пожалуйста, – попросил Заноза, на которого уже снова залезла кошка. – Вы выяснили, что он не из мафии?

– Да нет, не выяснила, – Клюгер махнула рукой, – скорее наоборот. У него какой-то бизнес в Монце, а что там может быть? Автогонки. Спортивная мафия. Зачем ему мой потир? Виго коллекционер, – добавила она с пренебрежением, как будто сама не коллекционировала все эти древние штуки, – но в его коллекции нет ничего серьезного. Потир тоже не представляет большой ценности, просто старинный предмет культа, с ним даже никаких интересных легенд не связано. Может, в коллекции Виго он и стал бы жемчужиной, я ведь даже думала согласиться на предложение. Но сначала отказалась – кто же соглашается с первого раза, а потом он повысил цену так, что это показалось подозрительным. И я решила: нет, никакой сделки с этим мафиозо, пусть он скупает национальное достояние Италии, но даже не думает про Пильбьер.

Заноза слушал и кивал, и Клюгер не мешало то, что он в черных очках, в дурацком плаще и так и не снял перчатки; она рассказывала про Виго и про чашу, как будто изливала душу перед исповедником. Ну или, может, перед лучшим другом.

Постепенно выяснилось, что бизнес у Виго не автомобильный, а строительный, и не в Монце, а в Милане. А вот коллекция – в Монце, в старинном доме под названием Гушо. Также выяснилось – во всяком случае, Лэа для себя это уяснила, – что Виго не нравится музейной Клюгер еще и потому, что его коллекция хранится в доме, испокон века принадлежавшем его семье.

Клюгер – американка, купившая замок во Франции. Еще бы ей понравилось, что у какого-то Виго с фиговой коллекцией старинных цацек есть Гушо, дом, построенный даже раньше, чем Пильбьер, да притом еще перешедший к нему по наследству от поколений благородных предков.

Хотя вряд ли, кстати, благородных. То есть не вряд ли, но не обязательно. Виго может быть и из купцов. По итальянским меркам, между прочим, тоже очень даже благородное занятие. И что? Виго, что ли, чашу подменил? Купить не получилось, так он залез в Пильбьер и подсунул копию? Получается, что так. Не сам залез, наверное, послал кого-нибудь, но это все равно.

– Спасибо, Анделин, – сказал Заноза серьезно. – Вы очень нам помогли, теперь я уверен, что наш потир подделка. Возьмите, – он сгрузил кошку на руки хозяйке, снова взял чашу, – приятно было поговорить. Спокойной ночи.

Ну вот. Не надо быть провидцем, чтобы понять, что теперь им придется возвращаться в музей и ставить потир на место. Хотя, между прочим, это запросто можно не делать. Перебьется крокодилица без чашки, а им с Занозой не убудет от того, что их примут за воров. Им тут не жить.

* * *

Лэа и Заноза появились в кабинете через десять секунд после того, как ушли. Без потира. Непохоже было, чтобы за ними кто-то гнался, вряд ли они нарвались на охрану, а если и нарвались, трудно поверить, что это помешало бы им забрать чашу. Лэа бы точно ничего не помешало. Значит?

– Его там нет? – спросил Мартин.

– Заноза говорит, что нет, хотя, по-моему, есть, – отрапортовала Лэа, невинно глядя Мартину в глаза. – Заноза говорит, это подделка.

– Ты же эксперт по подделкам.

– Я по подлинникам эксперт.

– Ну да, да. Так это подлинник или нет? Вы его почему не принесли-то?

– Заноза сказал поставить на место.

– И давно ты слушаешься посторонних вампиров? – изумился Мартин.

– Анделин тоже считает свой потир настоящим, – Заноза счел необходимым вмешаться, может, не понравилось, что о нем говорят в третьем лице? – Она бы расстроилась, если б он пропал, а нам ни от потира, ни от ее расстройства никакой пользы. Я не эксперт, я бы вообще не отличил, но это не чаша для причастий, это чаша, которая выглядит, как чаша для причастий.

Прежде, чем Мартин успел спросить, что еще за Анделин, Лэа объяснила все тем же невинным тоном:

– Они сразу подружились, как друг друга увидели. Наверное, американский акцент сближает.

– Ладно, хорошо, – все грозило слишком сильно запутаться, – но Кот хотел именно эту чашку, выглядит она или не выглядит, он нас за ней отправил, так идите и принесите ее. Пусть сам разбирается, та или не та.

Заноза мотнул головой.

– Лорду Алакрану нужна церковная утварь, это недвусмысленно сформулировано в задании. Скорее всего, нужная ему чаша хранится в коллекции мистера Виго в Монце.

– Тогда Кот отправил бы нас в Монцу.

– Если он получил информацию о чаше раньше, чем неделю назад по времени той Земли, то нет. Тогда потир еще хранился в Пильбьере.

Похоже, путаница была неизбежна. Так всегда бывает, чем больше объяснений, тем все непонятнее.

– Мартин, – произнесла Лэа тем голосом, которым обычно говорила о неприятных, но неизбежных вещах, – представь, что будет, если мы отдадим господину Эрте не то, что ему нужно.

Да ничего особенного не будет, но… все равно не хочется. Кот – тварь злая и ядовитая, не зря же он Алакран, то есть, Скорпион, если переводить с карианского. О том, что он сам тоже Алакран, Мартин предпочитал не вспоминать. Не в таких ситуациях.

– Что в Монце? – спросил он.

Подошел к открытому окну, достал сигареты. Лэа не любит, когда при ней курят, но покурить было нужно. Чушь какая-то! Кому и зачем подделывать потир, который не представляет почти никакой ценности? Ну, старинный. Старинных вещей полно. Потир нужен Эрте, значит, он волшебный, значит, он ценный. Кто-то еще узнал об этом? Почему бы и нет? Виго этот что за кадр?

– В Монце дом мистера Виго, – сказал Заноза, – родовое гнездо. Там же хранится его коллекция исторических предметов. Это не музей, если верить Анделин, а жалкое подобие музея, и потир одиннадцатого века стал бы там жемчужиной. Но мистер Виго, опять же, если верить Анделин, проявил к чаше слишком большой интерес. Жемчужина не настолько ценна, чтобы стремиться заполучить ее за любые деньги.

– Так он маг?

– Нет!

Упыря слегка передернуло, и Мартину это не понравилось. Заноза ничего не знает о магии, похоже, совершенно в нее не верит, и чем дальше, тем больше нервничает, когда слышит о ней. Столкновение с тем, во что не веришь, выбивает из колеи даже тех, у кого все в порядке с психикой, а от этого парня вообще неизвестно, чего ожидать.

Заноза снял очки и сразу перестал выглядеть опасным психом. Эта его подводка, штезаль… как бы так вслух-то не смеяться?

– Умылся бы ты, – сказал Мартин, улыбнувшись.

– Виго не маг… – Заноза моргнул, – что? А, – он провел пальцем под глазом, – обычно есть кому сказать, что оно размазалось. И давно я так?

– С самого начала, – Лэа о том, чтобы не смеяться, не беспокоилась. – Да ладно, не дергайся, тебе идет. Ты похож на енотика-альбиноса.

– Я вообще-то скунс, – буркнул Заноза, – притом редкой злобности. Так вот, Виго…

– Виго не маг, – напомнил Мартин.

Видимо, в его исполнении это прозвучало не так уверенно, как у Занозы, потому что упырь сник:

– Не знаю пока. Может быть, маг. Это нужно выяснить, прежде чем идти к нему за потиром. Мне понадобится выход в сеть и возможность попадать в Монцу на той планете. Где тут можно умыться?

Умыться было по левую руку от входной двери, недалеко от оружейного сейфа. Основная часть оружия и экипировки хранилась в арсенале, а тут, рядом с входом, заперта была пара арбалетов и броников. На всякий случай.

Мартин снова вспомнил, что Занозе, наверное, нужно оружие. Что ж, выдать упырю ствол, и не арбалет, а пистолет – это он мог. На Тарвуде от огнестрела пользы не будет, но на Земле может пригодиться.

С порталом на Землю было сложнее.

– Я дам тебе не генератор, а активатор. Портал, настроенный только на Монцу, – сказал он, когда Заноза вышел из крошечного, немногим больше того самого сейфа, сортира. – В нем нет возможности задать другие координаты, только Монца и холл «СиД». Иначе ты точно сбежишь. А Эрте хоть ничего насчет тебя и не объяснил, но наверняка не хочет, чтобы ты снова исчез.

– Снова? – Заноза приподнял бровь.

Для парня, который не видит себя в зеркале, он как-то слишком хорошо умылся. Ни следа подводки, ни намека, что глаза были накрашены. Оказалось, что ресницы у него такие же белые как брови. Ярко-белые. Мартин думал, их не видно будет, как у альбиносов. Ошибся. Бледная кожа, синие глаза, белые волосы – при одном взгляде на упыря теперь вспоминалась зима, ясный день и мороз такой, что кровь останавливается. Если с черными кругами вокруг глаз Заноза выглядел как человек, хоть и очень забавный, то со смытой краской стал похож… непонятно на кого. Эти скулы и челюсть, и разрез глаз – фиг знает, чья тут намешана кровь, ничья, наверное, люди очень разные, просто выглядит странно.

– А ты как красишься без зеркала? – спросил Мартин, чтобы не отвечать на вопрос. Он сам не знал, откуда взялось это «снова». Оговорка могла быть как случайной, так и осмысленной, но осмысленность – результат зачаточного дара предвидения – бесила самого Мартина куда больше, чем случайности. Потому что или уж нормальный талант, или никакого, а невнятная дрянь, подсовывающая сны, оговорки, путаницу в мыслях и, главное, ни на цур11 не предсказывающая будущее по-настоящему, это не талант, а издевательство.

– Ни ты, ни Лэа у меня не спросили, зачем я крашусь. Это хорошо, – Заноза тоже, кажется, не дурак был уходить от ответов. – У меня восемьдесят лет практики. Любой бы научился. Ты же вилкой мимо рта не промахиваешься.

Свой резон в этом был. Правда, теперь Мартину стало интересно, зачем Заноза красится. Но раз уж сразу не спросил – и, как выяснилось, хорошо сделал – то что теперь-то?

– Что тебе еще понадобится? – спросил он. – Кибердек? Оружие? Выход в глобальную сеть той Земли я могу наладить и отсюда.

Он получил еще один изумленный взгляд. Не такой, как когда спрашивал про причастие и кровь бога, а почти такой же, как когда сказал, что демон. Удивление, любопытство, интерес – и ни тени недоверия. В ответ на такой взгляд хочется вспомнить о себе еще что-нибудь особенное. В хорошем смысле. У демонов вообще-то с этим не очень. Хороших смыслов меньше, чем плохих.

– А как? – спросил Заноза. – Как это делается?

Мда. Всего одна проблема, но существенная: когда на тебя так смотрят, надо соответствовать, а соответствовать не всегда получается.

– Я не знаю, – признался Мартин. – Я просто могу настроить доступ. Как если бы все было на одной планете. Это как-то связано с тем, что я демон. Я не могу тебе рассказать, как информация идет через Хаос, как работают ретрансляторы… или что там должно работать? Не знаю, все равно ничего этого нет. Мне нужен только кибердек, который понимал бы принятые в выбранном мире операционные системы. Я тебе карианский принесу, они универсальные. Такой же как у меня, – объяснил он в ответ на вопросительный взгляд, – ты быстро разберешься.

Потом Лэа утащила их из кабинета в салон – там были кресла и диван, вот на диване она и устроилась, пытаясь читать книжку и на глазах засыпая. Мартин читал упырю краткий курс карианской кибердек-грамоты, а время шло к утру, и Лэа уже полагалось бы спать, но ей непременно хотелось проводить Занозу до таверны.

– Все-таки он наш первый вампир, – обезоруживающе объяснила она Мартину, – это же такая ответственность! Надо прийти и всех запугать, чтобы его там не обидели и колом во сне не проткнули.

– Я днем не сплю, – отозвался Заноза. – Мартин, на сегодня можно сворачиваться, или тебе придется жену домой на руках нести.

– Да я бы ее везде на руках носил, но она же не дается.

– Чего это? – сонно возмутилась Лэа и тут же широко открыла глаза, уставилась на Занозу: – Как днем не спишь? Ты же вампир!

– А ты человек.

– И что?

– А ночью не спишь. Вот и я днем хочу спать, но не сплю. Так что колом меня тыкать – плохая идея.

– А почему не спишь-то, если хочешь? – заинтересовался Мартин.

– Не люблю, – Заноза дернул плечом. – Все, идем, пока Лэа обратно не уснула. Кого там запугивать надо? И почему, кстати, Лэа с этим лучше, чем ты или я может справиться?

– Потому что ты мирный, – Лэа слезла с дивана и побрела в холл, выглядела она так, будто и вправду в любой момент может «уснуть обратно», – даже не захотел бить музейную тетку бейсбольной битой. А Мартина никто не боится. К тому же Мигель вас выше вот настолько, – она подняла руки вверх и привстала на цыпочки, – и шире вот настолько, – Лэа уперлась ладонями в боковые откосы входной двери. – Чем вы его напугаете?

Мартин тщательно обдумал аргументы любезной супруги, пока пропускал ее с Занозой на улицу и запирал дверь. Насчет габаритов Лэа не слишком преувеличила, но, по правде сказать, человека добрее, чем Мигель, на Тарвуде не было.

– Не припомню, чтобы он прикончил кого-нибудь из постояльцев.

– Хочешь, чтобы Заноза стал первым?

На такие доводы он никогда не знал, что ответить. Так что покачал головой:

– Нет, не хочу. Но ты не пугай Мигеля слишком сильно, а то он нас не пустит в таверну, и придется нам Занозу дома в подвале поселить.

– Нет уж, – заявила Лэа неожиданно серьезно, – в дом я вампира не пущу, это тебе не демон. А в «СиД» запросто, – она взглянула на Занозу из-под светлой челки, – если в таверне проблемы будут, можешь жить в агентстве, сколько захочешь. Главное, клиентов не ешь, их у нас немного, к тому же бывают ядовитые.