Лонг-Айленд, 1977 год
– Они его поймали, – сказал мне папа.
Он только что вернулся с работы, но не стал подниматься наверх, чтобы смыть краску и пыль, как делал это каждый день. Нет, сегодня все было по-другому. Папа развернул первую полосу «Ньюсдей» – таблоида, который в те дни доставляли почти в каждый дом на Лонг-Айленде, и поднес газету к моему лицу. На ее обложке был бледный, с безжизненным взглядом мужчина в грязной рубашке с воротничком. Большинство пуговиц расстегнуто, под рубашкой виднелась белая футболка.
– Это он, – произнес отец. – Убийца с 44-м калибром.
Я пару секунд изучал лицо мужчины, затем сморщил нос и сказал:
– Он похож на индейку.
Это и было мое первое высказывание о преступнике: «Он похож на индейку».
Тем летом мне исполнилось пять. В моей ультрагородской семье среднего класса борьба за внимание была зубодробительным делом между «Звездными войнами», Реджи Джексоном и отключением электричества в Нью-Йорке. Две мои старшие сводные сестры вступали в подростковый возраст с плакатами Лейфа Гаррета на стенах и глазами, горящими от диско-клубов, подобных «Студии 54», где они надеялись когда-нибудь потанцевать. Мой отец уже три года владел собственным бизнесом по покраске домов, а мама просто пыталась собрать всех вместе и усадить за обеденный стол, чтобы мы съели еще одно ее творение из кулинарной книги Макколла.
Однако тень убийцы с 44-м калибром нависла надо всем.
В течение предыдущих двенадцати месяцев убийца наносил удары по отдаленным районам города: убил шестерых и ранил семерых из фирменного мощного пистолета. Полиция Нью-Йорка была вовлечена в самый масштабный розыск в истории. Маньяк дразнил их письмами. «Я Монстр – Вельзевул – Тучный бегемот, – писал он. – Я люблю охотиться. Рыскать по улицам в поисках честной дичи – вкусного мяса». И все же полиция до сих пор не могла поймать его.
Девочки перекрашивали волосы в светлые тона (почти все жертвы убийцы с 44-м калибром были брюнетками), а мальчиков предупреждали, чтобы они не водили подружек на аллеи влюбленных – излюбленные «охотничьи угодья» маньяка. Мои сестры еще недостаточно повзрослели, чтобы ходить на дискотеки, но я помню, как они были напуганы. Я помню, что мы все были напуганы.
Наш пригородный кусочек рая, угнездившийся посреди двухэтажных домов, примыкающих к знаменитым подразделениям Левитта, построенным для солдат, вернувшихся со Второй мировой войны, раскололся. По большей части у меня остались лишь смутные воспоминания о том времени. Например, как я жду у двери, забранной сеткой от насекомых, возвращения папы с работы. Игрушечные фигурки в детском магазине Toys «R» Us. Песня «Не разбивай мне сердце» Элтона Джона и Кики Ди, доносящаяся из жестяных динамиков нашего светло-голубого автобуса «Фольксваген». Все эти воспоминания – нечеткие, выцветшие, туманные снимки в моем сознании.
Впрочем, в цвете вспоминается 11 августа 1977 года, то есть следующий день после того, как поймали Сына Сэма, убийцу с 44-м калибром, – Дэвида Берковица. Я помню первую полосу газеты с огромными буквами: «МЫ ЕГО ПОЙМАЛИ», кричащими в верхней части первой страницы. Это был тот самый парень, который убивал людей. Парень, который думал, что преступления навсегда сойдут ему с рук, но полицейские все равно его взяли.
Что мне запомнилось лучше всего, так это странное чувство облегчения во всем моем доме, во всем городе. Это были не куклы «Маппетс» и не супергерои. События происходили по-настоящему. Хаос вернулся к порядку. В мире все наладилось.
Мне нравилось это чувство.
Мой отец никогда не уклонялся от того, чтобы рассказать мне о чем-либо. Казалось, в нем под три метра росту, бицепсы размером с футбольный мяч, яркие светло-голубые глаза и усы, заставлявшие окружающих думать, что он полицейский (а в действительности папа не любил полицейских). Дебошир и драчун, грудь как бочка, он сбежал из дома в пятнадцать, отсидел срок за то, что ударил по физиономии детектива, позже подсел на героин, но смог вытащить себя из бездны и превратиться в трудолюбивого семьянина.
Каждый день после школы я проводил время один в подвале, в компании Чубакки, Солдата Джо и Человека на шесть миллионов долларов. Я ждал, когда папа вернется домой. Он прибудет в районе пяти вечера, покрытый пылью от шлифовки свинцовой краски с домов богатых людей в Грейт-неке или в Гарден-сити, быстренько примет душ, откроет пиво «Будвайзер», может, выпьет «Дарвон»[3], если голова разрывается от мигрени, упадет в кресло и возьмет «Ньюсдей». В шесть вечера телевизор был настроен на седьмой канал, на программу «Новости очевидцев ABC». Папа читал газету от корки до корки, новости с экрана шли фоном, и он отвлекался от прессы, чтобы поверх газеты взглянуть на наш шестидесятисантиметровый телевизор марки RCA, если ведущий Роджер Гримсби говорил нечто, его интересующее.
Я сидел на ковре, разыгрывал приключения с фигурками и машинками «Мэтчбокс»: Скри-и-и-и-и-и-и! Бац! Бах! Бам! Бам! Бам!
Мои звуковые эффекты были громче, чем нужно. С каждым «бац!» я поднимал глаза, поглядывая, смотрит ли на меня отец сверху вниз. Иногда смотрел, но бо́льшую часть времени он был глубоко погружен в некую историю. Обычно криминальную. Когда он бросал взгляд на меня, то пересказывал маленькие кусочки информации, то есть вбивал в мой мозг невыдуманные жертвы и злодеев наряду со Скуби-Ду и Чудо-близнецами.
«Билли, глянь на этого парня», – сказал он однажды и показал фотографию Джона Пью, тринадцатилетнего мальчика – разносчика газет, которого нашли забитым до смерти в лесу за начальной школой Догвуда в Смиттауне. Вскрытие показало, что Пью подавился камешками, которые ему засунули в горло.
– Посмотри-ка на этих больных ублюдков, – говорил он в другой день и показывал мне пятерых бандитов, которые ворвались на вечеринку в Плейнвью, изнасиловали двух женщин, помочились на гостей и сбежали с восемью тысячами долларов наличными и драгоценностями, а затем ворвались в закусочную «Сикрест» на Глен-Коув-роуд. Там они приказали посетителям раздеться и заставили некоторых заняться сексом друг с другом.
– А теперь смотри на этого чертова парня, – сказал отец через несколько лет после этого и указал на Рики Кассо, парня с безумным взглядом. Семнадцатилетний наркоман по прозвищу Кислотный Король убил своего друга Гэри Лоуэрса душной июньской ночью в лесу Нортпорта. Кассо закричал: «Скажи, что любишь Сатану», обращаясь к Лоуэрсу, когда ударил его ножом. «Я люблю свою мать», – захныкал в ответ Лоуэрс.
Истории разворачивались каждый день – от шока, вызванного преступлением, до стремительной охоты на человека, удовлетворения от ареста и разочарования в суде. Я сидел на ковре между отцом и телевизором, прикованный к нему. Каждая из историй отличалась поучительностью. «Запомни это», – говорил папа и показывал мне фотографию из газеты.
Уроки, которые я усвоил:
– На Джона Пью напали четверо мальчишек, с которыми он столкнулся, когда они крали раму для минибайка. Парни подумали, что Джон собирается донести на них, поэтому напали на мальчика и запихали камни ему в горло, чтобы заглушить крики разносчика газет. Урок моего отца: «Не лезь не в свое дело, но если ты собираешься вмешаться, убедись, что никто не сможет тебя вычислить».
– Пятеро бандитов, превративших закусочную в комнату для изнасилований, сбежали с Лонг-Айлен- да только для того, чтобы по-дурацки вернуться и сдаться. Почему? Просто в той закусочной были отдельные члены семьи некоторых мужчин, с кем бандиты имели дело. Они узнали личности налетчиков и отправили им сообщение через друзей и семью: возвращайтесь на Лонг-Айленд, или ваши семьи будут мертвы. Урок моего отца: «Толпа может схватить тебя, даже если ты сбежишь. Не связывайся с толпой».
– Рики Кассо оказался не одержимым сатанистом, а торговцем кислотой, и убил Лоуэрса из-за неудачной сделки с наркотиками. Урок моего отца: «Будь осторожен с теми, с кем общаешься… и не принимай кислоту».
У меня не было подкастов или документальных фильмов, рассказывающих о самых ужасных преступлениях той эпохи. Меня обо всем информировал папа.