Девочки, уже успевшие понять, что им назначили новую воспитательницу, с осторожностью выглядывали кто из спальни, кто из столовой, кто из актового зала, стесняясь прямо встретиться на пути горделиво шествующей по мягкому ковру Эммы.
Она долго настраивалась, прежде чем начать это знакомство. Внутри неё созревал ком, становясь с каждой минутой всё больше и больше, пока наконец толчки от его пульсации не достигли голосовых связок и она громогласно, будто иерихонская труба, не возвестила о наступлении новой эры в жизни этого дома с дурацким названием «Киска».
– Так! – воскликнула она. – Выходим, мышки, из тёмных углов и через четыре минуты собираемся в актовом зале! Всем слышно? Кто не услышал, тому доктор будет прочищать уши!
Уверенная в убедительности своего воззвания, Эмма, начавшая наливаться, как яблоко, спелым румянцем, вошла в актовый зал и ловко запрыгнула на невысокую сцену, обрамлённую с двух сторон тяжёлыми тёмно-зелёными портьерами.
Девочки успели собраться за три минуты.
Вооружившись журналом с именами своих воспитанниц и красным карандашом, Эмма ещё раз пробежала глазами по нестройной толпе детей и тут же нахмурилась.
– А у нас здесь что, – сказала она, – митинг? Быстренько выстроились все в один ряд! И по росту. Вот ты, – Эмма указала на одну из девиц, самую высокую ростом, – как твоё имя?
– Джейн. Джейн Пэйл.
– Будешь возглавлять шеренгу, – продолжила женщина. – Встань первой. Кто следующая по росту, пусть встанет второй. И так далее.
Все девочки вмиг сделались бледными. И чем бледнее они выглядели, тем розовей становилась сама Эмма. Удовольствие сладкими волнами растекалось по её телу. В наступившей тишине, прерываемой только шуршанием платьев, было слышно, как тикают часы, намертво вмонтированные в полку фальшкамина, украшающего противоположную стену. Эмма посмотрела на них – 19:15. В восемь вечера по расписанию – ужин. Нужно было успеть со списком.
Когда дети выстроились в более-менее приемлемую шеренгу, Эмма снова раскрыла журнал.
– Элизабет Палмер, – начала она.
– Здесь, – отозвалась девочка лет десяти из середины ряда.
Эмма нарисовала рядом с её именем плюсик.
– Долорес Доул.
На этот раз все молчали.
– Долорес Доул, – чуть громче повторила Эмма.
– Отсутствует, – ответила ей наконец Джейн.
– Почему?
– Сбежала.
– Понятно. – Эмма нарисовала минус.
Минут за десять она прошлась по всем присутствующим.
Сбежавшей оказалась ещё одна девятилетняя девочка – Лили Кросс. И в актовом зале отсутствовала по какой-то причине десятилетняя воспитанница по имени Табби.
– Она у себя в спальне, мэм, – пояснила всё та же Джейн.
– И это почему же? – возмущённо произнесла Эмма.
– Болела. А теперь совсем не встаёт с кровати. И не ест.
– Что за ерунда? – Эмма громко захлопнула журнал. – Почему не в лазарете, а у себя в спальне?
– Не могу знать, мэм. Так решила предыдущая воспитательница.
– Вздор! Покажите мне её спальню.
Джейн, опустив глаза, направилась к выходу, чтобы сопроводить Эмму.
Комната снова наполнилась хором негромких голосов. Но Эмма уже не обращала на это внимания. Ей не терпелось сию же минуту привести в чувства злостную нарушительницу её планов. Она была уверена, что один лишь её вид поставит симулянтку на ноги и заставит съесть двойную порцию каши.
Табби действительно обнаружилась лежащей под одеялом в одной из спален.
Решительно подойдя к кровати, Эмма резким движением сбросила с неё одеяло, и её голос снова прогремел зловещим раскатом:
– Встать!
Но Табби никак на этот приказ не отреагировала. Это была совсем щуплая девочка. Она лежала на левом боку, спиной к Эмме, свернувшись калачиком. Её тонкие ножки торчали из-под сорочки, а русые волосы в беспорядке были разбросаны по подушке.
– Я к кому обращаюсь?! – снова крикнула Эмма. – Эй! – Она с силой затрясла девочку за плечо, так что заскрипела и затряслась вся кровать.
Однако Табби даже не шелохнулась.
На этот раз ледяная волна нехороших предчувствий остудила порыв Эммы. Она развернула девочку на спину.
– Господи! – в ужасе прошептала она.
Из-за её плеча робко выглядывала побледневшая Джейн.
– Она жива? – почти шёпотом спросила она.
Эмма наклонилась над лицом Табби и прислушалась. Девочка ещё дышала. Нащупав на её запястье едва заметный пульс, Эмма выпрямилась, обернулась к Джейн и уже увереннее сказала:
– Беги за доктором! С ней что-то не так.
Джейн бросилась прочь из спальни.
Возле дверного проёма стали собираться другие дети.
– Ступайте ужинать! – приказала им Эмма. – Здесь без вас разберутся. Слышите? А ну брысь!
Девочки кинулись врассыпную, оставив Эмму наедине с Табби.
– И что же с тобой такое? – вслух спросила Эмма саму себя и открыла прикроватную тумбочку.
В глаза сразу бросились два пузырька. Один был наполовину наполнен таблетками. Ими оказался аспирин. А вот другой был абсолютно пуст, а на этикетке значилось название снотворного, которое Эмма и сама временами употребляла. Если переборщить – довольно мощная штука.
К счастью, доктор из местного госпиталя с громким названием «Дом королевы Виктории» пришёл быстро.
Бегло осмотрев Табби и подтвердив предположения Эммы, он бережно взял девочку на руки и удалился.
«Не хватало ещё, – подумала женщина, – чтобы в первый же день случилась такая беда. Чёрт-те что здесь творится! Одни сбега́ют, другие пытаются покончить с собой».
Силясь взять себя в руки, Эмма вернулась в свою комнату и, порывшись в до конца так и не разобранном чемодане, достала маленькую бутылочку с бальзамом. Выпить ей было необходимо.
Она опустошила ёмкость двумя глотками и закусила мятным леденцом, чтобы скрыть запах алкоголя, если в коттедже вдруг объявится Сири.
Поразмышляв минут пять, она решила подробнее расспросить у Джейн, что из себя представляла эта сумасбродка Табби и почему вообще она отказывалась вставать с постели.
Джейн, уже успевшая вернуться из столовой, встретилась Эмме в коридоре.
– Надо поговорить, – сказала Эмма и показала жестом на актовый зал.
Подождав, когда зайдёт девочка, женщина прикрыла дверь и приступила к допросу.
– Расскажи, – начала она, – что здесь у вас творится. Во-первых, хотелось бы знать, почему убежали дети, а во-вторых, что могло стать причиной такого поступка Табби? Её кто-то обижал? Наверняка, как самая старшая, ты в курсе всей этой внутренней кухни. Можешь ничего не бояться. Говори как есть. Наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты. Я тебе обещаю. Наверное, я показалась тебе злой. Может, оно так и есть. Не стану отрицать. Однако слово своё я держать умею.
Эмма замолчала и ожидающе посмотрела на Джейн.
– Пора становиться взрослой, – решила она добавить и попробовала улыбнуться, отчего лицо её свела неприятная судорога.
– Я ничего не знаю о сбежавших девочках, – замотала головой Джейн.
– Совсем ничего? Разве может такое быть?
Джейн пожала плечами:
– Они всегда держались особняком: Долли, Лили и Табби.
– Так Табби с ними дружила?
– Да.
– Их привезли в деревню всех вместе?
– Нет. По отдельности и в разное время. Но они очень быстро сдружились, будто были знакомы и до этого. А с другими девочками почти не общались.
– Это странно. Не находишь?
– Странно, – согласилась Джейн. – Перед тем, как Долли и Лили исчезли, Табби тяжело заболела. Воспаление лёгких. Лежала в «Королеве». Когда же вернулась, то с той же минуты совершенно замкнулась в себе. Перестала общаться. С тех пор мы так и не услышали от неё ни слова. Отказывалась есть, бродила ночами по коридорам. Прежняя воспитательница договорилась с доктором, чтобы тот выписал Табби снотворное. Она сама каждую ночь выдавала ей по таблетке. Табби перестала слоняться по ночам. Все подумали, что теперь спит. Но…
– Что?
– Получается, что она копила таблетки, чтобы выпить их за один раз. А оставшиеся после отъезда воспитательницы, наверное, выкрала из её спальни, пока та пустовала. Я думаю так.
– И никто ничего не заподозрил?
– Нет. – Джейн снова пожала плечами.
– Вас же в спальнях по нескольку человек. Неужели никто ничего не заметил?
– Другие девочки попросили, чтобы их не оставляли в одной спальне с Табби. Боялись, что та может причинить им какой-нибудь вред. Поэтому Табби всегда оставалась одна. После того как всё это случилось… Ну, с побегом… Миссис Элмсли планировала увезти Табби в Лондон, в какую-то особенную больницу. Сказала, что только тамошние доктора́ теперь ей смогут помочь. Это всё, что я знаю.
– Понятно, – вздохнула Эмма. – Хорошо, Джейн. Спасибо за откровенность. Можешь идти.
Чувствуя, как начинают угасать силы, Эмма вернулась к себе в комнату. Решив, что завтра выяснит в госпитале то, что не достаёт пока до полного понимания всей картины, она разделась, умылась, повесила на спинку стула гигиенический пояс и забралась под одеяло, уверенная в том, что девочки сами устроят себе отбой, тем более что Джейн, судя по всему, вполне можно было доверять.
Ещё вчера у Эммы должны были случиться критические дни, но, видимо, из-за долгого переезда и из-за нервов произошла задержка. Забеременеть она точно не могла, потому что на такую близость со своим брошенным женихом она пока не решалась. Да и не дай Бог!
«Тьфу, тьфу, тьфу», – мысленно сплюнула через левое плечо Эмма, повернулась на правый бок и закрыла глаза.