Правительства всегда действовали довольно грязно, выбирая победителей. А будут – еще хуже, ибо легионы предпринимателей и изобретателей обмениваются в Интернете дизайнерскими идеями, дома превращают их в продукты, а затем, прямиком из гаража, выводят их на глобальный рынок. Когда бушует революция, правительствам следует держаться основ: обеспечивать хорошие школы для квалифицированной рабочей силы, задавать ясные правила и подходящую игровую площадку для предприятий всех видов. А прочее оставьте революционерам.
По всему миру раздаются призывы ограничить вмешательство Государства, дабы ускорить восстановление после кризиса. Подразумевается, что, отодвинув Государство на галерку, мы высвободим силу предпринимательства и инноваций частного сектора. Средства массовой информации, бизнес и либертарианского толка политики опираются на это удобное противопоставление и верят в дихотомию: с одной стороны – динамичный, инновационный, конкурентоспособный «революционный» частный сектор, а с другой – медлительный, скованный бюрократией, инерционный, докучливый сектор государственный. Эта мысль повторяется так часто, что многими воспринимается как истина на уровне «здравого смысла»; многих она даже заставила поверить, что финансовый кризис 2007 года, вскоре вылившийся в полномасштабный экономический кризис, был порожден долгами госсектора, а вовсе не своей истинной причиной.
Причем язык использовался мощный. В марте 2011 года премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон пообещал разобраться с «врагами предпринимательства» (enemies of enterprise), которых он обозначил как «бюрократов в государственных структурах» [Wheeler, 2011]. Подобная риторика соответствует более общей линии «Большого общества» (Big Society), проводимой британским правительством: ответственность за оказание общественных услуг смещается от Государства к индивидам, действующим либо самостоятельно, либо совместно и опосредованно при помощи третьего сектора. Обоснование данной позиции таково: подобная «свобода» от государственного влияния будет стимулировать рост названных услуг. Используемые термины – такие как «свободные» школы (“free” schools — аналог чартерных школ в США) – подразумевают, что, освободившись от тяжелой длани Государства, школы станут более привлекательны для учащихся и будут работать более эффективно.
Доля общественных услуг, передаваемых «на аутсорсинг» в частный сектор, растет по всему миру под аккомпанемент именно аргумента «повышения эффективности». Однако должной оценки того, какова реальная экономия от такого аутсорсинга (особенно если принимать во внимание отсутствие «контроля качества» и возникающие абсурдные расходы), почти никогда не проводится. Взять скандал с обеспечением безопасности во время Олимпийских игр в Лондоне в 2012 году: работа была передана внешнему подрядчику – некоей компании G4S, которая, в силу полной своей в этом некомпетентности, не справилась с задачей, в результате чего во время Олимпиады пришлось привлечь британскую армию. Менеджерам той компании сделали реприманд, сама же компания до сих пор получает прибыль, а аутсорсинг не теряет популярности. Есть и примеры противостояния аутсорсингу: например, телерадиовещательная компания ВВС, подбирая исполнителя для разработки интернет-платфор-мы для трансляций iPlayer, сделала ставку на сотрудника своих подразделений. Это говорит о том, что ВВС сумела остаться динамичной инновационной организацией, которая по-прежнему привлекает лучшие таланты и удерживает значительную долю радио- и телерынка – о которой государственные вещательные корпорации в других странах могут только мечтать.