Осланник подождал немного, пока слуга отойдёт от него подальше, да как вскочит, будто и не пахал весь день, да как побежит в противоположную от него сторону! Вот уж вправду говорят: «Силён не тот, кто не упал, а кто, упав, смог подняться». Жажда жизни, жизни свободной, придала ему сил, и он побежал навстречу новым приключениям, где ему грезилась настоящая свобода!
Каменистые тропинки, разделявшие пахотные поля на участки, закончились, и Осланник понял: дальше опасности снова встретить таких же злых людей, как кузнец и его подмастерье, больше нет. Перед ним расстилалась дикая степь, на границе которой, вдалеке, виднелись невысокие горы. Он знал от своих старших братьев и друзей, что там можно укрыться в пещерах. Видимо, кто-то из них, также бежав некогда от злого хозяина, прятался в пещерах какое-то время… Значит, и он сможет в них укрыться. Пробегая мимо селения, напоминавшего по виду деревню, в которой жил злой кузнец, он припустил ещё сильнее, несмотря на то, что его мучила жажда, ныли раны от побоев и была сильная усталость от тяжёлого труда.
Когда силы ослика были на исходе, он, к своему счастью, у самого подножия гор увидел небольшое озеро с чистой, прозрачной водой. И ни одной живой души: ни людей, ни зверей – не было видно. Он с жадностью припал к воде и пил, пил, пил… Напившись вволю, ослик расслабился и упал здесь же у озера совершенно обессиленный, не успев даже подумать, что это может быть для него небезопасно.
На рассвете два пастушка, которые пасли стадо овец, наткнулись на спящего Осланника. Оглядывая его со всех сторон, они охали и ахали, удивляясь тому, как он выглядел – измождённый, худосочный, израненный. Они даже подумали сначала, что он мёртвый. «Упавшего не считай за пропавшего», – вглядываясь в морду ослёнка, сказал старший мальчик. – Смотри, он и вправду ещё живой, ещё дышит… Бедненький ослик. Наверное, убежал от злого хозяина. За что он его так разукрасил? Давай возьмём его с собой, ведь он ничей, отмоем его и продадим дяде Зеведею. У него недавно сдохла старая ослица и ему не на чем возить улов рыбы на базар». На это младший пастушок возразил ему, сказав, что можно продать его дороже местному кузнецу, которому нужно много ослов. Он видел, как кузнец каждую субботу покупал на базаре по одному ослу, а зачем – никто не знал. «А дядя Зеведей больше двух драхм за него, такого израненного, не даст», – добавил он. Пастушок зачерпнул в ладони холодной воды и давай брызгать на морду Осланника. Тот мгновенно проснулся, вздрогнул и вскочил на ноги. Увидев людей, ослик хотел бежать, но дети его остановили, ласково поглаживая по голове. «Не бойся, ослёнок, пойдём с нами, мы тебя не обидим», – проговорил старший мальчик, доставая из мешка небольшую верёвку, чтобы накинуть на ослика вместо уздечки. Осланник послушно побрёл за ними, примкнув к стаду овец.
Быть «приблудной овцой» ему совсем не хотелось, но что было делать в этой тяжёлой для него ситуации, когда домой вернуться он не мог, а куда бежать дальше и где его ждёт добрый хозяин, не знал. Не может же он оставаться здесь во враждебном для него мире, полном неизвестности и опасностей, совсем один. Надо же к кому-то примкнуть, где-то получить кров, кому-то быть нужным… Пришлось довериться пастушкам. Они, на первый взгляд, показались ему добрыми мальчиками. А, может, и хозяин у них добрый – тот самый, который ждёт его, Осланника, и будет ухаживать за ним, как за родным сыном. И он будет отвечать доброму хозяину на его любовь и заботу преданностью, послушанием и трудиться для него изо всех сил…
Пастушки, видя кротость ослёнка, оставили его среди овец свободным, без верёвки, и повели всё стадо дальше на богатые сочной травой пастбища. Нет-нет какая-нибудь овца да отбивалась от стада, и Осланник тут же бежал за ней и возвращал её обратно. Он старался таким образом отблагодарить своих маленьких покровителей, которые не бросили его в беде, взяли с собой, обещали кров. Впервые Осланник отвечал добром на добро. Матрис порадовалась бы за него сейчас, если бы видела, как он ценит проявленную о нём заботу. Пастушки заметили, как ослик загоняет отбившихся овец в стадо и стали рассуждать между собой: не оставить ли им ослёнка у себя? Будет помогать пасти овец вместо собаки, которую они давно уже просят у хозяина, но он почему-то всё жалеет денег на покупку хорошей обученной собаки. Поскольку мальчики были из бедной семьи и нуждались в деньгах, идея продать ослёнка перевесила намерение оставить его у себя. Ведь хозяин не даст им и ломаного гроша за избитого, чуть живого ослика.
Целый день бродил Осланник вместе со стадом овец по богатым сочной травой полям, наелся вдоволь, отдохнул, успокоился немного и стал размышлять о том, что произошло в его жизни за последнее время, оценивать свои поступки, чего он раньше никогда не делал.
Первая мысль, которая пришла Осланнику в голову, была о матери, ослице Матрис. Он знал, как она его любит и вдруг осознал, что она, наверняка, сильно переживает сейчас за него, мучается неизвестностью, где он, что с ним? Впервые он почувствовал укор совести. «Прости меня, мамочка!» – вырвалось из груди ослика. На глазах его появились слёзы.
Вспоминая о том, что произошло с ним после побега из родной усадьбы, он не заметил, как всё стадо оказалось на гористой поверхности. Они шли по каменистой земле, почти лишённой растительности. Только фиговые да оливковые деревья попадались им на пути. Пастушки вели стадо к водопою – маленькому, тихому озерку в окружении невысоких гор. Хотя день клонился к вечеру, стояла удушливая жара, характерная для летнего периода тех мест. Осланник сильно хотел пить. На подходе к озеру он увидел большую толпу людей, испугался и хотел убежать. Но куда бежать, он не знал, и потому, пригнув голову, решил затеряться в гуще стада.
В следующее мгновение любопытная натура Осланника всё же заставила его осмотреться вокруг. Оглядываясь с опаской, словно затравленный волк, он увидел, что они вышли на широкую долину, пересекающую гористую поверхность. «Да, если я сейчас побегу, то меня сразу заметят», – подумал ослик и окончательно оставил идею нового побега. «В конце концов, – успокаивал он себя, – я нахожусь теперь далеко от дома, здесь меня никто не знает и вряд ли кто-то захочет завладеть мной из-за моего побитого вида, да и пастушки не позволят забрать меня из стада». Дыхание Осланника стало ровнее, сердце больше не билось от страха снова попасть в плен к злым людям, и он стал прислушиваться к словам, доносившимся из толпы.
А толпа эта состояла из самых разных людей: казалось, что все слои общества той местности собрались здесь по какому-то очень важному поводу. Были тут и рыбаки в пропахшей рыбой одежде, и торговцы в нарядных накидках, и книжники в длинных светлых хитонах, и батраки в коротких платьях до колен и выцветших накидках. Много было детей, женщин и больных людей с костылями и лежащих на носилках. Осланнику ещё никогда не доводилось видеть столь разнородную толпу людей. Он навострил уши и стал улавливать произносимые кем-то фразы. Ослик не мог видеть говорящего, но Его слова показались ему знакомыми, не буквально, но по смыслу: «…Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». «Кто же мне говорил когда-то подобные слова?» – мучительно припоминал Осланник. И вдруг его озарило: конечно, это Матрис – его мудрая мать, нет-нет, да и упоминала какую-нибудь фразу из этой проповеди. А откуда она знает эти слова, Осланник даже не мог предположить. «Значит, мама была права, когда поучала меня уму-разуму, говорила правильные слова. Вон сколько умных мужей слушают этого Проповедника. Никто не разговаривает, все, словно завороженные, внимательно смотрят на Него, ловят каждое Его слово. Даже овцы не блеют и собаки не лают. Птицы и те прекратили свой полёт, рассевшись на деревьях и на близ лежащих валунах, словно тоже слушают дивную речь… В этой тишине голос Проповедника действительно звучал так, словно Сам Бог сошёл с Небес и преподносил Своему народу важные жизненные уроки морали и нравственности. Осланнику особенно запали в душу слова «ищите, и найдёте». Они в какой-то степени оправдывали его побег из родной усадьбы и убеждали в правильности его намерения найти самого доброго хозяина.