Джош стоял перед дверью квартиры 42 на пятом этаже старого дома. Ключ холодил руку, несмотря на августовскую жару, сквозившую в коридорах. Он слышал, как под ним скрипят старые доски, словно на пятом этаже присутствовал кто-то еще, невидимый, но настойчивый. Не обращая внимания на странные ощущения, он глубоко вдохнул и вставил ключ в замок. Новый город, новая жизнь. Здесь не будет воспоминаний о Джессике и о том, что произошло.
Квартира встретила его унылым полумраком. Окна были завешаны пожелтевшими шторами, а на полу валялся слой пыли. Джош щелкнул выключателем, и тусклый свет лампы осветил небольшой холл. Взгляд скользнул по старому зеркалу у стены, которое было треснуто в левом углу. Его собственное отражение казалось искаженным, будто кто-то другой заглядывал на него из-за стекла.
Он провел ладонью по потертой раме и почувствовал, как пальцы задрожали. Воспоминания нахлынули, и на мгновение он снова увидел её лицо – испуганное, искаженное болью. Слышал её крик, когда она вылетела из окна, слышал треск ломающегося стекла и последний звук, который она издала.
– Это не поможет, – пробормотал он, отталкиваясь от зеркала и делая шаг назад.
Он прошел на кухню и поставил коробку с посудой на старый, пошарпанный стол. В открывшемся ящике он нашел блокнот с вырванными страницами. На последнем оставшемся листке кто-то начертал грубым почерком: “Ты не сбежишь от этого, Джош”. Он сжал бумагу так сильно, что та порвалась.
– Прекрати, – сказал он себе вслух, как будто бы это могло помочь изгнать внутренний голос, который не унимался с тех пор, как он переехал. Голос Джессики. Её шепот, её злобные, едва слышные обвинения.