Я знаю, что я не должна следовать глупому, непонятно откуда возникшему зову, помня слова Вевеи о напрасности надежд, обречённых быть погребёнными под грузом выпавшей на мою долю судьбы, но мои ноги сами меня несут спустя почти целую седмицу на тот выступающий утёс. Сердце грохочет сильнее обыкновенного, мои руки теребят тесьму котомки, привычно перекинутой через плечо. А по приходе меня ждёт разочарование: никого. Только густые кустарники по краям каменистой тропки и пропасть глубоко внизу.
Я топчусь на месте, понимая, насколько сильно моё разочарование, и удивляясь его величине, приобретшей невиданный размах. Даже от разлуки с Визалией и своей матерью меня не накрывало такой безысходной тоской. Я вздыхаю и спускаюсь с тропки, углубляясь в заросли кустарников с ягодами, чтобы не возвращаться с пустыми руками. Но и тут меня настигает уныние от увиденного. Кто-то, кроме меня, обнаружил это щедрое доселе местечко и как следует обобрал красные плоды. Я срываю всего лишь несколько ягодок, уже переспелых и оттого до невозможного сладких, и раскусываю их, катая на языке. Придётся возвращаться…
– Я думал, что ты не придёшь, – слышу я тихий голос откуда-то сбоку и вижу, как из-за каменного валуна появляется Вэ’рк, – я приходил сюда каждый день, петляя и тратя время, чтобы не вызывать подозрений, но тебя не было. Как не было в это же время и сегодня. Я уже собирался возвращаться, прождав тебя довольно долго, как вдруг решил остаться и набрать ягод.
Вэ’рк улыбается и протягивает мне плетённую из плоских зелёных листьев корзинку, полную ягод.
– И похоже, что не зря.
Его взгляд лучится радостью и восторгом. Вэ’рк осматривает меня не торопясь, словно пробует на вкус каждую чёрточку моего лица, лаская её пока лишь взглядом. Меня обжигает от этой небольшой мысленной оговорки «пока лишь», будто дело уже решённое. А потом я гляжу ему в глаза, понимая, что да, дело уже решённое, и не мной, не моим разумом или голосом рассудка и нормами воспитания, потому что мне хочется в ответ так же беззастенчиво разглядывать Вэ’рка, узнавая его, изучая кончиками пальцев. Желание настолько сильное и будоражащее, что моё дыхание сбивается, и я не могу вымолвить ни слова, разом теряя способность разговаривать осмысленно. Я молча выбираюсь из зарослей кустарника, принимая из его рук корзину с ягодами, и иду рядом, не задумываясь, куда он меня ведёт.
– Здесь слишком заметное место, – небрежно замечает Вэ’рк, – я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности.
– Тогда не следовало приходить сюда, – замечаю я.
– Как и тебе, – парирует он, – я не страшусь мнимого наказания за то, чего не совершал. Так же как и ты. Мы всего лишь болтаем, как двое старых знакомых, внезапно повстречавшихся друг с другом. И только.
Губы Вэ’рка лгут, а глаза выдают его ложь. Но я соглашаюсь с его словами, принимая условия игры и трепеща оттого, что нарушаю все запреты одной только мыслью об идущем рядом мужчине, излучающем силу и какое-то необыкновенное притяжение. Мы идём совсем рядом, иногда задевая друг друга случайными касаниями, приятно волнующими кровь. Вэ’рк по моей просьбе рассказывает об иных селениях, расположенных к югу от нашего.
– Некоторые из них совсем крошечные, лишь десяток домов с выжившими из ума стариками, а другие поражают своей величиной и богатством… Отец говорит, что неплохо было бы наладить постоянные связи с некоторыми из них, выйдя за рамки обычной торговли…
Я вполуха слушаю Вэ’рка, мне не особо интересны вопросы торговли или соглашений с другими селениями, но мне нравится его голос: мягкий, мелодичный и в то же время полный скрытой силы, способной вести за собой других людей. Ловлю себя на мысли о том, насколько он хорош будет на месте своего отца, человека сурового и наводящего трепет. Жители потянутся к Вэ’рку, как заплутавшие путники на манящий огонёк костра.
Мы уже давно прошли утёс и углубились в лес, но кое-где ещё встречаются крупные каменные валуны, и Вэ’рк останавливается у одной небольшой гряды, присаживаясь на плоский камень. Я сажусь рядом с ним на нагретую солнцем поверхность, приятно согревающую снизу, и поглядываю на Вэ’рка. Я стараюсь не пялиться на него всё время, но мне это плохо удаётся, потому что на него, подсвеченного солнцем, приятно смотреть. Тёплые лучи игриво теряются в рыжеватых волосах, заставляя их отливать золотом, а кое-где и вовсе будто вспыхивают искорки. Крупные сильные пальцы ловко крутят зелёные листья, превращая их в не что иное, как сплетённая им корзина, та, что сейчас покоится на моих коленях.
– А Невесты есть везде? – я всё же задаю вопрос, интересующий меня.
– На пограничье, – отвечает он и тут же поспешно добавляет: – То есть везде.
– И всюду является Он? – с сомнением спрашиваю я.
– Не в одно и то же время, насколько я могу судить, – Вэ’рк хмурится, и я понимаю, что тема ему неприятна, потому стараюсь запретить себе думать об участи Невест хотя бы в такие моменты.
Мне довольно легко это удаётся, и я постепенно начинаю разговаривать, замечая, как внимательно меня слушает Вэ’рк, не из чистой вежливости, но с искренним участием. Проблема только в том, что все темы, знакомые мне, рано или поздно упираются в то, кто я есть. Их не избежать, так же как не отнять того, что начертано на моём лице в виде знаков, потому я в итоге просто замолкаю, слушая звуки окружающего леса.
– Ты невероятная девушка, – произносит Вэ’рк, наклоняясь ко мне, сокращая расстояние между нашими лицами. И в этот раз я уже не шарахаюсь испуганно в сторону, а жду его движения, подставляя лицо вверх, млея от восторга, когда он нежно касается губ, проводит по ним своими губами и обхватывает голову сзади одной рукой, запуская пальцы в густые волосы. Его касания медлительны и осторожны, наполняют меня томлением и сладким ожиданием чего-то большего, чем просто прикосновение его губ, сплетённых с моими, и дыхание в едином ритме. Поцелуй мягок, а мои губы ласкаются сами по себе, так, словно знают, что нужно делать гораздо лучше меня. И судя по ответной дрожи и усиливающимся объятиям, Вэ’рк тоже испытывает наслаждение от близости.
Осторожное касание его языка, скользнувшего внутрь моего рта, заставляет изумиться всего на мгновение, а после робко потянуться в ответ, чувствуя кисловатый привкус ягод, оставшийся у него во рту. Движения языка и губ становятся всё настойчивее, заражая ответной страстью, и вскоре я беззастенчиво тяну Вэ’рка за шею на себя, желая, чтобы поцелуй стал ещё глубже, а ощущения острее, чем есть сейчас. Вэ’рк охотно поддаётся зову, шумно выдыхая, и своим телом, притиснутым к моему, вынуждает меня опуститься полностью на нагретый солнцем камень. Его руки хозяйничают с завязками на самом верху моего платья, проворно расшнуровывая их и оголяя грудь. На мгновение Вэ’рк отстраняется и перехватывает мои руки, стремящиеся прикрыть наготу.
– Нет, – восхищённо шепчет он, удерживая мои запястья, лаская жарким взором грудь, – у тебя такая светлая кожа, словно ты вовсе не бываешь на солнце. Хотя вот оно здесь…
Его пальцы касаются шеи и спускаются ниже, пробегаясь по коже, заставляя её покрываться мурашками, и осторожно обводит тёмные вершины сосков, устремлённые острыми пиками прямо вверх, в распахнутое голубое небо. Вэ’рк медлит, неторопливо прохаживается пальцами обеих рук по груди, то едва касаясь её кожи, то сжимая грудь в крупных ладонях, заставляя каждый раз вздрагивать и наполняться сладким предвкушением, расходящимся по всему телу. И я не знаю, от чего на самом деле мне становится жарко: от касаний ли его рук или от жарких лучей солнца, вторящих мужской ласке, которая не прекращается, а становится всё откровеннее и грубее.
Вэ’рк уже жадно стискивает обе груди руками и приникает ртом, накрывая горячим языком вершины, увлажняя их и мягко втягивая поочерёдно. Изощрённая пытка удовольствием, неизведанным до сих пор, исторгается стоном из моего рта, а в ответ Вэ’рк начинает ещё сильнее и быстрее ласкать мою грудь губами и языком, изредка пуская в ход зубы. Я не в силах сдерживаться, и обхватываю его за крепкую шею руками, притискивая к себе ещё ближе, и выгибаюсь всем телом навстречу, чувствуя, как меня охватывают волны, набегающие одна за другой, а где-то внизу томная пульсация усиливает наслаждение в ожидании чего-то неизбежного.
Моим стонам вторят приглушённые стоны Вэ’рка, ещё яростнее впивающегося в мою грудь. Он, словно одержимый жаждой, затягивает тёмную вершину в рот, ударяя по ней языком, а рукой мнёт до боли другую грудь. Негромкий вскрик рождается среди жарких стонов и томных вздохов, проносясь над нами, когда удовольствие достигает своего края и накрывает меня с головой, вдавливая в твёрдую поверхность камня. Моё тело мелко дрожит от неги, а затуманенное сознание лишь краешком улавливает движение Вэ’рка, обнажающего свою плоть и двигающего по ней рукой. Он не отстраняется от меня, а всё ещё целует грудь, не сдерживая гортанных стонов, и через пару мгновений на мои ноги выплёскивается его семя, вязкое, стекающее по боковой поверхности коленки. Вэ’рк мягко целует губы и проводит пальцем по треугольникам на моём лице:
– Если бы ты не была Его Невестой…
Я поднимаюсь и затягиваю шнуровку на верху платья, движения рук всё ещё медленны и полны лени, а сердце внутри бьётся чаще, чем обычно.
– И что было бы тогда?
– Стала бы моей наречённой, – Вэ’рк пучком сухой травы отирает кожу на моей ноге и смотрит улыбаясь.
– Не думаю, что ты вообще заметил бы меня тогда.
– Ошибаешься. Такую, как ты, сложно не заметить… Многие мужчины засматриваются на тебя. Даже когда ты была ещё ребёнком, многих уже волновало то, как ты расцветёшь в положенный срок…
Я смущена и одновременно довольна его похвалой.
– Даже если бы всё сложилось иначе… Бедняки неровня такому, как ты. Так не положено.
– Я изменю существующий порядок вещей, – решительно произносит Вэ’рк. И мне верится, что так оно и будет. Мне отчаянно хочется верить в это, и я позволяю слабой вере пустить свои ростки где-то в глубине.