Солнце после полудня необычайно яркое. Облака-фрегаты плывут по синему небу. Пахнет водорослями и отчего-то мокрым мелом.
Эула сидит на бортике фонтана, опустив ноги в худых башмаках на мраморные плиты. Юбка расправлена; на коленях лежит доска – тёмное дерево, покрытое лаком. В кулаке зажаты кодолы – двуцветные камешки для гадания. Размером с крупную фасолину, гладкие, с тонкими прожилками, они перекатываются, шелестя, прежде чем упасть и сложиться в чёрно-белый узор.
Прохожие снуют через площадь: своих девочка легко отличает от пришлых. Граждане Ласеры всегда спешат, их бесполезно окликать – всё равно пройдут мимо. Другое дело – туристы со всех концов Силт-Айлского доминиона, прибывающие на Остров Каменных Лестниц с утренними гудками пароходов. Они нередко останавливаются, чтобы бросить пару медных холов, впечатлённые не столько «поющими камнями» в руках провидицы, сколько «бедной слепой девочкой, наверняка сиротой».
Эула в таких случаях прячет улыбку за монотонным предсказанием. Она всегда придумывает на ходу. Присматривается к клиентам, подмечает мелкие детали, особенности говора, одежды, поведения… А дальше – считает камешки, рассыпанные по доске, подушечками пальцев. Разгадывает судьбы в сочетаниях белых и чёрных.
Мона Чиэра говорит, что у Эулы талант. Просто поразительный для тринадцати лет. Не предвидеть, конечно, а врать. Это получается у неё лучше всего. Эула любит сочинять истории.
Она и правда слепая. На правый глаз. Левый закапывает травяным настоем из огницы, прежде чем выйти на площадь: радужку мигом затягивает молочная пелена. А вдоль щеки тянется уродливый шрам от ожога: опрокинула на себя чан с кипятком в раннем детстве, с тех пор и стала «непригодной». Зарабатывает как может. В «Бирюзовой лилии» все равны. Мона Чиэра, которую девочки уважительно называют митресс, не устаёт об этом напоминать ежедневно, пересчитывая заработанные суммы.
Воспитанная в публичном доме Эула не помнит мать. Она любит всех, кто проявляет каплю заботы: заплетает косы на ночь или штопает рваный чулок. Она малодушно благодарит – не зная, кого – за свои изъяны, привыкая к насмешкам сверстников. Пускай красавицей ей не быть, зато она в полной мере оправдывает имя, данное при рождении.
– Добрый мон, не проходите мимо! – Её звонкий голос летит над площадью. – Хотите узнать свою судьбу?
Кто-то оглядывается и спешит дальше. Других пугает её «пустой» взгляда: мужчины чаще отводят глаза, с ними легко работать. Дамы же, как правило, делятся на две категории: дотошные и сердобольные. Эула согласится на любых – стыдно возвращаться с пустыми карманами. День выходит каким-то неудачным.
– Ты слышишь их?
Мужчина садится рядом. Эула осторожно, не мигая, поворачивает голову.
– Простите, мон?
– Камни. Ты их слышишь?
Девочка кивает, разглядывая незнакомца. У него очень интересные черты лица: широкий нос и массивная челюсть, глубоко посаженные зелёные глаза и тонкие губы. Десяток блестящих колец в левом ухе. Голова обрита наголо. От пальцев и выше тянутся причудливые татуировки: цветные кольца щупалец оплетают запястья. Эула с трудом отводит взгляд, чтобы не выдать себя.
– Именно так, мон. Они поют по-своему. Если желаете, задайте вопрос, и я раскину для вас кодолы.
– Сколько историй ты готова рассказать за серебряный хол?
Эула теряется, не сразу подбирая слова.
– Простите, мон, вы, наверное, не так поняли…
Он наклоняется к ней, почти касаясь лица. От неожиданности Эула жмурится.
– Разве? Ты развлекаешь почтенных граждан историями за несколько медяшек. По-моему, я всё понял верно.
В его голосе нет угрозы, и девочка позволяет себе свободный вздох. По крайней мере, её не спешат вести к жандармам. Наоборот, предлагают сумму недельной выручки. Ну раскрыли секрет, ничего не поделать. Рано или поздно это должно было случиться. На каждого хитрого найдётся тот, кто хитрее. Главное – не продешевить и не сказать «одну»: это будет нечестно.
– Три, – отвечает Эула, справившись с волнением. – Я расскажу вам три истории: весёлую, грустную и вечную. Если вы никуда не спешите.
Незнакомец возвращает прежнюю дистанцию.
– У меня есть время.
– Хорошо. Если понравятся все три – заплатите втрое больше. – На миг она поражается собственной наглости, но вызов брошен.
– Как тебя зовут?
– Эулалия, мон.
– «Та, что хорошо говорит». Ты родом из Талифы?
– Возможно, оттуда моя мать. Я родилась в Ласере.
Её часто принимали за чужестранку из-за смуглой кожи и вьющихся волос, но для Эулы все люди были одинаковы, несмотря на то, как они выглядели и во что одевались.
– Какую историю вы хотите услышать первой? Весёлую или грустную?
– На твой выбор.
Незнакомец зачерпывает из фонтана горсть воды: капли стекают вниз, рисуя дорожки на белом мраморе, и Эула вновь поражается странной встрече и разговору. Правда, недолго.
Она уже знает, с чего начать.