АРЧЕР
Это был чертовски долгий день. Авария на шоссе перекрыла западные полосы на два часа. Каким-то чудом пострадавшие отделались незначительными травмами. Позже, после ланча позвонила миссис Бикерс. Я проиграл жребий другому дежурному шерифу и должен был зайти к ней, чтобы проверить ее печку. У восьмидесятилетней старушки были довольно ловкие пальцы и на сей раз меня ущипнули за задницу не один раз, а два. После этого было дело о домашнем насилии на улице Хокинс-Крик. Барлоу был тихим городком и мне это нравилось – я был доволен тем, что держусь подальше от всей той дряни, с которой приходилось иметь дело в больших городах двадцать четыре часа в сутки. Тем не менее, сегодняшний день был напоминанием о том, что случиться может всякое, даже в сельской местности Монтаны.
Когда солнце начало медленно опускаться за горы, я погрузился в размышления. Я хотел принять душ, выпить пива, возможно, одновременно, а потом посмотреть футбол по телевизору. Я собирался взять пару бутылок для следующих выходных. Вот почему, когда мимо меня пролетела машина со скоростью восьмидесяти миль в час в зоне, где разрешается лишь пятьдесят, я выругался. Я не мог оставить этого так, не зная, был ли водитель пьян. Я не смог бы спокойно наслаждаться пивом и футбольными матчами, если у меня в голове будут витать сомнения, убил ли этот парень кого-то. Резко развернув свой полицейский внедорожник на сто восемьдесят градусов, я включил мигалки. Я передал по рации, когда машина притормозила и остановилась.
Я запарковался за ней так, что мой внедорожник защитил бы меня от встречных машин, когда я стоял бы возле остановленного автомобиля. Затем я пробил номера. Маленький дисплей компьютера подсказывал, что машина была зарегистрирована на имя Кристины Джонсон, адрес в Миссуле. Номера были в порядке. Миссула была в двух часах езды отсюда, но в Монтане это вовсе не расстояние.
– Добрый вечер, мэм, – сказал я, приближаясь к окну. Я немедленно оценил ситуацию. За рулем была женщина, лет двадцати пяти, с темными волосами. На ней были футболка и джинсы. От нее не пахло ни алкоголем, ни табаком, ни марихуаной. Ремень был пристегнут.
– Вы знаете, что ехали со скоростью восемьдесят миль час в зоне, где разрешено только пятьдесят?
– Ох, эм, здравствуйте, офицер, – ответила она нервным голосом. – Я не особо следила за скоростью. Простите.
Ее нервозность и напряженная реакция были абсолютно нормальными для человека, которого остановили на дороге полицейские. Но она, очевидно, вспотела, ее темные волосы были влажными на висках, даже с опущенным окном. День был теплым, но солнце уже садилось, и вместе с ним наступила великолепная прохладная летняя ночь. Она держала руль смертельной хваткой – так что костяшки побелели. В своей работе я привык читать людей, и она была либо на наркотиках, либо чем-то напугана.
– Куда вы направляетесь?
– Барлоу.
– Ваши права и документы на автомобиль, мэм, – сказал я.
Она тряслась, как будто ей нужно было какое-то время, чтобы понять мои слова. Ее сумка была надета поперек тела под ремнем безопасности. Я отступил назад, используя машину, как щит, пока она искала документы. Это был момент уязвимости, ведь я не знал, что она достанет из сумочки. Ношение скрытого оружия было законно в Монтане – для тех, у кого были разрешения – что заставило меня немного понервничать. У меня было оружие на бедре, но я не любил сюрпризы.
Пока она копалась в сумочке, я спросил:
– Как вас зовут?
– Крикет. Крикет Джонсон.
Крикет.
Черт возьми. Не могло же в западной Монтане быть две девушки по имени Крикет, правда? Мое сердце ёкнуло, а член дернулся в штанах. Во время чертового досмотра машины, но все же. Если это была Крикет, та женщина, которую искал Саттон, та, которую мы взяли вместе с Ли той дикой летней ночью…
– Вот, – сказала она, протягивая свои права. Ее пальцы дрожали, и мне пришлось еще раз задуматься, а не была ли она под чем-то. Она потянулась, чтобы достать документы на машину из бардачка, пока я проверял ее удостоверение личности. Кристина Джонсон.
– Крикет – это кличка, Кристина Джонсон? – спросил я, когда она отдала мне документы.
– Ох, эм, да. Простите, меня никогда не зовут Кристиной.
Я молчал и ждал, заставляя ее взглянуть на меня. У нее были длинные, почти черные волосы, спутанные от ветра. Ее темные глаза были широко раскрыты, и она прикусила свою пухлую нижнюю губу. Красивая. Она почти тряслась от внутреннего напряжения. Она не выглядела так, будто была под чем-то, но кто знает в наше время. Крикет, которую я помнил, была не из тех женщин, которые принимали наркотики, но то было год назад, и то была только одна ночь. Благодаря своей работе, я видел вещи куда более безумные.
– Я сейчас вернусь, – сказал я ей, забирая с собой ее документы.
Я вернулся в свой полицейский внедорожник и вбил информацию с ее прав в компьютер, чтобы достать больше сведений о ней. Тогда я связался с диспетчером по рации, сказав, что проверка была завершена. Технически, это была неправда, но сейчас я находился в серой зоне, особенно учитывая, что я был не при исполнении. Я достал свой мобильник.
– Ты не поверишь, – сказал я, когда Саттон взял трубку.
– Что? Миссис Бикерс опять тебя за задницу ущипнула? – спросил мой друг.
– Я только что остановил на дороге женщину, которую зовут Крикет.
В трубке повисло молчание.
– Черт, серьезно?
Я взглянул на ее удостоверение.
– Двадцать пять лет, черные волосы, темные глаза. Шрам от ветряной оспы на левой щеке. Чертовски симпатичная.
– Это она. У нее еще есть шрам на внутренней стороне правого колена, – добавил он.
– Свет в машине не горел. Я ни черта не увидел, – проворчал я.
– Ага, зато ты чертовски много ощупал.
Это правда. Та ночь запечатлелась в моей памяти. Саттон встретил женщину своей мечты на родео в Полсоне и привел ее в свой номер в гостинице для дикой ночки. Одна ночь превратилась в две и он узнал, что она не прочь пригласить кого-то еще. Желая исполнить одну из ее фантазий, он позвонил мне и Ли, чтобы мы присоединились к ним. Боже, я помню каждую деталь той долгой ночи: какой мягкой была ее грудь, какой она была на вкус, когда я вылизывал ее, как ее стенки сжимались, когда я брал ее в задницу – она и этого хотела – и то, как она глубоко брала у меня в рот, заглатывая в горло. Как ее ублажали трое мужчин, которые сделали ее центром своей вселенной. Это было… сильным, невероятным ощущением. Я чувствовал себя потерянным почти так же сильно, как Саттон, с тех пор как она ускользнула от нас. Ли тоже разделял нашу участь.
– Я говорил тебе весь прошлый год, что она хотела этого, но нервничала. Выключив свет в комнате, она смогла получить свой опыт с тремя парнями, не видя лиц. Ей понравилось.
– Господи, да я знаю. Ей уделяли внимание три рта, три члена и три пары рук.
Всю ночь.
– И она получила с дюжину оргазмов. – Я услышал, как Саттон стонет лишь от этой мысли. Она сбежала от нас, выскользнув из номера до рассвета, и больше не появлялась. И не то чтобы я не пробовал найти ее в полицейской базе по имени Крикет. Ничего. Она была словно чертов единорог. До теперешнего момента.
– Та ночь накрепко вошла в топ моих фантазий, – сказал я, чувствуя, как наливается мой член, даже учитывая то, что я был занят проверкой автомобиля. На экране высветилось ее досье. – Ты сказал, что она чертовски горячая. Ты был прав.
Я помнил, какими сладкими были ее губы, какой тугой она была там, помнил ее хриплые стоны наслаждения, но я никогда на видел ее лицо. На одну дикую ночь я был слеп, а сейчас я мог видеть.
– Черт, – застонал он, скорее всего желая оказаться в полицейской машине вместе со мной.
– Она из Миссулы, – сказал я ему, зачитывая информацию с маленького экрана компьютера. – В досье нет даже штрафов за неправильную парковку. Но с ней что-то не так. Она взволнована. Даже напугана, я бы сказал.
– Почему ты остановил ее?
– Превысила скорость.
– Где?
– Проселочная дорога тридцать четыре.
– Буду там через двадцать минут. Я не позволю ей ускользнуть снова.
Я потер свой лоб.
– Приятель, я не могу удерживать ее на двадцать минут из-за штрафа за превышение скорости.
В этот же момент она вышла из своей машины и подошла к моей. В плотных облегающих джинсах ее ноги казались бесконечными. Я помнил, каково это было, когда они обвивали мою талию. Я хотел этого снова.
– Погоди, – сказал я, отрывая телефон от уха.
– Слушайте, я сделала это, – сказала она, подойдя к открытой водительской двери. Она посмотрела на меня, а затем оглянулась через плечо, как будто за ней кто-то гнался. Двухполосная дорога была практически пустой – только один автомобиль проехал мимо с тех пор как я ее остановил. – Я превысила скорость, нарушила закон. Я плохо себя вела.
Тогда она выставила руки, сложив запястья вместе, и сказала:
– Наденьте на меня наручники.
Мой дружок перешел из стадии «легкая заинтересованность» в «полная готовность», когда она произнесла эти слова. Крикет из прошлого года точно бы понравились сексуальные наручники.
– Арестуйте меня, – добавила она с отчаянием.
Но хоть мой член и думал иначе, она говорила не так, как женщина, предлагающая себя мужчине. В особенности не как тому, с которым она уже занималась сексом раньше – не то чтобы она это знала. Она понятия не имела, кто я такой. Она не видела моего лица в ту ночь. Слышала мой голос, да, но то было двенадцать долгих месяцев тому назад. Такое не запоминается. Я не помнил ее голос. Возможно, если бы она произнесла мое имя в хриплом вздохе удовольствия, то я смог бы вспомнить, но сейчас она ничуть не возбуждена. Она напугана. Очень. Что-то испугало ее до чертиков.
Я вышел из машины, заставляя ее отступить, и закрыл за собой дверь.
– Вы хотите попасть за решетку? – спросил я, оценивая ее.
Нет, она не была под наркотиками. Она превысила скорость, потому что бежала от чего-то. От кого-то. То, как она оглядывалась на дорогу откуда она приехала, говорило о страхе, что тот человек преследует ее. Если она была настолько напугана, чтобы попросить об аресте, то я не собирался отпускать ее с предупреждением и отправить на все четыре стороны, чтобы она сама защищала себя. Нет уж, черт возьми. Если она была напугана, я позабочусь о ней.
Удерживая взгляд на ней, я поднял телефон к уху и понизил голос.
– Я еду. Через полчаса позвони Ли, – сказал я Саттону, прежде чем повесить трубку и бросить телефон сквозь приоткрытое окно на центральную панель.
– Мне нужно провести обыск.
Ее глаза расширились, а щеки очаровательно порозовели.
– Повернитесь и поставьте руки на капот.
Она повиновалась, а затем обернулась, взглянув на меня через плечо.
Черт, это было горячо. Она была подтянутой, при этом с чувственными изгибами. Я помнил, какой тяжелой была ее грудь в моих ладонях, какими округлыми были ее бедра, и ее задница сердечком. Но все это я помнил наощупь. Теперь я мог видеть ее. Идея нажать на ее плечи, чтобы она выставила задницу, была слишком соблазнительной. Ее надо было отшлепать за безответственное вождение. Я бы мог это сделать – уж очень мне хотелось приложить свою руку к этой сочной плоти – но Саттон доминировал лучше нас всех.
Сейчас было не время это делать, даже мечтать об этом, потому что она считала, что я был на службе. Я правда был – до того, как она сказала мне свое имя. И все же, я не был глупым. Прошлым летом она сбежала от нас до рассвета, и мы ничего от нее не слышали… до этого момента. Проверка машины на дороге подразумевает опасности для копа и я не собирался умирать из-за своего члена. Я не считал ее угрозой, но и не собирался рисковать. Если у нее с собой было оружие, я хотел об этом знать.
– У вас есть при себе наркотики? – спросил я, осматривая ее поношенные джинсы и простую футболку. На ней не было украшений.
– Нет.
– Какие-либо принадлежности для употребления наркотиков? Иглы?
– Нет. – Она покачала головой, и кончики ее длинных волос коснулись белого капота внедорожника.
– Ножи?
– Нет.
Я встал за ней и провел стандартный осмотр, стараясь быть как можно, черт возьми, профессиональнее, учитывая, как мне хотелось почувствовать каждый дюйм ее тела. Да уж, я помнил ее.
– Готово, – хрипло сказал я.
Она повернулась и внимательно посмотрела на меня, хотя ее взгляд пару раз метнулся на дорогу.
Сняв наручники со своего ремня, я надел их на ее тонкие запястья и защелкнул. Надеть наручники на кого-то, кто не был арестован, да еще и когда он держала руки перед собой, было совсем не по протоколу. Нет-нет. Технически, я не был на дежурстве, и не собирался сообщать диспетчеру, что у меня кто-то под арестом – потому что она и не была под арестом. Она была с Арчером-мужчиной, а не с Арчером-шерифом. Я не собирался везти ее на вокзал – я отвезу ее на ранчо Стила. К Саттону и Ли. Чтобы она снова была с нами тремя. Чтобы поговорить, выяснить, что, черт возьми, происходит с ней, а затем выяснить, почему она исчезла. И если это закончится тем, что она предстанет перед нами обнаженной и я смогу наконец войти в нее, то я буду только этому рад.
А пока… если быть закованной в наручниках ее успокоит, то и пусть. Я не хотел пугать ее еще больше, чем она уже была напугана. Я подыграю, чтобы убедить ее, что она вне опасности. И если ей понадобится помощь, ей помогут трое мужчин.
Я взял ее за руку. Ее кожа была шелковистой, мягкой и теплой. Я обошел с ней вокруг передней части автомобиля и подвел к пассажирскому сидению. Тогда я вспомнил, как проводил руками по ее изгибам.
– Вы разве не посадите меня на заднее сидение? – спросила она, когда я протянул руку, чтобы застегнуть ее ремень безопасности.
В таком положении мы посмотрели друг другу в глаза. Черт, она была симпатичной. У нее правда был маленький шрам от ветряной оспы на щеке. Крошечный кружочек у ее уха, и мне оставалось лишь гадать, как выглядел тот, на внутренней стороне ее колена, вблизи. Ее глаза, такие темные, что казались почти черными, смотрели на меня со смесью паники и любопытства. Я глубоко вдохнул ее аромат. Кокос? Ее длинные волосы пахли чем-то тропическим.
Я почувствовал это. Этот разряд. Необходимость присвоить ее – такая же, как я чувствовал однажды вечером прошлым летом. И я даже не знал, как она выглядит. Эта связь вышла далеко за пределы поверхностного притяжения. Саттон, ублюдок, встретил ее на проклятом родео, когда Ли соревновался среди прочих наездников. Видел ее, знал, что она будет принадлежать ему, и заклеймил ее. Затем у нас была одна ночь вчетвером. Саттон, Ли и я хотели быть с ней и дальше. Больше, чем просто для секса. Мы хотели с ней большего, а это было просто безумием.
Но сейчас? Теперь я знал, что то чувство, которое появилось у меня тогда, оказалось верным. Саттон правильно сделал, что стал практически монахом с того самого дикого раза. И теперь она была у меня. Пойманная. В наручниках. Она была моей. Нашей. И она уже скоро это узнает.
Ей удалось уйти однажды. Мы не позволим случиться этому снова.