Все, что вы захватили, крепко держите своими окровавленными руками, джентльмены!
Ватсон и Холмс жили в государстве, которое не только в России, но во всей континентальной Европе кажется несколько странным. Его полное название – Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Сокращенно – Соединенное Королевство.
Если иностранец имеет в виду это государство, но говорит о нем «Англия», его поправят или зададут ехидный вопрос: «А что, Шотландия уже стала отдельным государством?» Еще и посмеются над постоянными политическими игрищами Шотландии по поводу выхода из состава Соединенного Королевства. Сами же шотландцы просто обижаются, если их страну путают с Англией. И о выходе Шотландии из состава Соединенного Королевства будут говорить уже серьезно.
Соединенное Королевство – унитарное государство, в котором три его части пользуются правами автономии. Как так?! А вот так. Так оно исторически сложилось: еще в 1603 году король Шотландии Яков VI унаследовал престолы Англии и Ирландии в порядке династической унии. Он стал королем Шотландии Яковом VI и одновременно королем Англии и Ирландии Яковом I.
Единое Королевство Великобритания возникло в 1707 году вследствие объединения Шотландии и Англии, включая Уэльс и завоеванную Англией Ирландию. В 1800 году Королевство Великобритания и Королевство Ирландия объединились; возникло Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии.
В 1922 году, после отделения Ирландского свободного государства, это государство стало именоваться Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии.
Ватсон и Холмс жили ДО отделения Ирландии. ДО того, как в Шотландии появился особый «шотландский фунт стерлингов» и собственный гимн. В государстве хаотичном, но унитарном.
Король Соединенного Королевства считается «неправящим монархом». Якобы он «царствует, но не правит». Якобы власть короля Соединенного Королевства ограничивается «правом получать советы, правом побуждать и правом предупреждать». Это мнение активно пропагандировал сын банкира, политический экономист и философ Уолтер Бэджет (1826–1877), написавший в 1867 году книгу «Британская конституция». Книга стала настольной для всех интеллектуалов Британии, США и в большой степени – всей континентальной Европы. Одновременно она может рассматриваться как эталон великолепно поданного политического вранья, а если вежливее – политической пропаганды. Существует мнение, что Бэджету щедро заплатили за то, что он ловко прятал концы в воду, но правда ли это – неизвестно.
В реальности король Соединенного Королевства – важнейшая фигура в политической жизни страны. Несменяемый, наследственный король Соединенного Королевства – верховный арбитр во всех вопросах. Король возглавляет все три ветви власти. Он – верховный главнокомандующий, он объявляет войну и заключает мир. Король собирает и распускает парламент, назначает министров.
Любой документ, принятый парламентом, становится законом только после королевской санкции. Палата общин выдвигает лидера победившей на выборах партии, премьер-министра. Но премьер-министра назначает король. Отказ короля признать выбор палаты общин будет означать серьезный политический конфликт.
Назначенный королем премьер-министр выбирает министров, но министров тоже утверждает король. Считается, что монарх «уважает выбор премьер-министра». Но если не захочет «уважить» – не быть человеку министром.
Правительство отвечает пред палатой общин, но приносит присягу Тайному совету Великобритании. Ее величества почтеннейший Тайный совет, в который входят высшие чиновники и аристократы, – исторически едва ли не самое могущественное учреждение Британской империи.
Король-в-совете – это один из рядовых участников совета и вместе с тем так называется король, если он действует по рекомендациям совета. Главное должностное лицо тайного совета – лорд-председатель совета. Это по традиции четвертый из высших сановников Соединенного Королевства, член кабинета, представитель кабинета в парламенте. Второй по значимости человек – клерк. Он ведет дела тайного совета, именно его подпись стоит на всех приказах, изданных Советом.
До 2009 года судебный комитет тайного совета был высшей апелляционной инстанцией Великобритании. Именно он рассматривал соответствие местного законодательства Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии общему праву Соединенного Королевства.
Само по себе существование тайного совета показывает, какую огромную роль играет король и созданные при нем органы власти в политической жизни Соединенного Королевства.
Король и помимо тайного совета во всем вопросам консультируется с политическими лидерами, с профессиональными чиновниками и военными. Но в Соединенном Королевстве вообще все устроено так, чтобы один человек не мог принимать решения. Чем важнее решение – тем с большим числом людей приходиться советоваться и идти на компромиссы.
Формально король должен советоваться с парламентом… Но и парламент – вовсе не един. Он состоит из палаты лордов и палаты общин. Кроме парламента король всегда посоветуется с верхушкой армии и высшими гражданскими чиновниками.
Премьер-министр приходит на время, а король не сменяем.
У каждого министра есть заместитель – профессиональный чиновник. Министр сменяем, а чиновник остается на своем месте.
И это еще не все!
Знающие люди заметят, что множество аристократов связаны с королевской семьей личными наследственными связями и что без них король тоже не принимает решений. Люди еще более знающие обратят внимание на роль важнейших клубов, объединяющих аристократов и богачей.
В Соединенном Королевстве до сих пор не существует единой писанной конституции. Вместо нее – совокупность актов различного характера, нормы общего права и конституционные обычаи. Самые важные акты, которые нельзя нарушать, – Великая хартия вольностей 1215 года, Хабеас Корпус и билль о правах 1689 года, акт о престолонаследии 1701 года. От отсутствия конституции хаос только возрастает.
Нет никакой разницы между обычными статутами и конституционным правом, и потому парламент может провести «конституционную реформу», просто приняв очередной закон, – изменяя или отменяя практически любой письменный или неписаный элемент законодательства. Причем ни один парламент не сможет принять закон, который следующий созыв не смог бы изменить или отменить.
Каждая из трех стран Соединенного Королевства имеет свою правовую систему. Единых гражданского и уголовного кодексов тоже не существует.
Правовая система всего Соединенного Королевства основана на судебных прецедентах: на вынесенные судами решений по конкретным делам. Эти решения становятся правилом, обязательным для применения в аналогичном деле всеми судами той же или низшей инстанции. Получается, что запутанное право Соединенного Королевства создается самими судами в процессе их работы путем применения законов и толкований законов. Не все адвокаты могут разобраться в хаосе накопившихся прецедентов.
При этом вышестоящие суды не обязаны придерживаться решений, вынесенных нижестоящими судами, но могут их учитывать.
Полиция и прокуратура могут передавать дело в суд, уголовные дела рассматриваются присяжными. Двенадцать присяжных назначаются судьей. Каждого из присяжных может отвести адвокат тяжущейся стороны.
В Шотландии присяжные могут выносить три вердикта: «виновен», «не виновен» и «не доказано». Вердикт «не доказано» в шутку называют «не виновен, но больше так не делай».
Судей избирают, а потом утверждает Верховный суд. То есть судит преступника само общество: избранные судья и присяжные. Героям Конан Дойля крайне рискованно передавать в суд дело, если вина преступника плохо доказана.
В эпоху Ватсона и Холмса роль парламента уменьшилась в пользу гражданской бюрократии.
Какой ненормальный первым назвал парламент символом демократии, еще предстоит установить. Потому что парламент Англии хорошо работал только во времена, когда был совершенно недемократичным.
Собственно, палата лордов и сегодня на 65–80 процентов состоит из наследственных пэров. Во времена Ватсона и Холмса введение в палату лордов кого-то за выдающиеся заслуги было редчайшим исключением.
Что до палаты общин… Само ее название происходит от слова commons (общины). В XIV веке в общины городов входили в основном владельцы городской или пригородной недвижимости.
Далеко не все населенные пункты Великобритании имели право посылать своих представителей в парламент. Существовал список общин, составленный еще в конце XV века и не обновлявшийся до XIX века.
Огромный город Бирмингем вообще не имел представительства в парламенте, потому что во время составления списка общин не имел никакого значения. Промышленное графство Йоркшир могло послать в парламент всего 2 депутатов.
А другие населенные пункты обезлюдели в ходе промышленной революции, но право посылать депутатов в палату общин сохраняли. Рекордсменом стал населенный пункт Гаттон в графстве Суррей: из его жителей семеро имели право голоса, но эти семеро посылали в парламент двоих депутатов.
Такие населенные пункты и называли гнилыми местечками. Голосами избирателей в гнилых местечках часто распоряжался лендлорд, хозяин земли. Избрать от гнилого местечка могли вовсе не только местного жителя, а кого угодно. Но избранный таким образом депутат был кем угодно, только не представителем народа.
С самого начала для избиравшихся в парламент существовал избирательный ценз: избираться могли от силы 20 тысяч человек в конце XVII века, 50 тысяч в конце XVIII века – значительно меньше людей, чем один процент населения страны.
Это о формальном праве выставить свою кандидатуру. А ведь кроме того, процедура избрания в парламент стоила немалых денег, шел откровенный подкуп избирателей. Избирательный голос в Англии уже XV века был капиталом, который не так трудно было превратить в живые денежки, фунты и шиллинги.
В XVIII веке в Британии говорили, что цена голоса избирателя установлена с такой же точностью, как цена на хлеб или цена сажени земли. В среднем место в парламенте в первой половине XVIII века можно было купить за одну – полторы тысячи фунтов стерлингов. Это огромная сумма, равная примерно 100–160 тысячам современных фунтов.
Во второй половине XVIII века цена на места возросла до пяти тысяч фунтов стерлингов. Ведь во время промышленной революции увеличилось число лиц, обладавших значительными капиталами. Они не пользовались политическим влиянием, а покрасоваться в парламенте хотели. Все логично! Спрос определяет предложение.
Известно, что в начале XIX века банкир Лопес платил по 20 фунтов каждому, кто голосовал за него. Это громадные деньги! Океанский корабль водоизмещением в 200 тонн стоил около 800 фунтов, а каменный двухэтажный дом в городе – 100–150 фунтов.
Поскольку прямая уплата денег все же запрещалась, а как-то договариваться надо, в городе Шорхэме для целей продажи голосов избирателей был организован Христианский клуб. При вступлении в клуб избиратели и покупатели (будущие депутаты) давали друг другу торжественную клятву не обманывать друг друга, не утаивать полученных денег и по-христиански делить полученные суммы.
Дав клятву, члены клуба решали, каким избирателям нужно продать свой голос.
Продажа голосов была так хорошо налажена, что если кандидат не имел нужных средств в момент избрания, то деньги могли быть уплачены им в течение ряда последующих лет. В рассрочку. Например, в Стаффорде один голос стоил семь фунтов стерлингов, а деньги выплачивались в течение 12 месяцев после выборов. Парламент в кредит!
В XVIII веке подкупы избирателей совершаются в массовых масштабах и постепенно становятся все более открытыми, да к тому же и не считаются в обществе чем-то аморальным. Считалось, что нет стыда в даче и получении взяток при выборах. Некто Кочрэйн, не стесняясь, признался палате общин, что после его избрания от города Хэнитона он послал в город глашатая – передать избирателям, чтобы они шли к главному банкиру получать по 10 фунтов стерлингов каждый. А что? Честный делец. Получил услугу и сразу же расплатился.
Во время избирательных кампаний на видных местах вывешивались плакаты, призывавшие избирателей подать свой голос за кандидата и тут же называлась сумма, которую можно получить.
Для подкупа избирателей и приобретения мест от городов правительство тратило огромные средства, достигавшие иногда 50 тысяч фунтов стерлингов на одни выборы – та самая стоимость имения. Лорд Рокингэм утверждал, что на выборах в 1782 года около 70 избирательных округов контролировалось голосами зависимых от правительства людей.
Абсолютное большинство британцев ничего не имели против. По их мнению, все было справедливо. Система продажи мест в парламенте их не раздражала и не возмущала. Люди, обладавшие богатством, могли иметь соответствующую богатству власть. Люди, богатством не обладавшие, получали от кандидатов деньги или какие-то важные для них услуги.
Британцы, не имевшие избирательных прав, боролись за то, чтобы их получить… На то было много причин, но одна из них очевидна: гражданские права были делом далеко не безвыгодным. Одна только важная экономическая проблема: чем большему числу людей давали право голоса, тем меньше стоил этот самый голос.
Еще в XVIII веке на торговле своим голосом можно было если не разбогатеть, то уж, по крайней мере, купить дом или выучить в колледже детей. К концу XIX века избирателям ставили бесплатную выпивку и кормили рыбой с картошкой. И правда… Не устрицами же кормить рабочих и фермеров?
В XIV–XV веках не более одного процента населения могло выбирать депутатов парламента.
Как и во времена Кромвеля, якобы борца за демократию и власть народа.
В XVII–XVIII веках всего два процента британского населения имело активное избирательное право, то есть право выбирать в парламент своих представителей.
В 1815 году в Великобритании жило около 20 миллионов человек, из которых правом голоса располагали 160 тысяч человек – 1,8 процента населения.
Но этот-то парламент был очень эффективным органом управления!
Парламент издавал законы, которые не могли быть отменены ни королем, ни архиепископом Кентерберийским. Парламент распоряжался бюджетом страны. Парламент поддерживал важнейшие изобретения и открытия.
Происходило это вовсе не потому, что парламент выражал волю народных масс и был очень демократичен. Наоборот. Парламент был эффективен потому, что избирали и избирались хорошо знакомые друг другу люди. Исчезающее меньшинство.
Англия, избиравшая 600 членов палаты общин, – это порядка 100 тысяч джентльменов с высоким доходом и образовательным уровнем. Шестьсот членов палаты лордов – тоже из них.
С конца XVI до середины XIX века эти один – два процента богатых и образованных издавали законы, по которым жили все 100 процентов.
Девяносто восемь процентов населения подчинялось двум процентам – такая вот «демокрэйшен».
Разумеется, «демократизация» была неизбежна, и она происходила весь XIX век.