Родная подмосковная Балашиха только просыпалась, когда Владимир, еще потягиваясь и зевая, но уже одетый, вышел из своей комнаты. Три дня отдыха пролетели незаметно. Впрочем, оно всегда так, если отдых не означает банальный дрых на диване у телевизора. Посмотрел на часы – да, скоро выезжать. Все-таки до базы – не пять минут пешком. Матери в ее комнате не было – она уже суетилась на шестиметровой кухоньке. О чем недвусмысленно свидетельствовали звуки и запахи, доносившиеся оттуда. Ясно, собирает сына в командировку, ни сном ни духом не подозревая, куда сын отправится в этот раз на самом деле. И чем там будет заниматься. Сейчас и самому-то трудно представить, что через неделю завтракать придется не дома и даже не в своей армейской столовой, а наверняка где-то в Америке, причем даже не в той, которую в новостях показывают каждый вечер, а в той, где негра встретить сложнее, чем в родном городе. Жаль, конечно, что приходится хранить все это в тайне от самого родного человека. Но мамино сердце лучше поберечь, она и так за время его срочной службы на Кавказе ночи не спала. Да и тогда, когда они на учениях в Индии были, а ей Владимир сказал, что на Каспий отправляют, вся испереживалась. На карте в валявшемся дома потрепанном «Малом атласе СССР» этот Каспий оказался в двух шагах от Чечни. Успокоил мать, называется. Если узнает, что сын в элитном спецназе ВДВ, не переживет. И так волнуется, что в армию опять пошел. Хорошо хоть, верит, что сын служит каптерщиком, хабэ и сапоги выдает.
А командировка, пусть мама думает, естественно, ни в какую не в Латинскую Америку, а как обычно во Владимирскую область. Только не на склады, а на полигон. Полигон во время учений – это надолго и всерьез, мобильная связь там практически не работает...
– Доброе утро, сынок, а я тебе уже пирожков в дорогу испекла, как раз такие, как ты в детстве любил! – От маминого всхлипа у Володи сердце рванулось вниз. В такие мгновения ему всегда хотелось все бросить и остаться. Только бы она не переживала так сильно.
– Спасибо. Да только нас там и так неплохо кормят. Может, не надо?
– Возьми, возьми, такого в армии не дают! Вот тебе еще носочки теплые, сама вязала...
– Спасибо, мам! Только я ведь не в Сибирь собираюсь.
– Ты хоть звони.
– Ма, ну не плачь! Я же во Владимирскую область еду, не в Индию. Если там мобильник не будет работать, я тогда с местной почты попробую позвонить. Обязательно.
– Обещаешь, сынок?
– Мам, ну что я, маленький, что ли? Я же знаю, что ты будешь волноваться. Конечно, будет возможность – позвоню. Ты только не плачь, ладно?
– Ладно, сынок, не буду. Да ты садись, поешь. Когда ведь еще домашнего покушаешь...
Володя с готовностью уселся за стол. И молодой организм требовал свои калории, и просто – любил он мамину готовку. Никакая столовая не сравнится, даже в их части.
Антонина Тимофеевна с любовью смотрела, как сын лихо управляется с домашней снедью.
Перехватив его взгляд, брошенный на часы, мать спросила:
– Что, уже пора?
– Пора, мама. Мне ведь еще в части до отъезда кучу дел переделать надо. Бумаги все оформить, дела передать. Да и машину там оставлю. Я же не на один день уезжаю. В части надежнее, ребята присмотрят. Чего тебе волноваться лишний раз?
– И то верно. Присмотрят. Валере привет передать не забудь, хороший он парень.
– Пока, мам!
Уже на улице он обернулся, почувствовав мамин взгляд. Так и есть, вон ее лицо в окне. Ведь так и будет смотреть, даже когда он скроется за углом. Он махнул маме рукой, бросил сумку на сиденье, вздохнул и сел за руль не новой, но еще крепкой бежевой «Ауди». Права-то получил еще до срочной, а вот машиной обзавелся лишь три месяца назад. И уже начал сомневаться – а надо ли было? За все это время лишь пару раз выбрался с Татьяной на природу – выходные у контрактника и у студентки педагогического университета совпадали редко. Да еще маму свозил в деревню к двоюродной сестре. И все. «Сотка» больше стояла на территории части – иной раз в конце дня казалось, что до ворот базы сил не хватит доковылять, не то что машину вести. И он, не рискуя, ехал домой на автобусе.
Впрочем, была у Владимира одна задумка, для которой машина была бы кстати и о которой он пока никому не говорил. Чтобы не сорвалось. Хотелось ему вместе с матерью съездить к родственникам отца в Белоруссию. Сам он там побывал лишь однажды, да и то в двухлетнем возрасте. То есть ничего из той поездки не помнил. А потом отец погиб, а еще немного погодя нарисовались новые границы, и ездить в гости как-то сразу стало дорого и далеко. Так они с матерью больше и не собрались, несмотря на периодические приглашения от деда в открытках на Новый год и к дню рождения Вовки. Письма приходили еще реже – старик не любил их писать. Ему уже перевалило за семьдесят, и Владимир думал, что стоило бы проведать родню, не откладывая затею в долгий ящик – пока дед еще не жалуется на здоровье. Ему, пожалуй, тоже не стоит говорить, в каких войсках и кем на самом деле служит внук.
Хорошо, хоть не надо для малой сочинять сказки о том, где был, что делал. Они познакомились как раз во время первой его серьезной «командировки». В тот раз «Владимирская область» оказалась в горах Таджикистана... Плохо, что даже просто побыть вместе удается нечасто – общение сводится в основном к недолгим разговорам по мобильнику да эсэмэскам. Вот и теперь – перед «командировкой» дали три дня на отдых, а у Танюхи очередная запарка в учебном процессе, даром что отличница. Оставалось только догадываться, какой ценой она целый день смогла для него выкроить... И вчера у Татьяны был такой грустный голос, когда он позвонил ей и сказал, что уезжает на пару недель. Конечно, она сразу поняла, куда может отбыть контрактник на такой срок... Как долго она еще выдержит? Владимир вздохнул, повернул ключ в замке зажигания и плавно тронулся с места, выруливая из двора на шоссе Энтузиастов. Включил «дворники» – начинался дождь. В новостях вчера говорили, ТАМ тоже сейчас дожди. Локис усмехнулся. «А вот зонтик-то я и не взял...»