В клетке


Когда Бен прокрался в лагерь, между палатками почти никого не было. Все археологи отправились к развалинам, раскапывать на утренней жаре древние стены, засыпанные песком, мечтая о запечатанных гробницах, где покоятся мумии. Бен с завистью посмотрел за палатки, на обтянутый канатами раскоп. До чего же интересно, должно быть, спускаться по разрушенным лестницам, со ступеней которых археологи соскребали песок пустыни…

Шум возбужденных голосов вывел Бена из задумчивости. Он осторожно пошел на звук, прокрадываясь узкими проходами между палаток, пока не оказался вдруг на площади. Мужчины в длинных, развевающихся одеждах, а некоторые в тюрбанах толпились вокруг чего-то, стоявшего посередине площади, в тени большой финиковой пальмы. Некоторые всплескивали руками, другие, казалось, полностью лишились дара речи. Бен протискивался сквозь толпу, пока не увидел, что их всех так взволновало. Под пальмой стояли клетки, большие и маленькие. В одних были куры, из другой глядела несчастными глазами обезьяна. А в самой большой сидела Серношерстка. Она повернулась спиной к глазеющим на нее людям, но Бен узнал ее в ту же секунду.

Люди вокруг говорили друг с другом на разных языках – английском, французском, но Бену все же удалось разобрать несколько слов.

– Я считаю, что это – мутация обезьяны, – говорил мужчина с толстым носом и двойным подбородком. – Без сомнения.

– У меня все же есть сомнения, профессор Швертлинг, – возразил высокий худой человек, стоявший рядом с Беном.

Профессор Швертлинг застонал и возвел глаза к небу:

– Умоляю вас, Визенгрунд, не морочьте мне голову этими вашими сказочными существами.

Профессор Визенгрунд улыбнулся.

– Дорогой коллега, ваша добыча, – сказал он мягко, – это кобольд. Пятнистый лесной кобольд, если быть точным. И это весьма удивительно, поскольку этот вид встречается в основном на севере Шотландии.

Бен изумленно посмотрел на него. Откуда он знает? Серношерстка, очевидно, тоже прислушивалась к разговору – Бен заметил, как она навострила уши. Но профессор Швертлинг лишь насмешливо покачал головой.



– Не стыдно вам все время строить из себя шута, Визенгрунд? – спросил он. – Вы же ученый, профессор археологии, доктор исторических наук, специалист по древним языкам и все такое прочее. И при этом не стесняетесь говорить такие глупости.

– Боюсь, что это не я здесь строю из себя шута, – ответил профессор Визенгрунд. – Обезьяна, скажите пожалуйста! Вы когда-нибудь видели такую обезьяну?

Серношерстка свирепо повернулась к обоим.

– Поганки! – зашипела она. – Мухоморы вонючие!

Профессор Швертлинг испуганно отшатнулся:

– Боже мой, это что еще за странные звуки?

– Он ругается, что, не слышите? – Профессор Визенгрунд улыбнулся. – Обзывает вас всякими грибными названиями. В грибах он разбирается, не сомневайтесь! Поганки, мухоморы и прочее. Все грибы, вызывающие тошноту, – уж конечно, именно так мы на него и действуем. Разве не отвратительно это человеческое высокомерие – ловить живых существ и запирать в клетки?

Профессор Швертлинг лишь неодобрительно покачал головой и притиснул живот еще ближе к клетке.

Бен пытался украдкой подать Серношерстке знак, но она слишком увлеченно ругалась и трясла прутья решетки и не замечала Бена за всеми этими большими людьми.

– А это что за существо, коллега? – спросил профессор Швертлинг, указывая на клетку рядом с Серношерсткой.

Бен изумленно вытаращил глаза. Там сидел, закрыв лицо руками, крошечный человечек с лохматыми морковно-рыжими волосами и тонкими, как спицы, ручками и ножками. На нем были странные штаны до колен, длинный узкий кафтан с большим воротником и крошечные остроносые сапожки.

– Что ж, вы, наверное, считаете, что это тоже мутация, – заметил профессор Визенгрунд.

Его толстый коллега покачал головой:

– Нет, это, судя по всему, очень сложно устроенный механизм. Мы сейчас пытаемся узнать, кто мог потерять его здесь, в лагере. Утром, когда его нашли, он валялся между палатками, совершенно промокший. Его одежду теребил ворон. Мы только не поняли еще, как он выключается, поэтому на всякий случай поместили его пока в клетку.

Профессор Визенгрунд кивнул и продолжал задумчиво смотреть сверху вниз на маленького человечка. Бен тоже не мог оторвать глаз от странного существа. Только Серношерстку этот крошка, похоже, нисколько не интересовал. Она снова повернулась к людям спиной.

– В одном вы правы, Швертлинг, – сказал профессор Визенгрунд и подошел поближе к маленькому узнику. – Это и в самом деле не создание природы, как кобольд рядом. Это искусственное существо. Но все же не механизм, как вы полагаете, а существо из плоти и крови, созданное человеком. Средневековые алхимики были большие мастера на такие штуки. Да, вне всякого сомнения, – он снова отступил от клетки, – это самый настоящий гомункулус.

Бен увидел, как маленький человечек испуганно поднял голову. Глаза у него были красные, лицо белое как снег, а нос длинный и острый. Профессор Швертлинг расхохотался. Он хохотал так громко, что куры заметались по своим клеткам, а обезьяна застучала зубами от страха.

– Визенгрунд, вы просто чудо! – воскликнул он. – Гомункулус! Знаете что? Мне бы очень хотелось услышать, какое сумасшедшее объяснение вы найдете этим странным следам у моря. Пойдемте посмотрим вместе, согласны?

– Вообще-то, я хотел вернуться к пещере василиска – мне тут попалась такая. – Профессор Визенгрунд взглянул напоследок на пленников. – Я там обнаружил несколько очень интересных иероглифов. Но несколько минут у меня найдется. Скажите, Швертлинг, отпустите вы этих двоих на свободу, если я объясню вам следы?

Профессор Швертлинг снова рассмеялся:

– Опять эти ваши шуточки! С каких это пор добычу отпускают на свободу?

– Действительно, с каких это пор? – пробормотал профессор Визенгрунд.

Потом со вздохом повернулся и пошел за своим толстым коллегой, который был ниже его на целую голову. Бен посмотрел им вслед. Раз этот Визенгрунд понял, что Серношерстка – кобольд, он, наверное, распознает и следы дракона. Да, пора им с Серношерсткой возвращаться к Лунгу.

Бен озабоченно огляделся. У клеток все еще стояло несколько человек. Бен присел на песок у большой пальмы и стал ждать. Прошла целая вечность, пока все наконец разошлись по работам и площадь совсем опустела. Бен вскочил и подбежал к клетке Серношерстки. Из осторожности он снова огляделся. Только тощая кошка скользнула мимо. Человечек уже снова сидел, закрыв лицо руками.

– Серношерстка! – зашептал Бен. – Серношерстка, это я!

Маленькая кобольдиха вздрогнула от неожиданности.

– Наконец-то! – фыркнула она. – Я уж думала, ты придешь только тогда, когда эти мухоморы вонючие чучело из меня сделают.

– Ну-ну, успокойся… – Бен изучал замок на дверце. – Я уже давно тут, но что я мог поделать, пока они все тут стояли и препирались до хрипоты, обезьяна ты или нет.

– Один меня распознал, – прошептала Серношерстка сквозь прутья. – Это мне не нравится.

– А ты правда из Шотландии? – спросил Бен.

– Не твое дело. – Серношерстка с беспокойством посмотрела на него. – Ну что? Сумеешь ты это открыть?

Бен пожал плечами:

– Не знаю. Похоже, это не так просто.

Он достал из кармана складной ножик и вставил кончик лезвия в замок.

– Скорее, – прошептала Серношерстка, тревожно оглядываясь.

Между палатками пока никого не было.

– Они все у моря, рассматривают следы Лунга, которые ты не успела замести, – пробормотал Бен. – Черт, до чего упорная штука.

– Извините, – сказал вдруг робкий голос у него за спиной. – Если вы меня выпустите, я мог бы вам помочь.

Бен с Серношерсткой удивленно оглянулись. Гомункулус подошел к решетке своей клетки и улыбнулся им.

– В моей клетке замок совсем простой, насколько я могу судить, – сказал он. – Они, видимо, сочли, что при моих размерах и такого достаточно.

Бен взглянул на замок и кивнул.

– И правда, – сказал он. – Это открыть – раз плюнуть.

Он уже вставлял свой ножик в замок, когда Серношерстка сквозь решетку схватила его за рукав.

– Эй, постой, не спеши! – зашипела она. – Мы ведь даже не знаем, кто он такой.

– Ерунда! – Бен насмешливо покачал головой.

Он одним движением открыл замок, распахнул дверцу клетки и вытащил человечка.

– Покорнейше благодарю! – сказал кроха, кланяясь мальчику. – Приподнимите меня, пожалуйста, чтобы я мог достать до замка. Сейчас поглядим, что я могу сделать для этого ворчливого кобольда.

Серношерстка мрачно посмотрела на него.

– Как тебя зовут? – с любопытством спросил Бен.

– Мухоножка, – ответил человечек.

Он просунул тонкие пальчики в замочную скважину и прикрыл глаза.

– Мухоножка! – буркнула Серношерстка. – И правда, подходящее имя.

– Тише, пожалуйста, – сказал Мухоножка, не открывая глаз. – Я знаю, все кобольды любят поболтать, но сейчас, право же, не время.

Серношерстка поджала губы. Бен оглянулся. Он услышал голоса – издалека, но они приближались.

– Скорей, Мухоножка! – крикнул он гомункулусу. – Сюда идут!

– Почти готово, – ответил Мухоножка.

Замок щелкнул. Человечек с довольной улыбкой вытащил пальцы из замка. Бен поспешно поднял его на плечо и открыл Серношерстке дверцу. Она с ворчанием соскочила на сыпучий песок.

– Мухоножка, – Бен поднес гомункулуса к клетке, в которой сидела печальная обезьяна, – а ты не мог бы открыть еще и этот замок?

– К вашим услугам.

Гомункулус тут же взялся за дело.

– Что он там возится? – зашипела Серношерстка. – Вы что, с ума посходили оба? Нам нужно бежать отсюда!

– Не можем мы бросить обезьяну здесь, – сказал Бен.

Замок щелкнул, Бен распахнул дверцу клетки, и обезьяна в два быстрых скачка скрылась из виду.

– Да пойдем же наконец! – волновалась Серношерстка.

Но Бен пооткрывал еще и клетки с курами. К счастью, в них не было замков, а только задвижки. Мухоножка сидел у Бена на плече и недоуменно наблюдал за мальчиком. Голоса все приближались.

– Сейчас, сейчас, – сказал Бен и открыл последнюю клетку.

Ему навстречу вытянул худую шею ошарашенный петух.

– Как отсюда выбраться? – крикнула Серношерстка. – Говори скорее, в какую сторону бежать.

Бен растерянно оглядывался.

– Черт, я забыл, с какой стороны пришел, – застонал он. – Эти палатки все одинаковые.

– Сюда сейчас придут! – Серношерстка тянула его за рукав. – Где выход?

Бен закусил губу.

– Все равно, – выпалил он наконец. – Голоса слышны с той стороны – значит мы побежим в противоположную.

Он схватил Серношерстку за лапу и потащил за собой. Не успели они скрыться за палатками, как сзади раздались крики.

Бен повернул направо, потом налево, но отовсюду навстречу им выбегали люди. Они пытались их схватить, преграждали путь. Только благодаря гомункулусу Серношерстке и Бену все же удалось удрать. Легкий, как жук, он вскарабкался Бену на голову, уселся там, словно на капитанском мостике, и, пронзительно командуя, вывел их за пределы лагеря.

Лишь оказавшись на безопасном расстоянии от палаток, они сбавили шаг, продрались через заросли терновника и спрятались. Несколько перепуганных ящериц метнулись прочь, когда Бен и Серношерстка, задыхаясь, повалились на землю. Мухоножка выбрался из волос Бена и, довольный, уселся в песок рядом с мальчиком.

– Молодцы! – сказал он. – Ноги у вас быстрые, мне бы за вами не угнаться. Ну ничего, зато у меня быстрая голова. Нельзя же иметь все сразу.

Серношерстка села, все еще тяжело дыша, и поглядела на него сверху.

– Вот, например, самомнения тебе совсем не досталось, а? – спросила она.

Мухоножка молча пожал узкими плечами.

– Не обращай на нее внимания, – сказал Бен, глядя сквозь ветви, – она не хочет тебя обидеть.

Ни одного человека в пределах видимости. Бену даже не верилось, что они в самом деле сумели скрыться от преследователей. Хотя бы на время. Он с облегчением снова опустился в песок.

– Отдохнем здесь еще немножко, – сказал он, – а потом надо пробираться к Лунгу. А то, если он проснется и увидит, что нас нет, он еще, чего доброго, отправится на поиски.

– Лунг? – Мухоножка отряхивал песок с кафтана. – Это кто? Ваш друг?

– Не твое дело, кроха! – шикнула Серношерстка. – Спасибо за помощь, лапа лапу моет и так далее, но здесь наши пути расходятся. Пойдем! – Она потянула Бена за собой. – Мы уже достаточно отдохнули.

Мухоножка с глубоким вздохом повесил голову.

– Что ж, идите, – прошептал он. – Конечно, я понимаю. А меня теперь, видно, коршуны съедят – да, им я и достанусь.

Бен растерянно посмотрел на него.

– А откуда же ты взялся? – спросил он. – У тебя что, нет дома? Где-то же ты жил до того, как они тебя поймали.

Мухоножка печально кивнул:

– Туда я не хочу возвращаться. Я служил у одного человека, которому должен был день за днем начищать золото, кувыркаться и рассказывать истории, пока у меня голова не пойдет кругом. Поэтому я от него сбежал. Но мне всегда не везет. Только я удрал от хозяина, как меня схватил ворон и потащил куда-то. Прошлой ночью в бурю он выронил меня из когтей – и куда же? Прямо на палаточный лагерь, откуда мы сейчас выбрались. Сплошное невезение. Мне всегда не везет.

– Отличная история, – сказала Серношерстка. – Пойдем, нам пора.

Она снова потянула Бена за рукав, но мальчик не двигался с места.

– Не можем мы его просто тут бросить! – сказал он. – Совсем одного!

– Можем, – шепотом сказала ему Серношерстка. – Потому что я ни единому слову не верю в этой трогательной истории. Что-то с этим крохой не так. Разве не странно, что он тут появился в одно время с нами? К тому же не зря он связан с вороном.

– Но ты же сказала, что вороны подозрительны, только когда они сами по себе, – ответил Бен.

Мухоножка делал вид, будто не замечает их перешептывания, но постепенно придвигался поближе.

– Забудь, что я сказала! – прошептала Серношерстка. – Я много говорю разных глупостей.

– Да, вот сейчас, например, – сказал Бен. – Он нам помог, ты, наверное, забыла. Мы перед ним в долгу.

Бен протянул гомункулусу руку.

– Пойдем, – сказал он. – Побудешь с нами, пока не найдется место, где тебе понравится. Договорились?

Мухоножка вскочил на ноги и отвесил ему низкий поклон.

– У вас доброе сердце, ваша милость, – сказал он. – Я с величайшей благодарностью принимаю ваше предложение.

– Боже ты мой, – простонала Серношерстка и раздраженно отвернулась.

За всю дорогу до грота она не сказала ни единого слова.

А Мухоножка сидел у Бена на плече и болтал ногами.