Уже спустя десять минут после того, как первый из пиратов проник на палубу «Жанетты», все было кончено: судно полностью перешло под контроль бандитов. Всех моряков, кроме капитана, штурвального и двух механиков, обслуживавших двигатель, согнали в кают-компанию. Пираты провели обыск. Впрочем, деньги не отнимали, забрали только сотовые телефоны. Командовавший обыском высоченный негр, широко улыбаясь, объявил, что ничего плохого ни с кем не случится, пусть все будут спокойны.
– Только в десант играть не надо, – добавил он, выразительно посмотрев на Костю Мельникова. – Играть в герои не надо. Тогда все быть живые, все здоровые.
Пока что действительно все члены экипажа были живы и относительно здоровы. Выяснилось, что, кроме Кости, у которого после удара автоматом голова раскалывалась от боли, и матроса Махеша Гавли, раненного в ногу, никто из экипажа во время захвата судна не пострадал. Доктор Норма Лабрус – сухопарая француженка, вечно ходившая с сигаретой в зубах, – осмотрела обоих раненых и сообщила, что ничего серьезного им, по-видимому, не угрожает: у Кости, скорее всего, легкое сотрясение мозга, а у Гавли задеты мышцы, пуля прошла навылет.
Пока в кают-компании шел обыск, а затем врачебный осмотр, в рубке пираты определяли судьбу судна. Главарь захватчиков – человек лет тридцати, коренастый, ходивший в пестрой рубашке и полотняных штанах, – приказал морякам погасить на судне все огни и сменить курс. Теперь «Жанетта» полным ходом шла на запад. Рацию пираты сразу же вывели из строя, чтобы кому-то из моряков не пришло в голову потихоньку передать сообщение на итальянский эсминец.
После того как все распоряжения были отданы и балкер лег на новый курс, главарь бандитов подозвал к себе капитана Савиньи.
– Будем знакомиться, капитан, – сказал он. – Ваше имя я узнал из судовых документов, так что можете не представляться. А меня зовут Юсуф Ахмед. Теперь слушайте внимательно и передайте остальному экипажу. Я занимаюсь этим бизнесом не первый день, и ваш корабль у меня тоже не первый. И за все время от моих рук или от рук моих людей еще не погиб ни один человек. Так что, если ваши люди будут сохранять благоразумие, вам ничего не угрожает. Но и терпеть неповиновение мы тоже не будем. Если кто-то из экипажа попробует зажечь свет или иным образом подать сигнал – пусть пеняет на себя. Это понятно?
– Да, вполне понятно, – кивнул Бертран Савиньи. – Но скажите, куда вы ведете наше судно? И какой выкуп вы намерены потребовать? Или это все является секретом?
– Почему же? Никакого секрета, – отвечал Юсуф. – Сейчас все скажу. Только одно маленькое уточнение, капитан: это судно уже не ваше и не вашей компании. Это наше судно, и мы можем сделать с ним все, что захотим. А хотим мы получить за него, а также за вас и ваших людей немного денег. По сравнению с теми суммами, которыми ворочают европейские компании, это совсем небольшие деньги. Но для нашего бедного народа это будет хорошая помощь. И это будет только справедливо, если европейские капиталисты поделятся с бедным сомалийским народом. Ну вот, это что касается наших запросов. А ведем мы вас в порт Босасо – слышали, наверное, о таком? К утру должны быть на месте.
– Да, слышал, – упавшим голосом ответил Савиньи. Разумеется, он слышал названия маленьких портов на северном побережье Сомали, этих пиратских гнезд – Эйль, Харардере, Босасо. Захваченные суда месяцами, а то и годами стояли на их рейдах, а команды томились в плену в ожидании выкупа. Оставалась, правда, надежда на то, что капитан итальянского эсминца, не найдя «Жанетту» в условленной точке встречи, поймет, что балкер захвачен пиратами, отправится в погоню, и эта погоня будет успешной. Именно на это надеялись все моряки попавшего в беду судна. Однако до сих пор военным кораблям, несшим вахту возле побережья Сомали, крайне редко удавалось догнать уже захваченное судно. И еще меньше было случаев, когда такой корабль удавалось освободить.
К сожалению, так все и вышло. Всю ночь «Жанетта» шла на запад, и никакое судно не появилось, чтобы ее освободить. Ближе к утру главарь пиратов разрешил капитану Савиньи отправиться на отдых, на мостике его сменил первый помощник Дюбайе. При первых лучах рассвета он увидел вырастающие из моря горные вершины: это были цепи горных хребтов, находящихся на границе Сомали и Эфиопии. Затем показался и берег, а на нем – небольшой рыбацкий поселок.
Следуя указаниям Юсуфа – тот взял на себя обязанности лоцмана, – Дюбайе ввел «Жанетту» в порт и поставил на якорь. После этого пираты заявили морякам, что те могут взять свои личные вещи и собраться на палубе.
– Позвольте, но зачем? – удивился Савиньи, который вел переговоры от имени всей команды. – Разве мы не остаемся на судне?
– Нет, не остаетесь, – ответил главарь пиратов.
– Как? Почему? – возмутился Савиньи. – Я знаю, я слышал, что экипажи захваченных судов всегда остаются на борту, здесь и живут. Тут нам все знакомо, тут наш дом... Нет, мы не хотим уходить на берег!
Глядя на Савиньи сейчас, Костя Мельников подумал, что, пожалуй, напрасно считал француза таким уж беззубым – как выяснилось, капитан умел отстаивать интересы команды.
– На суше больше риска, что мы подхватим какие-то местные болезни, – поддержал капитана старший механик Андрей Куликов. – А ни у кого из нас нет прививок!
Однако Юсуф Ахмед тоже умел добиваться своего, и ему было легче – сила в данном случае была на его стороне.
– А потому, – отвечал он, обращаясь прежде всего к Савиньи, – что ваши соотечественники имеют плохую привычку вмешиваться в чужие дела. Это дело, – пират ткнул пальцем в палубу «Жанетты», – касается только меня и хозяина вашей компании. Но правительство Франции любит считать свою страну великой державой и посылать солдат, чтобы те решали коммерческие вопросы. Так вот: на этот раз этот фокус не пройдет! Вы будете жить на берегу, и где именно – не будет знать ни одна душа. А что до прививок, – повернулся он к Куликову, – то у вас есть доктор, пусть она вас и прививает, если хотите. Мы даже лекарства вам дадим. Так что хватит разговоров, и вперед, на берег!
При этих словах главаря несколько пиратов передернули затворами автоматов. Делать было нечего. Моряки один за другим спустились по трапу к лодкам. Когда первая лодка заполнилась и отчалила, на ее место встала вторая.
Настя с Костей Мельниковым ехали в первой посудине. Когда берег приблизился, стало видно, что на причале стоят несколько десятков человек. Среди них были и мужчины, но гораздо больше женщин и подростков. Все они что-то весело кричали, а женщины и дети еще и пели, и танцевали.
– Чего это они? – удивленно спросила Настя.
– Наверно, радуются, что их дорогие мужья с добычей вернулись, – высказал предположение Костя.
– Не обязательно мужья, – поправил его сидевший рядом Куликов. – Среди них, может, вообще жен нет. Это они радуются успеху своих земляков. Нам они радуются, понимаете? У меня есть один знакомый, он служил на кипрском танкере, который также этим бандитам попался. Они четыре месяца на корабле жили, пока хозяин выкуп не заплатил. Так вот, он рассказывал, что, когда пираты приходят в порт с захваченным судном, все население устраивает вроде как карнавал. Для них это праздник. Ведь в этом нищем Босасо других заработков, кроме пиратства, нет. На полученные в качестве выкупа деньги пираты покупают продукты, машины, вообще тратят их, не скупясь. Посылают детей в школы, даже строят дороги! Так что и остальному населению кое-что достается. Вот они и радуются.
Лодка подошла к причалу – грубо сделанной бетонной стене, облепленной старыми автомобильными покрышками.
– Совсем как у нас в порту, – заметила Настя.
– Да уж, в Европе такого не увидишь, – произнес Куликов.
Пленники поднялись на причал и остановились в нерешительности. Никто им не указывал, куда идти, и уже не охранял. Казалось бы, беги, куда хочешь. А куда побежишь в чужой стране, где ничего не знаешь, а все жители видят в тебе лишь источник легких денег, и где тебя выдает все, начиная с цвета кожи и кончая языком? Пираты это хорошо понимали и не слишком беспокоились об охране захваченных моряков.
Вслед за первой причалила и вторая лодка, и вот уже весь экипаж «Жанетты» собрался на берегу. Когда на причал вслед за пленниками поднялись и пираты, толпа разразилась бурными криками восторга. Главаря банды Юсуфа Ахмеда приветствовали, как героя. Мельников заметил, что к нему местные обращаются весьма почтительно. «Как у нас к губернатору какому», – подумал механик. Остальных пиратов из его группы обнимали, хлопали по плечам – чуть ли на руках не качали.
Разрезая толпу, на причал одну за другой вкатили несколько машин. Первым ехал, сверкая краской и сияя желтыми дверными ручками, огромный новенький «Хаммер», за ним катила видавшая виды «Тойота», а затем следовали три жуткие развалюхи, марку которых было невозможно определить. Кузов последней машины был буквально стянут проволокой.
– Ну и рыдваны! – покачал головой Сергей Муравьев, второй механик балкера. – У нас таких даже на дачах не увидишь...
– Но зато какова головная машинка! – заметил Мельников. – На такой только в банк ездить!
– Может, хозяин туда на ней и ездит, – предположил техник-моторист Женя Бабич.
– Не знаю, куда он ездит, но только не в банк, – не согласился с ним Куликов. – Нет здесь банков, Женя. Ни офисов нет, ни контор с ресторанами. Да и магазинов, в нашем понимании, думаю, тоже нету.
В этом «дед» (так на флоте зовут старших механиков), как позже выяснилось, ошибался.
Роскошный внедорожник остановился прямо перед Юсуфом. Правда, отличие от Европы состояло в том, что водитель не спешил распахнуть перед хозяином дверцу – он так и остался сидеть на месте. Вместо этого главарь бандитов сам распахнул дверь джипа, приглашая Бертрана Савиньи занять место в машине. Потом сел сам, и джип, сверкнув еще раз дверными ручками, развернулся и покатил обратно.
– Мать моя, а ведь они из золота! – тихонько воскликнул Бабич, провожая глазами роскошную машину. – Слышь, мужики, у этого чувака ручки на машине золотые!
– На чужие деньги можно даже стульчак на унитазе золотой сделать, – заметил на это Куликов. – Только неудобно будет: задницу отсидишь.
Теперь настал черед и остальным морякам рассаживаться по машинам. Им достались менее комфортные условия, чем капитану: в каждую из развалюх предстояло втиснуть по четыре-пять человек. Кое-кто запротестовал против таких условий, но пираты тут же взяли автоматы на изготовку, а стоявшая вокруг плотным кольцом толпа поддерживала их громкими криками. Пленники не понимали язык сомалийцев, но выражение лиц было понятно и без перевода.
– Мне страшно, Костя, – шепнула Настя Мельникову, когда они оказались рядом в одном из рыдванов, оказавшемся старым-престарым «Фиатом». – Все эти мужики смотрят на меня как... как...
– Понятно, – также шепотом отвечал ей механик, избавив девушку от необходимости уточнять. – Не бойся – может, все еще обойдется. Видишь, они ни в кого не стреляют. Даже меня не покалечили, хотя я и сопротивлялся.
– Да тут стрелять и калечить не надо, – горько усмехнулась Настя. – Только...
Она не стала продолжать.
Машина между тем ехала по улицам поселка. Впрочем, слово «ехала» тут вряд ли подходило: поскольку на улицах не было никакого покрытия, то «Фиат» кое-как ковылял по буграм или трясся на ухабах. Правда, изредка попадались участки отличной асфальтированной дороги. Они примыкали к домам, которые так же резко отличались от своих соседей, как асфальтированное шоссе перед ними – от слежавшейся грязи на остальной улице. Это были настоящие особняки – с дверями из мореного дуба, ажурными балкончиками, крышами, крытыми дорогой черепицей. Они очень странно смотрелись среди бедных хижин, кое-как сложенных из камня или из саманных брикетов.
– Вот они, дворцы пиратских королей, – пробормотал Куликов, поглядывавший в окно на роскошные коттеджи. – Построены на страданиях людей...
– Глянь, Михалыч, – воскликнул Женя Бабич, смотревший на другую сторону улицы. – А ты, кажется, ошибся насчет магазинов и ресторанов. Вон, смотри.
Старший механик глянул в окошко и увидел, как машина проехала мимо двухэтажного здания с двумя дверями. Над одной висела вывеска, написанная латинскими буквами, но само слово было непонятным, над другой виднелась надпись «Интернет-кафе».
– Вот, Интернетом побалуемся, – заключил Женя, провожая глазами очаг цивилизации.
– Как же, у них побалуешься... – пробурчал Куликов, как видно, уязвленный тем, что одно из его предположений не оправдалось.
Между тем «Фиат» проехал еще несколько кварталов, миновал очередной особняк – пожалуй, самый роскошный из всех увиденных моряками – и затем, свернув в узенький переулок, остановился у двухэтажного дома, сложенного из грубо отесанных камней. Машину тут же окружили несколько бандитов, которые жестами предложили пленникам выходить.
– Все, приехали в отель, – заключил неунывающий Бабич, вылезая из «Фиата». – Сейчас номера показывать будут.
– Нет, наверно, подождут, пока остальные машины подъедут, – предположил Мельников.
Он оказался прав, но только отчасти: во двор въехали еще две развалюхи, доставившие русских, украинцев и индусов. «Тойота» с французами не появилась.
– Все ясно: их будут отдельно от нас содержать, – заключил Куликов.
– Небось спрячут получше, чтобы никакой десант не мог отыскать, – согласился с ним второй штурман Олег Резчиков.
Появился один из пиратов, участвовавших в захвате «Жанетты», – он говорил по-английски и мог объясняться с пленниками. Следуя его указаниям, моряки вошли в дом. Узкая лестница вела на второй этаж. Все двинулись к ней, но тут вдруг один из пиратов преградил Насте дорогу и что-то сказал, указывая ей в сторону. Лицо девушки исказилось от страха, она беспомощно оглянулась на товарищей.
– Куда ведете девушку? Она с нами! – заявил Куликов – будучи старшим по должности среди присутствующих, он повел себя как человек, который должен представлять интересы всех.
Остальные моряки тоже громко выражали возмущение. Не понимавшие их пираты угрожающе подняли автоматы; было видно, что они готовы стрелять. Но тот, кто говорил по-английски, поспешил всех успокоить.
– Женщина не мочь жить с мужчины, – объяснил он. – Ей сюда нельзя. Здесь женский половина, там мужской.
В подтверждение его слов из-за занавески появилась пожилая сомалийка. Не говоря ни слова, она взяла Настю за руку и повела за собой.
– Ну вот, и Настю отделили, – заметил Бабич, когда они поднимались на второй этаж. – Тяжело ей будет одной – даже поговорить не с кем... Может, нас еще как-то разделят?
Дальнейшие события показали, что его предположение было правильным.